Влияние общественного строя на стратегию у галлов

Г. Ю. Цезарь, говоря о причинах восстания бельгов, указывает, что наряду с недовольством, вызванным соседством римской армии, среди них играло важную роль стремление к единоличной власти представителей галльской аристократии: «в Галлии люди могущественные, а также имеющие средства для содержания наёмников большей частью стремились к захвату царской власти, а при нашем господстве это было для них не так легко»[291]. Намерения воспользоваться результатами восстания для установления своей власти, проявляемые одними из его участников, естественно, не могли вызвать сочувствия у других. Такие проявления, конечно, должны были вносить разлад в ряды восставших. Как мы видим, при одном лишь появлении Г. Ю. Цезаря «ближайшие соседи бельгов, ремы, отправили к нему послами первых людей своей общины Иккия и Андекумбория с заявлением, что они себя и всё своё достояние отдают под власть и покровительство римского народа: они не были заодно с остальными бельгами и вообще не вступали ни в какие тайные союзы против римского народа; наоборот, они готовы дать заложников, исполнить все требования, принять римлян в свои города и снабдить их хлебом и другими припасами»[292]. Римляне воспользовались расколом, чтобы привлечь часть галлов на свою сторону и использовать их войска для подавления восстания: вождь эдуев Дивитиак получил задание вторгнуться в страну белловаков и начать опустошать их поля[293], чтобы отвлечь силы повстанцев. В результате восстание потерпело поражение, восставшие, несмотря на своё численное превосходство и храбрость, вынудившие Г. Ю. Цезаря «уклониться от генерального сражения»[294], были частью перебиты[295], частью сдались[296]. Дивитиак, заступившись за пленных[297] – надо полагать, эту услугу он оказал им на кабальных условиях – добился их помилования Г. Ю. Цезарем[298] и увеличения влияния эдуев – т. е. своего – у всех бельгов. Как видим, сотрудничество с римскими завоевателями в деле порабощения Галлии оказалось в данном случае более выгодным ходом для галльского вождя на пути расширения своей власти, чем участие в восстании. Вожди же, преследовавшие те же цели, но избравшие для их достижения сторону восставших, бросили их, и, «понимая, какую беду они навлекли на свой народ, бежали в Британию»[299].

Г. Ю. Цезарь описывает случай, когда назревало восстание галльского племени треверов – они «не являлись на назначенные собрания, отказывали в повиновении и, по […] известиям, подстрекали зарейнских германцев»[300]. Характеризуя их военную мощь, он сообщает, что «это племя гораздо сильнее всех других галльских племен своей конницей и может также выставить многочисленную пехоту»[301]. Однако восстание провалилось, не успев начаться: «Там боролись за высшую власть Индутиомар и Кингеториг. Последний при известии о приходе Цезаря и его легионов немедленно явился к нему и поручился за то, что как сам он, так и все его сторонники сохранят неизменную верность и дружбу по отношению к римскому народу, вместе с тем он сообщил о положении дел у треверов. Но Индутиомар стал стягивать конницу и пехоту, укрыл неспособных по возрасту носить оружие в Ардуеннском лесу, который на большом пространстве тянется через середину области треверов от Рейна до начала области ремов, и вообще стал готовиться к войне. Но отдельные князья этого племени – отчасти по дружбе с Кингеторигом, отчасти из страха перед приходом нашего войска – явились к Цезарю и стали ходатайствовать каждый за себя лично, раз уже нельзя помочь всему племени. Тогда Индутиомар, из боязни быть покинутым всеми, отправил к Цезарю послов с следующим заявлением: он из тех соображений не хотел оставлять своих людей, чтобы легче удержать народ в повиновении: иначе народная масса по удалении всей знати могла бы по неразумию наделать ошибок. Таким образом, народ в его руках, и если Цезарь позволит, он явится к нему в лагерь и предоставит себя и народ в его полное распоряжение»[302].

Борьба за власть между галльскими аристократами приводит не только к поражению и срыву восстаний против иноземных завоевателей, но и к открытым столкновениям между разными группировками знати, за урегулированием которых галлы вынуждены обращаться к этим самым завоевателям: Г. Ю. Цезарь описывает случай, когда эдуи прислали к нему послов с сообщением, что они «издавна обыкновенно избирают только одного высшего сановника, который в течение года пользуется царской властью, а теперь у них два таких сановника и каждый из них утверждает, что он избран законным путём. Один из них – Конвиктолитав, влиятельный и знатный молодой человек, а другой – Кот, из очень древнего рода и также с очень большим влиянием и могущественной родней, брат которого Валетиак занимал в прошлом году ту же должность. Все граждане под оружием, разделился сенат, разделился народ, у каждого вождя свои клиенты. Если эта распря затянется, то дело кончится тем, что одна часть граждан вступит в вооружённое столкновение с другой. Предупредить его может только бдительность и авторитет Цезаря»[303].

Стремление отдельных галльских вождей в своей борьбе за власть опереться на военную силу римлян противоречит общим интересам галльского народа и, между прочим, нередко приводит их к неблагоприятным последствиям. Так, например, «некто Тазгетий, человек очень знатного рода»[304], имевший перед римлянами «исключительные заслуги во всех войнах»[305] против своих соотечественников-повстанцев, получил от них в награду за это царскую власть над своим племенем. Но «он уже третий год царствовал, как вдруг его убили у всех на глазах его враги по наущению многих граждан общины»[306]. В другом описанном Г. Ю. Цезарем случае расправа с высокопоставленными сторонниками римлян приняла массовый характер: восставшие против них галлы «перебили свой сенат за его нежелание согласиться на эту войну»[307].

Более надёжной опорой сил, оказывавших сопротивление римскому вторжению в Галлию, в их борьбе против чужеземных захватчиков зачастую оказываются не господствующие классы галльского общества, а подчинённые. Такое положение вызывалось объективными причинами: для первых завоевание Римом означало, с одной стороны, некоторое уменьшение богатств и доходов от эксплуатации простого народа, но с другой – укрепление их власти над ним, а также расширение привлекательных для них торговых связей; для вторых же оно вело к ухудшению общественного положения и к усилению и без того тяжёлого классового гнёта. Поэтому высшие слои галльского общества оказывались больше склонны к выжиданию, колебаниям, компромиссам с римлянами и даже к переходу на их сторону, в то время как низшим классам иногда оказывалось достаточно самого незначительного повода, чтобы выступить на вооружённую борьбу с завоевателями. Так, например, о начале наиболее мощной вспышки галльского сопротивления Г. Ю. Цезарь говорит, что Верцингеториг, вождь племени арвернов, «собрал всех своих клиентов и без труда поджёг их к восстанию. Узнав о его замыслах, арверны схватились за оружие. Его дядя Гобаннитион и остальные князья, не находившие возможным теперь же пытать счастья, воспротивились ему, и он был изгнан из города Герговии. Однако он не отказался от своего намерения и стал набирать по деревням бедноту и всякий сброд»[308].

В дальнейшем Верцингеторигу удалось поднять на борьбу все слои общества. Более того, во главе этого восстания, направленного против чужеземных завоевателей, а не против эксплуататоров вообще, и носившего постольку общенародный, а не классовый характер, вполне закономерно встали представители господствующего класса. Г. Ю. Цезарь говорит об одном из них: «Этот самый Коммий, как мы выше упоминали, оказал Цезарю в качестве верного союзника важные услуги в Британии. За это Цезарь освободил его народ от всякой дани, утвердил за ним прежние права и законы и даже подчинил ему моринов. Но так велико было согласие всей Галлии в деле завоевания свободы и восстановления прежней воинской славы, что Коммий и не думал об этих милостях и дружбе»[309].

 Однако, поскольку в галльском войске не было классового единства, то не могло быть и идейного. Проявилось это, например, в том, что план всеобщей мобилизации был сорван аристократией: «галлы назначили съезд князей и постановили на нем не созывать под знамёна всех способных носить оружие, как этого желал Верцингеториг, но потребовать от каждой общины определённого контингента бойцов: было опасение, что при такой огромной и смешанной массе невозможно будет поддерживать дисциплину, отличать своих от чужих и наладить продовольствие»[310].

Характерен эпизод после поражения попытки деблокировать Алесию, когда Верцингеториг созвал собрание и объявил, что отдает себя в его распоряжение, а оно приняло решение выдать его римлянам и сдаться[311]. Г. Ю. Цезарь называет это собрание общим, но это, конечно, не может означать того, что на него был допущен простой народ. Поскольку в восстании участвовали различные галльские племена, речь должна идти о том, что собрание было общим для вождей и аристократов всех этих племён. Таким образом, галльская аристократия ценой выдачи вождя восстания, отдачи в рабство рядовых его участников[312] и покорения римлянам своих общин[313] договорилась с врагом о своём прощении[314].

Итак, следует заключить, что оценочное суждение Г. Ю. Цезаря о том, что «все галлы и телом и душой отдавались этой войне»[315], не соответствует действительности, что высшей аристократии галлов в силу её общественного положения была свойственна неустойчивость, проявлявшаяся в колебаниях, вне зависимости от её действительных намерений игравших на руку врагу, и что, таким образом, классовый характер галльского общества объективно снижал военную мощь его войск в данном восстании. То же самое относится ко всему сопротивлению галлов против римского завоевания.