Латиноамериканский опыт фашизации — феномен хунты

Характерным для Латинской Америки проявлением фашизма был режим хунты. Обычно считается, что хунта — это группа военных, пришедшая к власти насильственным путем в результате переворота и, как правило, осуществляющая диктаторское правление методами террора. А что меняется в диагностике сущности режима хунты, если это группа бывших военных или силовиков? Если к власти она при- шла и удерживает ее путем манипуляций и фальсификаций на выбо- рах? Если главное — что она властвует ровно таким же диктаторским способом? Портрет вполне узнаваем и для российской современной политической реальности. Понятие хунтоподобного политического режима ухватывает не конкретный частный факт военного перево- рота (который вовсе не исключается из перечня признаков явления), а главные признаки характера режима.

В латиноамериканских странах версия нацистского фашизма была маловероятна ввиду высокого этнического смешения при нациогенезе. Метисы-латиноамериканцы вряд ли могли поднять знамя индейского этнического национализма, как, впрочем, и белого расизма. Но в то же время Гитлер и германский фашизм пользовались среди латиноамери- канцев большой популярностью. Особые симпатии к ним проявлял, в частности, аргентинский вождь Перрон. Аргентина в противовес США поддерживала едва ли не всю Вторую мировую войну прогер- манскую линию и только перед самым падением Третьего рейха всту- пила в войну против Германии. Сотрудничество было взаимным. По

различным свидетельствам, в Латинской Америке НСДАП создавала опорные базы на случай поражения. После Второй мировой войны мно- гие нацистские преступники нашли прикрытие от возмездия именно в странах Латинской Америки. Там их не просто приняли, но исполь- зовали как специалистов. В Южной Америке оказались, в частности, такие одиозные фигуры, как Адольф Эйхман, Йозеф Менгеле, Эрих Прибке, Эдвард Рошман и другие. Чем привлекли нацистские пре- ступники латиноамериканцев? Привлекала в данном случае не расовая идеология, а прежде всего реализуемая в фашизме система сильной руки. Как ранее в Европе сильная рука нужна была капиталу, так она стала нужна латиноамериканской элите для подавления наступающего социального движения51.

Значимость латиноамериканского опыта фашизации в исследова- тельском плане заключается в иллюстрации жесткой связи либерализма и капитализма с фашизмом. Казалось бы, генералитет и в целом во- енные не должны ментально принимать в своем большинстве либе- ральную идеологию. Генералы должны, на первый взгляд, в силу рода своей профессиональной деятельности ориентироваться на порядок и силу, а не на свободы и индивидуальность. Но именно генералитет в Латинской Америке стоял на страже либеральной капиталистической экономики. Удивителен феномен генералов — монетаристов, генера- лов — экономических либералов. Но в том-то и дело, что генералитет, как и инструмент хунты, выступали как орудие в руках крупного капитала. Генералов включали в корпорацию преференцированных получателей благ, и они за эту включенность платили подавлением оппозиционного движения. Купленный корпорациями генералитет выполнял роль главной фашизирующей силы. Но эта сила действовала в рамках открытой экономической модели капитализма и пролонгиро- вала либерально-космополитическую систему52.

Происходящее в Латинской Америке можно условно охаракте- ризовать используя образ социалистическо-фашистского маятника. Хронологически его «колебания» выглядят следующим образом.

Социальный диспаритет и пауперизация обусловливали популяр- ность среди латиноамериканцев идей социализма и коммунизма. Чаще это был даже не просоветский коммунизм, ассоциируемый с новой

51 Где прятались нацистские преступники после войны // http://topwar.ru/70311-gde- pryatalis-nacistskie-prestupniki-posle-voyny.html; Нацистский приют на Амазонке // http:// www.redov.ru/istorija/prizrak_reihsljaitera_bormana/p6.php

52 Строганов А.И. Новейшая история стран Латинской Америки: Учеб. пособие. М.: Высшая школа, 1995.

бюрократией, а коммунизм в иных вариациях: троцкизм, маоизм, боли- варизм. Ввиду популярности среди широких масс латиноамериканские коммунисты выступали под флагом демократии. При честных выборах они побеждали без применения силы. Их основная программная цель состояла в национализации стратегически значимых отраслей и про- изводств, экспроприации капитала. Поскольку капитал латиноамери- канских стран был тесно связан с капиталом США и те оказывали ему явное покровительство, социализм на континенте сочетался с жесткими антиштатовскими настроениями.

Важной составляющей структур капитала в Латинской Америке являются объединения криминалитета. Степень криминализирован- ности латиноамериканских стран — одна из самых высоких среди регионов мира. Многие территории находятся под прямым контролем криминалитета. Публичная власть либо сращивается с ним, либо на- ходится под его контролем. Особое значение в Латинской Америке имеет наркомафия. Наркомафия контролирует не только финансовые потоки, но и определяет в значительной мере политический процесс. За фасадом латиноамериканского фашизма достаточно определенно прослеживается роль наркокартелей.

Ответом на попытки национализации капитала служили выступле- ния военных. Устанавливался режим хунты. Все до единой латиноаме- риканские хунты выстраивались на идеологии антикоммунизма. Ввиду того, что коммунистическое движение имело широкую социальную базу, любая из хунт системно подавляла политические свободы. По сути, во главе государства оказывалась корпорация, объединяющая высшие военные круги и крупный капитал. Политический маятник уходил вправо (рис. 5.19).

Характерным в плане насилия, как признака фашизма, для лати- ноамериканской фашизации были так называемые эскадроны смерти. Они представляли собой криминальные террористические структуры. Целью эскадронов была расправа с политическими противниками ре- жима. Убийства, запугивание, похищение людей — типичные приемы их действий. Формально могли сохраняться правовые институты. Но по отношению к политическим противникам не было необходимости прибегать к государственному террору. Террор по заданию власти осу- ществлял криминал. Нечто подобное имело место и в Италии, где для подавления левого движения использовалась мафия. В использовании структур, аналогичных эскадронам смерти, обвиняются отдельные властные режимы постсоветских государств.

Рис. 5.19. Фашистский сценарий в странах Латинской Америки

Казалось бы, в кровавых фашистских хунтах латиноамерикан- ских стран мало чего привлекательного. В отличие от германского национал — социализма и итальянского фашизма латиноамерикан- ские фашистские режимы даже не пытались эксплуатировать тему социальной справедливости. Это была модель рыночного фундамен- тализма с отсутствием политических и гражданских свобод. Для ряда поколений в различных странах мира образ латиноамериканских душителей свободы был символом всех худших проявлений поли- тики53.

Но вдруг в постсоветской России приобретает популярность фигура Аугусто Пиночета. Элита артикулирует запрос на капитализм с сильной политической рукой. В российской исторической версии такой образ связан с фигурой Столыпина, в международной — с Пиночетом. К се- редине 1990-х гг. стало очевидно, что большинство населения остается привержено советским ценностям и навязываемые капиталистические отношения не принимает. Если исходить из принципов демократии, новая модель государства должна была бы быть отменена. Но не для этого же разрушался СССР. Для удержания модели приватизированного государства власть свертывает политические свободы и устанавливает режим сильной руки. Для этого происходит инкорпорация во власть силовиков. В этом отношении принципиальных различий режимов

53  Хачатуров К.А. Противостояние двух Америк. М.: Политиздат, 1976.

хунты и установившегося в РФ с начала 2000-х гг. нового режима не обнаруживается54.

Хунтоподобное государство создается, если называть вещи свои- ми именами, для борьбы с собственным народом. Но государство, борющееся со своим народом, мало годится для борьбы с внешними противниками. Это стало очевидным с началом новой холодной войны России с Западом. Выстраиваемое под другие задачи государство хун- топодобного типа оказалось мало способно противостоять внешним противникам. Возникает развилка между дальнейшим движением в направлении фашизации (фашизм уже не в версии хунты, а по типу тоталитарных моделей Германии и Италии) и дефашизацией, восста- новлением порушенной системы социального государства.