Глава: Обустройство на новом месте

 

Уманде была в хорошем расположении духа.

– Мабату?

– Может, лучше Баба. А то будет неразбериха. Кроме того, так зовут меня друзья.

– Я хотела бы стать твоим другом, Баба, – она широко улыбнулась. – Ты даже не представляешь, как твой приход важен для нас. Ты сын, которого мой отец никогда не имел. Ты наша надежда на будущее.

– Правда?! – ответил он. – Ты не шутишь?

– Могу ли я шутить о таких вещах? – она потерлась об него носом. – Ты думаешь, что тебе все время не везло, но на самом деле ты везунчик, ты знаешь это?

– Не думаю, что я был невезучим. Бог очень добр ко мне. Ваш король уже второй, кто просит стать его сыном. Я никогда не знал своего настоящего отца, но знал много любви в своей жизни, – он потерся об неё. – Так что, твой папа знал мою маму?

– Думаю, да. Я бы сказала, они неплохо ладили.

Несколько облаков проплыли перед солнцем, давая мгновения долгожданной передышки от жары. Подул прохладный ветер, обещая влагу для страждущей земли.  Одна капля упала на нос Мабату, игриво стекая вниз. Затем еще несколько.

– Эй, собирается дождь! – он почти танцевал. – Представь себе, наконец-то дождь!

– Что такого особенного в этом? Он все время идет.

– Правда? – он вспомнил, что мать рассказывала ему давно, и вздохнул: – Думаю, она была права. Только у нас дома нет дождя. Уже много лун подряд.

– Много лун, говоришь? А что случилось с травой? Ведь это уничтожит охоту!

– Охота? Полусгнившая рыба, оставшаяся в лужах нашей пересохшей некогда прекрасной реки. Мертвые птицы, змеи, ящерицы. Ты представляешь, что та зебра была первым блюдом с шерстью, которое я ел с тех пор, как сосал соску мамы?! – он вздохнул. – Однажды я вернусь за ней. Будут там гиены или нет, я заберу её из этого ада. В тот день много счетов будет предъявлено к оплате. Я обещаю тебе.

– Бедный Баба, – она побежала рысью. Это выглядело так легко и естественно, если не считать большого пути, оставляемого позади. – Эти деревья находятся на одной из границ земли. Запомни этот запах, Баба. Запомни хорошо метку моего отца. Это все, что отделяет нас от опасности.

Баба понюхал кору дерева, закрыл глаза и поморщился. Запах мочи его отца был безопасный, единственный, какой он будет помнить и уважать. Потом поднял свою ногу и пометил дерево:

– Вот! Если кто попробует тронуть старого льва, ему придется сначала убить меня!

Его лицо было уже недетским. Он снова стал львом, который любил Ишу в ночь перед посвящением.

– Жаль, что я не могу познакомиться с дядей Балиахом. Похоже, он был порядочным львом.

– Более чем порядочным. Он любил нас всем своим сердцем. У вас много общего – он тоже говорил, что сначала надо будет убить его. Так и случилось. Не лезь на рожон, Баба. Ты наша единственная надежда.

– Но я молод. По крайней мере, у меня есть шанс.

– У тебя есть больше чем шанс. Айхею послал тебя к нам, а он никогда ничего не делает наполовину. Я верю, что ты благословенен, наш маленький добрый дух!

Баба улыбнулся. Так нежно назвала его Иша, когда они занимались любовью под луной. Он подошел и слегка лизнул Уманде.

Это был бесконечно долгий путь от перелеска к холму термитника. Так казалось Бабе, до этого никогда не обходившего границы владений. Как лев, с короткими лапами или нет, он должен следовать завету Айхею, данному первому Бабе много поколений тому назад. Он оставил свою метку на термитниках, и они повернулись лицом к Пограничному Холму. Снова долгий путь, еще одна метка, и теперь они идут вдоль речки от Пограничного Холма до Рощицы Бонтебока, а оттуда – к месту начала обхода. Четкое запоминание границ после первого же обхода передалось ему как льву по наследству, так же, как и запоминание запаха отца с первого раза. Он всмотрелся в земли, лежащие за пределами границы и поднял голову. Его грудной, раскатистый рев возвестил:

 – Эта земля моя! Я – Баба, сын Мабату! Проходи на свой страх и риск!

– Теперь посмотрим, как ты найдешь метки, – сказала Уманде.

Баба огляделся, широко раскрыв глаза:

– Опять?!

 

Глава: Высочайшее повеление

 

Изнуренный обходом Баба появился дома, когда звезды стали загораться на вечернем небосклоне. Со стоном опустившись в траву, он сильно удивлялся, как король мог делать это каждый день. Его мысли возвращались к Ише. Что она делает сегодня вечером? После охоты с Узури, Сарафиной и мамой? Он думал о Таке. Что он имел в виду, шепнув при уходе: «Это для твоего блага»? Он не мог представить Таку нелюбящего его, и был прав. Приятный и страстный голос Иши возвращался к нему; её слова, которые он хотел слышать всю свою жизнь: «Давай займемся любовью!».

Подошла Уманде и легла около него.

– Устал, Баба?

Он кивнул и глубоко вздохнул. Его лицо выражало не только физические муки. Уманде чувствовала это. Её притягивала эта боль. Она мягко потерлась об него носом.

– Бедный! Ты так измотан.

Мабату был покрыт пылью и потом. Уманде начала нежно холить его, вылизывая его плечи и гриву, чистя его уши и лицо.

Она напомнила ему нежные прикосновения мамы. Это перенесло его во времена, когда он беззаботно жил под сенью Скалы Прайда. Баба прикрыл глаза и мягко замурлыкал:

– Я тебе нравлюсь, Баба?

– Конечно, нравишься, Манди.

– И ты мне. Кажется, мы были знакомы всю жизнь.

– Хорошо! – он хрюкнул от удовольствия, когда она чистила его за ушами. – О, это божественно!

Она провела лапой вдоль плеча по спине, лаская его прочные, но усталые мускулы.

– О, да! – промурлыкал он, набрав воздуха в грудь и медленно его выпуская.

Затем она стала массировать его спину, обнюхивая несколько ссадин, полученных Бабой в тростнике. Он чувствовал себя на седьмом небе. Внезапно она лизнула складку его бедра, касаясь языком одного из маленьких сосков. Его глаза тут же раскрылись, а уши навострились:

– Манди?!

– Да, Баба?... – промурлыкала она, лаская его ягодицы.

– Ты что делаешь?!

– Тебе не приятно?

– Дело не в этом! – он поднялся, отступил и посмотрел на неё.

– Прости, если я была слишком настойчивой. У меня раньше не было льва, – она смотрела не него со смесью страсти и покаяния. Приблизившись, она прошла, касаясь всего его тела: – Дай мне удовлетворить тебя сегодня вечером. Я хочу чувствовать твое тело!

– Уманде, пожалуйста!                                                                      

– Я хочу поклониться твоему красивому телу. Я хочу сделать тебя в высшей степени счастливым. Баба, скажи, как мне угодить тебе?! Полюби меня, Баба! Полюби, пожалуйста! Ты думаешь, что я некрасивая? Ты не хочешь меня?

Баба дрожал. Он старался вспомнить Ишу и отогнать искушение, но Уманде была здесь, живая и теплая. Он помнил, что Иша сказала про другую львицу. Он так же помнил что ответил. Теперь, если бы он только смог дождаться лучших времен, то вернулся бы за ней. Если она все еще ждала его.

– Ты прекрасна, – ответил Баба. – Все в тебе возбуждает меня до самых костей! О Боги, помогите мне! Я хочу тебя, жажду всем телом!

Она потерлась об него и поцеловала:

– С того момента, когда увидела тебя, я ждала с нетерпением. У меня начался гон, когда моя кровь горит словно огонь. Дай моему запаху наполнить все твои желания! Все, что у меня есть или будет, я охотно брошу к твоим лапам!

Бурный поток его юных страстей не заслонил перед ним его обязательства. Переведя дух, он выговорил:

– Мне следует взять тебя сейчас и больше никогда не отпускать. Но я женат на Ише, я занимался с ней любовью! У неё могут быть мои дети. Не разбивай мне болью сердце! – он согнулся и поцеловал её в щеку. – Я полюбил Ишу еще ребенком, и когда-нибудь приведу её сюда. Я люблю её, и надеюсь, что вы подружитесь. И еще я верю, что мы тоже останемся друзьями, – он встал и молча удалился.

Её сердце разрывалось от боли, глядя, как он исчезал в ночи.

– Ты все еще можешь изменить свое решение! Я буду ждать тебя, Баба! Любовь выживет и станет сильнее! Признание этого совсем не стыдно!

Слезы заполнили её глаза, и она, зарыдав, упала на землю. Послышались шаги за нею. Король Мабату вышел из тени и приблизился. Его лицо было полно грусти и печали.

– Уманде, я должен с тобой поговорить.

– Да, отец?

– Ты плакала, доченька? – он поцеловал её. – То, чего ты сейчас жаждешь, никогда не получишь, – осторожно, но твердо сказал он. – Я хочу, что бы ты оставила его, пока твой гон не закончится. Ты меня поняла?

– Почему, папа? Я не сделала ничего плохого!

– Я знаю… и пусть так будет дальше.

– Почему? Он первый, с кем мне очень хорошо! И я нужна ему, я чувствую это!

– Вот ПОЭТОМУ ты и должна держаться в стороне, – Мабату вздохнул. – Тут на карту поставлено нечто большее, чем ты представляешь себе.

– Ты хочешь сказать, что он плохой?

– Нет, дорогая, он очень хороший.

– Тогда, может, я плоха?

– Нет, ради всего святого, нет. Ты – мое золотце, я так горжусь тобой!

– Тогда ответь, почему так важно, чтобы я оставила его в покое?! Что может быть поставлено на карту? Я могу это знать?!

Мабату прилег в траву рядом с дочерью:

– Ни слова из того, что я сейчас скажу, не должно достигнуть его ушей. Если тайна станет явью, гнев богов будет очень страшным и беспощадным.

– Что ты пытаешься мне сказать?

Мабату глубоко вздохнул, и неторопливо сказал:

– Я знаю, ты любишь его. Но ты не можешь выйти замуж за своего собственного брата!

Уманде задохнулась:

– Он… он – мой… брат?!! О, боги, нет!

Она снова зарыдала, и Мабату, положив лапу её на плечо, прислонил её голову к своей гриве и поцеловал.

– Почему ты не рассказал мне раньше?!

– Это очень долгая и болезненная история. Каждый раз, когда вспоминаю её, часть меня умирает.

– Тогда не рассказывай мне!

– Нет, Манди. Пришло время узнать правду о маме. Я слишком долго хранил её от тебя.

 

Глава: Рождение малышей

 

Когда пришло время, Иша родила трех львят. Её сын выглядел как новорожденный Мабату, поэтому она назвала его Хабусу. Может, он тоже встретит добрую львицу, которая полюбит его так же, как она сама своего милого Бабу, и станет узником её любви. Дочерей назвала Миншасой и Джоной, в честь львиц из её любимых созвездий.

Про отца малышей ходили разные сплетни. И хотя никто ничего толком не знал, но большинство львиц были абсолютно убеждены, что это сделал Мабату до своего «посвящения». Некоторые львицы пришли посмотреть на них больше из любопытства, чем от радости. Они искали сходство. Около дюжины пар глаз воззрились на Хабусу, откомментировав, как знакомо им это лицо. Что важно, среди них не было Кейко.

Хотя Иша и не была изгоем общества, чувствовалась напряженность ситуации и неодобрение членов прайда, пришедших посмотреть на львят. Они спешили сказать что-нибудь приятное только для того, чтобы затем выйти и посплетничать. И, несомненно, Иша с ее великолепным слухом услышала за день немало неприятных вещей.

– Она будет хорошей матерью. Она ТАК любит ДЕТЕЙ! – сказала Йоланда.

Адженти потерлась носом о свою мать и хитро улыбнулась:

– Обсуждаете новый помет?!

– Как же он сумел вляпать её в неприятности? – спросила Сарафина полушепотом: – Я хочу сказать, что не думаю, будто в его возрасте они могли… ну ТЫ понимаешь!

– Сойтись вместе?! – закончила мысль Адженти. – Что ж, когда никто об этом не думает, тогда нет и попыток. Но стоит кому–то одному заразить обоих идеей фикс – и ты еще удивишься, ЧТО может быть!

Сарафина была шокирована:

– Ты хочешь сказать, что она сама завлекла его?!!

– Я говорю, что если эти малыши отражение, то у кромки воды должен стоять сам Мабату. Это все, что Я хотела сказать, – Адженти подмигнула и самодовольно пошла прочь.

Когда Иша готова была зареветь от стыда, появилась Узури. Её любовь к Ише была полной и безоговорочной. В глазах не было и тени осуждения, способного испортить радость принесения жизни. Она осмотрела каждого львенка, нежно понюхала их и коснулась языком:

– Этот малыш так похож на Мабату в младенчестве.

Иша съежилась, но увидела, что в словах Узури нет злобы. Та продолжала:

– Иногда я беспокоюсь о Бабе: где он, что делает, скучает ли по тебе. Нам надо молиться за него.

Иша уткнулась в нее:

– Я люблю тебя, Узури.

– Почему? Что я такого сделала?

– Ничего – и в то же время все. За то, что ты есть ты. За то, что ты мой самый настоящий и преданный друг, и не думай, будто я не ценю этого!

Когда Узури ушла, Иша положила малышей ближе к своему животу и дала им молоко. Она нежно гладила их своей лапой, убаюкивая:

– Мне все равно, кто что думает. Вы мои дети, вы прекрасны. Вы дети Мабату. Наши дети, – она прикрыла глаза. – Мой маленький Мабату. Где бы ты ни был, я надеюсь, ты узнаешь, как они красивы!

Немного позже пришел Така:

– Вы только посмотрите на этих ангелов! – воскликнул он. – Разве они не прекрасны?!

– Дети Мабату, – сказала она. – Ты ведь поэтому пришел?

– Мабату, – тихо сказал он. – Я буду до конца жизни горевать о нем. Он был мне сыном и всегда будет.

– Тогда почему ты позволил ему уйти?

– Я не должен тебе этого говорить, но скажу. Ты одна заслуживаешь знать правду. – Он вздохнул. – Провидица сказала мне, что если он останется, его ждет злая судьба. Я люблю Мабату. Я люблю его настолько, что предпочел дать ему маленький шанс, чем вовсе никакого, – он снова вздохнул. – Все, кого я люблю – страдают за это. Даже моя бедная Ланни. Думаешь, я ничего не замечаю? У меня много недостатков, но глупость к ним не относится!

Его голос звучал правдиво. Иша увидела печаль на его лице, когда он вспомнил своего друга.

Он посмотрел на ее сына.

– Как его зовут?

– Хабусу.

– Хабусу, ты сын моего сына. Ты будешь моим наследником и единственным истинным королем! Я не провидец, но предсказываю, что тебя не будут так ненавидеть, как меня. Ты подарил мне хоть какое–то умиротворение. Это не так–то просто сделать.

– Я польщена, – она выглядела немного обеспокоенной. – Только, пожалуйста, пока не говори ничего гиенам.

Когда он спросил почему, она ответила:

– Если их провидица такая хорошая, то пусть сама и скажет.

Он изумился:

– Да. Пусть скажет! Но разве тебе совсем не интересно, что ожидает его в будущем?

– Интересно. Вот почему я собираюсь увидеть будущее не раньше, чем оно наступит. Всем нам придется терпеть боль и страдания, и всем когда-нибудь придется умереть, но не лучше ли не знать, как и когда?

Така удивленно посмотрел на нее.

– Иша, да ты философ!

– Все матери философы.

Всего неделей раньше Биса тоже стала философом. К счастью у нее был только один львенок, о пропитании которого надо было беспокоиться, – дочь по имени Лисани. Возможно, когда-нибудь Лисани полюбит Хабусу. Возможно, Айхею проявит милость и подарит им всем будущее. Возможно….

 

Глава: Нет места во дворе

 

Несколько дней дети Иши провели безмятежно, не думая о предрассудках. Но однажды Джоне удалось добраться до края пещеры и выглянуть наружу. Это был странный мир, открывшийся впервые её глазам. Он был без крыши и стен, и там был какой–то ярко–желтый глаз, смотрящий на неё. И еще там везде играли такие же маленькие пушистые создания, как и она сама. Дети!

Возбужденная, она вкатилась назад в пещеру с новостями:

– Там есть другие львы, как мы!

Когда дети Иши подросли и могли уже прямо ходить, то оставили безопасное логово, чтобы познакомиться с этими другими детьми.

– Привет! – сказала Миншаса одному из них. – Я – Мини.

– А я – Пики! Хочешь поиграть в салки?

– Конечно! А какие правила?

Подошла мать Пики:

– Ты маленькая девочка Иши?

– Да, мэм

– Ну что ж, ладно, беги домой. Пики пора мыться.

Пики посмотрел вверх:

– Но ты же только что мыла меня!

– И ты снова грязный! Не перечь матери!

В то время, как другие львята могли завязывать дружбу с кем угодно, то перед детьми Иши вставали странные проблемы, как только они пытались получить одобрение их родителей. Без него эти краткие спонтанные контакты ни к чему не приводили.

Обычно их вежливо избегали. Один Гобисо раскрыл препятствие, когда вышел и сказал прямо:

– Мама сказала, что мне нельзя играть с вами. Извините.

Дети Иши стали думать, что все дети слишком много времени проводят со своими матерями. Им легче было верить в это чем в то, что дело в них самих. На самом деле они чувствовали себя так же, как и окружающие. Только были более одинокими. Они играли между собой, и это еще больше скрепляло семью. Хабусу и Джона были неразлучной парой. Миншаса была более замкнутой и чаще предпочитала сворачиваться калачиком под материнским подбородком. По иронии судьбы Минни больше напоминала Ишу в детстве. В течение первого года жизни Иша была чрезвычайно застенчивая. Это объединяло их. Иша мурлыкала, касаясь лапой Минни, и нежно её целовала, пока Хабусу и Джона играли.

Изоляцию периодически прерывала дочь Бисы. Подобно Узури, Иша никогда не делала из родных детей любимчиков и относилась к племяннице как к собственной дочери. «Мисс Чопорность», как обычно называли её, была очень аккуратной и утонченной, но поскольку оставалась львенком, то грешила недисциплинированностью и несоответствием званию. Поскольку Хабусу был таким вежливым и обходительным, то он и Мисс Чопорность быстро нашли общий язык. Они были не только кузенами, но и молочными братом и сестрой. Когда Узури приходила, то мыла Хабусу с большой любовью и заботой, веря, что когда-нибудь он женится на Лисани и создаст семью.

– Взгляните на них! – говорила Узури. – Ну разве они не прекрасная пара?!

Пока сестры Хабусу играли вместе, он ходил за Лисани, словно привязанный. Даже Така заметил это и публично благословил их. Хабусу пока не понимал этого шага, но так он был обручен с Лисани.

В конечном счете, Хабусу захотел играть с другими мальчиками. Это было естественно при взрослении. Два сына Узури, Того и Комби, никогда не слышали ничего плохого от матери про Ишу и Мабату. Узури всегда видела в Ише только красоту, хотя и была осведомлена о её «игривости». Это уже не имело значения, ибо только ей одной Иша поведала, что хранит верность своему молодому мужу. Узури всегда знала и понимала больше чем остальные.

Несмотря на возникавшие трудности, семейство Иши было счастливым. Казалось, что будущее Хабусу было обеспечено, и счастье будет всегда. Но когда дети Иши подросли на две луны, Миншаса, хрупкое и нежное создание, заболела Дол Сани. Обычно болезнь проходит. Но для недоедающего ребенка это было ударом судьбы. Иша ежедневно беспомощно наблюдала её угасание. Миншаса прижалась к маме, будто она могла защитить её от невидимого, причиняющего боль врага. Иша прикрывала её лапой и говорила, что все будет хорошо. Ненадолго этот рассказ успокоил Миншасу, да и сама Иша поверила в это. Но спустя неделю болезни Миншаса умерла во сне. Её страдания и в самом деле прекратились.

Смерть Миншасы стала отрезвлением для сестер прайда. Постепенно они стали усматривать красоту в её печальном выражении лица. Она исходила изнутри и стыдила сплетничавших за спиной Иши. Затем одной луной позже пневмония с ужасающей внезапностью и быстротой забрала Джону. Те, кто когда-то распространял слухи, зашептали, что величественная печаль сделала божественными и без того прекрасные черты лица Иши. Она стала похожа на Кейко, свою лучшую подругу. В те дни та всегда была рядом с ней, помогая сохранить здравый ум. Это была доброта, которой в будущем предстояло сыграть решающую роль.

Иша отчаянно боролась за Хабусу. Каждую ночь во время молитвы за его жизнь она говорила: – «Если ты должен взять одного из нас, возьми меня! Но пощади моего сына». Сестры прайда смотрели на неё теперь как на божественное создание. Она и сама становилась более величественной. Видя её частые перекатывания с бока на бок во время молитвы, любой соглашался, что Иши вкладывала в прошение все, что могла.

 

Глава: Хабусу

 

Настала очередь слабеть Хабусу. Иша чуть не сошла с ума от отчаяния, а Така стал ходить, словно одержимый.

 – Это проклятие! Проклятие! – бормотал он. – Неужели ничто не остановит его?!

Иша была глубоко тронута тем, как Кейко и некоторые её друзья тайно приносили травы от Рафики, чтобы обновить кровь и победить инфекцию. Даже Така, молившийся нечасто, приходил и давал ребенку дергать его гриву, веря, что грива Короля содержит силу исцеления. Он стал молиться Айхею, и, на всякий случай, добавлял шепотом пару слов Ро’каш. Затем Хабусу пошел на поправку. За столь короткое время уже взрослый Така поверил, что есть, в конце концов, бог. С этого времени он начал благодарить Айхею, прежде чем начинал есть.

С младенчества Хабусу знал от мамы, что его отец очень любит его, хоть никогда и не видел. Для большинства это звучало странно, но Хабу не сомневался в этом ни на минуту, веря: мама никогда не солжет ему.    

Хоть Иша и не врала ему, скрывавшаяся от него правда была огромной. Хабусу знал о своем отце только в общих чертах: он смелый, добрый, красивый и очень сильно их любит. Но Хабусу жаждал знать больше. И когда Того и Комби рассказывали ему истории, происходившие до его рождения, он решил спросить, знали ли они его отца. Это была ужасная ошибка.

Комби, без злобы, дал простой и честный ответ на его животрепещущий вопрос:

– Мабату был одним из старших подростков. Я слышал, как Адженти рассказывала Сарафине, что он совокуплялся с твоей мамой до своего «посвящения», а Скар выгнал его, не сказав всем почему. Может, он что-то увидел – не знаю. Разве тебе мать не рассказывала?

– Нет, – задрожал Хабусу. – А что значит “совокуплялся”?

– Ну, как что. Лежание. Тяжелое дыхание. Возбужденная штучка.

Хабусу задыхался. Слезы начали течь у него по щекам, и он закричал выдыхая:

– Ма-аммм!

– Эй, Хабу, я не хотел обидеть тебя! – испугался Комби, искренне раскаиваясь. – Просто так получаются дети. Твой папа был слишком молод для этого, и поэтому никто не хочет с тобой играть.

Всхлипывая, Хабусу побежал домой. Он прижался к мягкому и теплому материнскому телу и заревел:

– Скажи мне, что это неправда!!! Про моего папу, скажи!!!

Иша посмотрела на него с упавшим сердцем и стала целовать его, пока он не успокоился:

– Позволь мне рассказать о твоем отце….

Иша рассказывала ему, тщательно подбирая слова, о том, как Мабату всю жизнь любил её, о том, как Така внезапно постановил, что он должен оставить прайд, и о той сладострастной ночи перед его «посвящением».

– Я любила твоего отца и вышла за него замуж. Он ушел по причине, которую только Така знал, но сказал, что вернется когда-нибудь. Он полюбит тебя, как полюбил меня, и мы снова будем семьей. Я обещаю.

Она не была уверена, выжил Мабату или нет, но не сказала об этом Хабусу.

Этот вопрос мучил её больше всего. Её сердце уже не могло выдержать такой неопределенности, оно хотело либо ждать, либо оплакивать. Поэтому поздно ночью, когда Хабусу мирно спал, она пошла к Мокпил.

Гиена не удивилась её приходу. Немногое могло удивить медиума её класса.

– Пожалуйста, будь честна со мной. Пожалуйста! – Иша дотронулась до передней лапы медиума – жест отчаянной мольбы, который гиена должна была правильно понять. – Я знаю, что в прошлом мы были врагами, но не зря же боги дали тебе твой дар! Пожалуйста, используй его во благо. Не лги мне!

– Ложь стоила мне лучшего друга, – ответила Мокпил. – Она была моим единственным другом. Я не буду лгать, как она.

– Я буду тебе другом, – сказала Иша.

Мокпил посмотрела Ише в глаза:

– Да, в тебе есть истина. Доброта, которую я не ожидала увидеть. Дружба с тобой – честь для меня.

– У меня есть проблема, – ответила Иша. – Это сводит меня с ума. Я должна знать, если…

– Т-с-с! – сказала Мокпил. – Тише, моя девочка, тише! – она закрыла глаза и прижала уши. С её приоткрытых губ сорвался очень высокий вой. Он звучал болезненно, но не походил на горестный вой.

– Ты беспокоишься о своем муже.

– Да! – поднялась Иша.

– Т-с-с! Я вижу. Твой муж живет, но как, я не знаю. Духи сегодня нечеткие.

Глаза Мокпил раскрылись с диким огнем внутри, и она отряхнулась так, словно намочила шерсть.

– Ты в порядке? – спросила Иша.

– Конечно. Рада была помочь.

– Пожалуйста, не говори никому, что видела. Никому не говори об отце Хабу, даже Шензи или Таке.

Гиены посмотрела ей в глаза.

– Ты боишься Таки. И нас боишься тоже, – она перевела взгляд куда–то вдаль. – Я не виню тебя. Я сама все время боюсь. Шпионы Шензи наблюдают за нами везде.

– И за тобой тоже?!

– Да. Я нужна им, но мои возможности пугают их, поэтому я стараюсь спать очень чутко. Если вообще удается поспать, – Мокпил коснулась лапой щеки Иши. – Ро’каш дал мне прочные зубы, острый слух и быстрые ноги. Мне нет нужды во лжи и хитрости. Твоя тайна надежно сохранена.

– Благослови тебя и новости, что ты приносишь! – она погладила лапой и поцеловала Мокпил. – Я снова живу. Возможно, он вернется ко мне. Возможно, он потребует то, что принадлежит ему по праву.

– Возможно, так и будет, ко’мэт, – гиена нежно потерлась носом о львицу. – Нельзя недооценивать силу любви.

 

Глава: Возращение домой

 

Хабу угодил в ловушку в одной из расщелин Скалы Прайда. В самый разгар Великой Битвы он потерял маму и, с воплями удирая от гиены, спрятался в первое же место, которое смог найти. Это было далеко не самое лучшее решение. Если раньше и могли быть у него причины опасаться гиен, то теперь они были самыми основательными.

Преследовавший его охранник пытался ухватить маленькое тело Хабу лапой, чтобы запихать его в свои мощные челюсти. Львенок жался к обратной стороне расщелины, наблюдая, как лапа гиены каждый раз приближалась все ближе, по мере того, как гиена все больше втискивалась в расщелину. Было очевидно, что в конце концов когти достанут до тела и начнут глубоко рвать его, пока не смогут прочно схватить. В приступе отчаяния, Хабусу дождался следующего шага гиены, вцепился в махавшую лапу и повис на ней.

Завопив от боли, гиена выдернула свою лапу назад. Клыки и резцы Хабу вошли глубоко, оставив длинные параллельные раны в плоти. Гиена вертелась на земле, подняв свою лапу:

– Кректох! Кректох! Ты грязный, маленький подонок! Я убью тебя, даже если это будет последнее в моей жизни!

Вдруг мелькнула темно-желтая полоска, и раненая гиена скорчилась на земле с разорванным животом. Она валялась в луже вытекавших крови и фекалий, извиваясь и борясь со смертью.

Хабу вжался в заднюю стенку пещеры и зажмурил глаза. Он пытался заглушить ужасные крики гиены, опустив голову и накрыв её вместе с ушами передними лапами.

– Ро’каш нэ набу!!! Великая Мать, спаси и сохрани!!!

Хабу почувствовал запах дыма. Сначала он подумал, что это запах умирающей гиены, так как никогда не видел огня. Но поскольку запах становился все сильнее, он решил все же выглянуть наружу.

То, что он увидел, было невероятным! Гиен прогоняли прочь и они улепётывали! Он огляделся и увидел пламя, пожирающее сухую траву. Весь мир был в огне! Он еще не был знаком с этой красной чумой, но что-то в родовой памяти подсказывало – её нужно избегать.

Он посмотрел на лежавшую гиену. Её глаза тоже уставились на него. Хотя Хабу и был испуган, но понял, что непосредственной опасности ему нет. Он прошагал возле забрызганного кровью тела, сопровождаемый глазами, и побежал искать свою мать. Амаракх лежала, все еще извиваясь в предсмертной агонии. Ему нравилась Амаракх, но он был сильно напуган, чтобы прикоснуться к её разорванному телу.

– Мааам! Мааам!

Он побежал вдоль глубоких петляющих следов вниз к земле. У основания Скалы Прайда он остановился и посмотрел на своего друга Таку, лежавшего с разорванным животом. Задрожав, Хабу подошел к печальному льву с взглядом смерти в глазах.

Така был его другом, поэтому он толкнул его лапой:

– Вы в порядке? Така? – он прошелся рядом, но глаза не последовали за ним и даже не моргнули.

– Вы мертвы, правда?

Это был глупый вопрос.

– Бедный Така, – он начал мягко поглаживать его гриву. – Наверное, вы сейчас видите Джону.

Он впервые видел мертвого льва. В сильном замешательстве от ужаса, он жаждал найти хоть кого-нибудь, кто смог бы сказать ему, где Иша. Он молился, чтобы она не встретилась с Джоной тоже.

Внезапно начался проливной дождь. Львенок никогда прежде не видел падающих капель воды с неба и с интересом стал наблюдать за пеплом, стекающим серыми струйками до их впитывания томимой жаждой землей.

– Хабу?!

Сердце Хабу чуть не выпрыгнуло с груди.

– Мама?!!

Иша бежала по опаленной земле.

– Слава Богу!!! – Она бросилась к нему, коротким сильным ударом лапы притянула к себе неловкое и счастливое тело и начала безостановочно целовать: – Мой маленький мальчик! Боже, я чуть не сошла с ума! Никогда ТАК больше не убегай!

Мисс Чопорность терлась о его испачканное грязью тело:

– Хабу!

Обычно она сдерживала свои эмоции по отношению к нему, но сейчас даже не пыталась, целуя и поглаживая его лицо, пока оно не оттаяло.

Большой лев с мокрой, но все еще впечатляющей красновато–коричневой гривой шагал мимо них к Скале Прайда.

– Кто это, мам?

– Это Симба! Он настоящий король! Поприветствуй его.

Хабусу поднялся, покрытый грязью и пеплом, и помахал лапой. Симба повернулся и кивнул ему.

– Ты видела, мам?! Он подмигнул мне!

– Конечно, золотце мое!

Старый мандрил Рафики стоял на краю мыса и нетерпеливо ждал, пока лев помечал тропинку, ведущую к Скале Прайда. Он посмотрел на Таку, тряхнул головой и заговорил с мандрилом.

– Что сейчас будет? – спросил Хабу

– Он собирается подняться на вершину скалы и зарычать. Так он станет королем Земель Прайда.

– Он зарычит сейчас?

– Скоро. Просто смотри.

Иша прижала к себе Хабусу и с дрожью наблюдала сквозь дождь, как сын Муфасы помечал гранит на мысе. Гиен больше не было, и надежда на будущее наполнила сердце чувствами, отчего на глазах выступили слезы.

– Да простят меня Боги, – заговорила Иша. – Но я уже не верила, что доживу до этого дня! Смотри Хабу. Это твой король!

Хабусу смотрел, как лев подошел к концу мыса. Он никогда не знал Муфасу, но слышал так много прекрасных слов о нем, что затрепетал, видя, как его сын вернулся, дабы стать Королем. Радость и надежда заразили его так глубоко, что он едва не прыгал от восхищения, которое, казалось, падало вместе с дождем, летало вместе с ветром и било ключом изнутри одновременно.

Симба посмотрел вниз на его верный прайд. Хабу толкнул локтем маму:

– Глянь! Он смотрит на нас!

– Тише, дорогой! Смотри! Ты будешь рассказывать своим внукам об этом дне.

Вырисовываясь на фоне неба, Симба выжидающе смотрел вверх. Как будто ему в ответ, в облаках появился просвет, и он увидел звезды. Глубоко вдохнув, он издал громоподобный рев. Иша и другие львицы излили душу; их голоса эхом слились в единую песнь триумфа.

 

Глава: Кризис

 

Когда вести слишком хороши, чтобы быть правдой, будьте уверенны, беда не заставит себя долго ждать. Возращение Симбы на Земли Прайда дало надежду унылым и силу слабым. Но радость Иши была недолгой, когда обнаружилось, что её самое драгоценное сокровище пропало – она нигде не могла найти Хабусу.

Симба и Нала только проснулись после первой ночи дома. Не успели они спуститься к пруду и напиться утренней водой, как в пещеру вбежала Иша с широко раскрытыми глазами:

– Простите мое вторжение, Инкоси, но я нигде не могу найти своего сына! Пожалуйста, помогите! – она едва сдерживалась. – Я отпустила его поиграть с детьми Узури, но они не знают, куда он пошел! А на мой зов он не отвечает!

– Успокойся Иша, – Нала поцеловала её. – Вспомни, где ты его видела в последний раз?

– Я лежала на траве неподалеку от северного склона. Он ушел поиграть с Того и Комби. Я приказала ему не отходить далеко от Узури, но он не послушался. – Она впилась когтями в землю. – Я не должна была отпускать его!

Появилась Узури с детьми:

– Иша, я не могу его найти. Не знаю, куда он убежал, но догадываюсь, почему, – Она хмуро посмотрела на своих львят, пытавшихся стать маленькими и незаметными. – Похоже, Того и Комби играли немного… грубовато. – Она ободряюще похлопала Ишу. – Не беспокойся, может, он просто спрятался где-нибудь, обидевшись.

– Не думаю. Он всегда приходит, когда я зову его, в каком бы настроении он ни был. Он такой хороший львенок… – Она уткнулась Узури в плечо и начала всхлипывать. Симба с беспокойством посмотрел на Налу.

– Значит так. Я пойду к Рафики, возможно, он знает, где его искать. А ты пока организуй поисковые отряды.

Симба рысцой сбежал вниз по склону Скалы и помчался к акации Рафики. Иша получила несколько укусов вместо него, и он был за это благодарен ей.

– Айхею, помоги нам! Иша заслуживает большего, чем такое! 

Подбежав к подножию дерева, он вгляделся в голые ветки:

– Рафики! Рафики! Ты не спишь?

– Определенно нет. Из–за чего весь этот переполох?

– Хабусу потерялся. Ты можешь чем-нибудь помочь? Мы должны найти его раньше, чем кто-нибудь другой.

– Айхею упаси. Я попытаюсь, – заторопился мандрил.

В это время Иша сходила с ума на Скале Прайда. Нала поглаживала её лапой и терлась носом:

– Мы найдем его, тетя Иша, я обещаю.

– Как ты можешь обещать такое? – дрожа, сказала Иша: – Ты не можешь! Что если он мертв?! Что, если он упал в яму?! Может он зовет меня?!

– Тише, дорогая! Успокойся! Не смей думать о таких вещах!

Симба подбежал к пещере с Рафики на спине, который с безумным взглядом держался за его гриву.

Иша с надеждой вышла навстречу, но её лицо изменилось, не увидев своего ребенка.

– Иша, бедняжка, – Рафики подбежал и обнял её. – Не терзайся, мы найдем твоего малыша! – он быстро поставил чашу для гадания и наполнил её водой из захваченной с собой тыквы. – Иша, у тебя есть что-нибудь, чего он мог касаться или с чем играл в последние дни? Старая кость, например?

– Нет, он редко играет с игрушками, больше всего ему нравится играть в охоту и бороться.

Рафики нахмурился.

– Хм-м. Тогда будет сложнее. Не думаю, что смогу его найти, если у меня ничего не будет.

– Как насчет сухостоя? – спросила Иша. – Я делала ему постель из него.

Он задумался, теребя свисавшие с его подбородка белые волоски.

– Да, да. Подойдет.

Она принесла полный рот травы, но он взял лишь несколько стебельков. Она пристально наблюдала за тем, как он бросил травинки в воду, где они начали плавать маленьким кругом. Иша и Симба с интересом смотрели через его плечо, пока Рафики быстро молился, а затем внимательно изучал образовавшиеся круги. Внезапно он склонился над чашей, глубоко вдохнув:

– Круг Макпела. Он жив!

Симба с облегчением вздохнул, а Иша опустилась на землю.

– Слава Айхею, – прошептала она. – Где он?

Рафики почесал затылок.

– Не знаю.

Ему бы обязательно пришла бы в голову хорошая идея, если бы их не прервали.

– Эй, ваше Величество! – раздался голос гиены. – Я ПОКОРНЕЙШЕ прошу Вашей аудиенции!

– Я знаю этот голос, – проговорил Симба. Память о далеких ужасах прошлого вернулась к нему: – О, боги, только не это! Шензи!

 

Глава: Сохраняя надежду

 

Шензи предложила помощь в поисках ребенка, но от неё явно исходили скрытые угрозы. Её слова казались чем-то большим, чем простой трюк, дабы потом влиять на Симбу. После длинного и утомительного дня поисков, пришли изнуренные Йоланда с Сарафиной и преклонились перед Симбой, делая сенсационный отчет:

– Мы нашли Хабу….

– Где он?! – задыхаясь, спросила Иша. Её живот сжался в комок: – О господи, скажи мне, что он жив!

– Он жив, Иша. – Иша начала было улыбаться, но помрачнела, когда Сарафина продолжила: – Да простит мне Айхею эти слова, но лучше бы он погиб…. Он у гиен!

Спустя мгновение боли и гнева, Симба громко заревел и сказал:

– Идем, Иша. Давай заберем твоего сына!

В операции по спасению были задействованы все, кто мог идти. Только детей оставили дома. Узури возглавляла группу, и любой мог стать её жертвой – так близко к сердцу она принимала эту особую охоту. Не было нужд<