Часть третья. У каждого своя работа

 

1

 

 

Не жизнь, а блаженство. Впервые я проснулся не в убогой прокуренной комнатушке, а в шикарном номере. Даже вставать с кровати не хотелось. Самое смешное, что у меня в башке засела занудливая мысль, будто надо идти на работу. На счастье, мне никуда идти не требовалось. Я рад тому, что мне удалось оторвать свою задницу от продавленного кресла. Любая работа хороша, лишь бы не работать. К тому же в своей конторе я просиживал штаны бесплатно, а здесь мне предоставили оплаченные хоромы и за каждую прожитую минуту в карман капали денежки. Моя задача – их тратить и оставлять за собой следы.

Я встал, принял душ, надел дорогой костюм, галстук, взял портфель с документами и спустился в холл – пора «отметиться». Начал я с ресторана отеля. Скупердяйничать не стал, заказал черную икру, осетрину, три чашки кофе и яичницу с гренками. Счет мне выставили немыслимый, я расплачивался кредитной карточкой. Главное, что от меня требовалось, – сохранять чеки и счета. Официант получил на чай десять долларов одной бумажкой.

На улице стояла прелестная погода. Впервые солнышко мне понравилось. Я заранее просмотрел карту Екатеринбурга, и город стал понятным, будто я здесь уже бывал. Контора, в которую нужно отнести документы тестя моего нанимателя, находилась в четырех кварталах от гостиницы, и я решил пройтись пешком. Артем просил сделать это в день приезда. Давно я себя так комфортно не чувствовал, мне все сегодня нравилось, даже прохожие. В моем паршивом характере есть много отвратительных черт. Я смотрю на людей, как на потенциальных врагов. Таким извращенным способом доставляю себе удовольствие. Если незнакомец не дал мне по морде, а другого я ни от кого не жду, я уже счастлив. Расскажи психиатру о моих радостях жизни, тут же упекут в дурдом. А, по сути, с головой у меня все в порядке. Просто так сложилось, по морде я получал чаще, чем мне пожимали руку на прощание.

Гуляя, я дошел до дома номер семь, стеклянного небоскреба с десятком бронзовых табличек с разными логотипами. В просторном холле было несколько лифтов, деловой народ сновал, подобно муравьям‑труженикам. Лифт поднял меня на седьмой этаж. Широкий коридор уходил в бесконечность. Меня интересовал кабинет 7132. Такой нашелся после долгого вытаптывания ковровой дорожки. Я попал в приемную, где сидела миленькая, но строгая секретарша в костюме и белой блузке. Офис оживлял красивый букет в хрустальной вазе на ее столе.

Женщина повернула голову в мою сторону и спросила меня взглядом: «Какого черта тебе здесь надо?», на что я живо ответил: «У меня посылка для вашего босса», – подошел к столу и достал из портфеля завернутую в бумагу коробку, обвязанную шпагатом и заклеенную по всем углам красными сургучными печатями. Коробка весила немало и походила на упаковку писчей бумаги.

Я положил посылку на стол. Секретарша взяла листок бумаги, что‑то на нем написала, расписалась и поставила печать. Листок протянула мне.

– И что мне с ним делать?

– Хозяина на месте нет, я не имею права вскрывать бандероли и держать их здесь. Отнесите посылку на второй этаж и сдайте в окошко с моей запиской. Они просвечивают бандероли. Потом ее вернут мне.

– Боитесь бомбы?

– Правила придуманы не мной. Шеф тоже не принял бы от вас сверток, и при вас документацию такого характера никто вскрывать не станет.

– На второй этаж?

– Да. Но на тот, который находится ниже первого, а не выше.

– Значит, на минус второй. Понял.

Она говорила, словно отбивала знаки азбуки Морзе. Не женщина, а телеграф. Мне стало стыдно перед ее букетом, единственным живым существом в офисе.

– Завтра зайдете туда же и получите письменный ответ, – «телеграфировала» она на прощание, потом немного помедлила и достала красивую открытку, складную, какие присылают на праздники. На красочной обложке было написано: «Приглашение».

– Как вас зовут? – спросила секретарша неожиданно человеческим голосом.

– Артем Алексеевич Богомолов.

Она вписала имя в билет, поставила печать и передала его мне.

– Завтра в концертном зале «Мелодия» состоится вечер и банкет, посвященный юбилею нашей фирмы. Вы можете прийти с женой. Билет на два лица.

– Я в командировке. За что такая честь?

– Если вам доверяют документы подобного уровня секретности, значит, вы не рядовой сотрудник наших партнеров. Можете прийти с подружкой.

– Отличная идея. Но я однолюб.

Я взял посылку, приглашение и отправился в дальнюю дорогу к лифту.

В подвале здания располагалось что‑то похожее на камеру хранения. Работало только одно окошко, и мне пришлось отстоять очередь. Прежде чем принять записку и посылку, с меня потребовали паспорт. То, что надо. Имя Артема было запечатлено и в этом журнале. Посылку положили на конвейер, она уехала с глаз долой.

Наконец‑то я вышел на свежий воздух. Стало легче. Казалось, я побывал в замке из романа Кафки и, выйдя на свободу, сбросил с плеч груз. Хотелось закричать во весь голос: «Да здравствует свобода!»

Теперь надо отовариться сувенирами для жены Артема Богомолова. В женском нижнем белье я ни черта не смыслил, но все необходимые размеры были записаны у меня в блокноте, а нужный выбор можно доверить продавщице. Есть критерии: жена моего нанимателя любит черный, бежевый и белый цвета, не носит красного, зеленого и синего, ей тридцать пять лет, и она не терпит узоров на чулках.

Центральная улица, местный Бродвей, находилась поблизости, и я продолжил свое путешествие, оглядываясь на хорошеньких девушек. Сегодня мне все казались красавицами. Перед магазином женского белья я вдохнул воздуха, как перед нырком в воду, и вошел, словно в кабинет стоматолога, да еще с острой болью.

Ничего страшного не произошло. Черные манекены в аккуратном белье выглядели вполне симпатично, но были, пожалуй, слишком тощими. В этом смысле я оставался старомодным, любил женщин с фигурами, напоминающими гитару, – чтобы были бедра, талия, бюст. За мной никто не наблюдал, и я не чувствовал себя сексуальным маньяком. Среди немногих покупательниц заметил двух мужчин, это придало уверенности. Ажиотажа здесь ожидать не стоило, цифры на ценниках напоминали телефонные номера с кодом города. Один манекен в особенности привлек мое внимание и я, потеряв стыд, уставился на него. Дело в том, что манекен оказался живым и стоял перед зеркалом в примерочной кабинке, но забыл задвинуть шторки. Очаровательные ножки и обворожительные бедра. Рисованная модель из журнала мод пятидесятых прошлого века. Чулки со стрелкой цвета загара, изящный поясок и… До «и» дело не дошло, меня окликнул женский голос.

– Я могу вам чем‑нибудь помочь?

Передо мной возникла длинная бесформенная «веревка» с подиума, но с приятной улыбкой и белыми ровными зубками. Щеки у меня загорелись.

– Мне хотелось бы купить такой же комплект, как на модели из кабинки, – в наглую заявил я.

Девушка заглянула в кабинку, после чего плотно задвинула занавеску.

– Какой размер вам нужен?

Пришлось лезть за блокнотом. Я развернул его и подал продавщице.

– И цвет такой же.

В этот момент из кабинки вышла женщина лет тридцати семи, очень ухоженная и красивая. Само совершенство. Я покраснел еще больше. Черт! Жизнь прожита зря. На свете столько прекрасного, а ты на этот мир смотришь через отверстие в крысиной норе.

Женщина мельком взглянула на меня и направилась к кассе.

– У нас есть интересующий вас размер. Будете покупать? – спросила улыбающаяся «веревка».

– Да, конечно, даже мерить не стану.

Я провожал удивительную даму взглядом и проклинал вешалки, загораживающие ее ноги.

– Проходите в кассу, комплект я сейчас принесу.

Продавщица вернула мне блокнот, и я поспешил вслед за сказочным творением.

Дальше все происходило точно во сне. Не помню, как я расплатился, как меня догнала у дверей кассирша и отдала забытую покупку и карточку. Меня притягивало к этой красавице, как булавку к магниту. Очнулся я от того, что на мою «картинку» налетел какой‑то тип и вырвал у нее сумочку. Я рассвирепел. Поганец! Все кино испортил. В два прыжка я настиг его, несмотря на то что парень был на роликовых коньках. Он бросил сумочку и попытался вырваться, раскрутив меня, но я редко промахиваюсь, удар получился крепким. Воришка отлетел назад и пробил головой витрину бутика. Я поднял сумочку и отдал даме.

– Зачем вы так? – спросила она.

– Рефлекс. Воспитывался вместе с собаками Павлова.

– Надо вызвать милицию.

– Только без меня.

– Понятно. Садитесь в машину.

Возле магазина стоял белый «Мерседес». Дама быстро села за руль, я – рядом, машина встала на дыбы как пришпоренная лошадь, и в глазах замелькали дома, улицы, переулки. В одном из них она затормозила и тут же взялась за телефон.

– Диночка, это Рената. Что с парнем?

– Порезы. Много крови.

Ответы были слышны.

– Вызовите «скорую», но милиция не нужна. Мальчишка сам упал, его никто не бил. Ты меня поняла? За витрину я заплачу.

– Ладно, если вы так хотите. Мужчина, который его ударил и сел в вашу машину, оставил на тротуаре свой пакет и уронил кредитную карточку.

– Сохрани все, я потом заеду и заберу. Не поднимайте волну.

– А как быть со свидетелями? Возле магазина собралась толпа.

– Но у толпы нет кредитной карточки моего спасителя. Он у вас не был и ничего не покупал.

– Сделаю, что смогу.

Рената убрала телефон в сумочку.

У меня дергалось левое веко. Я не знал, что должен говорить. В подобные передряги мне еще не приходилось попадать.

– А что если «скорая» ему не поможет? – прозвучал вопрос, на который у меня не было ответа. Дама продолжила: – У парня на голове велосипедный шлем, но он мог порезать шею.

– Я думал о вашей шее. В руке налетчика сверкнуло лезвие опасной бритвы. Это меня напугало.

– Вряд ли уличный воришка способен на убийство. Бритвой он срезает сумочки. Но не будем об этом. Я жертва, вы мой спаситель, я принимаю вашу сторону. Как вас зовут?

– Андрей. А вас Рената, как я слышал.

– Да. Наше знакомство состоялось при не очень хороших обстоятельствах, но я вам невероятно благодарна. С таким мужчиной не страшно на улице.

– И не только на улице, – ляпнул я, не очень‑то соблюдая приличие.

– Вы не местный? – спросила она.

– В командировке на три дня. Просто гулял по городу.

– И выполняли чей‑то заказ в бутике нижнего белья?

– Какая проницательность.

От нее исходил приятный аромат нежных духов, а голос, низкий, с бархатными нотками, меня гипнотизировал. Я боялся на нее смотреть, предпочитая разглядывать улицу. Когда я встречаю красивых женщин… Нет, не так, красивых женщин много, но если встречается та, что возбуждает воображение, тревожит душу, в качестве самозащиты я начинаю хамить, плеваться ядом, как кобра, чувствующая угрозу. Может быть, этим объясняется мое одиночество? Я могу быть обаятельным, когда не воспринимаю женщину как противоположный пол.

– Никакой проницательности, – возразила Рената. – Местные состоятельные женщины сами выбирают себе чулки, а не посылают мужчин, да еще тех, кто не знает их размеров. Я впервые видела покупателя с блокнотом в руках.

– Не думал, что вы меня заметили.

– Я все замечаю. Есть предложение. Мы можем где‑нибудь посидеть, тут много уютных ресторанчиков. Нам надо убить пару часов, а потом я вернусь в магазин и заберу вашу покупку и карточку. Сегодня днем я свободна. Что скажете?

– У меня нет срочных дел. Я с радостью проведу время в приятном обществе.

На том мы и порешили.

Местечко, куда дама меня привезла, действительно было очень уютным. Ресторан назывался «Вдохновение». Название совпадало с моим настроением. Когда мы вошли в холл, я увидел в зеркале свое отражение и замер. Утром я витал в облаках, так на меня действует смена мест, если только я попадаю не в тюремную камеру или барак. Расслабился. Слишком расслабился – забыл покрасить волосы в черный цвет и наклеить усы. Слава богу, кладовщик в офисе не обратил внимания на фото в паспорте. Но меня запомнила секретарша! Придется воспользоваться пригласительным билетом и появиться на вечере в гриме, а там кому‑то представиться. Одно радовало – перед Ренатой я предстал таким, какой есть.

Нам предложили столик у окна. Зал пустовал, время обеда еще не пришло, а завтракать было уже поздно. Я заказал себе водку, чтобы избавиться от зажима, как говорят артисты. Мы выпили за знакомство. Рената тоже пила водку, чем немало меня удивила. Она не теряла при этом женственности и легкости. К таким женщинам не пристают на улице, на них оглядываются, облизываются и идут дальше.

– У вас смелые уличные воришки. Нападать на прохожих в самом центре города – занятие не из простых, – начал я болтать, не зная, о чем говорить с новой знакомой, от одного вида которой перехватывало дыхание. Я никак не мог уловить волну, на которой нам обоим было бы комфортно себя чувствовать.

– Это не случайный налет, Андрей. Что касается воришек, то в центре они чувствуют себя королями. Тут все дворы проходные, подъезды домов выходят как на улицу, так и во двор, подвалы и чердаки не запираются. Милиция воришек не ловит, они попадаются благодаря таким, как ты. Извини, я решила, что мы можем перейти на «ты».

– Так даже удобней. Может, выпьем на брудершафт?

– Возможно, но не сейчас. Ты человек чужой в этом городе. Встретились, поговорили, разошлись и забыли друг о друге. В такой ситуации часто изливают душу. У меня нет близких, которым можно доверять, приходится весь свой груз тащить на себе. Устала.

Ее яркие чайного цвета глаза потемнели. Она разлила водку в рюмки и тут же выпила свою. Я сделал то же самое.

Рената достала из сумочки диктофон и включила его.

– Послушай и выскажи свое мнение.

Из динамика послышался низкий мужской голос.

– Вот, я привез все, что вы просили. В ящике ничего не осталось. Пусто. Разбирайтесь в макулатуре сами, я даже не заглядывал в папки.

– Разберусь. Теперь ты должен ее убрать, – сказал другой голос, более хриплый и уже не молодой. – На это тебе дается два дня. Не больше. Завтра и послезавтра я буду занят и постоянно на людях. Если с моей женой случится несчастье, меня никто не заподозрит.

– Наивное представление о сегодняшних несчастных случаях. Ваше алиби ничего не стоит. Сейчас можно легко и дешево нанять киллера, что все и делают. Если киллер умный, а не «подъездник» с топором, все будет выглядеть правдоподобно. Вы ведь этого хотите?

– А за что я, по‑твоему, плачу тебе такие деньги? Снайперы и «подъездники» меня не интересуют, мне нужна чистая работа.

– Тогда не торопите меня. Вам алиби не нужно, оно не будет играть никакой роли. Я все сделаю в лучшем виде, но повторяю – не надо меня торопить. Как только созреет план, я вам его представлю. Можете не беспокоиться, промашек в своем деле я не допускаю.

– Знаю, успел в этом убедиться. Ты тот, кто мне нужен.

Запись закончилась.

– Воришку интересовала эта пленка, а не деньги. В моей квартире устроили обыск, но ничего не нашли. За мной наблюдают с крыши дома напротив, ночью я видела их в бинокль и не задернула шторы, а утром специально оторвала от пола одну паркетину, сделала вид, будто достала из тайника диктофон и положила его в сумочку. Результат был предсказуем. Я не возражала, чтобы меня ограбили, но тут вмешался ты. Они не успокоятся. Хочешь еще послушать интересный спектакль?

– Я бы такую жену убивать не стал, на руках бы носил.

– Может быть, – улыбнулась Рената. – Пока не почувствовал бы вкус к деньгам. За деньги можно купить любую жену.

Моя собеседница сменила пленку в диктофоне и вновь включила его. На этот раз беседу вели мужчина и женщина.

– Я собираюсь подавать на развод, – говорил женский голос. – О твоей любовнице я знаю больше, чем ты думаешь. Ее муж был партнером моего отца. Они вместе создавали своего промышленного монстра, потом разделились и мирно разошлись. Ты был обыкновенным секретарем, занимался связью с общественностью. Мошка. Я, глупая дуреха, влюбилась и, несмотря на протесты отца, вышла за тебя замуж. Ты рос как на дрожжах, стал директором филиала. Отец умер, так и не узнав о твоих махинациях. Я долго терпела, но теперь ты переступил границу, возомнил себя богом. Что ж, я не возражаю. Мне интересно посмотреть, чем ты станешь, оказавшись на улице. И нужен ли будешь своей подружке без гроша в кармане.

– Она мне не любовница, ты все понимаешь превратно, – сказал тот же хрипловатый голос, который нанимал киллера. – У нас деловые отношения. Если ее муж и твой отец развалили гигантский концерн, то мы хотим его возродить. Надо объединиться, тогда мы станем монополистами на рынке.

– Хорошая идея. Особенно, если вы поженитесь. На прошлой неделе, когда ты ездил в Москву на конференцию, мой приятель поехал в очень уютный городок на берегу озера. Тишь, гладь и божья благодать. Он привез с собой серию прекрасных снимков. Его очень заинтересовала одна парочка. Воркующие голубки, да и только. Хочешь на них посмотреть? У меня много копий. Оригиналы я передам в суд.

– Ты не понимаешь! Это же политика!

– Я понимаю. Согласно брачному контракту, в случае развода ты ничего не получаешь, кроме наворованных тобой денег. Но в случае моей смерти тебе достанется все. К сожалению, в контракте не указаны причины смерти. Чтобы выжить, у меня есть только один способ – развестись с тобой. Заявление я уже подала. Так что моя смерть сейчас будет расценена как убийство.

– Ты сумасшедшая! Я же люблю тебя!

– О сумасшествии в контракте нет ни слова. Ты можешь упрятать меня в психушку, но я останусь владелицей всего состояния, а на твое место посажу нового директора. Так что подумай, прежде чем строить глупые планы на мой счет.

Запись оборвалась.

– Слишком театрально, – сказал я, – словно радиоспектакль. И женский голос на твой не похож.

– И это все? – спросила Рената. – Больше ты ничего не заметил?

– Надо подумать. Понятно, что сцена мужа с женой проходила раньше той, где муж нанимает киллера.

– В этих записях не произносится ни одного имени, а в оригиналах они есть. Даже имя киллера. И некоторые важные моменты пропущены. Я переписала запись без имен на бумагу и наняла актеров озвучить смонтированный мной материал. Муж ничего не знает о существовании записей, но подозревает, что я владею не только фотографиями. Это я дала понять наблюдателям. Налет у магазина был предсказуем. Я рассчитывала, что моя сумочка попадет к нему в руки.

– Извини, хотел помочь, но лишь навредил тебе.

– Не беспокойся, я дам ему шанс получить все, что он хочет. А о случившемся не жалею. Даже рада. Я редко бываю болтливой и уж тем более откровенной, но с тобой мне легко, ты умеешь слушать. Редкое качество в наше время. Людей ничего не интересует, кроме собственного я.

– Моя жизнь скучна и неинтересна, этим объясняется мое любопытство.

– Оставайся здесь. Я вернусь в магазин, проверю обстановку и заберу твои вещи. Много времени это не займет.

– Куда же я денусь.

– В каком отеле ты остановился?

«Уральский самоцвет».

– Солидная гостиница. Похоже, ты не бедный человек.

– Пыжусь.

Рената забрала свою сумочку и ушла. Я видел через окно, как она садилась в машину. Мне очень не хотелось ее терять. Наивный мечтатель! Но в моей жизни мечты заменяли действительность, в реальности ничего не светило. Подержался за хвост жар‑птицы и отпустил. У меня не было для нее золотой клетки. А потом, птицы красивы в полете, с расправленными крыльями, в клетках, даже золотых, их красота увядает и они, кроме жалости, ничего не вызывают у тех, кто ценит и понимает свободу.

Через полчаса ко мне подошел официант. Он поставил на стул потерянный мной пакет с женским бельем, а на стол положил кредитную карточку и короткую записку: «Милиция забрала из магазина пленку с камер видеонаблюдений. Мальчишка в больнице. Ничего страшного. Желаю удачи, “Андрей”».

– Кто вам это дал?

– Посыльный из магазина.

– А дама, которая со мной сидела?

– Я ее не видел после ухода.

Настроение было испорчено. Я стал размышлять, почему она написала «Андрей» в кавычках?

Все объяснила кредитная карточка. На ней стояло имя Артема Богомолова.

Я заказал еще бутылку водки.

 

2

 

 

Главбуха обнаружили мертвым, в постели. Его придушили подушкой, на которой он спал. Беглый обыск ничего не дал. Нашли только ключи от сейфа в кармане пиджака. Шестидесятилетний человек жил один, и жил очень скромно. В шкатулке на пианино лежали деньги, не очень много, а так же обручальное кольцо умершей жены и брошь с изумрудом. Возможно, убийцы унесли все самое ценное.

Капитан Юхтин и дознаватель Милашкина поехали в «Бакалею», где все еще работали Базаров и Шкляров. Следов героина в подвале не нашли. В магазин доставили двух кассирш и продавщицу. О подвале они ничего не знали, так же как и товаровед, но им не поверили. Если сторож, живущий в доме, ходил на службу через подвал, то об этом должны были знать все. Как показал допрос, главбух работал один. Старший кассир полгода назад вышла замуж за военного и уехала жить по месту службы мужа, а старик не стал брать другого помощника.

Совершенно неожиданный вопрос задала прибывшая дознаватель Милашкина. После доклада начальству о смерти главбуха она спросила кассиршу:

– Вы сидите напротив центрального входа, видите, кто входит и выходит. Так?

– Конечно. У нас не бывает столпотворения. Покупатели постоянные – те, кто живет поблизости, и те, у кого не хватает денег на супермаркеты. У нас демократичные цены.

– Магазин закрывается в семь часов. Какое‑то время вы еще сидите за кассой, вам надо собрать выручку и пересчитать деньги. Так?

– Да. Кассиры и главбух уходят последними.

– В магазине остаются только сторожа?

– Да. Они запирают за нами дверь.

– А вы запираете их снаружи. Там висел замок.

– Да. Если им нужно, они могут выйти через черный ход.

– И на работу приходят с черного хода?

– Нет, с улицы. Зачем им делать такой крюк. А дядя Вася живет в соседнем подъезде. Из одной двери вышел, в другую зашел.

– И вы его видели каждый вечер?

– Разумеется. Иногда он опаздывает минут на десять, так я его впускаю: ровно в семь мы закрываемся на щеколду.

Ответ кассирши шокировал сыщиков. Вдова сторожа уверяла, будто он ходит через подвал. В этом не было смысла – из подъезда до дверей магазина ближе.

– Скажите, а ключи от своего кабинета главбух уносил с собой?

– Нет. Он их вешал на гвоздик в комнате охраны. Наверное, и сейчас там висят.

Разговор проходил в обгорелом зале. Вызванным работникам магазина ничего о подвале не говорили, просто спрашивали о подсобных помещениях, и ни один из них не обмолвился о существовании подвала.

Кассирша проводила сыщиков в комнату охраны, где стояли шкафчики для спецодежды и стол с мониторами видеонаблюдений. Проводка сгорела, и техника не работала. Комната не имела окон и была совсем крохотной. Втроем здесь слишком тесно, но ночью в распоряжении сторожей весь магазин. Ключи, как и предполагала девушка, висели на гвоздике. Кассирша указала пальцем.

– Вот они.

Шклярову было неприятно, что могло сложиться впечатление, будто следствие ведет его молоденькая помощница.

– Вы видели вчера, как главбух запирал свой кабинет? – сердито спросил он кассиршу.

– Да. Я последней сдавала деньги, он их даже не пересчитал, куда‑то торопился. Положил в сейф и запер его. Мы уходили вместе. Он повесил ключи на гвоздик, а дядя Вася закрыл за нами дверь магазина. Мы навесили замок и разошлись в разные стороны.

– Много денег лежало в сейфе?

– Не знаю, не заглядывала. Выручка за неделю, не больше. Не помню, когда главбух ездил последний раз в банк.

Кассиршу отпустили домой, как и других работников.

Доклад приехавшего майора Соснина еще больше запутал следователей. Они вышли на улицу. Солнце уже светило во всю, но никто из команды так и не добрался до дома, чтобы немного поспать.

– Белиберда получается, – поморщился Базаров. – Если Степан обнаружил следы «Форда» на пароме, а Лара видела такие же возле гаража убитого парня, то речь идет о разных машинах. Паромщика убили в районе девяти вечера, а Фильку после полуночи. В двенадцать раздался взрыв. Студенты‑сторожа уже были мертвы, так же как и дядя Вася. Что касается джипа, то по сводкам гаишников трех постов в списках значится около семи тяжелых джипов, выехавших из города от одиннадцати до часа ночи. С двенадцати, после нашего сигнала, они начали обыскивать каждую машину. Разумеется, фокус с запасками им известен. Ничего не нашли.

– Я не очень доверяю гаишникам, – возразила Лариса. – Все передвижения машин и номера записываются на жесткий диск и хранятся трое суток. Надо перевести данные на болванки, хочу сама посмотреть записи. Мне моя версия нравится, а вы ее игнорируете.

– О чем ты, Ларочка? – удивился Шкляров. Он никогда не видел свою помощницу такой раздраженной. – Никто никакой версии не отметает, идет обычный рабочий процесс.

– Фильку убили в час десять ночи. Когда его подвешивали на дыбу, цепью часы разбили, они остановились в час десять. Если предположить, что женщина на джипе забрала колесо в десять или одиннадцать, то убийцы Фильки должны пуститься в погоню. Он наверняка им сказал, куда поехала курьерша. Значит, они поехали следом, а из города выехали после часа ночи в том же направлении, что и джип. Нам нужно установить машину. Тяжелый внедорожник, за рулем женщина. Что касается паромщика, то он кого‑то узнал. Не машину, а человека. Известно, что на том берегу, в деревне, убили жену Мезенцева. Если тот же убийца вновь удирал с места преступления, он мог убить только сторожей, погибших в восемь часов. Тут по времени все сходится. И если жена сторожа видела в тот же вечер Кирилла Сладкова, его можно подозревать в убийстве сторожей и паромщика.

– Ты все очень точно расписала, Ларочка, – ухмыльнулся Базаров. – Сладков сделал свое дело и свалил паромом из города. Живодеры разбили Фильке череп молотком и бросились в погоню за курьером, предположительно женщиной. Кто же тогда убил главбуха после двух часов ночи? Выходит, мы имеем дело с целой бандой?

– А кто пойдет войной против бакалейщика Бочкарева? Одиночка? Нет. Речь идет о сговоре. И Сладков в одиночку не мог убить в подвале двоих крепких ребят. Он же хлюпик.

– У него есть сообщница, – напомнил капитан Юхтин. – Цветочница. Та, что следила за его машиной. Она тоже исчезла.

– И вдвоем они справились с двумя спортивными парнями? Им помогал еще кто‑то, – решительно заключил Базаров.

– Ладно, Олег, собери записи с постов ГИБДД, тебе они не смогут отказать. Надо ждать результатов вскрытия покойничков, – стал раздавать задания Шкляров. – Мне непонятно, если всех перебили, то кому предназначалась записка в сейфе: «Это ваш должок». Среди убийц есть какая‑то несогласованность. Если люди бакалейщика Фильку убили за то, что он украл героин, а потом погнались за курьером, зачем им убивать сторожей, главбуха и взрывать магазин? Тебе, Лариса, надо установить связи Фильки. Какой женщине он мог доверить дорогостоящий товар?

– А может, эта женщина не курьер, а заказчица, заставившая Фильку украсть героин. Модная дама, курящая дорогие сигареты и разъезжающая на супер‑джипе, исполняет роль курьера? Смешно. Филька – нищий пацан, промышляющий травкой, его девки – соплюшки из местных притонов.

– Вот и разберись в этом вопросе. Только мундир сними и надень коротенькую юбочку, – снова усмехнулся Базаров.

Юхтин вздохнул.

– Ничего не получится. У Лары слишком много интеллекта в глазах, за свою ее не примут. Надо обкуриться, чтобы стать похожей на них, но тогда ничего соображать не будешь.

– Вопросы выучу наизусть, а ответы запишу на диктофон, – заявила Милашкина.

Все уставились на девушку, пытаясь понять, шутит она или всерьез говорит.

 

3

 

 

Днем они гуляли, обедали в ресторане, купались, занимались любовью и ходили в яхт‑клуб и авиаклуб. Как выяснилось, частный самолет нетрудно было нанять до любой точки, где есть аэропорт, готовый дать разрешение на посадку. Наташе идея очень нравилась. Артем пожал плечами.

– Как скажешь, так и сделаем.

На ближайшие дни свободных самолетов не оказалось, приняли заявку, попросили зайти завтра, оставив аванс. Наличных столько не нашлось, и Артем расплатился кредитной карточкой. Наташе нравилось, что он сам везде расплачивался, а ведь это она его пригласила в путешествие и он видел, сколько наличных у нее в сумочке. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше он нравился девушке. Ее уже не смущала разница в возрасте. Галантный, внимательный, хорош в постели. Ни один из ее ухажеров и в подметки не годился Артему. Она чувствовала себя королевой или капризной принцессой, прихоти которой послушно исполняются.

Вечером они пили шампанское на веранде, и Артем заговорил, очень тихо:

– Не смотри на меня, смотри на закат, но слушай внимательно. Не задавай вопросов, а только слушай. За нами весь день следили. Я думаю, это те, кто должен забрать порошок. Днем у стоянки многолюдно, за товаром придут ночью, и я хочу знать, кто. Таким людям нельзя доверять. Ты для них в первую очередь опасный свидетель. Как солнце зайдет, я пойду к стоянке, там есть хорошее местечко для наблюдения. Попробую что‑нибудь разнюхать. Но они тоже не идиоты. Ты приехала не одна. К тому же со стороны меня можно принять за твоего папочку, что не может не настораживать. Закрой занавески, включи громко музыку и разговаривай, будто я нахожусь с тобой. Кто‑то будет следить за нашим коттеджем, когда другие пойдут за колесом. Ты все поняла?

– Чего же тут непонятного. А если они тебя сцапают?

– Я умею быть невидимкой. Специфика работы такая. Однажды меня назвали стеклянной тенью. Она есть, но ты ее не видишь.

– А ты, часом, не мент?

– Вряд ли меня держали бы в такой конторе. Я авантюрист. Очень высокого класса. Работаю на разные фирмы – промышленный шпионаж и тому подобное. Так что нюх у меня хороший. В этом ты уже успела убедиться, без моей помощи сюда не добралась бы, но я хочу, чтобы мы со спокойной душой и на своих ногах сумели вернуться домой. Доверься мне, и все пройдет гладко.

– Я тебе верю, Тема.

– Значит, мы справимся с любыми проблемами.

– Вообще‑то я приехала сюда не за проблемами, а за загаром.

– А разве мы плохо отдыхаем? Так и дальше будет, но надо не забывать о бдительности. Предоставь мне заботиться о тебе и наслаждайся жизнью.

На небе появились звезды.

– Идем в дом. Я вылезу через окно в ванной, а ты начнешь спектакль.

Артем не ошибся, за коттеджем наблюдали. Но тот, кто следил за входной дверью, не видел того, что видела Анна, затаившаяся в кустах. С задней стороны дома из окна вылез мужчина. За день она сделала много снимков и собиралась утром уезжать, но напоследок решила понаблюдать за коттеджем ночью. Что‑то ее тревожило. Вроде бы главное сделано, у нее есть фотографии, однако поведение Артема настораживало. Мужик показушничал, работал на публику, но был напряжен. Имея рядом такую красотку, больше смотрел по сторонам, чем на нее, словно девчонка служила ему прикрытием. Анюта не знала важной детали – это девушка пригласила Артема в поездку, а не он ее.

Артем тихо добрался до своего пункта наблюдения и замер в ожидании. Наташа тем временем скрипела матрасом и в порыве страсти кричала: «Ну еще, давай еще, не останавливайся, я хочу, хочу, давай, еще!» Она так завела сама себя, что в итоге испытала оргазм.

Двое мужчин появились в два часа ночи и подкатили к «Ленд Крузеру» садовую тележку. Багажник Наташа не запирала, как и требовалось по инструкции, сигнализация была отключена. Мужчины достали запаску, положили в тачку и не торопясь ушли. Действовали они уверенно, по сторонам не оглядывались. Двое с тачкой двинулись по тихой аллее в глубь заповедника. Артем шел следом через кустарники и напоролся на парочку, но та, увлекшись сексом, его не заметила. Двое с тачкой остановились у коттеджа под номером 312 и затащили колесо в дом. Место было тихое, окруженное лесом, и Артем решил, что может подойти ближе, чтобы заглянуть в окно. В отличие от Наташи, занавески тут никто не задергивал. Окно было приоткрыто, но чтобы заглянуть в него, пришлось подтянуться, ухватившись за карниз.

Обстановка оказалась точно такой, как в их доме, разница была лишь в цвете обивки мебели. На диване сидел солидный мужчина в спортивном костюме, попивал коньяк и курил трубку. Настоящий барин. Его шестерки, стоя на коленях, разрезали ножами запаску.

– Колесо с дыркой, хозяин. В два пальца шириной. Дыра заклеена двумя полосками черной изоляционной ленты.

Тот, кто обнаружил дыру, ткнул в нее пальцем. Хозяин не тронулся с места, продолжал попивать коньяк.

– Товар на месте?

– Все в полном порядке.

– Остальное меня не интересует. Рудик, принеси чемодан из спальни, он под кроватью, переложите пакеты туда.

Долговязый встал с колен и направился в другую комнату. У Артема затекли пальцы, он больше не мог удерживать свой вес и спустился на землю. Все, что хотел, уже увидел, а слушать можно не глядя.

– Не рано ли перекладывать? – спросил Стас.

– Дрозд уже звонил, – ответили ему. – Они в пути, часам к десяти утра будут здесь. Выяснили, что за тип сопровождает девчонку?

– Нет, Леонид Мироныч. Пользуется чужой кредиткой на имя Андрея Паршина. Паршина мы видели, я лично с ним разговаривал за несколько дней до отъезда. Это не он. Паршин – частный сыщик, обычный придурок, роющийся в грязном белье ревнивцев.

– Так, может, Паршин послал холуя, дав ему свою карточку?

– У Паршина на штаны денег нет, о каких холуях можно говорить, хозяин. Карточку у него украли.

– Ты всегда был идиотом, Стас. Паршин – голодранец, а кто‑то по его карточке гуляет на всю катушку.

– Но Паршин никак не связан с девчонкой и нашими делами.

– Значит, тот тип, который приехал с ней, имеет связь! – повысил голос хозяин. – Сунул Паршину сотню, тот открыл на свое имя счет и передал карточку другому.

Послышался звук падающего на пол чемодана. В разговор вступил Рудик.

– Какие проблемы, шеф? Чиркнул по горлу бритвой, и нет никаких типов. Чего замарачиваться?

– Девчонку спугнем, – сказал Стас. – Она должна достать деньги из склепа. Туда самим лезть небезопасно, мы слышали легенду о ловушках. Склеп надежней любого сейфа. Говорят, там сама Эльвира хранит свои бриллианты, мамашка соплюшки. Эта оторва потребовала гарантий, и Филька отдал ей все деньги. Мы бы ее замочили как только она выехала из города, но теперь придется дать возможность вернуться. Потом возьмем ее в оборот. Пару пальцев сломаем, она и расколется.

– Что делать с этим типом? – спросил хозяин, которого назвали Леонидом Миронычем. – Это не случайный попутчик.

– Он ни о чем не догадывается. Трахаются сейчас в своем гнездышке. Гарик по рации передал.

– А если девчонка взяла его с собой как телохранителя? – спросил Рудик.

– Этого хлыща? В него плюнь, он переломится. Надо дать им вернуться вместе, – предложил Стас, – и посмотреть за парнем. Я не думаю, что он знает о наших делах, но его могла нанять Эльвира, чтобы он проследил за дочерью.

– Сутягина понятия не имеет, где ее дочь, – уверенно заявил хозяин. – И ей глубоко на нее наплевать. Девка неделями не ночует дома, а мамашке чихать. Все правильно, им надо дать возможность вернуться, а потом заняться каждым в отдельности.

– Они сегодня заходили в авиаклуб, хотели нанять самолет, – докладывал Рудик. – Их поставили на очередь. Мы можем дать им свой. За штурвал посадим Гарика, тогда они будут находиться под нашим постоянным контролем.

Раздался смех хозяина.

– А ты иногда соображаешь своей единственной извилиной, Рудольф. Так мы и сделаем. Договорись с клубом. Но мы должны вернуться первыми, будем поджидать их на аэродроме.

– Без проблем, шеф. Завтра утром сдадите товар, Гарик отвезет нас, потом вернется за ними.

– Да, да, – снова послышался голос хозяина. – Но мне непонятно, почему девчонка решила бросить свою машину? Игрушка не из дешевых.

– Мы ехали той же дорогой, Леон<