Взвинченная атмосфера в Бонне

Действительно, в то время в Германии царило напря­женное нервное оживление. Во многих отношениях обстанов­ка напоминала конец 1948 года. Противники рыночного хо­зяйства блокировались с вечно колеблющимися и выжидаю­щими кругами. Даже разбирающиеся в вопросах экономики люди считали, что возврат к принудительному хозяйству не­избежен. Не вызывало, конечно, удивления, что оппозиция - Социал-демократическая партия Германии - предпринима­ла все возможное лишь бы устранить нежелательную ей хо­зяйственную политику. Но и в среде собственного правитель­ства и коалиции политика рыночного хозяйства встречала лишь частичную поддержку; сплошь и рядом приходилось бороться даже со скрытым и явным противодействием, что представляло собой уже явление чрезвычайно тревожное, а также и опасное для дальнейшего здорового развития хо­зяйства.

В 1951 году правительственный и коалиционный лагерь представлял собой картину удручающего отсутствия единст­ва с проистекающей из этого неспособностью проводить необходимые мероприятия. И только присущая социальному рыночному хозяйству внутренняя сила спасла эту систему свободного хозяйствования и пронесла ее через все тогдаш­ние невзгоды. Нет надобности напоминать читателю все подробности дискуссии того времени, - это вышло бы за рамки данного описания событий. Все же не следует упу­скать из виду, насколько эти дискуссии парализовали мно­гие начинания, необоснованно увеличивали многие существовавшие затруднения и затягивали смягчение их.

С какими только представлениями не приходилось бо­роться в то время министру народного хозяйства? Какие только планы ни обсуждались: желание министерства фи­нансов скопировать английскую систему налога на закупки; предложения назначить специального комиссара по валют­ным вопросам с целью ограничить в этой области полномо­чия министра народного хозяйства. Проектировалось созда­ние особого «хозяйственного кабинета» под постоянным ру­ководством доктора Эрнста, а к концу 1951 года возникла даже мысль об учреждении сверхминистерства, в котором министр народного хозяйства был бы лишен возможности проявлять плодотворную активность.

При наличии таких заблуждений и замешательства ста­новилось все труднее и труднее добиваться проведения пра­вильных идей. Так, потерпел крушение мой проект проведе­ния размораживания цен, необходимость которого давно уже назрела для преодоления узких мест в области сырьевого хо­зяйства. Потребовались многие месяцы для того, чтобы про­вести в жизнь план вложения капиталов в сырьевую промыш­ленность сначала при помощи «сбережений на восстановле­ние хозяйства», а затем, после ряда изменений, приступить к проведению закона о помощи капиталовложениями; этот за­кон, в конце концов, был принят парламентом 31 декабря 1951 года. Ко всем этим трудностям следует добавить на­падки и вмешательство американских инстанций, сократив­ших помощь по плану Маршалла; они противодействовали также оказанию Германии надлежаще уместной первоначаль­ной поддержки при основании Европейского платежного сою­за; они же затягивали ассигнования из «фонда эквивален­тов». В то время можно было услышать и весьма странные заявления (например, что немецкая налоговая система является «самой несоциальной в мире»). Следует упомя­нуть и о том, что представители США упорно добивались введения предписаний, имеющих характер принудительного хозяйственного планирования, чтобы на их основании иметь право на приобретение важных рационированных товаров.

Борьба с международным Управлением по делам Рур­ской области за важнейший дефицитный товар - «уголь» - не сходила с повестки дня. Доходило до исключительно резких столкновений с Германским объединением профсою­зов, федеральное руководство которого, после многомесяч­ных препирательств, постановило прекратить сотрудничество во всех инстанциях, занимающихся вопросами экономической политики.

Перечень подобных фактов можно было бы продолжить по желанию; данные такого перечня заполнили бы весь период времени вплоть до начала 1952 года, то есть до того момента, когда необходимость и возможность системы рыночного хозяйства стала очевидной даже для невежд. Два факта особенно ярко характеризуют этот перелом. В конце 1951 года Германии не только больше не угрожала опасность превысить установленный предел кредитования со стороны Европейского платежного союза, а наоборот. Западная Германия впервые становится кредитором Европейского пла­тежного союза. Одновременно наступило и успокоение в об­ласти цен.

Эти полные бурных событий недели нашли отражение во всех моих выступлениях. [12]

«Вероятно потому, что я считался в Германии с правилами эконо­мической разумности и со здравым смыслом людей, обращенное ко мне требование гласило: теперь - либо твердые цены, либо отставка. Однако я не подал в отставку и не распорядился о введении твердых цен. Конеч­но, я не мог быть в претензии на то, что мои противники из социалисти­ческого лагеря смотрели на вещи через призму своих партийных концеп­ций. Хуже было то, что и добрые друзья были сбиты с толку и считали, что от моей экономической политики не приходится ждать добра для Германии. Я возражал на это советом сохранить хоть немного спокойст­вия, что в конце концов и оправдало себя».

Сделанный мной краткий обзор событий того времени показывает, как важно было сохранить крепкие нервы. Выше уже отмечалось распространившееся во второй половине 1950 года стремление покупать во что бы то ни стало, которое ве­сной 1951 года привело к «уродливому росту оборота». Так, за 1 год торговый оборот по обуви повысился на 90 процентов. Развитие оборота розничной торговли показыва­ет, каких громадных достижений добилось в то время не­мецкое хозяйство, в сколь сильной степени оправдала себя одновременно система рыночного хозяйства. Ограничимся лишь одним примером: показатели оборота розничной тор­говли по одежде и белью возросли следующим образом: