Иск Дианы о взыскании «палиментов»

«Палименты» (алименты сожительнице в незарегистрированном браке) — это термин, ставший популярным в результате иска Мишель Триолы против актера Ли Марвина в Высшем суде Лос-Анджелеса в поздних 1970-тых. Он был назван «Марвин против Марвина», потому что после многих лет сожительства Мишель использовала фамилию Марвин. Но они никогда не были официально женаты.

Широко распространено ошибочное мнение, что «Марвин против Марвина» был первым судебных иском о взыскании палиментов. На самом деле многие подобные иски находились в рассмотрении в различных штатах: только в Калифорнии их насчитывалось около 1000. «Марвин против Марвина» обычно называют исходным, потому что решение Верховного суда Калифорнии узаконило иски о палиментах, хотя до этого не было оснований для подобных разбирательств, и это решение стало поворотным моментом.

Иск о взыскании палиментов обычно включает в себя две стороны, хотя нет причин, по которым он не может включать несколько особ. Говоря простым языком, взыскание палиментов — это когда один человек долго сожительствовал с другим и требует от него финансовой поддержки и прав на собственность. Он не ограничен сожительством мужчины и женщины. Многие такие иски случались с гомосексуальными парами. Одним из наиболее известных стал иск 1982 года Скотта Терстона, который пять лет был любовником Либераче.

Палименты — это что-то вроде алиментов, но если алименты обычно выплачиваются ежемесячно, то палименты как правило — это одноразовая крупная выплата, назначаемая судом.

Диана настаивает, что ее иск против Антона некорректно называть «иском о взыскании палиментов». Как минимум, один судья назвал его «расторжением партнерских отношений». Если его не следует называть «взысканием алиментов», как его описал первый адвокат Антона Оуэн Мейер, то я бы его назвал иском о нарушении контракта.

В любом случае, иск Дианы, поданный в Высший суд Сан-Франциско в 1988 году, был назван «Диана Хегарти против Антона ЛаВея», делая это первый раз за все время их долгих отношений, когда она использовала, в любом опубликованном юридическом документе, ее данное при рождении имя вместо той фамилии, которую она взяла себе и продолжала использовать, и которую она законно может использовать по прецедентному праву, данному судами за последние сто лет: Диана ЛаВей.

В жалобе, поданной ее адвокатом Элизабет Бенфорд, Диана утверждала, что она была вынуждена покинуть бывший «Черный дом» из-за «страха за ее жизнь». Она просила в собственность половину «Черного дома» и некоторых предметов в нем, 10% роялти ото всех книг Антона, 50% дохода Церкви Сатаны, оплату стоимости перезда, медицинские расходы, оплату работы адвоката и суда, и моральный ущерб.

Первый адвокат Антона, сводный брат Оуэн Мейер сумел избежать приговора без рассмотрения дела, подав встречный иск против Дианы, утверждая, что она обманным путем заставила Антона подписать их договор, и что она не собиралась жить в их доме после 1984 года.

Затем началось предварительное разбирательство. [Разбирательство состоит из показаний свидетелей, письменных опросов сторон, запросов о признании противоположной стороной каких-либо фактов, и запросов документов, которые противоположные стороны подают друг другу.]

Во время предварительного разбирательства, Оуэн Мейер попросил и получил освобождение от его обязанностей адвоката Антона. Существует несколько различных версий, почему он больше не захотел представлять Антона в суде, и так как я не знаю, какая из них является правдой, я остановлюсь на этом.

По какой-либо причине, Антон не нанял следующего адвоката, пока не было совсем поздно. Вместо этого, он поручил Шэрон разбираться с этим судебным процессом, что она не смогла сделать по двум основным причинам: во-первых, человек без лицензии адвоката не имеет права представлять кого-то другого в суде, за исключением тех случаев, когда он играет роль консультанта или попечителя несовершеннолетнего или недееспособного, когда они не могут найти или позволить себе адвоката. Во-вторых, Шэрон даже не умела писать ответы на документы, присылаемые Антону для его подписи (это не законно делать для не-адвоката), потому что она не знала требуемых формальностей. (Ответы на запросы во время разбирательства должны быть написаны в определённом формате, как и все письменные прошения, и эти правила должны выполняться: вы не можете отвечать в свободной форме).

Конечный результат был катастрофическим для Антона. Если одна из сторон отказывается появляться на плановых слушаниях или не отвeчает на запросы во время разбирательства, эта сторона может понести наказание, вплоть до того, что судебное решение выносится в пользу истца в следствии неявки ответчика, который, как считается, признал все обвинения истца. Именно это и случилось с Антоном.

После этого решения Антону надо было действовать быстро. Время, за которое дело может быть пересмотрено, жестко ограничено законом. В Калифорнии это шесть месяцев, если существует весомая причина для задержки. Если нет, судья не склонен делать это даже после двух-трех месяцев. Антон ждал 11 месяцев до того, как он осознал, какой опасной была его ситуация и нанял другого адвоката.

После того, как решение суда вынесено в пользу истца, истец имеет право на дополнительное «доказательное слушание». Только истец имеет право присутствовать на слушании, для цели представления доказательств заявляемого ущерба. Ответчик не имеет права оспаривать доказательства.

На доказательном слушании, заявления истца не являются вопросом. Все заявления против ответчика считаются признанными. Соответственно, для Дианы и ее адвоката было необходимо только установить, что Диана имела право на возмещение ущерба, в разумных пределах. Она и ее адвокат смогли это сделать.
Когда Антон понял, что Диана добилась основной цели, он осознал критичность своей ситуации и начал искать другого адвоката.

Адвокат, у которого Антон просил помощи, был весьма известен и уважаем в юридических кругах: Кент Рассел. Я думаю, что Антон обратился именно к нему по той причине, что Рассел был ведущим адвокатом по проверке правомерности вынесенных решений, и поэтому послабление в сложных случаях было его коньком. В сентябре 2007 я задал Расселу несколько вопросов по е-мейлу, а затем по телефону.

Рассел сказал мне, что он «практически ничего не знал об Антоне, за исключением того, что некоторые люди считали его дьяволом.» Он не согласился с такой оценкой, сказал Рассел. «[Антон] оказался одним из самых вежливых, умных и адекватных людей, которых я когда-либо знал, и очень уважающим клиентом».

Антон нанял Рассела на почасовой основе, чтобы Рассел освободил его от решения суда, которое Диана получила «оставив [Антона] в неведении и/или понимании происходящего.» [Он просто повторил оправдание Антона, а не свою личную оценку]. Стоимость услуг Рассела была достаточно великодушной, гораздо ниже, чем он обычно требовал.

Среди знакомых Антона ходили разговоры, почему Антон был таким беспечным: во-первых, он демонстрировал свое обычное пренебрежительное отношение к Диане, считая, что она не могла сравниться с его мощью, и не смотря на все усилия ее адвоката, ничего плохого с ним не могло случиться. Во-вторых, наперекор первой причине, Антон был слишком болен, чтобы драться с ней в суде. И наконец, третья версия, которая тоже противоречит первой, это что Антон все еще сильно любил Диану, что был сокрушен и не имел желания с ней сражаться. «Его душа не лежала к этому» — часто ходил такой комментарий.

Оуэн Мейер согласился с возможностью первой версии, но отбросил вторую и третью. «Антон не казался больным физически или душевно, — сказал мне Оуэн. — Неправда, что у него «не лежала душа». Он хотел, чтобы я боролся [с Дианой] всеми моими тактиками и методами.» Основной проблемой, заключил Оуэн, было следующее: «Как и большинство людей, умных или нет, Антон не разбирался в юридических тонкостях».

У Кента Рассела не было комментариев по первому пункту. Он, как и Оуэн Мейер, был не согласен со вторым и третьим. Он сказал «Антон не выглядел больным». И об отношении Антона к Диане, Рассел сказал: «Он чувствовал, что она его использовала. Он мне сказал, что Диана его взяла на понт. Он был рассерженным и готовым сражаться».

Нечестно было со стороны Антона жаловаться, что «Диана его развела». У нее на руках был юридический договор, который он нарушил; и, к ее чести, она предложила Антону легкий выход из положения. Она попросила у него 25 тысяч долларов за все то, что она сделала для него и Церкви Сатаны за последние три десятилетия, и она бы ушла без остальных требований и жалоб на его обращение с ней. Он был последним дураком, не приняв ее предложение.

То, что случилось с Антоном, представляемым Расселом, когда он попросил освобождения от суда, наилучше назвать бойней. Ниже набор личностей, с которыми столкнулись Антон и его адвокат.

Диана Хегарти, истец — За последние три десятилетия, Диана служила Антону как личная секретарша, и служила Церкви Сатаны как ее единственная настоящая Верховная Жрица (все те, которые с тех пор называются этим титулом — самозванцы). Она представлялась как жена Антона, «Диана ЛаВей» при каждом удобном случае. Она сотрудничала с Антоном в его розыгрышах, даже вложила некоторые свои идеи в парочку из них.

Несмотря на то, что ее расстраивала интрижка Антона с Джейн Мэнсфилд, Диана помогала Антону, рассказывая истории о них, и кажется, добавив несколько деталей, она была этим горда. И как она публично призналась, она подделала любовную записку, адресованную Антону как «Тони», на известном календаре с обнаженной Мэрилин Монро — не как доказательство его слов, а в качестве розыгрыша. И было еще много ее проделок — еще с того времени, когда она училась в школе, которые она возможно раскроет в своих мемуарах. Махинации Дианы должны были привлечь внимание судьи, рассматривающего прошение Антона, однако зная натуру той женщины-судьи, доказательства Дианы и законы и прецеденты, которыми она должна была руководствоваться, даже сомнение в правдивости слов Дианы не сыграли бы большой роли.

Судья получила прошение от Рассела приостановить решение против Антона и открыть «новое дело». (Конечно, не было никакого «нового дела», это просто формальный термин для желающих пересмотреть дело.) Основными причинами, по которым Антон не выполнил свои обязанности, он назвал болезнь и незнание того, чего от него требовалось. В ответ на это адвокат Дианы заставила ту дать показание под присягой за 3 сентября 1991 года, которое утверждало следующее — наиболее существенные части:

«2. За 23 года, которые я прожила с ответчиком ЛаВеем, его здоровье всегда было важным вопросом. Несмотря на то, что он не желал заботиться о зубах или личной гигиене — никогда не мылся и не посещал дантиста — он постоянно беспокоился о своем высоком давлении и шумах в сердце, диагностированных доктором Ирвингом Варнером в 1970 году.
«3. Доктор Варнер и несколько других врачей рекомендовали регулярное кардионаблюдение, а также небольшие физические нагрузки. Он решил проигнорировать большую часть их советов, особенно касающихся лечения. Он регулярно посещал врачей, но отказывался от кардионаблюдения, кардиотестирования, и не делал физических упражнений. Вместо этого он требовал, чтобы его дочери или я измеряли его давление специально приобретенным для этой цели прибором. Иногда мы это делали аж 15 раз в день. Часто, если его давление было слишком высоким, он обвинял меня в том, что мои действия или слова были этому причиной. Затем он использовал высокое давление как причину отказаться принимать участие в запланированных нами мероприятиях. Многие наши друзья и знакомые наблюдали эти эпизоды.
«4. Я знаю ответчика ЛаВея как интеллектуального, грамотного и харизматичного человека. Во время нашей совместной жизни, его друзьями и знакомыми были писатели, художники, актеры, бизнесмены и юристы. Он никогда не имел недостатка в ресурсах для достижения его целей. Его предыдущий адвокат служит примером: Оуэн Мейер является родственником ответчика ЛаВея через брак отца истца и матери мистера Мейера.»

Если вы удивляетесь, почему женщина, много лет прожившая с мужчиной, которого она считала гражданским мужем, называет его «ответчик ЛаВей», знайте, что это была не терминология Дианы, а ее адвоката. Диана сказала Элизабет Бенфорд, какие факты включить в ее заявление, а Бенфорд написала их, использую типичный юридический жаргон. Касательно фактов, они более-менее близки к правде, за исключением «15-ти раз в день» и Антона, отказывающегося брать участие в мероприятиях из-за плохого самочувствия. Я был в бывшем «Черном доме» день за днем, ночь за ночью в тот период, когда предполагаемое давление было измеряемо, предположительно «15 раз в день». Я ни разу не видел, чтобы Антону измеряли давление. И Антон отказывается принимать участие в мероприятиях? Это не тот Антон, которого я знаю. Но все же Диана знала его лучше, чем я, и она все еще настаивает, что она сказала правду.

Зина ЛаВей Шрек — 27 августа 1991 Зина дала показания под присягой против Антона, пытающегося отменить решение суда. К этому времени Антон вышвырнул Зину из Церкви Сатаны, и она переехала жить в Австрию с человеком, которого она называла своим «мужем» — неонацистом и белым супрематистом Николасом Шреком. По словам Зины, Антон пообещал передать ей Церковь Сатаны — не только как Верховной Жрице, но и как подлинному лидеру. Когда Антон вместо этого полностью выгнал ее и Николаса из Церкви, она так разъярилась, что чуть не сошла с ума. После этого многие годы ее основной целью было разрушить репутацию Антона, односторонне представляя его как мошенника. Она двигалась к этой цели, представляя его жестоким чудовищем и придираясь к деталям: Антон сказал, что он был вторым гобоистом балетного оркестра Сан-Франциско, но такого оркестра не существовало; Антон сказал, что он путешествовал во Францию в 1950-ых годах, но на самом деле не был там до 1970-тых; Антон сказал, что он побрил свою голову в тот апрельский день, когда он основал Церковь Сатаны, но он сделал это только два месяца спустя — и так до бесконечности. Но еще хуже были, как я уже объяснил, ее чудовищные выдумки.

Ввиду того, что многие люди в этом мире ненавидят Антона, и многие журналисты живятся очернением известных личностей и возможными скандалами в их жизни, Зине не составило особого труда найти газетчиков, журналистов, ведущих на радио и ТВ, и разработчиков веб-сайтов для распространения ее лживых выдумок. Опять же, это не означает, что все, что она сказала — неправда. Некоторые ее откровения насчет Антона соответствуют действительности. Но эти крупицы правды просто утонули в море ее отъявленной лжи.

У Антона были серьезные причины вышвырнуть Зину и Николаса из Церкви Сатаны, вместе с неонацистами, разукрашенными свастиками. Эта банда со свастиками идентифицировала Антона с нацизмом, и наконец-то он решил закончить все это, несмотря на желание узнать больше о «Черном ордене».

К тому же, так называемый муж Зины, Николас, начал создавать проблемы, изощренно защищая действия Чарльза Мэнсона, восхваляя его в книге и описывая его на телеинтервью как проницательного философа и аналитика американского общества.

Антон также, казалось, принимал сторону Чарльза Мэнсона, указывая на то, что основным обвинением было то, что он «повлиял» на убийц Шэрон Тэйт и ее друзей. «Если вы можете судить человека за его влияние на других, это создаст проблемы для многих людей», сказал Антон. Однако он изменил свое мнение, когда Зина и Николас устроили празднование в честь убийств, совершенных кланом Мэнсона.

Антон и я разговаривали об этих убийцах, которых он отнес в категорию «деструктивных организмов». «Если бы я там был, — он сказал, — они бы не получили все это внимание от публики и деньги налогоплательщиков на их содержание в тюрьме. Они бы свалились от 45-ти калибрового Магнума». Но в противовес его точке зрения, его дочь и так называемый муж устраивали празднования в честь убийств, и это абсолютно отличалось от рационализированной защиты Чарльза Мэнсона. Антон мудро отступил от этого.

После того, когда Антон наконец осознал, в какое чудовище превратилась Зина, появляется вопрос, почему Антон разрешил ей быть жрицей Церкви так долго, как он это сделал — до 1990 года. Это было неумно. Это было ошибкой. И то, что он отложил изгнание, не имело значения в конечном результате.

Итого: Хотя Антон сделал Николаса жрецом Церкви Сатаны, позже он об этом пожалел и стал его гнушаться. И его все больше и больше раздражала деятельность Зины и ее издевательства над его внуком Стэнтоном, который жил в бывшем «Черном доме». Как только он вышвырнул Зину, Стэнтон, естественно, ушел вместе с ней, и Антон ничего не мог с этим поделать, так как Зина имела на ребенка права как биологическая мать.

Зина, как ожидаемо, рассказала совершенно другую историю. По ее словам, она покинула Церковь Сатаны из-за ее отвращения к Антону, после чего она назвала его «неотцом», и звала его везде, за исключением судебных заседаний, «АШЛ» — и как вы заметили, это имело двойной смысл (по-английски это созвучно со словом «жопа»)

Зина, как она выглядела в поздние 1980-тые— сильно накрашенная, как жрица Церкви Сатаны (на фоне символа Бафомета) и au naturel — в любом случае красавица, какой она была в детстве и в ранние взрослые годы

Вот что Зина указала в своем заявлении:

«1. Я — дочь истца Дианы Хегарти и ответчика Антона ЛаВея.
«2. В 1974 году [в то время ей было 11 лет] моя мать объяснила мне, что у моего отца были шумы в сердце, в добавок к гипертонии, о которой мы уже знали. Несколько лет я, моя сестра Карла и моя мать были обязаны следить за его давлением, используя стандартный прибор. Иногда истец заставлял меня делать это 3-5 раз за получасовый период. Потом истец использовал самый высокий результат как причину не выполнять некие срочные задачи или семейные обязанности.
«3. Истец ЛаВей иногда жаловался не другие внезапные недуги, такие как мигрени, простуды и головокружения. Эти симптомы обычно возникали перед задолго запланированными встречами и другими обязательствами, заставляя его отменять свое участия. Если я говорила о своей простуде, его симптомы всегда были хуже моих.
«4. С того времени, как моя мать подала в суд, я часто слышала, как ответчик ЛаВей выражал свое крайнее презрение ко всем аспектам этого дела. Он постоянно отказывался нанять адвоката [очевидная ложь], считая, что если он не будет принимать участие, «эти идиоты просто устанут от своей маленькой игры и сдадутся».
«5. Ответчик ЛаВей не оставил мне ни малейшего сомнения, что он не собирался принимать участие в этом иске, хотя он все время осознавал то, что от него требовалось. Его здоровье не было проблемой, за исключением тех случаем, когда это было ему удобно. Он просто хотел наказать мою мать за то, что она его покинула, забрав у нее все, на что она заработала во время их совместной жизни.»

Совершенно очевидно, что это заявление было подготовлено и написано для Зины адвокатом Дианы, Элизабет Бедфорд. Дочь не называет отца «ответчиком ЛаВеем», даже если она его ненавидит, и особенно она не делает это в том заявлении, где она называет ее мать «моя мать». Но, конечно, Зина была не просто дочерью. Она была, и остается, одной из самых уникальных дочерей во всем мире.

В возрасте одиннадцати лет или младше, Зина ничего не знала или не понимала о высоком давлении. Она вряд ли могла быть знакома с таким термином. Антон должен был быть сумасшедшим, чтобы позволить такому маленькому ребенку измерять его давление с помощью любых приборов. Я был в «Черном доме», когда это так называемое измерение давления должно было происходить. Я не видел ни одного случая.

И три-пять раз в течении получаса? Забудьте об этом. Диана сказала мне, что это правда; но я в это не верю.

Свидетельство Зины было ложным, и адвокат Бедфорд знала, что оно было таким.

Диана настаивает, что мнительность Антона, описанная Зиной — правда; но я в это не верю. Я часто посещал «Черной дом» в период, о котором говорила Зина. Не было никаких «внезапных болезней». Не было никаких головных болей и головокружений. Два раза за те годы, когда я дружил с Антоном, у него были респираторные заболевания. Первый раз это была простуда, и то, что у него была простуда, было очевидно. Во второй раз это был легкий случай гриппа, и его отношение к гриппу было просто очаровательным. Он сказал, что ему нравится пользоваться этим случаем. «Я могу пойти куда-то в теплое место, вроде курортного пляжа, сидеть на солнце, пить коктейли, потеть и отдыхать, и просто наслаждаться этим».

Диана также поддержала утверждение Зины о том, что Антон использовал плохое самочувствие, чтобы отменить «участие в мероприятиях». Но когда Антон, которого я знал, был приглашен куда-нибудь, его надо было связать, чтобы он туда не пошел. Целью подобного заявления Зины было желание показать, что отказ Антона принимать участие в судебном разбирательстве было его обычным поведением.

Свидетельство Зины о том, что Карла «предложила свою помощь» мерять давление Антона — тоже фальшивое. За все то время, когда я был в «Черном доме», я видел Карлу только один раз. Она всегда была где-то в другом месте: на мероприятиях в колледже, в путешествиях по Европе, в любом месте, но не со своим отцом. Карла не слишком обращала внимание на своего отца, пока у нее не появился шанс унаследовать часть его состояния. После этого она мошеннически называет себя верховной жрицей Церкви Сатаны.

Судья, рассматривающая апелляцию Антона, должна была осознать, что свидетельство Зины было ложным [к примеру, у Антона был адвокат]. Но была бы какая-то разница? Я думаю, что нет.

Николас Шрек (Барри Дублин) — в качестве финальной пародии на то, что я называю избиением вместо судебной процедуры, Диана и ее адвокат использовали этого рыцаря-нациста, Николаса Шрека для того, чтобы он свидетельствовал против Антона. При рождении его звали Барри Дублин. Он был редким, если не уникальным евреем: поклонником Адольфа Гитлера, распространяющим взгляды этого маньяка по всему миру.

Во время интервью с американским нацистом Томом Мецгером, ведущим публичного шоу «Раса и Рассудок», Дублин/Шрек обсуждал «Общество Абраксас», которое он основал вместе с предыдущим любовником Зины — фашистом Бойдом Райсом, пропагандирующем право мужчин насиловать женщин, так как мужчины естественно выше женщин.

Его основным «интересом», сказал Дублин/Шрек Мецгеру, было желание «контролировать людей». Он описал «Абраксас» как «фашистский оккультный мозговой центр», чьи члены «ищут возможность уничтожить иудо-христианскую теологию». Также, он объяснил, «мы желаем истребить гуманистское мышление», к примеру — равенство всех людей.

Так как «Абраксас» и движение скинхедов оба были против смешения рас, Дублин/Шрек одобрял дело скинхедов. Смешение рас, объяснял далее он, «противоестественны природе», как и азиатские и африканские культуры, которые он и его последователи были устремлены уничтожить и заместить доминирующей в мире белой европейской культурой.

Он и его коллеги нацелены привести человечество, заявил Дублин/Шрек, туда, где «нацизм покажется детским садом».

В той же самой программе Дублин/Шрек восхвалял Чарльза Мэнсона, как он это делал в своей книге «Файл Мэнсона». Мэнсон, сказал Дублин/Шрек Мецгеру, был «одним из немногих голосов рассудка в шестидесятых», особенно в свете его цели создания «белой экологической колонии, так же, как [желал этого] Гитлер».

Интересно было бы знать, почему Дублин изменил свою фамилию на «Шрек». Я думаю, что он назвался Шреком в честь Джулиуса Шрека, первого начальника СС, наводящего на всех ужас.

Это логично, потому что «schreck» в переводе с немецкого означает ужас или террор.

Такая же связь наблюдается и с «Орденом Вервольфов», который создал Дублин/Шрек и который он использовал для создания радио-шоу и группы «готической музыки». Имя очевидно было вдохновлено преклонением Дублина/Шрека предвоенной нацисткой организацией «Верфольф Корпс».

Я не хочу оставить моему читателю ни одной возможности думать, что Зина действовала под влиянием или по принуждению Николаса, не осознавая, что она фактически сотрудничала с фанатиком, который стремился к еще более античеловеческим целям, чем Адольф Гитлер с его маниакальными идеями о геноциде. Даже если у Зины и были какие-то психические расстройства, в ее статьях и интервью наблюдалась некоторая доля интеллекта; и она полностью сотрудничала с Николасом во всех его проектах, и даже спела несколько песен с его группой.

Николас и Зина где-то в поздних 80-тых

Вот такую личность Зина выбрала в качестве своего спутника жизни, и, если ей верить, «мужа». И эту личность адвокат Дианы Бедфорд посчитала приемлемой для очернения Антона, чтобы тот проиграл суд. У Бедфорд нет оправданий для подобного балагана. Как станет известно в результате, она могла выиграть дело без предоставления свидетельства патологического лжеца и неонациста для поддержки ее аргументов.

В заявлении, которое он подписал 27 апреля 1991 в Вене, где он жил с Зиной, Дублин/Шрек под присягой свидетельствовал, что «он близко сотрудничал с Антоном ЛаВеем» с февралая 1988 до апреля 1990 года. Он повторил слова Зины о «болезнях» Антона и как он их использовал, чтобы избежать всяких ситуаций.

«Когда я или другие его знакомые спрашивали, почему он постоянно отказывался посещать слушания по этому делу или просто нанять адвоката, — свидетельствовал Дублин/Шрек, — он постоянно утверждал, что он не может доверять ни одному юристу, и к тому же он считал, что он был нечестно осужден, так как по его мнению, он не сделал Диане Хегарти ничего плохого. Он также заявлял, что у него не было никаких намерений отдавать его дом на Калифорния-стрит или следовать каким-либо финансовым соглашениям с мисс Хегарти».

Дублин/Шрек заключил: «Я верю, что в свете прошлых попыток мистера ЛаВея избежать обязанностей, используя его проблемы со здоровьем и его неприкрытое презрение к юридическим процессам, суд не позволит ему избежать справедливого возмездия, используя такие слабые извинения».

Вы должны знать, что декларации используются исключительно для установления фактов, а не мнений. Судья, которую назначили рассматривать апелляцию Антона, должна была отбросить заявление Дублина/Шрека и хотя бы части заявления Зины как минимум по этой причине.

Судья Олли Мари-Виктор — и теперь я представлю вам судью, которая рассматривала в основном не оспоренные свидетельства Дианы, Зины и Барри/Николаса. Если у Антона и его адвоката был хоть какой-то шанс выиграть дело, они потеряли его после того, как была выбрана судья: Олли Мари-Виктор, ярая феминистка и, обычно консерватор, — если это не вступало в противоречие с ее феминистическим фанатизмом.

Наши отношения с Олли были долгими, но периодическими, на протяжении многих лет. Поэтому то, что вы прочитаете, исходит из моего личного опыта.

Олли была танцовщицей балета, когда выступила в 1946 году на thé dansant (чай и танцы), организованные в Денвере, Колорадо, для пилотов французской армии. Одним из пилотов был Жорж Мари-Виктор, герой Второй Мировой войны. Их знакомство привело к браку и концу карьеры Олли как танцовщицы. Не будучи удовлетворённой ролью домохозяйки и матери, Олли решила начать юридическую карьеру. Финансирование образования Олли в выбранной ей профессии не было проблемой для Жоржа. Он заработал хорошее состояние на импорте и экспорте вина и другого алкоголя, сначала как генеральный директор в других фирмах, затем — как владелец собственного бизнеса.

После удачной адвокатской карьеры Олли была назначена в муниципальный суд Сан-Франциско (который вскоре соединился с Высшим судом) Рональдом Рейганом, который тогда был губернатором. Вскоре она получила репутацию судьи «с придурью», и этим термином ее называли многие юристы. Что они под этим понимали, варьировалось. Для некоторых юристов Олли была «с придурью», потому что она не вынесла желаемого вердикта. Вообще, она получила это прозвище за свою непредсказуемость. Вы никогда не были уверены, будет ли она выносить вердикт как «вешающий» судья или как более милостивый — лучшее различие, чем неопределенное «консервативный» и «либеральный».

К примеру, Олли дала от 7 лет до пожизненного за техническое похищение женщины, которую похититель не обидел. Но после того, как он отсидел семь лет, Олли начала кампанию за его досрочное освобождение, заявляя, что он «был достаточно наказан». Еще лучший пример: Она была известна, как судья и человек строгого следования закону и порядку; но она устроила единоличную сидячую забастовку в Богемском Клубе, долгое время исключительно мужском заведении для наиболее богатых и влиятельных мужчин Калифорнии. Она просто села за ресторанный столик и не сдвинулась с места, не будучи обслуженной. И конечно, это было нарушение закона.

Я познакомился с Олли в середине 1970-тых, посреди моей карьеры в расследовательской журналистике. Я написал статью о ее сражении с юристами офиса окружного прокурора Сан-Франциско, где она настаивала, что за каждый арест и судебное преследование проститутки ее клиент тоже должен был быть арестован и осужден. Провалившись в их попытках изменить ее мнение (как только она что-то решила, никто не сможет это изменить), юристы стали применять абсолютную дисквалификацию против нее, что означало — ее автоматически снимали с любого дела, касающегося проституции.

Моя статья о ситуации, в отличии от статей других журналистов, поддерживала сторону Олли. Это заставило ее послать мне конверт с посланием, в котором была только ее подпись — «Олли». Над ней был ее рисунок — красное сердце, пробитое стрелой. Когда Ассоциация адвокатов Сан-Франциско вручала мне журналистскую награду на съезде Ассоциации в главном зале отеля «Хайатт Ридженси», Олли пришла туда, чтобы встретиться со мной. Мы подружились и несколько раз встречались за обедом. Она спонсировала меня, когда я подавал на грант, описывая меня как наиболее точного журналиста, которого она когда-либо знала.

Но когда Олли прочитала мою статью, где я критиковал Хиллари Клинтон, она прислала мне е-мейл с приказом больше с ней не контактировать.

Перед Олли в «деле Хегарти-Лавей» были свидетельства женщин, описывающих мужской шовинизм Антона, его предполагаемое насилие, и другие заявления, не подтверждённые и не имеющие отношения к делу: просьба Антона о пересмотре дела, так как плохое здоровье, непонимание происходящего и проблемы с доставкой почты привели к тому, что решение было принято в пользу истца из-за неявки ответчика. Олли на это не купилась. Она вынесла такой вердикт (сокращенно):

"В просьбц ответчику о пересмотре дела должно быть отказано... Решение суда в пользу истца было вынесено в результате отказа ответчика принимать участие в предварительном разбирательстве. Вердикт наказал ответчика за нарушение контракта, а не за неявку на разбирательства.

"Более чем одиннадцать месяцев прошло до того, как ответчик решил оспорить решение. Одного этого факта достаточно для отказа.

"Предполагаемое плохое здоровье ответчика [очевидно, в это Олли не поверила] не считается серьезной причиной. Он не предоставил никаких медицинских свидетельств о состоянии его здоровья... [Это было неправда.]

"22 июня 1990 года ответчик был доставлен в общую больницу Сан-Франциско с похожими симптомами [как наблюдаемые до в прошлом] и ему был поставлен диагноз «сердечная недостаточность», а не «остановка сердца». Записи больницы утверждают, что здоровье ответчика было «в его обычном состоянии до последних трех недель» и что «он сопротивлялся большинству попыток докторов начать лечение» [курсив добавлен Олли].

"[Антон] признался в своем заявлении, что он получал извещения после замещения адвокатов [Оуэна Мейера на Антона in propria persona (собственной персоной (R†))], которое произошло в 1989 году, но он переложил всю ответственность за ведение дела на Бланш Бартон, его секретаршу. Бартон утверждает в своем заявлении, что она «не знала о сроках», однако она переписывалась с адвокатом истца о даче показаний и автоматическом выносе вердикта в пользу истца... В тот момент у ответчика было 6 месяцев, чтобы оспорить это решение...

"В первый раз ответчик и его секретарь заявляют о проблемах с вандализмом почтового ящика [sic]. Во всех документах, циркулирующих между сторонами за эти два года, нет ни единого упоминания об этой проблеме...

"Особенный интерес представляет письмо Бартон за 6 июня 1990 года адвокату истца. В этом письме имеются ссылки на требования истца и предоставляется альтернативный план урегулирования вопроса. В этом письме содержались угрозы истцу [Диане] от рук «слепых фанатиков» церкви ответчика, если она будет настаивать на продолжении ведения дела».

В предыдущих частях книги я утверждал, что Антон не был сумасшедшим. Наверное, мне стоило уточнить, что это было действительно только до поздних 1980-тых, когда он очевидно сошел с ума — и «Бланш» вместе с ним. Я понимаю их тактику. Они не говорили адвокату Дианы, что они, а скорее Антон, натравят преданных последователей Антона на Диану. Они имели ввиду, что Диана в опасности из-за «слепых фанатиков», которые будут действовать по своему собственному желанию. Но они должны были знать — как два умных человека, они должны были знать, что подобное заявление, посланное адвокату Дианы, будет представлено в суде в самом мрачном свете.

В заявлении Антона были и другие факты, противоречивые или абсолютно не заслуживающие доверия, или так раскрывающие вранье Антона, что любой судья поверил бы кому-либо другому, но не Антону, и не проявил никакого милосердия по отношению к нему. В медицинских записях больницы Сан-Франциско, как должна была заметить Олли, Антон называл себя «Мистер Мелларе» и давал неправильную транскрипцию имени своей дочери Карлы («Carla» вместо «Karla»), когда в других записях он идентифицировал себя как «Энтони Малларе». Он спокойно признался, что он незаконно подавал налоговую декларацию, где он называл себя и Диану мужем и женой. Он отрицал, что его родители передали дом ему и Диане поровну.

Но так же и Диана не была белой и пушистой в этой афере, которая длилась годами. Она призналась в исправленной жалобе, поданной от ее имени адвокатом Бенфорд, что она публично представлялась супругой Антона, и они совместно подавали налоговую декларацию как муж и жена; и многие наблюдатели скажут, что она приврала в жалобе, называя себя «соосновательницей» Церкви Сатаны, однако она настаивает, что это правда. [Те из вас, кто подкованы в законодательстве, примите мои извинения за оскорбление вашего интеллекта, но я должен объяснить остальным читателям, которые все-таки понимают, что именно адвокат Бенфорд написала жалобу, а не сама Диана: по американским законам, вы как клиент отвечаете за каждое ложное утверждение вашего адвоката, особенно если вы знаете, что оно ложно.]

В той же исправленной жалобе Диана заявила через адвоката Бедфорд, что 6 июля 1976 года она совместно с Антоном «подали на кредит», где они заявили, что они были женаты и снимали дом на 6114 Калифорния Стрит [но они знали, что вскоре они станут настоящими владельцами дома, как и случилось через три дня], и что Диана работала «секретаршей», а ее «работодателем» был ее «муж».

Кому это будет интересно, в заявлении на кредит Антон и Диана сообщили, что у них «наличными 250$, накопительный счет $1384, расчетный счет $219».

Именно в этом исправленном заявлении Диана через адвоката Бедфорд утверждала, что Антон ее «периодически подвергал физическому и эмоциональному насилию» с 1962 [третий год их отношений] до 1984, и поэтому она «покинула семейное место жительства» 30 апреля 1984 года, «боясь за свою жизнь».

Для понимания того, насколько достоверным было это заявление, вот некоторые упорядоченные детали их жизни.