И о том, как выполнил поручение этот верный секретарь

 

Маркиз еще не изволил вернуться от своей комедиантки, и я застал в его

покоях камердинеров, которые в ожидании его возвращения забавлялись игрой

в приму. Я познакомился с ними, и мы скоротали время в шутках до двух

часов пополуночи, пока не приехал наш барин. Он несколько удивился, увидев

меня, и сказал мне добродушным тоном, свидетельствовавшим о том, что он

остался весьма доволен проведенным им вечером:

- Как, Жиль Блас, вы еще не спите?

Я отвечал, что хотел сперва спросить, нет ли каких приказаний.

- Возможно, - заметил он, - что я завтра утром дам вам одно поручение,

но вы еще успеете тогда узнать мои намерения. Ложитесь спать и знайте, что

я освобождаю вас от обязанности дожидаться меня по вечерам: мне нужны

только камердинеры.

Обрадовавшись такому распоряжению, которое избавляло меня от дежурств,

иногда казавшихся мне тягостными, я покинул апартаменты маркиза и

отправился на свой чердак, где улегся в постель. Но, не будучи в состоянии

уснуть, я последовал совету Пифагора (*131), который рекомендует

вспоминать по вечерам то, что мы делали в течение дня, дабы хвалить себя

за хорошие поступки и хулить за дурные.

Совесть моя была не настолько чиста, чтоб я был доволен собой. Меня

мучило содействие, оказанное мной Лауриной проделке. Тщетно оправдывал я

себя тем, что вежливость не позволяла мне уличить во лжи особу, ратовавшую

только о моем благе, и что я некоторым образом был вынужден стать

соучастником плутовства; ко, неудовлетворенный этими извинениями, я

отвечал сам себе, что мне не следует продолжать эту плутню и что я буду

бесстыднейшим человеком, если останусь служить у сеньора, которому так

дурно заплатил за его доверие ко мне. Наконец, по строгом рассмотрении

дела, я пришел к убеждению, что если я не мошенник, то во всяком случае

мало чем от него отличаюсь.

Перейдя затем к последствиям, я решил, что веду опасную игру, обманывая

знатного сеньора, который, в наказание за мои грехи, рано или поздно

проведает о нашей проделке. Эти разумные рассуждения вселили в меня

некоторый страх, но вскоре мысли об удовольствиях и наживе рассеяли его.

Впрочем, одних предсказаний владельца эликсира было достаточно, чтоб меня

успокоить. А потому я погрузился в приятные мечты и занялся

арифметическими вычислениями, высчитывая мысленно сумму, которую я скоплю

из своего оклада после десятилетней службы. Я присоединил сюда наградные,

которые барин мне пожалует, и, сообразуя их с его щедрым правом или,

вернее, с моими желаниями, проявил такую - с позволения сказать -

необузданную фантазию, что мои богатства оказались несметными. Такое

изобилие благ мало-помалу усыпило меня, и я заснул, строя воздушные замки.

На следующий день я встал около восьми часов, чтоб отправиться к

патрону за приказаниями, но, открыв свою дверь, был крайне изумлен, когда

увидал его перед собой в шлафроке и ночном колпаке. Он был один.

- Жиль Блас, - сказал мне маркиз, - покидая вчера вечером твою сестру,

я обещал провести с ней сегодняшнее утро; но важное дело мешает мне

сдержать свое слово. Пойди к ней и скажи, что я весьма раздосадован этой

помехой, но Что я обязательно буду ужинать у нее вечером. Это еще не все,

- промолвил он, вручая мне кошелек и маленький шагреневый футляр,

усыпанный брильянтами, - отнеси ей мой портрет и возьми себе этот кошелек

с пятьюдесятью пистолями, как знак расположения, которое я уже к тебе

питаю.

Я взял одной рукой портрет, а другой кошелек, столь мало мною

заслуженный, и не медля помчался к Лауре, говоря самому себе в порыве

чрезмерной радости:

"Превосходно! Пророчество, видимо, сбывается. Какое счастье быть

братцем пригожей и любвеобильной девицы. Жаль только, что это приносит

больше выгоды и удовольствия, чем чести".

В противоположность особам своего ремесла, Лаура имела обыкновение

вставать спозаранку. Я застал ее за уборным столиком, где она в ожидании

своего португальца прибавляла к своей естественной красоте все

вспомогательные чары, изобретенные искусством кокеток.

- Любезная Эстрелья, магнит чужеземцев, - сказал я входя, - отныне

ничто не препятствует мне кушать за одним столом с моим господином, ибо он

почтил меня поручением, которое дает мне эту привилегию и для выполнения

коего я сюда пришел. Планы сеньора маркиза расстроились, и он лишен

сегодня утром удовольствия беседовать с вами, но для вашего утешения он

отужинает здесь вечером и посылает вам свой портрет, к коему, сдается мне,

приложено нечто еще более утешительное.

Я тут же вручил Лауре футляр, и созерцание великолепной игры

брильянтов, которыми он был украшен, доставило ей немалое удовольствие.

Она открыла его, потом, небрежно взглянув на живопись, захлопнула и

заговорила о драгоценных камнях. Похвалив их красоту, она сказала мне с

улыбкой:

- Да, такие портреты театральные дивы ценят больше оригиналов.

Затем я сообщил ей, что, передавая мне это подношение, щедрый

португалец наградил меня кошельком с пятьюдесятью пистолями.

- Поздравляю тебя, - сказала она. - Этот сеньор начинает с того, чем

другие даже редко кончают.

На это я ответил ей:

- Вам, моя обожаемая, обязан я этим подарком. Маркиз пожаловал мне его

только благодаря нашему родству.

- Мне хотелось бы, - промолвила она, - чтоб он жаловал тебя так всякий

день. Не могу тебе выразить, сколь ты мне дорог! С первой нашей встречи я

привязалась к тебе такими прочными узами, что  время не смогло их

разрушить. После того как мы расстались в Мадриде, я не отчаялась

разыскать тебя, и когда ты вчера явился, то встретилась с тобой, как с

человеком, который неизбежно должен был ко мне вернуться. Словом, мой

милый, небо предназначило нас друг для друга. Ты будешь моим мужем, но

сперва нам следует разбогатеть. Осторожность требует, чтоб мы с этого

начали. Мне нужны еще три-четыре любовных интриги, и твое благополучие

будет обеспечено.

Я вежливо поблагодарил ее за хлопоты, которые она готова была

предпринять ради меня, и мы незаметно проболтали до полудня. Затем я

удалился, чтоб доложить своему господину, как приняла его фея присланный

им гостинец. Хотя Лаура не снабдила меня в этом отношении никакими

инструкциями, я не преминул сочинить по дороге изрядный комплимент,

который собирался передать маркизу от ее имени. Но это был потерянный

труд, ибо в гостинице мне сказали, что мой господин только что вышел, и

судьбе было угодно, чтоб я больше никогда его не видал, как читатель

узнает из следующей главы.