Как называет автор сердце Авраамия?

косматое

 

Жена — МАРИЯ. худа, бледна, и лицом не вышла. Он силен, а она слаба.

Авраамий был крестьянином земли Ростовской. жил зажиточно.

Но не легко давалась жизнь, и мало радости в ней видел -- по причине тяжести души.

Авраамий постоянно изводил жену. Она решила от него уйти и умерла.

Авраамий очень пожалел ее и тосковал, и хотя видел, что другие женщины красивее, но не женился вновь. Был в депрессии.

Он пошел к старцу-пустыннику, жившему в келейке, в лесах: старец ел одни ягоды, пил из ручья, имел длинную седую бороду.

Посмотрел на Авраамия, подумал и сказал:

-- Сила твоя великая, плечи, как у медведя, руки в волосе, а сердце косматое. Тяжкое у тебя сердце, на все завистливое и недовольное. Пока сердца не смелешь, счастлив не будешь.

 

Собирал на церкви, служил батраком, пошел, наконец, послушником в монастырь, заброшенный в лесах, у озера Чудского. Но везде был недоволен.

И удалился Авраамий из монастыря.

Скитался он довольно долго и молился Богу.

Пошел за Зайцем.

Войдя в часовку, увидел Авраамий потемневшую икону Богоматери. Стал на колена, помолился. Точно бы полегчало. Понравилось ему тут. И Авраамий решил здесь заночевать.

Увидал покойную жену, в чертах лица ее что-то напомнило лицо на иконе. Так что Авраамий и не разобрал, то ли это Мария, которую он так теснил и упрекал при жизни, то ли иная. Но она ему сказала:

-- Утром ты возьмешь икону, спустишься с ней к озеру, найдешь там лодку и переплывешь чрез озеро с иконой. Снесешь ее в монастырь, где жил послушником. Довольно ей находиться здесь.

Утром следовал за ласточкой.

-- Не бойся, Авраамий, -- он услышал голос, столь напомнивший покойную жену. -- Я Богородица Умиление Сердец. По некиим молитвам и по собственному твоему томлению, я сжалилась над тобой. Беру у тебя сердце.

Сладость, но и ужас охватили Авраамия. Он еще ниже опустился пред иконою. Ласточка щебетала. Авраамий же чувствовал, как медленно, огненно перетлевает его сердце, точно невидимая мельница размалывает его. И чем меньше оставалось прежнего, тем обильнее текли слезы.

он поднялся. Икона все стояла, как и прежде. Но с величайшим изумлением увидел Авраамий, что теперь она сияла красками и чистыми и нежными.

-- Здравствуй, блаженный Авраамие, новорожденый к любви и кротости, отныне дан тебе крест проповеди слова Божия и славы Богоматери среди неверующих и язычников. Неси икону в монастырь.

Авраамий перевез икону и отнес в тот монастырь, где был уже. И снова принят был послушником, затем пострижен и в монахи. Но теперь ничто не гневало его, не вызывало зависти и тоски.

Пробыв некоторое время в монастыре, он с благословения игумена удалился с Чудотворной иконой в глубь лесов и там основал монастырь Богородицы Умиления Сердец.

А когда собралось довольно братии, ушел далее в леса и опять заложил монастырь имени Пресвятой Девы.

Позже построил еще монастырь, все во славу Пречистой.

 

Алексей — Человек божий».

Что оставил Алексей Божий человек жене, прежде чем уйти?

Обручальное Кольцо - пред смертью надел его снова - кольцевая композиция.

Сколько не виделся Алексей со своей женой - 17 лет

Как Зайцев описывает Евлалилию - Была довольно высока, широкоплеча, ночной черноты волосы, синие глаза с рыжим ободком у зрачка. Держалась строго и покойно. Крепкий очерк лица с завитками волос, глубокую впадину между ключицами, несколько полные и тяжеловатые ноги.

 

Герои

Евфимий был знатный римлянин, полный и благодушный. Жена Аглая.

Сын Алексей

Диакон Петр

 

  I

Евфимий был знатный римлянин, полный и благодушный.

Жил широко в великолепном доме у подножия Авентина.

Он полагал, что просвещение вещь величайшая. И к его сыну Алексею приходили ежедневно риторы, грамматики, философы. Диакон Петр из церкви св. Пуденцианы, огромный и лохмато-добродушный, обучал его катехизису.

Алексей не был красив, как мать, и крупен, как отец. Казался даже слабоват.

К философии и священной вере имел крайнее влечение.

 

II

Чтобы как следует понимать жизнь, Алексей был еще молод. Он слишком мало ее знал. Но слишком резко из нее выделялся, как выступал его затылок из числа других. Он очень любил мать и отца, но ему скучно было бы так важно, благодушно шествовать под портиком или смотреть, как под надзором матери ключницы складывают в кладовые тонкие полотнища холста.

 

Цвели персики и миндаль, по голубому небу римскому неслись пухло-рваные, белые облачка, когда в портике своего сада, в тонком узоре теней от молодых померанцевых деревьев, увидал Алексей Евлалию.

III

Как было принято, они видались редко, мало и говорили. Он хранил все-таки влажное прикосновение ее руки, сдержанно-ласковый блеск глаз, запах лаванды, отпечаток сандалии на песке дорожки, черный крутой локон над ухом. Узнавал ее издали по широковатым плечам, твердой поступи. Ему казалось, что в ее синих глазах с оранжевым ободком -- прохлада, чистота, ласка.

И он знал уже, что она будет его женой. Это волновало -- он закрывал широко расставленные свои глаза с тонкими веками, как у ребенка.

 

Он чаще выходил на берег Тибра, смотрел, как солнце нежит камыши, блестит в струях, -- волнение его вздымало.

Особенно было оно сильно в день свадьбы. Алексей мало понимал, что происходит, слушался родителей, в тумане делал все, что полагается, и сказал "да" в церкви, и отсутствующим взором видел, как надел кольцо священник на знакомый твердо-розовый палец Евлалии, как дышала ее грудь, вздрагивали ресницы. Необычайный, матовый блеск был разлит по ее лицу. Что это значило все? Что происходило?

-- Лучше тебя никого нет, -- сказал. -- Нет и не будет.

И тогда увидел ее глаза. Психея с нежностью, сквозь синеву, смотрела на него.

-- Но я не могу с тобой остаться. Я должен уйти отсюда.

Психея подняла слегка голову. Широкие ее плечи выразили недоумение.

-- Прости меня, -- продолжал Алексей. -- Быть может, я и оскорбил тебя. Но я не понимаю. А теперь Бог позвал, и я иной. Я люблю тебя, но не могу быть твоим мужем. Я не буду ничьим мужем. Я ухожу.

 

-- Я всегда чувствовала... думала... а теперь знаю... Алексей снял обручальное кольцо и отдал ей.

-- Храни его пока. Так надо.

IV

Хозяин судна, на котором Алексей из Остии отплыл в Малую Азию, рыжебородый купец в кольцах, завитой и нарумяненный, хорошо расторговался и был весел.

 

Евфимий ничего не понимал. Исчезнуть так, в день свадьбы, не поговорив даже с отцом... Но для чего тогда венчаться? Откуда эти крайности? Точно нельзя быть добрым верующим и иметь жену? Все это мучило и огорчало.

 

Алексей сразу же роздал все, что захватил с собой из Рима. Если собирал более, чем на день, излишнее делил между товарищами. Ночевал в каменоломнях. И молился больше, чем на родине. О многом мог молиться.

 

V

VI

 

 

Борис Андреевич Пильняк

1894 — 1938

Повесть непогашенной луны”.

Название:

известно также пристрастие Б. Пильняка к древнерусской старине

Само название "Повесть непогашенной луны" в данном случае содержит установку на эпичность, общезначимость описываемого. Срабатывает память жанра, и в сознании читателя актуализируются названия древнерусских летописных повестей

Подлинное же название — "Повесть непогашенной луны" — существенно меняет угол зрения: повествование ведется как бы от имени луны — со стороны мы наблюдаем за всем тем, что происходит на земле. Перед нами, таким образом, не локальное место действия (хотя бы и огромное государство), а, по сути, весь земной шар, вся история человечества в конкретный период ее развития. Этот вариант названия подразумевает нахождение автора-повествователя вне "города" — технической цивилизации.

 

В предисловии автор подчёркивает, что поводом для написания этого произведения была не смерть М. В. Фрунзе, как многие думают, а просто желание поразмышлять. Читателям не надо искать в повести подлинных фактов и живых лиц.

Герои:

Николай Иванович Гаврилов (Николаша) – невысокий, широкоплечий человек с добродушным лицом, белокурый. Болеет язвой двенадцатиперстной кишки. Заболел 2 года назад. ЛЮБИТ КНИГУ “ДЕТСТВО И ОТРОЧЕСТВО” ТОЛСТОГО.

СКОНЧАЛСЯ В 13:17!

НАПИСАЛ 3 ПИСЬМА

Алексей Попов (Алешка) – друг Гаврилова.

ОРЕХОВО-ЗУЕВСКИЕ ТКАЧИ. Издания “донская речь” и “искра”, как евангелие.

Наташа – дочь Попова, 2 года. ЖЕНА ПОПОВА УШЛА ИЗ-ЗА ДЕНЕГ.

Профессор Павел Иванович Кокосов – ассистент врача. Жена: Екатерина Павловна.

Профессор Анатолий Кузьмич Лозовский – врач, который оперировал. Жена Ландышек.

Попов показывал книги Монтессори, Пинкевича и Водовозову.

Машина РОЙС

 

ГАВРИЛОВ:

«Когда я очень переутомлюсь, когда у меня ум за разум заходит, я беру машину и мчу. Это мчание приводит меня и мои мысли в порядок. Я помню все до одного эти мчания. И помню все до мелочей, что было в этих мчаниях, все разговоры, все фразы, до интонации голоса, до того, как светится окурок. У меня плохая память, я все забываю, — я не помню даже того, что было в самые ответственные дни боев, — мне об этом рассказывали потом. Но эти мчания я помню абсолютно.»

 

ПЕРВЫЙ СНЕГ ВЫПАЛ В ДЕНЬ СМЕРТИ ГАВРИЛОВА.  

ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА ГАВРИЛОВА попову:

«— Прочти, Алеша, у Толстого в «Отрочестве» насчет ком-иль-фо и не ком-иль-фо. — Хорошо старик кровь чувствовал! — Это были последние слова перед смертью, которые слышал от Гаврилова Попов.»

 

СМЕРТЬ, КЛИЗМА, НЕ КОМИЛЬФО!

 

Операция началась в 8:30, вывезли Гаврилова в 11:11

 

ЛОЗОВСКИЙ ПОХОЖ НА ГОФМАНА

 

«Алеша, брат! Я ведь знал, что умру. Ты прости меня, ведь ты уже не очень молод. Качал я твою девчонку и раздумался. Жена у меня тоже старушка и знаешь ты ее двадцать лет. Ей я написал. И ты напиши ей. И поселяйтесь вы жить вместе, женитесь, что ли. Детишек растите! Прости, Алеша».
Наташа стояла на подоконнике, и Попов увидел: она надувала щеки, трубкой складывала губы, смотрела на луну, целилась в луну, дула в нее.
— Что ты делаешь, Наташа? — спросил отец.
— Я хочу погасить луну, — ответила Наташа.»

 

Сюжет:

Гаврилов встречает в поезде трех штабистов и говорит им, что лечился НА КАВКАЗЕ и теперь здоров. Его оставляют и он начинает болтать с другом Поповым.

В «доме номер первый» командарм встречается с «негорбящимся человеком», который разговор об операции со здоровым Гавриловым начал со слов: «Не нам с тобой говорить о жёрнове революции, историческое колесо — к сожалению, я полагаю, в очень большой мере движется смертью и кровью — особенно колесо революции. Не мне тебе говорить о смерти и крови».

После операции всем становится ясно, что ни один из специалистов, в сущности, не находил нужным делать операцию, но на консилиуме все промолчали. Те, кому непосредственно предстояло взяться за дело, правда, обменялись репликами вроде: «Операцию, конечно, можно и не делать... Но ведь операция безопасная...»

Вечером после консилиума над городом поднимается «никому не нужная испуганная луна», «белая луна в синих облаках и чёрных провалах неба». Командарм Гаврилов заезжает в гостиницу к своему другу Попову и долго беседует с ним о жизни. Жена Попова ушла «из-за шёлковых чулок, из-за духов», бросив его с маленькой дочерью.

 

 

До сцены «операции» Б. Пильняк вводит читателя в квартиры профессоров Кокосова и Лозовского. Одна квартира «консервировала в себе рубеж девяностых и девятисотых российских годов», другая же возникла в лета от 1907 до 1916-го. «Если профессор Кокосов отказывается от машины, которую ему вежливо хотят прислать штабисты: «Я знаете, батенька, служу не частным лицам и езжу в клиники на трамвае», то другой, профессор Лозовский, наоборот, рад тому, что за ним приедут: «Мне надо перед операцией заехать по делам».

Для анестезии командарма усыпляют хлороформом. Обнаружив, что язвы у Гаврилова НЕТ.