Бесконечная война. Такая разная кровь.

Семь лет на южном фронте, постоянные стычки с врагом, безуспешные и чудовищно кровопролитные попытки пробиться вперед, навязать противнику свою игру и свой темп так и не принесли ничего, кроме новых смертей, несправедливостей и кошмаров. Равнинные земли продолжали держать оборону, исподтишка нападать на расположения войск Лесных земель, грабить и сжигать их продовольствие. Битва за битвой приносили только смерть, но никакого продвижения к миру и победе в войне.

На западном фронте дела шли куда лучше. План Энгура Протектора удался, войска под его командованием смогли продавить противника и объединиться с основными войсками горников. Последние полтора года они буквально выжигали всю территорию Речных земель. Взяв их в кольцо, объединенные войска Лесных и Горных земель захватывали и разграбляли город за городом, замок за замком, медленно продвигаясь к столице. А когда они подошли к ее стенам, то город сдался сам. Хранитель Речных земель добровольно приказал своим людям сложить оружие. С тех пор все говорят о скором окончании войны, растянувшейся уже на целых 13 лет. Но Равнинные земли продолжали сражаться и вскоре после капитуляции своего единственного союзника объявили полную мобилизацию. Их примеру последовали и Горные земли. Ларс Тиус, за последние месяцы лишившийся огромного числа солдат, среди которых по несчастью оказался и его собственный сын, ждал скорого подкрепления и планировал завершить военные действия за ближайшие три года.  

 На службе под началом Ларса, Энки Малис довольно быстро поднялся по карьерной лестнице и вскоре получил место одного из заместителей командующего фронтом. Большинство солдат его недолюбливали, так как за ним почти сразу по приезду закрепился статус выскочки и любимчика командующего. И лишь те, кто успел побывать под его непосредственным командованием, уважали Малиса и отдавали должное его знанию военного дела и вниманию, с которым он относится к подчиненным. Эта его манера командования резко контрастировала с обычными порядками, царящими на фронте Ларса Тиуса, где солдаты рассматриваются лишь как материал и средство достижения цели.

Откровенно говоря, отношение Энки к подчиненным не сильно отличалось от взглядов его дяди. Энки порой также расчетливо и прагматично принимал решения, холоднокровно обрекая на смерть своих людей. Но в отличие от Ларса он не был лишен сочувствия и понимания ценности отдельной жизни, так что у него отлично получалось создавать в коллективе атмосферу озабоченности чужими жертвами. Из-за этого его принимали и ценили, как человека, которому не наплевать и который, отдавая самоубийственный приказ, тысячу раз продумает все варианты, взвесит любую возможную альтернативу и только тогда примет решение, с которым уже никто не станет спорить. И, как ни странно, даже сам Энки верил, что ему небезразличны жизни тех, кем он так легко жертвует.

– Господин, Тиус, вы вызывали меня?

– Да, Энки, проходи, присаживайся. – Запыхавшись от свалившихся на него в последние дни забот, как-то рассеянно проговорил Ларс. – У меня к тебе важный разговор, это официальный разговор, точнее даже назначение.

– Слушаю. – Со всем вниманием включился Энки.

– Сейчас мы переформируем фронты. – Торопливо начал тот. – Боевые действия у Равнинных земель будут разбиты на три сектора. Я собираюсь направить тебя во главе некоторой части наших войск в третий сектор, который будет находиться на границе Южных и Равнинных земель. Но не обольщайся, там ты и твои люди поступите под командование одного из высших офицеров.

– Протектора? – Заискивающе спросил Малис.

– Нет. – С небольшим раздражением бросил Ларс. – Протектор вернулся в столицу. Насколько мне известно, третий сектор поручили горнику, его имя… Сал Боос.

– Ясно. – С ухмылкой отозвался Энки. Ларс либо проигнорировал, либо вовсе не заметил реакции племянника, ему было не до этого.

– Можешь идти, я уже распорядился обо всем, отправитесь через три дня.

 

По прибытию в третий сектор Энки сразу направили в покои командующего Бооса. Зайдя в шатер командующего, Малис увидел сидящего за небольшим столом, лысеющего и еще больше растолстевшего с их последней встречи Сала Бооса. Он с бегающей по лицу улыбкой беседовал о чем-то с высоким и широкоплечим мужчиной, стоявшем к Энки спиной. 

– А вот и он! – С ликованием воскликнул Боос, завидев вошедшего. – Тот самый сюрприз, о котором я вам говорил, мой дорогой друг. – Обратился он к мужчине, лица которого Энки не видел.

Мужчина обернулся на вошедшего, и лицо его расплылось в улыбке. Он громко и весело захохотал. Это был Эллиль Тиус. Старые друзья горячо поприветствовали друг друга, после чего закралась неловкая пауза, которую поспешил сгладить Боос.

– Добро пожаловать, господин Малис. – Затараторил он. – С сегодняшнего дня вы поступаете под мое командование, вашим же непосредственным начальником будет командующий войсками Лесных земель третьего сектора. Я не стану вас задерживать, Эллиль гораздо лучше меня вам все расскажет и покажет, у меня же еще довольно много хлопот. Мы еще успеем с вами переговорить, но это после.

Эллиль поспешил удалиться, Энки смиренно последовал за ним. Последний раз они виделись десять лет назад на казни Карла, после которой Энки выслали с фронта. С тех пор было лишь одно письмо – письмо с соболезнованиями о смерти Ким, написанное рукой Эллиля и подписанное также Лемом и Гиррой. Тогда Энки даже не стал писать в ответ. И вот теперь они вместе с Эллилем идут нога в ногу.

– Кто этот командующий войском Лесных земель? – Спросил Энки. – Я его знаю?

– Знаешь. – С затаенной торжественностью ответил Эллиль. – Это я.

– О-о. – С улыбкой протянул Малис.

– Я был заместителем при Протекторе последние три года, а когда встал вопрос о том, кого назначить командовать нашими людьми в третьем секторе, Энгур указал на меня.

– Что ж, я рад за тебя. Это повод для гордости.

– Да, но знаешь, мы же все понимаем, что были и другие достойные, может лучше меня, может хуже, а в итоге решает все фамилия. В нашей стране сейчас как нигде сильна важность происхождения. Мы больше всех прочих продолжаем держаться за свои корни и традиции в то время как другие идут вперед.

– Конечно, ты прав, и в наших руках все изменить. – Отвечал Энки. – Сейчас же остается лишь делать все от нас зависящее и соответствовать своему статусу.

– Да. – Твердо произнес Тиус. – Знаешь, все наши ведь тоже тут, и Лем и Гирра, и даже Син с Рашем. Пойдем. А ведь я хотел назначить своим заместителем Лема, но мне сказали, что мой заместитель уже выбран и вскоре прибудет из сектора Ларса, я и подумать не мог, что это ты.

Вместе они обошли всех знакомых и собрались в шатре Эллиля за выпивкой и яствами. Когда старые друзья сели, солнце закатывалось за горизонт. Каждый травил байки, все наперебой хвастались своими достижениями и новостями, смеялись и получали удовольствие от вечера.

– Иногда очень досадно оттого, что тебя все это время не было с нами. – Меланхолично произнес Гирра, когда дело уже клонилось к полуночи. – Интересно, как бы все сложилось, останься ты.

– А мне вот интересно другое. – Вклинился Син. Ты отрубил голову нашему книгочею, потому что знал, что за этим последует и хотел свалить домой, или потому, что тебе просто хотелось кого-то убить.

– Я исполнил вынесенный Протектором, а значит неотвратимый приговор, так как видел, что Боос на это не способен. – Непроницаемо ответил Энки.

 – А после, проведя на фронте чуть больше дня, блаженно отправился в объятия нашей дорогой Ким, чтобы в итоге ее трахнуть, а потом убить.

Последовала пауза. Син был явно пьян, и, сидя прямо напротив Энки, смотрел ему в глаза с насмешливой ухмылкой. Энки внешне казался полностью спокойным, да и выпил он меньше всех. Тем не менее, он резким движением схватил со стола нож и с силой воткнул его в тыльную сторону ладони левой руки Сина.

Последовал сдавленный крик жертвы. Раш вскочил со своего места и достал меч, что лежал у стола, его примеру последовали Эллиль, Лем и Гирра. Энки же продолжал сжимать рукоятку ножа, не вынимая его лезвия из кисти Сина, при этом острым взглядом впиваясь в стоявшего над ним Раша. Если бы не друзья Энки, тот тут же набросился бы на Малиса, но те окружили здоровяка и готовы были вступить в бой.

– Давайте не будем делать из мухи слона. – Глядя на Раша, ровным тоном проговорил Энки. – Сейчас из жертв у нас только одна лишь ладонь, которая при должной медицинской помощи быстро заживет, зачем нам другие проблемы? Давайте успокоимся и уберем оружие. Кто-то должен отвести нашего друга Сина к лекарю. Я прав, Раш?

Тот, не снимая с лица грозной мины, молча убрал меч. Вслед за ним тоже сделали и остальные. Энки вынул нож из руки Сина и отложил его в сторону. Раш тут же увел друга. Остальные остались, но беседа больше не клеилась. Вскоре все начали расходиться.

– Слушай. – Обратился к Энки Гирра, когда они на пару с Лемом провожали старого друга до его шатра. – Как ты вообще все эти годы… после того, что случилось с Ким...? Я, мы все любили вас обоих и были счастливы за вас. Ты в порядке?

– Да, все нормально. – Отвечал тот. – Я просто решил идти дальше и не вспоминать о том, что было когда-то. Так и живу.

– Хорошо. – Мельком переглянувшись с Лемом, заключил Гирра. – Мы волновались за тебя.

– И я за вас. – С грустной улыбкой бросил Энки.

– Да мы-то мастера выживания. Устали разве что. Уже и не помню себя, чтобы вокруг не было войны, кажется, что все это длится вечно и все попытки безнадежны. От этого иногда руки опускаются. Тоска съедает по иным временам.

– А я, честно признаться, даже не знаю, как буду жить, и что буду чувствовать, когда все это закончится. – Вздохнул Малис.

– Думаю, никто этого не знает. – Они уже подошли к шатру Энки, обменялись рукопожатиями. И стискивая в своей ладони руку Энки, Гирра приглушенно проговорил. – Ты не должен забывать и идти дальше, ты должен помнить ее и то, чем она была для тебя, и пусть эта память делает тебя сильнее. Ты не сможешь просто вычеркнуть ее, а если попытаешься, будет только хуже, потому что останешься пустым.

– Да. – Твердо произнес Энки.

Лем с Гиррой уже ушли, а Энки стоял у своего шатра, задумчиво глядя на звезды. Он думал о своих друзьях, о том, насколько они изменились и насколько остались теми же детьми. Лем был все так же нелюдим и малословен, но при этом стал более внимательным к окружающим и уверенным в себе. Свою замкнутость и скромность он превратил в независимость. Гирра же продолжал быть экспрессивным, говорливым парнем, он все еще не примирил реальность со своими принципами, но за годы войны не сломался и все так же транслировал свои антивоенные настроения, не стесняясь порой сочувствовать бойцам противника и видеть в них братьев по несчастью. Эллиль же по-настоящему возмужал и внушал уважение. Он стал уверенным в себе монолитом из принципов, чести и долга, которые, правда, отдавали инфантильным стремлением соответствовать какому-то мифическому идеалу. Энки простоял так уже минут тридцать, если не больше, когда его окликнули.

– Не спите? – Спросил Сал Боос. – Я тоже люблю прогуливаться в такое время, снимает напряжение. Как устроились у нас?

– Хорошо, господин Боос. – Немного рассеянно отвечал Энки.

– Прошу вас, просто Сал. – Поспешил вставить тот. – Я ведь так и не поблагодарил вас за тот случай на западном фронте, а ведь вас из-за меня сослали домой.

– Не стоит. – Со всей серьезностью отозвался Малис. – Я лишь сделал то, что считал правильным в соответствии с моими тогдашними убеждениями, и отчасти из-за некоторой инфантильности.

– В любом случае я в долгу перед вами и вашими тогдашними убеждениями на пару с инфантильностью. – С почтительной улыбкой протараторил Боос. – Если бы не вы, я вряд ли бы когда-нибудь занял подобный пост.

– Ну, что ж, будь по-вашему. – С дружественной усмешкой ответил Энки, про себя по-доброму посмеиваясь такому простодушному поведению столь серьезного по своему положению человека.

– Я надеюсь и на нашу дальнейшую дружбу. – Серьезно выговорил Сал.

– Разумеется.

Обменявшись рукопожатиями оба разошлись, оставляя при себе лишь приятные впечатления друг о друге.

Через неделю начались первые столкновения с противником, а за ними последовали и первые крупные баталии. Несмотря на численное превосходство союзнических войск, Равнинные земли удерживали свои пограничные города и замки на протяжении полутора лет, за редкими исключениями, которые составляли те замки, что захватывались союзниками, но вскоре вновь отвоевывались противником.

Но люди с равнин не могли держаться вечно и в какой-то момент начали отходить назад вглубь своей территории. Положение Равнинных земель становилось плачевным, но их Хранитель Пейтон Нэос готовил контр выпад. Он уже пропустил вглубь своей страны войско второго сектора. Теперь же Нэос собирался собрать все свои силы и бросить одну их часть в атаку на первый сектор Ларса, а вторую на третий сектор Бооса. Таким образом, он планировал отодвинуть оба эти сектора, заманив второй сектор, который намеренно был пропущен так далеко, в западню, после чего его легко будет разбить в пух и прах. Эта операция, которая была названа «Расправленные крылья» должна была переломить ход войны.

Близились решающие битвы, но никто из союзнических войск еще об этом не знал.

Около пяти утра в расположение третьего сектора со срочным сообщением прибыл разведчик. По его словам, в ближайшем к ним городе противника огромные силы Равнинных войск прямо в этот момент готовятся к наступлению на третий сектор и могут прибыть в течение нескольких часов. 

Тут же были разбужены все до единого. Приказано было экипироваться, вооружиться, подготовить лошадей и ждать команды к выдвижению. В суете сборов рядовые солдаты переговаривались между собой, стараясь разобрать обстановку. Через час каждый понимал, что сегодня они станут свидетелями, даже участниками поворотного момента в этой затянувшейся войне. Еще час спустя был дан приказ выдвигаться. Ушли почти все, в лагере же осталось лишь несколько десятков человек.

Энки был в первых рядах, и когда показались солдаты равнин, дух его перехватило. Он никогда еще не видел настолько огромное войско, в полной боеготовности идущее прямо на него. И успокаивало лишь то, что за его спиной тысячи и тысячи союзников. Обе стороны рвались навстречу друг другу. Обнажались клинки, слышался крик, превращающий страх в страсть и жажду убийства.

И вот уже пролита первая кровь, а за ней еще и еще. Вскрики боли и ярости доносились отовсюду, но все тонуло в общей какофонии, которая казалась криком самой смерти. Энки еще не приходилось участвовать в настолько масштабных битвах, в отличие от его друзей, которым довелось поучаствовать в двух крупных сражениях на западном фронте. Но даже им размах этой битвы казался невиданным.

За семь лет Энки хорошо изучил манеру поведения солдат с Равнин в пылу сражения. Вступая в бой, он понимал, что с обеих сторон погибнет много тысяч людей, а часть из них умрет от его меча. Он привык к этой мысли и давно научился с ней жить. Мысль о неизбежности насилия в мире уже давно укоренилась в нем. Это не помогало ему убивать или мириться с убийствами, но позволяло смотреть на все это с более отвлеченной и скорее глобальной точки зрения, можно сказать с философской. И ему уже давно не нужно было оправдание, чтобы отнять жизнь у того, кто идет на него с мечом, потому что уничтожение жизни лишь самая заурядная часть этой самой жизни.

Сегодня он убивал, пронзал плоть, перерезал глотки и протыкал сердца. И все это, лишь, чтобы идти дальше. Порой, в пылу битвы, озираясь вокруг, улучив момент, чтобы вздохнуть и позволить паре мыслей промелькнуть в голове, он видел, как за считанные секунды на его глазах падали замертво десятки людей, и на ум приходил образ пляшущей вокруг смерти, ликующей и смеющейся криками теряющих разум, режущих друг друга солдат. 

Когда все было кончено и остатки войск Равнинных земель отступали туда, откуда пришли, все поле было усеяно безжизненной плотью, вся земля залита кровью и весь воздух пропитан ужасом. По полю разлетелся приказ «В погоню». Это был Эллиль Тиус.

– В погоню! – Вторя ему, вскричал Сал Боос.

И со всех сторон, словно шаловливое эхо, раздавалось «в погоню». Оставшиеся лошади были оседланы и погоня началась.

– Энки. – Обратился к Малису Боос. – Возьми с десяток людей, соберите раненых и возвращайтесь в лагерь. Ждите нас там. Сегодня мы сильно продвинулись к победе в этой войне.

– Да, господин командующий.

Энки развернулся, проскакал на лошади через все ряды. Из шестнадцати тысяч, что у них было, осталось около пяти. По пути Малис перехватил Лема, Гирру и еще около десяти человек знакомых ему по службе у Ларса. Вместе они собрали впопыхах раненных, общим число доходящим до сотни, среди которых были в основном люди с легкими травмами и лишь с десяток из них с оторванными или переломанными конечностями. 

Они не спеша направлялись к лагерю, торопливо и громогласно переговариваясь, стараясь заглушить впечатления. Они болтали обо всем, о веселом и грустном, о надеждах и разочарованиях, о будущем и прошлом, о чем угодно, лишь бы не молчать, лишь бы не слушать тишину.

– Славная битва! – Восклицал один, по имени Мосс Грас. – Надеюсь, теперь война кончится. Она длится уже бесконечно. У меня сын родился в год ее начала, а теперь ему пятнадцать. В этом возрасте на эту войну ребят уже призывали. Хорошо, что теперь перестали, а то и мой парень успел бы вкусить этого ужаса. А ведь вы, господин Малис, тоже вступили в войну, будучи ребенком? – Неожиданно обратился он к Энки, с которым был неплохо знаком по службе у Ларса.

– Когда мне было 14, я был в диверсионном отряде, состоящем из кучки детей моего же возраста, но он просуществовал лишь пару месяцев, так что не могу сказать, что я прямо-таки вступил в войну, это случилось позднее.

Мосс Грас уже открыл было рот, чтобы сказать еще что-то, но тут на пути их небольшой процессии встал небольшой отряд из трех-четырех десятков вооруженных человек без каких либо опознавательных знаков. Это были «Стервятники войны», слухи о которых за последние годы расползлись по всему материку. Говорили, что это небольшая группа людей, собранных из дезертиров разных войск и разных стран, которая вырезает и разграбляет небольшие отряды в независимости от того к какой стране те принадлежат.

– Вон с дороги! – Крикнул им Энки. – Мы спешим, так что нам не до вас, ступайте, и никто вас не тронет.

– Не делай из меня дурака. – Злорадно посмеиваясь, отвечал один из стервятников. Похоже, то был их главный, высокий мужчина с чем-то вроде посоха в руке. – Вы везете раненых, из всех вас лишь десятая доля способна сражаться, и вы не в том положении, чтобы диктовать нам свои условия. Так что слушайте мои – сейчас вы отдадите нам все оружие, доспехи и ценности, а мы в свою очередь дадим вам благополучно уйти.

– Все, кто может сражаться! – Позвал Малис. – Вперед.

То ли после большой битвы он чувствовал себя неуязвимым, то ли по сравнению с тем войском, что предстало перед ним сегодня утром эти сорок человек показались жалким сборищем, в любом случае он решил драться и ошибся. С самого начала этой стычки стало ясно, кто выйдет победителем. Резвые и бодрые стервятники двигались быстро и легко, а измотанные, израненные бойцы Энки передвигались тяжело и неуверенно.

Сражаясь, Энки бросил взгляд в сторону главаря стервятников. Тот виртуозно размахивал своим посохом, срубая одного противника за другим. Тогда, наблюдая откуда-то знакомые ему движения, он узнал этот посох, а в следующую секунду увидел, как этот посох проткнул сердце Гирры.

– Отходим. – Вскричал Малис. – Назад!

Энки вместе с вверенными ему людьми отошли назад, но бежать у них не было возможности. Гирра лежал у ног главаря стервятников, истекший кровью, мертвый.

– Мы встречались раньше? – Обратился Энки к мужчине с посохом.

– Так ты узнал меня? – Ухмыляясь, отозвался тот.

– Я узнал посох.

– О, да. Этот посох принадлежал моему отцу, которого ты убил. – Уже серьезней говорил главарь. – Я сразу узнал твой голос. Энки Малис. Я навсегда запомнил и твое имя, и твой голос. А ты помнишь мое имя?

– Нет. – Холодно ответил Малис.

– Тиам Самди. – Громко назвался он. – А ты помнишь, что сказал мне в ту ночь?

– Помню.

– Хорошо, ведь именно благодаря этим словам я здесь. После смерти отца я продолжал сражаться за страну, но все больше и больше убеждался в правильности того, что ты сказал. И в какой-то момент я решил все бросить. Вместе с парой друзей я дезертировал. Мы скрывались, кочевали, а когда ты скрываешься и кочуешь, то встречаешь подобных тебе, таких же дезертиров, трусов со всего материка, что не желают воевать. Тогда мы основали свою маленькую группу. Вместе мы грабили и убивали, но не простых граждан, а кучки солдат, что попадались нам на пути. Так и появились стервятники войны.

– А как то, что вы делаете, связано с моими словами в ту ночь? – Металлическим голосом спросил Энки. – Я вижу, что ты ничего не понял. Я говорил, что люди, рискующие жизнью на поле боя лишь пешки. Именно они главные жертвы, в независимости от того, на чьей стороне сражаются. Я говорил о том, что никто не достоин смерти. А что сделал ты? Ты сбежал? Молодец, а что дальше? Ты начал помогать этим жертвам, спасать людей, препятствовать войне? Нет. Ты решил убивать всех без разбору, ты стал множить количество жертв, превратился в еще одно оружие смерти, подло нападая на уставших и измученных людей.

– Я не… – Начал было тот.

– Тиам Самди! – Громогласно прервал его Малис. – Я убил твоего отца, а ты убил моего друга. Я предлагаю тебе условия, и если ты человек чести, то ты на них согласишься – мы сразимся на смерть один на один. Если победишь – забирай оружие, доспехи и ценности, если проиграешь – твои люди дадут нам уйти.

– Согласен. – Твердо ответил Самди.

Бой проходил по всем правилам дуэли, использовать можно было только одно оружие, так что Энки сразу пришлось отдать Лему свой второй клинок, который он обычно носил за спиной. Его противник был вооружен тем самым посохом, с бывшим владельцем которого они, будучи детьми, смогли справиться только вчетвером. Малис вновь, как тогда, осматривал этот посох длинной 160-165 сантиметров, на одном конце которого было острое лезвие, занимавшее больше трети посоха. Выше лезвия была длинная рукоять, представлявшая собой голый металлический пруток; вторую вершину посоха занимало нечто похожее на продолговатый камень, надетый на этот пруток, в камне была небольшая прорезь, откуда, будто зубья, торчали два небольших лезвия, что в ту ночь изуродовали лицо Сина.

С самого начала боя Энки понял, что Тиам Самди двигается и орудует посохом в точности, как делал это его отец. Поначалу Малис пошел в наступление, но умело и, казалось, без особо напряжения блокируя его удары, противник делал резкие контр выпады, от которых Энки сумел увернуться только благодаря сверхъестественной ловкости, объясняющейся скорей избытком адреналина в крови, нежели мастерством. Тогда стало ясно, что свою игру навязать не удастся. 

Энки ушел в оборону, но и это было не просто. Широкий радиус атаки Самди и сила его ударов не оставляли практически никаких шансов, приходилось уходить от них, надеясь на увертливость и реакцию. Меч был почти бесполезен, и все ответные выпады с легкостью отбивались верхним наконечником посоха. В один из таких выпадов Тиаму удалось взять лезвия меча Энки в клешни между зубьями своего посоха. Он тут же начал выламывать оружие из рук Малиса, и в какой-то момент сталь треснула, и клинок сломался. Меч был обломан примерно в том же месте, что и в прошлый раз, когда то же самое сделал Лагрен с его первым мечом. Энки остался с обрубленным оружием, толку от которого в такой битве было мало.

Самди не стал медлить и, пока Малис еще не успел опомниться, не раздумывая воткнул лезвие своего посоха в живот противника, пронзив его насквозь.

 Вскричав от боли, Энки склонил голову над вошедшим в него оружием. Он схватил посох за рукоять, что располагалась посередине. Тиам самодовольно улыбался и уже собирался вытащить свое оружие из тела Энки, когда понял, что тот удерживает посох своей левой рукой. Самди рассмеялся и потянул посох на себя с новой силой, но Малис не отпускал. Главарь стервятников в ярости бил его по руке, потом по лицу, но все без толку. Уже побледневший и потерявший много крови, Энки вцепился в посох мертвой хваткой. Он с пугающей усмешкой взглянул на Самди и резко взмахнул тем обломком меча, что оставался в его правой руке. Удар пришелся прямо по лицу в район левой глазницы. Ослепленный на один глаз Тиам тут же отпрянул, оставив свой посох в руках Малиса.

Окровавленными руками Энки вынул лезвие из своего живота. Его сломанный меч валялся рядом. Истекая кровью, держась за рану одной рукой, а другой сжимая посох, Малис двигался на противника. Тот стоял, выжидая, достав из-за пазухи кинжал. Подражая самому Самди, Энки парой движений свел попытки противника атаковать на нет, а следующим пронзил его тело насквозь, попав прямо в сердце. И только тогда он понял, что все это время раздавались крики с обеих сторон. Он понял это, потому что они замолчали.

Тут же к нему подбежал Лем вместе с еще несколькими товарищами. Они взяли его под плечи и быстро водрузили на лошадь вместе с Лемом. К тому моменту Энки уже совсем обмяк и всем телом облокотился на своего старого друга.

– Кровь… столько крови… – В горячке бормотал Энки.

– Все будет хорошо. – Успокаивал его Лем. – Мы близко, доедем, тебя быстро поставят на ноги. И не таких вылечивали.

– Столько крови… – Повторял тот. – Кровь моих врагов… кровь друзей… моя кровь… такая разная кровь.

В следующую секунду Энки потерял сознание, и его пришлось тащить на самодельных носилках вместе с теми ранеными, которые не могли идти.

 

* * *

Он очнулся лишь через пять дней. Первым его посетителем стал Эллиль Тиус.

– Как война? – С вымученной улыбкой спросил Энки.

– Еще не выиграна, но победа уже близко. – Воодушевленно отвечал Эллиль. – К твоему выздоровлению все, может уже и кончится. Так что не успеешь поучаствовать.

– Поучаствую в следующей войне. – С усмешкой процедил Малис.

– Да, наверное. – Простодушно отозвался собеседник.

– Как же все это глупо! – В злости бросил Энки. – Все, как говорил отец. Война за войной, и это обычный порядок вещей. Бесконечная череда массовых убийств со всех сторон, а мы лишь думаем, как бы сохранить наш маленький мирок, но и он рушится. Все бессмысленно. Мы так и будем жить и терять все, что нам дорого, пока сами не погибнем.

– Энки! – Слегка задрожавшим голосом позвал Эллиль. – Ты не виноват в том, что Гирру убили, смерти неизбежны и военачальник не может корить себя за каждую.

– Я не об этом, то есть не совсем об этом. – Отмахнулся тот. – В общем, забудь, это не к месту.

– Хороший трофей. – Произнес Эллиль после паузы, держа в руках посох Тиама Самди. – Это тот самый, с той ночи?

– Да. – Умиротворенно ответил Энки. – Теперь он мой.

– Будешь сражаться с посохом в руках?

– Ты ведь видел его в действии. – Невозмутимо отозвался Малис. – Я буду сражаться с посохом в руках.

Энки встал на ноги через пару недель и довольно быстро окреп, но Сал Боос в самых мягких тонах отказал ему в дальнейшем участии в боевых действиях. Энки особо и не рвался. Тепло распрощавшись с друзьями, он уехал в столицу, где через несколько месяцев встретил новость об окончании войны.

Эти месяцы, когда столица уже понемногу начала возвращаться к жизни, Энки провел спокойно. Он вернулся в свой дом, заново познакомился со своим сыном Белилом, которому уже было девять лет. Как и говорили, болезнь не прошла с возрастом. Из-за того, что кожа его воспаляется при контакте с солнечными лучами, мальчик вынужден даже в жару ходить в одежде, которая бы полностью покрывала его тело – плащи, накидки капюшоны и перчатки.

В первую же встречу с сыном Энки пообещал помочь ему, изучить болезнь и найти лекарство. На первое время он решил ухватиться за сына, обретя в нем новый смысл жизни, после закончившейся войны. Для этого он и поставил себе цель найти способ облегчить ребенку жизнь.

Сам мальчик был довольно любознательным и отзывчивым. Он с охотой слушал отца и не стеснялся расспрашивать того о войне, о матери и драконах. Никто не говорил Белилу, что именно дракон стал причиной смерти его матери, а также вероятно вызвал его болезнь. Мальчик лишь знал о существовании этих удивительных и загадочных существ, и что один дракон прямо сейчас летает где-то за морями.

Энки же отказывался делиться историями о войне, драконах и даже о матери, которую описывал лишь общими фразами. Нет, он больше не пытался забыть ее, но говорить о ней с кем-то, даже с собственным сыном, ему не хотелось. Мальчик этого не понимал, он чувствовал отстраненность отца. Энки действительно старался дистанцироваться от сына, был с ним сух и сугубо серьезен. Что-то не давало ему проявлять свои чувства, быть открытым, сентиментальным и добрым отцом. Он хотел любить сына, но тот внушал ему чувство вины, и невольно Энки бежал от него, как когда-то бежал от воспоминаний, причиняющих ему боль. Так между отцом и сыном вырастала стена.

Что до дракона, то с тех самых пор, как он улетел, никто больше его не видел, так что Малис предпочитал считать, что маленький и тогда еще не до конца окрепший детеныш умер где-то очень далеко.

Когда война, наконец, кончилась и все вернулись с фронта, сразу начались сборы на совет Хранителей, где должен был заключиться мир между пятью странами материка. Ларс сформировал отряд охраны Хранителя и предложил Энки стать во главе этого отряда, куда кроме прочих входил Раш из дома Протектора. Малис согласился. Вскоре Ан и Ларс Тиусы под охраной отряда защиты отправились в Речные земли, где и должен был пройти совет Хранителей.  

– Энки. – По дороге к месту назначения, когда их не могли подслушать, обратился к Малису Ларс. – Имя Лон Нафас тебе о чем-нибудь говорит?

– Нет, я впервые слышу это имя. – Отвечал Энки.

– Так зовут одного из приближенных Хранителя Равнинных земель Пейтона Нэоса. Ты должен знать, что в случае чрезвычайных обстоятельств нам очень важно, чтобы он остался в живых. У меня имеется с ним небольшая договоренность, о которой никто посторонний знать не должен.  

– А Хранитель знает об этом? – Не скрывая ухмылки, спросил Энки.

– Ты умен, дорогой племянник, но порой лучшим проявлением ума будет его сокрытие.

– Я понял вас, дядя. – Бесстрастно ответил Энки.

Когда делегация Лесных земель прибыла на место, там их уже ждали Хранители Речных, Горных и Южных земель. Не было лишь Хранителя Равнинных земель. Пейтон Нэос опаздывал. И только когда многие уже заговорили о том, чтобы перенести обсуждение мира на следующий день, карета с Хранителем Равнинных земель прибыла.

Через час все уже заняли свои места за большим столом в совещательной комнате, куда пускали только Хранителей, их ближайших советников и не более двух солдат с каждой стороны. По древней традиции, которой давно не придавали значения, но все же продолжали следовать, во главе стола сидел Хранитель Лесных земель. Ан Тиус занял свое место, прямо за ним стоял его брал Ларс, а поодаль от них расположились двое бойцов с их стороны – Энки Малис и Раш из дома Протектора.

По правую руку от Ана сидел Хранитель Равнинных земель Пейтон Нэос, а позади него стоял его ближайший советник Лон Нафас. Рядом с Нэосом сидел Хранитель Речных земель, дряхлый старичок Фарон Мотос с одним из лучших военачальников своей страны Фонзи Шаном за спиной. По левую руку от Ана Тиуса расположился Хранитель Южных земель Харо Маниталлер, приведший с собой вместо советника своего старшего сына Крэя Маниталлера. А рядом с Маниталлером сидел Хранитель Горных земель Райн Ноллан, за спиной которого стоял знакомый Энки по западному фронту высокий и стройный мужчина по имени Макс Дэнук, заместителем которого когда-то был Сал Боос.

Заседание совета продлилось несколько часов и почти все стороны смогли прийти к общему консенсусу, касательно новых границ. Речные земли лишались большой полосы территории прилегающей к границам Южных земель в пользу Горников. Равнинные земли же обязывались передать Лесным землям всю внешнюю дугу своей территории шириной в несколько сотен километров. Южные земли оставались при своем, ибо принимали в войне самое минимальное участие. С такими условиями был категорически не согласен Пейтон Нэос.

– Это несерьезно. – Разъяренно кричал он. – Даже обсуждать подобное для меня унизительно. Это проявление вопиющего неуважения к нашей стране. Господин Мотос. – Обратился он к Хранителю Речных земель. – Разве эти условия не кажутся вам оскорбительными?

– Мы проиграли, господин Нэос. – Смиренно отвечал тот. – Нам следует это признать и принять последствия за те решения, которые мы приняли, когда все это начиналось. Пора посмотреть правде в глаза – это война была нашей ошибкой.

– Что ж, каждый имеет право на мнение. – Переходя к более спокойному тону, сказал Нэос. – Я не исключение. И мое мнение состоит в том, что ваши требования неприемлемы, и в соответствии со своим мнением я отказываюсь принимать участие в дальнейших обсуждениях.

Хранитель Равнинных земель вместе со своим советником и телохранителями направился к выходу из зала.

– Вы не можете просто взять и уйти! – Пораженно воскликнул Райн Ноллан.

– Я могу делать все, что захочу. – Обернувшись, бросил Нэос и вышел вон.

Весь зал остался в замешательстве.

– И как теперь быть? – Будто спрашивая сам себя, произнес Фарон Мотос.

Ответа не было. Все устремили взгляды в стол, обдумывая случившееся.

– Возможно, стоит его убить. – Раздался голос Ларса Тиуса.

Все взгляды тут же поднялись на него. И вновь молчание.

– Это… пожалуй, слишком. – Неуверенно проговорил Ноллан.

– Вы позволите обосновать? – Учтиво обращаясь ко всем сидящим за столом, спросил Ларс.

– Прошу вас. – Отозвался Ноллан. – Мы все внимательно слушаем.

– Пейтон Нэос не дурак, и он не стал бы просто так, наплевав на все, уходить с совета Хранителей, не имея в голове какой-нибудь план. Вполне возможно, что он и не собирался принимать наши условия мира, какими бы они ни были. Никому не нужна еще одна война спустя пару недель после окончания предыдущей. Единственная страна, которая сейчас не ощущает на себе груза прошедших кровопролитий – это Южные земли. Я говорю это не в упрек вам, господин Маниталлер, но ситуацию в вашей стране сейчас нестабильная, сильны революционные настроения, многие недовольны правящей семьей, и откуда мы можем знать, что Пейтон Нэос и Равнинные земли не спонсируют и не находятся в сговоре с революционерами в ваших землях?

– Ваше предположение, мягко говоря, сомнительно. – Оскорбленно отвечал Маниталлер.

– Может и так, но даже самая малая вероятность подобного варианта может вылиться в нечто ужасное. – Все тем же вкрадчивым тоном отозвался Ларс. – И мы сейчас с вами находимся в той точке, когда наше бездействие, может повлечь за собой самые серьезные последствия, которые будут играть не в нашу пользу.

Повисла пауза, пауза, которую никто не решался нарушить первым, ведь сделавший это, вероятно, возьмет всю ответственность за решение на себя.

– Что ж, видимо, придется пойти на столь радикальные меры. – Задумчиво произнес Фарон Мотос.

– Но мы же не можем безнаказанно убить Хранителя целой страны, из этого также вытекают свои последствия, в конце концов, это просто запрещено. – Беспокойно вставил Ан.

– Думаю, мы найдем способ разрешить эти проблемы позже. – Твердым голосом обратился Ларс к брату.

Оба Тиуса в течение нескольких секунд впивались друг в друга взглядами.

– Ладно. – Бессильно выдавил Ан, прежде чем отвести глаза.

– В таком случае нельзя терять времени. – С внезапно обретенным энтузиазмом проговорил Ноллан. – Ларс, полагаю, вы пожелаете, чтобы с этим делом разобрались ваши люди?

Ларс учтиво кивнул и обернулся на Энки.<