Глава 12. Рассказ Старой Жабы

 

Старая Жаба заквакала или, скорее, закряхтела или даже забулькала каким‑то молодым звенящим бульканьем и начала нам рассказывать о времени.

 

 

– Я живу всегда, – начала свой рассказ Жаба. – Это произошло потому, что, когда я была совсем юной, я увидела в воде отражение звезды… И кхва… Вы поняли, что случилось? Да, я ее проглотила… И тут с неба начали падать звезды. Раскрыв рот, я ловила их и глотала, глотала, глотала… Потом… Что было потом? – Жаба задумалась. И долго молчала. Наконец, со вздохом добавила: – Не было «потом». А было только «всегда». Видите, я варю суп. Это особый суп из света звезд, из их бесконечного пути, бесконечного сияния. Когда я съем звездный суп, то сделаюсь легкой и прозрачной. Я смогу летать среди звезд, даже не шевеля лапами. Там я постоянно меняюсь: делаюсь старой и тут же юной, снова старой и сразу юной. Я научилась возвращать время. – Жаба совсем уже неразборчиво забормотала: – Все вечно, вечно…

– Разве можно потерять время, а потом его снова найти? – спросил я.

– Кхве, – зазвенела Жаба, – среди звезд – можно. Там я вижу все.

– А, может, она среди звезд найдет мое белое облачко? – шепнул Эгейка. – И вернет мне его вместе с Белым Слоненком.

– Я ее попрошу, – тихо сказала девочка Лунный Блик. – То, что Жаба рассказывает, мне понятно.

И девочка Лунный Блик попросила:

– Уважаемая Жаба! А Вы бы не могли в своем путешествии поскорее найти потерянное белое облачко с Белым Слоненком? Прошло много времени, но мы вас очень просим.

– Очень! – вырвалось у Эгейки.

Жаба не ответила. Она молча взяла деревянную ложку, покрутила варево. Отхлебнула… Еще и еще… Стала быстро есть суп из звездного света.

Тело Жабы начало раздуваться. Жаба покраснела, потом засеребрилась поголубела… И вдруг ее тело вместо пупырышек покрылось множеством маленьких звездочек, которые медленно начали подниматься вверх. В ту же секунду Жаба быстро уменьшилась и стала похожа на голубую звезду.

– Кхве, кхве, – зазвенела звездочка. – Далеко, далеко отсюда поднимается солнце, медленно плывут облака. И на одном – Белый Слоненок среди белых цветов.

– Это мой слоненок! – запрыгал Эгейка, и его уши радостно вспыхнули. – Мой дорогой Слоненок. Я его увидел.

– Прощайте, – сказала серебряная девочка Лунный Блик. – Поднимается солнце, мне пора.

Она высвободила из своей корзинки лунную дорожку, взмахнула ею… И быстро стала подниматься вверх.

– Не уходи, – попросил Эгейка. – Мне грустно без тебя.

– Не упусти Белого Слоненка, – услышали мы ее голос.

Серебряная девочка Лунный Блик исчезла, а вместе с ней и лунная дорожка.

– Вы забыли, – сказал дедушка Водыркин, – что с первыми лучами солнца состоится казнь в Городе ржавых железяк.

– Бежим! – крикнул Эгейка. Но он все‑таки успел еще сказать Жабе‑звездочке «Спасибо».

Мы побежали в сторону Города старых железяк, где все громче нарастал скрежещущий звук беды…

 

Глава 13. На эшафоте

 

Скрежещущий звук беды нарастал в самом центре дворцовой площади.

На площади уже толпились железяки всех мастей. Они теснились на пути к ободранному тазу, перевернутому вверх дном.

– Дорогу! Дорогу! – кричали охранники‑гиганты, двухсотмиллиметровые гвозди, со сдвинутыми набекрень шляпками. Они расчищали проход. А по проходу на двух ржавых цепях тащили пленников – Правительницу Калошу и Советника Чайника.

– Дырки им! Дырки! – кричали в толпе. – Изрешетить их!

За пленниками двадцать винтиков, по десять с каждой стороны, несли корыто‑кресло с Правительницей Спицей.

Поскольку было еще темно, многие в толпе держали тлеющие головешки.

– Неужели это все может произойти?! – содрогнулся Эгейка.

Действительно, картина была ужасной.

Петр Кузьмич взял нас за руки, и мы стали пробираться к месту казни. Художника Водыркина железяки знали и думали, что он хочет все зарисовать, поэтому нас беспрепятственно пропускали.

– Скорее, скорее, – торопил Эгейка.

Вот уже втащили на таз‑эшафот Правительницу Калошу. Туда же поднялся маленький остренький гвоздик, миллиметров пяти‑шести, не больше.

За ним ввинтилась исковерканная железяка – Светлейший князь Железный Шурик.

– Граждане Города ржавых железяк! Сейчас произойдет справедливая казнь так называемой Калоши, именовавшейся Правительницей теперь не существующего города из глины, песка и другого непотребства.

– Го‑го‑го! Гра‑га‑га‑гра, – ответила толпа. – Глина, вон из озера! Только железо!

– Мы казним также ее советника, изменившего железу, Старый Чайник.

– Го‑го‑го! Гра‑га‑га‑гра, – ответила толпа.

– Как только первые лучи солнца коснутся эшафота, – продолжал Железный Шурик…

Но последние слова Железного Шурика потонули в криках:

 

 

– Да здравствует металл! Металл все решит! Кроме металла ничего не будет! Только металл!

И они все громче скандировали:

– Только металл! Только металл! Только металл! Появилось солнце. Его первые лучи поплыли по площади.

На эшафот влез Эгейка и толкнул сзади Железного Шурика. Тот с грохотом полетел вниз.

Площадь замерла. А Эгейка сказал, почти не повышая голоса, но его было слышно всем:

– То, что вы хотите сделать, очень плохо. Смотрите, – и он поднял руку вверх. – Кроме металла есть солнце, его теплые лучи отражаются в воде, а рядом с ними – облака. На одном из облаков, глядите, Белый Слоненок, – и вдруг громко, широко раскрыв рот, позвал:

– Иди сюда, Белый Слоненок! Скорее сюда, помоги нам.

Белое облачко начало быстро спускаться вниз. И вот уже рядом с Эгейкой встал Белый Слоненок. Ноги у него были, как колонны, и он стоял прекрасный, открытый всем.

– Спасибо тебе. Я знал, что ты придешь.

Солнечные лучи коснулись эшафота. Все с удивлением смотрели на Белого Слоненка в розовых лучах солнца.