Самобытие душевной жизни (продолжение)

 

Для полноты картины нам теперь осталось еще раз проследить весь процесс взаимодействия основных ингредиентов, строющих нашу индивидуальную жизнь. Пусть читателю это не покажется топтанием на месте. При более пристальном внимании он убедится сам, что штурм стоящей перед ним твердыни познания нужно вести не только с разных сторон, но все возобновляющимися приступами. Задача перед нами стоит труднейшая: описать в понятиях то, чему сами понятия обязаны своим происхождением.

 

Рудольф Штайнер поясняет, что вожделения — это воля, воля с предметом вожделения (115; стр.130). Отдельные вожделения являются просто модификациями воли, от которых она должна в конце концов освободиться, чтобы выступить в нас как чистая космическая воля, освобожденная от игры симпатий и антипатий. Такая воля есть живое мышление, жизнь среди существ интеллигибельного мира, одним из которых становится и человек.

 

Воля, модифицируемая связью с объектами чувственного мира, является в нас, как многообразие вожделений, с которыми, в свою очередь, родственна природа наших чувств (о чем уже говорилось). А тогда получается, что единство мира сохраняется на всех ступенях эволюции. Всеопределяющая воля Отца есть единственная мировая реальность. Но в явлении она обретает характер множественности, данной нашему мыслящему сознанию в двенадцати онтологических категориях. С другой стороны, мыслящему сознанию предстоит многообразие бытия, опыт. В ноуменальном мире первого откровения, т. е. в мире Иерархий, бытие и сознание пребывают в единстве и проявляются в многообразии этого единства в отличие от многообразия противоположностей мира второго откровения.

 

Когда возникает древний Сатурн, то принесенная Духами Воли в жертву субстанция воли является, по сути, новой мировой целью единого Бога. Она есть цель в явлении, как субстанция, содержащая в себе универсальный закон нового цикла творения: Триединство. Триединство есть абсолютная реальность, как и Единство. Но это не означает, что существуют две абсолютные реальности. Реальность одна, и она разделяется в себе надвое, образует отношение в себе: Абсолют в вечности, в неизреченном и непостижимом, потому единство — одно, за пределами которого невозможно представить себе что-нибудь другое, и Абсолют в явлении — Божественная Троица.

 

Через три Ипостаси Абсолют выходит из единства, Пралайи, и возвращается к нему, всегда оставаясь при этом Абсолютом. Для него то, что возникает в начале, существует и в конце. Он всегда един, целостен и трехипостасен. Воля Престолов, становясь объектом творения на древнем Сатурне, в Абсолюте присутствует и в конце всего семичленного цикла творения, где она — чистый субъект. Силой Абсолюта эволюция течет в двух направлениях: от прошлого к будущему и наоборот. Но тогда она опосредована тремя Ипостасями того же самого Абсолюта.

 

По образу и подобию высшего Божественного плана сотворен и человек. В своей главной сути он есть малое отражение Абсолюта: микрокосм. В развитии он трехчленен, причем многообразно трехчленен, ибо через многообразие трехчленностей творит Абсолют.

 

Эволюционные процессы в человеке с момента возникновения мыслящего сознания движутся по восходящей линии. На последней границе, до которой нисходит Абсолют, возникает трехчленное тело. В нем зарождается троичность мышления, чувствования и волеизъявления. Присутствие Абсолюта, единства, в этой субъективной троичности и есть наше "я" — не сам Абсолют, а его присутствие, четвертый принцип. Сам он противостоит нашему низшему "я" как Я высшее — пятый принцип. Поэтому, перефразируя слова Рудольфа Штайнера о природе вожделений, мы вправе сказать, что низшее "я" людей есть модификации единого, абсолютного Я; они суть Я, соединенное с объектом. И они единосущны с Я, т.е. их субстанция есть чистая космическая воля. Но эта воля "я" погружена в мир явлений (все той же абсолютной воли) и потому становится вожделением. "Я", как отдельная модификация Я, обретает свой мир модификации: вожделения. И как "я" для Я есть объект, так вожделения для "я" суть объекты.

 

Что делает "я" субъектом? — В первую очередь — чувство. Из него, во вторую очередь, развивается мышление, жизнь в понятиях, представлениях, которые, в третью очередь, находят отношение к воле, приобретают характер чистого бытия в нас, в чем и выражается присутствие живого Бога в человеке. Но Бог и изначально пребывает в нас, в нашем духе. Этим началом было одарение нас искрой Я в эпоху древней Лемурии. Тогда Абсолют, будучи опосредован 3x3 Иерархиями, низошел в нас как свободный дар, совершенный из чистой любви к поступку, к творению. Это был первый акт свободного одарения человека качеством, личностью. Поэтому способность к свободной жертве, к деяниям из любви к объекту составляют единственную реальность становящегося "Я". Она внесена туда Самим Богом, есть Его часть в нас; все остальное в "я" имеет вспомогательное, преходящее значение.

 

Чуть ниже мы выявим последний акт этого высшего одарения. На пути к нему развилась в нас вся деятельность суждения, которую можно назвать размышлением (115; стр. 119), имея в виду, опять-таки, процесс.

 

Два рода вожделений, т. е. модификаций Божественной воли, вступают в человека. Один род вожделений обусловливает метаморфозу формы бытия: из Бога рождаемся, — как говорит розенкрейцерская мудрость. Наша характерологическая основа является одним из состояний этой формы (ступень метаморфозы). И это состояние не последнее. Из характерологической основы вырываются побуждения. Они представляют собой не что иное, как стремление абсолютную волю, идущую путем состояний формы, обрести непосредственно, без объекта — форму бытия в ином, в "я".

 

Но состояния формы не являются самоцелью творения. Творение готовит их для себя и нисходит в них на своем пути к некой конечной цели. Высшие формы самотождественного присутствия Бога в первом откровении — это Иерархии. В мире второго откровения форма и содержание пребывают раздельно: форма приобретает чувственный характер, ее Я остается в той или иной сфере духа. Лишь в человеке они снова соединяются, но еще не становятся тождеством, как это имеет место у существ Иерархий.

 

Итак, воля как форма — это три наших тела и три души. Воля как Я — это деятельность суждения, размышление. Наконец, воля вливается в нас из будущего. Такая воля стремится форму растворить в содержании. Она соединяется с объектом, чтобы претворить его в субъект, в дух. Силой импульсов, приходящих из прошлого, человеческое "я" рождается и остается в мире чувственных явлений. Силой импульсов, приходящих из будущего, оно постепенно преодолевает связь с чувственным миром и становится чистым духом.

 

В душе этот процесс разворачивается таким образом, что приходящая из будущего воля как вожделение сталкивается, скажем (в согласии с нашими рисунками), под углом 90° с размышлением. И поскольку в дальнейшем она действует из астрального тела, то мы вправе говорить о полярном противостоянии вожделения и суждения в нашей душе (см. рис. 116 и др.). На первой ступени их противостояния действие суждения минимально. Вожделение принимает (воспринимает) вещества внешнего мира, дабы высвободить из них высшую форму сознания, соединиться с нею; но все кончается процессами обмена веществ и дыхания: грубыми формами восприятия (принятия в себя).

 

Воля вбирает в себя вещества внешнего мира лишь ради извлечения из них породившей их высшей воли. Поэтому, вобрав в организм вещество, вожделение тут же отторгает его. И в этом процессе отторжения все более обособляются и консолидируются астральное и эфирное тела.

 

Когда на древнем Солнце монады вбирали, вдыхали в себя полуодухотворенное тепло, а затем воздух, то не требовалось большой силы эфирного и астрального тел, чтобы затем отторгнуть их. Результат той борьбы оставался минимальным, но он все же был и сводился к привязке группового эфирного тела к группе физических монад — как бы отдельных субъектов вожделения. Иное дело — земные условия, где субъектом вожделения выступают представления. Поэтому и в низших сферах человеческого бытия возникают индивидуализированные процессы питания и дыхания. В ходе их вожделение порождает силы отдельного бытия эфирного и астрального тел. Поэтому, когда приток вещества в организм кончается, в душе встает чувство голода и жажды. Насыщение удовлетворяет вожделение; оно тогда получает объект, а теряя его (преодолевая), вновь заявляет о себе у врат души.

 

Взаимодействие вожделения с суждением на этой ступени подобно процессу осязания. Да таковым оно, собственно говоря, и является. Ибо чувство жизни есть первая форма соприкосновения суждения с нашим астральным телом в акте соприкосновения с внешней
средой. Вожделение, получив средство питания, удовлетворяется в себе, что означает восстановление равновесия в трех телах, испытывающих воздействие тройственного духа, творящего состояния формы (процесс возникновения чувства жизни был уже нами описан).

 

В осязании мы узнаем нечто не о внешнем мире, а только о процессах в нас самих, вызванных его воздействием на нас. Так это происходит в первых четырех восприятиях чувств, включая осязание как самостоятельное восприятие. В то же время, эти чувства не однозначны. Уже в чувстве движения вожделение имеет дело с состоянием формы не вещественного мира природы, а мира пространственного. Пространство же есть многочленный человек, который одновременно является и плодом временного развития. Все это образует составляющие процесса становления самосознающей личности.

 

Физическая Вселенная возникла ради человека и через человека. Внутри ее, становясь личностью, человек возвращается в духовную Вселенную, и вслед за ним туда взойдет, одухотворясь, и Вселенная физическая. Не держа постоянно перед душой этот общий принцип эволюции, трудно понять ее отдельные части. Например, сообщение Рудольфа Штайнера о том, что древний Сатурн возник как физическое тело, следует, исходя из общего принципа эволюции, понимать так, что и вся материальная Вселенная той эпохи заключалась в этом образовании, а вокруг него простирался дух. Подобно желтку в яйце, физический Сатурн "плавал" в духовной вселенской оболочке.

 

На древнем Солнце физическая Вселенная-Человек оказывается в состоянии "привести в движение собственные силы. Это те силы, которые в конце периода Сатурна были влиты в человеческое существо Престолами". Человеческое существо начало жить внутренней жизнью, которую "можно сравнить с внутренним восприятием запаха. Наружу, в небесное пространство, это человеческое существо проявляется как личность, но, разумеется, не управляемая внутренним "я". Человеческое существо представляло собой, скорее, растение, которое действует как личность" (13; стр. 165).

 

Растениеобразное существо-личность. — Загадочный, впечатляющий образ, не правда ли? Силы, которые действуют в нем как личность, — это силы Духочеловека, напечатленные физическому телу, т. е. сверхличность. На Сатурне это тело могло лишь отражать духовные действия, приходившие к нему извне. И таково было первое проявление физического, сообразное заключенной в нем закономерности. Закономерность в физическом и была явлением в нем Духочеловека. Закон физического мира есть личностное начало в нем, неразрывно слитое с существованием этого мира. (Заметим для сравнения, что в современном человеке закон его души
или закон духа и их существование в чувственной реальности далеко отстоят друг от друга).

 

На древнем Солнце этот закон усложняется — в нем проявляется то, что мы теперь называем центробежной тенденцией, которая не может существовать без тенденции центростремительной, как явление света невозможно без тени, темноты. И поэтому то личностное проявление Духочеловека через человеческие монады древнего Солнца есть не что иное, как начало становления закона всемирного тяготения. Обращенность в сторону внешнего физического приводит на древнем Солнце к выделению еще одной планеты, в которой пребывает отставшая субстанция древнего Сатурна. На самом Солнце возникают два царства, а в физическом космосе — две планеты. И все это исходит от человека.

 

Можно ли относительно того времени говорить о существовании физического мира неподвижных звезд? — Лишь в той мере, в какой Солнце рождало физический свет и высылало его вовне, творя этим пространство: систему материально-силовых отношений. Но духовно, как мир Иерархий, Зодиак уже тогда был проявлен в своей четырехчастности.

 

На древней Луне процесс формирования физической Вселенной также обусловлен развитием человека. На древнем Солнце процессы питания, дыхания, восприятия соединены в одно. Существует однозначный дуализм между монадой и внешним миром, внутренним и внешним. Но этот дуализм есть отношение, впервые вынесенное в пространство посюстороннего мира, отчего и образуется два космических тела. Они существуют физически, чувственно, но в пространстве, где существенно лишь движение, идущее по кругу.

 

На древней Луне процессы питания, жизненные процессы несколько эмансипируются от процесса дыхания. Оформляется процесс сверхчувственного восприятия, тесно взаимоувязанный с процессами во внешнем мире. В результате образуются три планеты: вновь возродившийся древний Сатурн, но с отношением к обмену веществ лунного человека, вновь восставшее Солнце, регулирующее процесс дыхания и все ритмы в лунном человеке, и собственно древняя Луна, на которой идет формирование органов восприятия. Через трехчленного человека Иерархии как бы "выдавливают" вовне физическую Вселенную. В ней, словно некая греза, мираж, то возникает, то снова исчезает впечатление, будто бы измерений — три.

 

На Земле человек становится строго выраженным трехчленным существом, к которому, как четвертое, присоединятся Я. Кроме того, все это вводится в эволюцию видов, где всецело в посюстороннем правит закон семичленной метаморфозы. Вследствие этого, из единого космического образования, канто-лапласовской туманности, постепенно выделяется семь планет Они представляют
собой проекцию на физическую Вселенную духовных первофеноменов земного эона, сформировавших внутренние органы человека и вышедших через них вовне. Это, по сути, есть то высшее вожделение, которое на древнем Сатурне могло лишь отражаться, вновь возвращаясь к себе, а теперь, наконец, достигшее своей цели: объективации в инобытии. Ныне, когда человек умирает, он как бы выворачивается наизнанку и живет в планетной системе как в своем теле, где Солнце — его духовное сердце, Венера — духовные почки и т. д. Когда человек рождается, он выворачивается на эту сторону, оплотневает в материальных органах, в которых, тем не менее, с большой силой сказывается влияние духовных праобразов.

 

Далее в человеке эмансипируются ритмические процессы. Они образуют переход от жизненных процессов к восприятиям чувств. А вовне как великий ритмизатор снова встает Солнце — одновременно и планета (сердце), и звезда (ритм). А когда эмансипируются органы восприятия, то через них вовне изливается наивысшее вожделение, которое и в инобытии желает быть духом. Это вожделение дает видимый облик звездам зодиакального круга, физическая субстанция которых — только свет. Наконец, развитие кармы и реинкарнации дает чувственно видимый облик всему звездному небу.

 

Таким образом, только в эоне Земли видимая физическая Вселенная приобрела свой современный вид. Ее главный центр — человек. От него она "разлетелась" и, может быть, продолжает "разлетаться", раздвигая границы трехмерного пространства. Но некогда, вместе с одухотворением человека, она снова начнет "сжиматься" и через человека дематериализуется.

 

На пути материализации Вселенная проходит через ряд метаморфоз высшего, духовного (физического) в эфирное и астральное нижестоящих ступеней, пока не достигнет человека, а через него — состояния вещества, материи (см. табл. 7, 10, 11). Там мировая центростремительная сила меняется на центробежную. Ею рождается мир планет.

 

Человек возник сначала как физическое тело. И это была вся физическая Вселенная древнего Сатурна. На Земле физическое тело двенадцатерично и своими закономерностями простирается до двенадцатичленного круга Зодиака. На др. Сатурне физическое получило отпечаток Духочеловека — вселенский отпечаток. Он стал его законом и остается таковым поныне. Все законы материи, физики — суть производные от этого основного закона. Сам же он действует как вселенское Я из-за круга Зодиака, поскольку оно — абсолютный субъект. С человеческим "я" вселенское Я встает отчасти в непосредственную связь. Поэтому процессы в человеке имеют космический резонанс, и наоборот.

 

Физическое в человеке, став материей, в то же время служит основанием для духовной деятельности — мышления. Поэтому высшими среди законов физического мира являются законы мышления. Они в человеке ближе всего стоят к универсальному закону Я, который двенадцатичленно действует в "я", в виде 12-ти типов мировоззрений. инспирируемых кругом Зодиака. Вобрать в "я" всю систему мировоззрений — задача не из легких. Человек по преимуществу отождествляется лишь с одним из них: с идеализмом Овна (наиболее яркий его представитель — Платон) или с реализмом Весов (Аристотель), сенсуализмом Льва (Копдильяк), материализмом Рака (Геккель, Бюхнер), пневматологией Водолея (Новалис) и т. д. Овладевая всей системой мировоззрений, научаясь свободно в отождествлениях двигаться по ее кругу, человек приближается к той субстанции, которая некогда сотворила физическое тело и теперь отражается от высшего образования в нем: от физического мозга.

 

Итак, в отношении мышления человек отражает — что он делал и на древнем Сатурне. — но не как "я". Иное дело — восприятия чувств. В них то, чего мышление достигнет лишь в будущем: единство бытия и сознания, имеет место уже теперь. Через врата органов чувств космическая воля как вожделение входит, не отражаясь, в человеческое существо, а из него — во внешний мир. Первая встреча космической воли с человеком происходит на периферии чувственной Вселенной. При этом удаленность звезд от Земли не имеет существенного значения. Разговор о гигантских расстояниях во Вселенной должен быть сведен к тому, что небесный свод, по сути, двухмерен и представляет собой некую плоскость встречи космического вожделения с физическим миром. Поэтому древние переживали на небе имагинации животных образов. На небосводе отобразилось становление человеко-животного древней Луны человеком Земли [* Спектральный анализ обнаруживает наличие не вещества в звездах, а духовные прафеномены. Они материализуются до световой материи по мере приближения к Земле — материальному центру Вселенной. Вся материя есть сгущенный свет.].

 

В таком подходе к пониманию эволюции мира и человека мы возьмем в помощь себе еще один графический образ, производный от рис. 31 и 37. Он имеет вид, показанный на рис. 136.

 

Переживая в себе внутренние чувства, мы, фактически, повторяем в индивидуализированной форме состояние первых трех эонов. Так будущее, сверхсознание, впервые проникает через нас в прошлое. При этом, чем бессознательнее инструмент (в человеке), тем большая сила духа требуется для введения его в сферу восприятий. Но чем выше сила духа (Иерархии), тем мощнее живущее в нем желание (вожделение) породить сознание в ином, без чего это последнее могло бы быть навеки потеряно. Так возникает у нас шкала сближающихся взаимодействий (рис. 136, левая часть). На наибольшем удалении друг от друга взаимодействуют Атма и физическое тело. Результатом их взаимодействия на "оси" становящегося "я" выступает чувство жизни. Чувство движения обусловлено взаимодействием Буддхи и эфирного тела и т. д. Общим результатом воздействия тройственного духа на тройственное тело является рождение душевного тела. В нем Я соприкасается с "я", после чего действие Я вновь начинает возноситься, рождая ряд противообразов — индивидуальную душу и дух человека.

 

Навстречу этому действию идет импульс тройственного духа из будущего. В высших своих проявлениях он впервые заявляет о себе лишь в восприятиях высших чувств, которые пока что очень мало развиты у человека. Пройдя точку скрещения осей, импульс будущего уходит, в форме индивидуального человеческого сознания, в прошлое, преобразуя тройственное тело в тройственный дух. Человек идет навстречу этому стремлению, развивая тройственную душу, восходя от восприятия к переживанию жизни чувств, мышления, воли. При этом он развивает деятельность суждения.

 

До точки скрещения осей деятельность суждения приходит снизу, из тел, а вожделения сверху, от духа (как высшее целеполагание). Из прошлого в человеке рождается, как общая совокупность, сложная форма бытия понятия (как иерархического существа) и восприятия, персонифицированного в тройственном теле. Поэтому чувство жизни, движения, равновесия — это формы бытия космического сознания, облекшиеся в человеке в форму первичных экзистенциальных представлений, которые в своей истинной сути одновременно надиндивидуальны и доиндивидуальны. Их последующее осмысление в философии — вторично по отношению к их первому явлению, в котором деятельность суждения и вожделения взаимоуравновешены и отражены в себя.

 

В точке скрещения осей (рис. 136) начинается некое проникновение в "Зазеркалье". Вожделение начинает переходить в чувственный мир, а суждение из тела в душу, но в душу космическую, дарованную в конце эона древней Луны и завершенную в своей целостности в Лемурийскую эпоху. Действие вожделения при этом в становящейся индивидуальной трехчленной душе ослабевает в своем космическом импульсе и от души сознательной проникает до души ощущающей. Со стороны человеческого начала идет возрастание я-сознания по мере индивидуального овладения тройственной душой. Душа рождается как форма, а вдоль центральной оси идет становление "я", индивидуального духовного содержания (мира).

 

Начиная с чувства осязания, можно говорить о рождении души ощущающей. В чувстве обоняния она уже вполне конкретно заявляет о себе; еще больше — в чувстве вкуса [* Действие души в органах чувств, описанное в третьей главе, имеет отношение к ее космическому, несомому Иерархиями аспекту.].

 

Так это происходит теперь. В прошлые эоны становление человека шло в обратном порядке. Так, например, на древнем Солнце в противостоянии космической и индивидуальной души рассудочной (лишь в импульсах), благодаря которому родилось чувство вкуса, Духи Гармонии, Херувимы пришли в отношение с Сынами Жизни, Ангелами. Человек тогда не как индивидуальность, а как двойственное тело возникал, скажем, вдоль средней линии нашего рисунка. Рудольф Штайнер говорит, что Агнелы тогда получали в дар от Херувимов их созерцания творения и врабатывали эти образы в эфирное тело человеческих монад. Шедшее от Духов Гармонии, как гармония, музыка сфер, не отражалось к ним обратно, а призводило некое действие на эфирно-физические монады, оставаясь связанным с ними в виде зарождающегося самосознания Ангелов и феномена вкуса. Ангелы, придя в тесную связь с монадами, смогли удержать дарованные им высшие созерцания, инспирации, образовать из них форму (предварительную) своего я и им конфигурировать формы монад, образуя в них внутреннее содержание. Так произошло чувство вкуса. Вовне от монад исходила не музыка сфер, а физический звук. Он наверняка обладал могучей магической силой и воздействовал на физическое окружение монад. Сам человек представлял собой некоего рода музыкальный инструмент. У него было две струны. Одна из них приводилась в колебание тем, что мы называем симпатией, другая — антипатией. (Планет, вспомним, тоже было две).

 

Когда к монадам на древнем Солнце подступают Престолы, то навстречу им выступают не существа Иерархий, а сами монады с собственной жизнедеятельностью. Возникает феномен запаха. Такова точка скрещения осей (рис.136) на древнем Солнце. В ней тогда создаются предпосылки для одарения монад астральным телом. Вспомогательный импульс для этого приходит из высочайших сфер: Херувимы. Полнота Софии, мудро обмыслившие мировую цель, воспринятую от Триединого Бога Серафимами, созерцают сверхчувственные образы происходящего на древнем Солнце. В их созерцании явлен высший аспект, первофеномен того, что ныне в человеческой душе выступает как деятельность суждения. Как Херувимы не желают, чтобы их созерцания отражались к ним обратно, так и деятельность суждения не предрасположена быть отражением. Оно отражается как мыслеформа, но в ней отсутствует его суть.

 

Можно представить себе, что весь сверхчувственный мир первого откровения есть мир Божественного созерцания, в чем выражается действие Ипостаси Святого Духа. А поскольку первое откровение обращено ко второму, то созерцание это есть деятельность Херувимов. И это созерцание есть одновременно объективация космического сознания. В отношении с Ипостасью Отца созерцание становится принципом жертвы — внизу это происходит через деятельность Престолов, — восстанавливающей единство бытия и сознания.

 

Человек живет сразу в двух мирах: чувственном и сверхчувственном. В одном из них пребывает причина, в другом — действие. Обретая собственные органы восприятия, человек, подобно Ангелу, сначала получает их в мире сверхчувственного созерцания. А когда органы чувств открываются вовне, то созерцание уходит внутрь человека и становится деятельностью суждения.

 

На древнем Солнце Херувимы, жертвуя созерцание Ангелам, находят отношение к Ипостаси Отца в ином. Поэтому речь там идет об одарении Ангелов определенной степенью сознания. Принцип жертвы приводит Херувимов также в отношение с Ипостасью Сына в ином. Их дар уходит безвозвратно и, будучи опосредован ангельским сознанием, производит действие в эфирном теле монад. Об этом можно сказать еще так: жертва-созерцание, как реальная форма творящего бытия, отражается Ангелами в монады как их состояние жизни; т.е. творческим в таком случае оказывается и сознание Ангелов, несмотря на всю его смутность в эоне древнего Солнца. Оно все формируется в эфирной субстанции и представляет собой жизненный процесс. В эфирной субстанции совершается вся цепочка метаморфоз единого явления бытия и сознания.

 

Подобная деятельность приводит монады на древнем Солнце к воссозданию единства бытия и сознания на растительном уровне, чем полагается начало восхождению Божественного импульса творения. Духочеловек, как Отчее начало, через эфирную часть монад (сферу Сына) приходит в связь в ином с Ипостасью Святого Духа. И связь эта оказывается обусловленной существованием монад. Они оказываются связующим звеном в параллельном существовании прошлого и будущего мира, отчего формируются пространственно-временные условия развития.

 

Отчая воля продолжает действовать и в современном человеке, и в ней по-прежнему живет устремленность к Святому Духу. Она привела монады к современному состоянию их формы, где они обладают собственным интересом к бытию. А поскольку современный человек обладает и индивидуальным астральным телом, то воля-вожделение, устремляясь к деятельности суждения, рождает ощущение уже в первом восприятии чувств — в чувстве жизни. Сначала в этом ощущении человек дан сам себе как объект, затем он приходит в соприкосновение с окружающим миром. Ушедшие внутрь человека созерцания выталкивают его астральное тело в чувственный мир и словно щупальцами осязают его. Так выражает себя деятельность суждения, так она "созерцает" истину в ином, в духе, ставшем материей и обитающем в ней как закон. Вожделение стремится дать этому "созерцанию" форму. Ею в душе становятся восприятия чувств. Они, как состояние формы, эгоцентричны в своей деятельности, строго избирательны по принципу приятно-неприятно, нравится-не нравится. Перед их натиском деятельность суждения в душе ощущающей отступает или сужается до формы прямого эгоизма, что ведет астральное тело ко все возрастающей консолидации, оплотнению и самоизоляции.

 

Но уже начиная с чувства зрения восприятия чувств несут душе реальность внечеловеческого мира, и деятельность вожделения ослабевает или облагораживается. Рождаются нравственные суждения. При этом не следует забывать, что в душе, наравне с восприятиями чувств, рождается и крепнет жизнь чувствований. Как мы помним, в физическом теле изначально живет надежда, в астральном — вера, в эфирном — любовь. Они суть непосредственное присутствие высшего Божественного в ином. Здесь это Божественное облекается в многообразные субъективные оттенки, краски души. Так, надежда в душе ощущающей под влиянием эгоизма приобретает характер нетерпения — чистого вожделения, перед которым капитулирует деятельность суждения. Нетерпение питается эгоизмом и в нем получает удовлетворение. Сила суждения при этом не получает никакого развития. Но когда вожделение в физическом находит отношение к суждению, то нетерпение метаморфизируется в чувство надежды.

 

Суждению тогда открывается путь вовне, где оно приходит к решению. И поскольку, как говорит Рудольф Штайнер, оба элемента удерживают равновесие в чувстве — подобно двум чашкам весов, — то чувство надежды получает завершение, законченность. В нем тогда содержится столько же удовлетворения, сколько и возможности благополучного решения. А если суждению недостает силы прийти к решению, то вместо надежды рождается сомнение (115; стр.119).

 

Таким образом, человек оказывается заключенным как бы между двумя крайностями. Чрезмерно отдаваясь симпатиям и антипатиям, он позволяет вожделению замкнуть обитающий в нем дух в закрытую и обособленную от всего мира форму. К этому стремится в человеке Ариман. Склоняясь перед истиной вплоть до потери собственного к ней отношения, человек рискует одухотворить свое "я" прежде, чем оно в нем сформируется. В капитуляции перед истиной под влиянием одного только авторитета сказывается деятельность Люцифера. Разрешение дилеммы наступает в душе рассудочной, когда мы приходим к эстетическим суждениям.

 

Стремление к истине, по словам Рудольфа Штайнера, является долгом человека, исполняя который он побеждает в себе вожделение. Чтобы постичь истину, необходимо всего себя целиком посвятить ее обретению. Однако, обретая истину, мы должны дать ей в себе форму, чтобы она жила именно в нас и была бы не пустым приобретением, а движущей к самоусовершенствованию силой, что, по сути, и является задачей соединения сознания с бытием. Где этого не делают, там живут либо в абстракциях, либо в отвлеченной созерцательности, подобной той, которую переживают последователи восточных видов оккультизма.

 

Существует форма самоотдачи, в которой человеческое "я" получает само себя назад как подарок. В системе восприятий чувств такой феномен возникает в чувстве "я". Здесь, погружаясь в объект, который есть субъект в ином, мы приходим к некоему тождеству "я" = "я". Деятельность вожделения в восприятии встает на путь суждения, поскольку "я" есть форма сознания, оно приносит назад не удовлетворение, а решение, познание. В то же время, в акте совершения чувства "я" человек обретает некое богоподобие. Ибо то, из чего "все начало быть", есть, выражаясь языком философии, Я =Я.

 

В эстетическом суждении метаморфоза вожделения в суждение происходит на ступень ниже — в душе рассудочной, а не в сознательной, где мы овладеваем чувством "я". В жизни эстетических суждений человек "может то, что он должен по отношению к истине" (115; стр.127). В акте переживания прекрасного требуется самозабвения не менее, чем в познании истины. "Однако при этом что-то возвращается к нам назад, что не является результатом обретенного вовне решения. Мы сами тогда возвращаемся к себе. Мы отдаем себя и себя же получаем обратно. Истина приносит нам назад только суждение (как логическую форму. — Авт.). Эстетическое же суждение приносит с собой назад и нас самих, как подарок.

 

В этом состоит своеобразие эстетической жизни: она содержит в себе истину, т.е. содержит в себе бескорыстие, и в то же время — доказательство наличия внутреннего господина в душевной жизни" (115; стр. 127). Так происходит по той причине, что в произведениях искусства мировая мудрость пребывает в оболочке человеческого "я", творящего искусство. Как объект восприятия произведение искусства дает вожделению решение, и таким решением является феноменология Я в "я". Не вожделение обладать произведением искусства дает нам удовлетворение, а чистое наслаждение прекрасным, сверхчеловеческим. В нем мы получаем назад "суждением удовлетворенное вожделение" (115; стр. 125). Значит, в переживании прекрасного в человеке явлено единство сознания и бытия.

 

Так действием эстетического характерологическая основа превращается в нечто иное — в производителя представлений, а не симпатий и антипатий, любви и ненависти. Тогда душа рассудочная метаморфизируется в душу сознательную.

 

Мировая воля, создав наше астральное тело, живет в нем как вожделение стать индивидуальным духом в человеке. Мировой дух живет в душе как деятельность суждения. В понятийной основе души рассудочной он (см. табл. 5) через заповедь явлен как пришедшая в душу извне истина. В переживании совести в душе рассудочной оживает та древняя жертва Херувимов, которая на древнем Солнце одарила Ангелов сознанием сна. Совесть — это, по сути, есть чистым, надчеловеческим вожделением удовлетворенное суждение. Содержащийся в совести элемент космической жертвы. Ипостась Христа в оболочке Святого Духа, является той движущей силой, которая претворяет прямой эгоизм души ощущающей в высший косвенный — души сознательной. В любви ко всему человечеству симпатия побеждает антипатию и переходит из характерологической в понятийную основу души. Тогда Христом движимый Дух Святой оживает в человеке, и Я в определенной мере выступает в оболочке "я".

 

Через переживание прекрасного эгоизм, как форма сознания, метаморфизируется в форму бытия и, расширяясь из собственных сил до переживания мировой мудрости, превращается в характерологическую основу. И в ней тогда рождается высшая форма приходящего из прошлого импульса эфирно-физических сил — представление. Отдаваясь жизни прекрасного, душа соединяется с мировой Мудростью, пришедшей в связь с чувственным миром в индивидуализированной форме, т. е. в той или иной мере непосредственно. В искусстве мы созерцаем представления. Это не означает, что характерологическая основа души сознательной вся пребывает в мировой Мудрости, но что лишь ей доступна Мудрость, она стоит под знаком ее действия.

 

В начале душевной жизни низшему вожделению противостоит эгоизм. Внутри души они находят друг друга и объединяются. Примитивная душевная жизнь не знает в себе противоречий. Диссонанс образуется между нею и внешним миром. На вершине души сознательной эгоизм, расширенный до личностной любви ко всему человечеству, из которой тогда рождаются нравственные цели (этические представления), противостоит вожделению, претворенному в форму индивидуализированной мудрости, "практическому а priori". В таком случае снимаются и внутреннее и внешнее противоречия. Здесь воля, с одной стороны, пройдя через состояние сознания, приняла форму чувства, с другой, — пройдя через состояние чувства, приняла форму сознания. А в результате возник индивидуальный дух.

 

Взаимодейст