И. В. Суммируя сказанное, как Вы думаете, чем может помочь людям «формула таланта»?

А. Н. Нужно быть всегда не просто добрым, а разумно добрым. Но это немыслимо без веры в Бога, потому что просто прощение не равно покаянию перед Богом. Уверен, что это мое утверждение есть обратная сторона бессмертной фразы Достоевского о деятельной любви к людям.

И вот еще что, немаловажное… В Евангелии есть, казалось бы, странная фраза: «гнев агнца возгорится вскоре». Мне, как верующему человеку, она понятна, но вдумайтесь в ее прямой смысл: как может ягненок — самое беззащитное в мире существо — гневаться и почему Евангелие предупреждает, что ничего хорошего от этого ждать не стоит? Здесь стоит вспомнить финал гоголевской «Шинели». После смерти призрак Акакия Башмачкина — чем не литературный ягненок? — стал нападать на людей и сдирать с них шинели. И никто не мог преодолеть его силу. Силу «ягненка», понимаете? Он успокоился только тогда, когда отомстил «одному значительному лицу» (курсив Гоголя). И вот именно здесь стоит подумать о том, почему в 1917 году Россия стала на принципиально иной путь развития. На мой взгляд, это был гнев агнца и плата за ту чудовищную чрезмерность, которую не выдержали и не смогли простить миллионы «башмачкиных». Все остальное, как говорится, — от лукавого.

И. В. Алексей Николаевич, Вы хотите сказать, что при, казалось бы, огромной отвлеченности от реальной жизни, именно литература отвечает на главные вопросы современности и прошлого?

А. Н. Да. Лишь бы ее не завалил вал так называемой «злободневной публицистики», дешевеньких детективов и пошлых романов «о любви».

И. В. Будем на это надеяться!

О черной магии, пропаганде патриотизма и о том, что может защитить человека от этой и несколько другой чертовщины

«Парус», 2018, вып. № 62.

Да, я понимаю, что вопль тонущего в болоте

не означает, что где-то рядом находится

его спаситель. Этот крик, прежде всего,

доказывает существование болота и погибающего человека. Но разве этот же крик не доказывает существование чего-то помимо болота?..

Крохотное вступление

Улыбнусь: сначала о названии — я не оригинальничаю и не шучу. И хотя, если честно, я мало понимаю в патриотизме, еще меньше в пропаганде и уж совсем ничего в черной магии, повторяю еще раз — шутки, граждане, в сторону. С другой стороны, я не претендую на научную аналитику, и эта статья представляет собой нечто вроде «потока сознания», что, конечно же, обесценивает ее именно с аналитической точки зрения, но… Я согласен быть пусть даже смешным, лишь бы оставаться честным.

Взгляните, физически человек устроен так, что он не может существовать без опоры под ногами, и разве все иначе в его нравственном мире? Там тоже нужна опора. Она может быть крохотной, как необитаемый остров, и огромной, как планета. И суть в том, что эта твердь должна быть именно твердью. Она должна держать человека даже тогда, когда он забывает о ней. На физической тверди строится дом, она родит хлеб, и, стоя на ней, человек, поднимая вверх глаза, может взглянуть на звезды. И я не вижу какой-то принципиальной разницы в устройстве между физическим и нравственным миром как основами бытия.

Теперь простой вопрос: своим ли трудом, усилием человек создал Землю? Нелепый вопрос, не правда ли? Но если я спрошу, а только ли своим усилием человек создает опору внутри своего нравственного мира, думаю, найдется немало людей, которые ответят, что да, только своим.

Я не хочу спорить с этим. Как бы я ни старался быть честным, разве я честно поступил, выбрав для этой статьи форму «потока сознания»? Поток не умеет спорить, он может поглощать и растворять. А с другой стороны, так ли честны будут те, которые вдруг захотели бы опровергнуть мой информационный поток своим? «Физики» могут поспорить между собой, используя в качестве инструмента логарифмическую линейку, а вот «лирики» обязательно начнут колотить друг друга по головам этой линейкой. Здесь суть не в том, что кто-то слишком простодушен, а кто-то хитер, кто-то мудр, а кто-то глуп, здесь суть в природе самого предмета спора. Умозрительный математический треугольник может быть, например, проекцией конуса, и физики-математики не станут спорить о нем до тех пор, пока не придут к согласию, что это проекция именно конуса, а не, допустим, пирамиды. Но любой другой «треугольник» в мире нравственном, пусть хотя бы в виде «трех источников, трех составных частей марксизма», может быть спроецирован, простите, в такое философское черт знает что да еще с таким светлым нимбом поверх кривых рожек, что, честное слово, без спора и драки честным людям никак не обойтись.

Я хочу сказать, что, говоря о некой опоре, я сам вряд ли имею… не знаю, как сказать-то?.. наверное, опору надлежащего качества под своими ногами. Имел бы — не писал эту статью. Кого и в чем я хочу убедить? Не самого ли себя? Но в чем именно? Вспомни, автор, разве не ты еще вчера был готов до хрипоты отстаивать свою правоту в том, о чем еще позавчера был едва ли не противоположенного мнения, и разве не ты, стоя лицом к западу, смело защищал восток, а потом, вдруг повернувшись к последнему разгоряченной физиономией, обрушил на него весь свой гнев обличителя? Ты, именно ты. Север и юг тому свидетели, а еще кот, который лежал на диване за твоей спиной и вылизывал шерстку. Впрочем, ты не почувствовал себя мерза… то есть беспринципным человеком, что говорит о твоей не то чтобы просто беспринципности, а о ней же, но возведенной в квадрат.

Оправдания? Они просты: я — честный человек. И я — ничей. Когда мне нравится Путин — я голосую за Путина, когда не нравится — не хожу на выборы. Я — кот, который гуляет сам по себе, а когда это надоедает, лежит на диване и рассматривает затылок очередного философа, склонившегося над рукописью. Я люблю послушать умные речи и интересные рассуждения вслух, а еще люблю, когда меня гладят по голове. Я легко соглашаюсь с тем, что мне нравится, я готов полюбить того, кто не прогонит меня с дивана, и с гневным фырканьем отвергаю все то, что отвлекает меня от сытного ужина.

Улыбнусь! Могу ли я сказать о себе, что я — живое, а значит, непостоянное, податливое, но способное на внезапное сопротивление тому, что еще недавно было моей опорой? Да, хотя это и будет звучать довольно нелепо. Я — свободен, но в какой мере я волен пользоваться своей свободой? Что ограничивает ее, разве не твердь, о которой я сказал выше? Да, но это совсем не тяготит меня. Например, моя сегодняшняя внутренняя нравственная твердь мне довольно симпатична, а потому я ей и не сопротивляюсь. Понимаете, сим-па-тич-на!.. То есть я согласен с некими ограничениями не потому, что, как говорил киношный грузин Мимино, «я так думаю», а потому, что я так чувствую, причем настоящая причина этого чувства до конца не понятна мне самому. Вполне возможно, что моя сегодняшняя твердь симпатична мне, потому что она обладает едва ли не материальными свойствами, и, если на улице слишком морозно, именно она, как заботливая мама, советует надеть мне теплую шапку и не забыть перчатки. Она, эта твердь, в последнее время часто превращается в простой здравый смысл. Этот смысл спокоен, деловит (я бы даже сказал, домовит) и обладает той простодушной рассудительностью, которую можно встретить только у пожилых людей. Этот смысл воистину прост, но именно он помогает увидеть первопричину какого-нибудь неприятного явления и не бояться его воображаемых последствий. Он — не конструирует будущее и не анализирует с болезненной быстротой прошлое, избегая любой формы одержимости навязчивыми идеями, как бы красиво ни называлась эта одержимость. В общем, я могу сказать о себе следующее: я несвободен, потому я интуитивно, как и любой другой нормальный человек, не хочу доводить свою свободу до сумасшествия.

Тут любопытно еще вот что: я могу сказать о себе, что я — «честный», я — «откровенный», и даже, что я — «умный и искренний». Но все это только определения, некие воображаемые качества человеческого «я», которые невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Но если я не могу судить с достаточной уверенностью о том, какой я сам и что внутри меня, разве могу я судить о том, что вне меня, не имея над «подсудимым» ни тени власти? Например, если человек еще в силах создать своими руками магнитный компас, то разве ему по силам создать магнитный полюс Земли?

Но человек — горд, и он говорит, что именно он — человек! — является доказательством всего остального. Почему?.. Да потому что для того, чтобы человек удивился звездному небу над своей головой, должно существовать не только звездное небо, но и голова, способная вместить это удивление. Но если это так, то, с другой стороны, если существует поток художественного сознания, должен же существовать и сам человек, не только как физическая, но и как нравственная основа бытия этого потока. Именно как нравственная, потому что, например, когда я протягиваю кусок хлеба голодному нищему, этот поступок доказывает, что я — есть, я — существую, я — живу. И пусть это «я» только лишь иногда высовывается из другого, куда более могучего в силу своей практичности «я», которое может безразлично пройти мимо нищего, я все равно скажу о себе, что я — хороший и очень добрый человек.

Удивительно, не правда ли? Как может мизерное, это мое постоянное только в своих сомнениях и слабости «я», быть чему-то основой?! И не было ли сказано выше, что человек не может создать нравственную опору только своим усилием? Было. Но я не вижу в этом противоречия.

Потому что Бог — есть. Кстати говоря, у меня нет других оправданий.

А потому — вперед!