Возможно ли вооружение и без инфляции?

Война в Корее представляет собой важную дату в том смысле, что она впервые дала повод к возникновению идеи снова вооружить Германию. Поучительно восстановить в па­мяти первые реакции на это. С самого начала я считал сво­им основным долгом предостеречь от искушения избрать путь инфляции. Этим я сразу же выступил против широко распространенного мнения о том, что все связанное с воору­жением автоматически означает инфляцию. 15 сентября 1950 года я заявил:

«Возможно, что это приведет к необходимости установления неко­торых мер направляющего характера, которые, однако, не должны нико­им образом мешать или даже угрожать системе рыночного хозяйства. Большая опасность, которая может возникнуть и появление которой я предвижу почти с уверенностью, грозит с другой стороны. Если для уча­стия Западной Германии в деле обороны Европы наше государство будет вынуждено произвести крупные расходы, то иные лица, а также некото­рые партии, будут считать, что эти расходы нельзя будет, покрыть из государственного бюджета, но понадобится в той или иной степени мо­билизовать кредит эмиссионного банка. Правда, не будет предложено в точности подражать системе «Мефо-векселя» или бесконечных отсрочек платежей по государственным облигациям, но по сути дела все манипу­ляции такого рода означают одно и то же, а именно - становление на путь инфляции».

В кульминационный момент «корейского» конъюнктурного подъема, состоявшийся в то время партийный съезд Христианско-демократического союза в Госларе (22 октября 1950 года) дал мне повод выступить и высказаться без обиняков о проблемах тех дней. Это было в то время, когда междуна­родная общественность уже начинала склоняться к тому, что следует примириться с банкротством Западной Германии. Так, тогдашний председатель Организации европейского эко­номического сотрудничества (ОЕЭС), нидерландский ми­нистр иностранных дел д-р Штрикер, заявил: Европа считает­ся с наступлением «банкротства Западной Германии». Германское федеральное правительство, в результате своей «не­считающейся ни с чем импортной политики, израсходовало в течение четырех месяцев» предоставленный ему Европейским платежным союзом кредит в 320 миллионов долларов. Буду­щее Западной Германии поэтому-де весьма сомнительно; а наступление инфляции, как это было после Первой мировой войны, следует, по его мнению, ожидать со дня на день.

В этом вопросе внутригерманская оппозиция как бы сли­валась с иностранной критикой - одни, надеясь на мою от­ставку, а другие, - предвидя банкротство. Моя точка зрения, высказанная на партийном съезде Христианско-демократического союза, была такова:

«Экономика и хозяйственный прогресс не знают абсолютных шаб­лонов. Поэтому представляется совершенно ошибочным выдвинутое не­давно с социалистической стороны требование, согласно которому на каж­дое повышение цен следует ответить соответственным увеличением зара­ботной платы. Мы, правда, придерживаемся того мнения, что при повышающейся производительности понижение цен может одновременно сочетаться с увеличением заработной платы и даже должно сочетаться с таковым, чтобы реализовать сущность социального рыночного хозяйства. Защита рыночного хозяйства - высшая заповедь. И не из догма­тических соображений, а ради немецкого народа. Руководствуясь этим, федеральное правительство провело обширную программу ввоза, обеспе­чившую на ближайшие 3-4 месяца снабжение продовольственными про­дуктами и сырьем, которые необходимы для сохранения занятости и уров­ня производства и для обеспечения народа продовольствием. Федеральное правительство отдавало себе отчет в том, что для осуществления этой программы оно должно использовать все находящиеся в его распоряже­нии средства. Но только смелая политика могла обеспечить успех в та­ком положении».

Успокоение вместо кризиса

Только в сознании правильности рыночного хозяйства можно было отважиться на подобные высказывания в мо­мент, когда цены поднимались изо дня в день, когда внеш­неторговый баланс становился все более неблагоприятным. Правда, прошли еще месяцы, пока не наступил перелом, зато тем основательнее проходил процесс оздоровления.

В 1950 году внешнеторговое сальдо было пассивным и достигало в среднем ежемесячно 250 млн. н. м. Еще в пер­вом квартале 1951 года не было чувствительного улучшения, но во втором квартале наступил перелом и сальдо стало ак­тивным, дойдя почти до 3 50 млн н. м. Это было поворотным моментом, после которого началась фаза постоянного поло­жительного баланса во внешней торговле.

Таким образом, 1950 год был, пожалуй, периодом наи­большей напряженности в молодой истории рыночного хо­зяйства. В последующие месяцы 1951 года перелом в сторо­ну успешного преодоления трудностей обозначился еще отчетливей. Знатоки народного хозяйства понимали, что мы вышли из полосы затруднений. Тем не менее споры о рыноч­ном хозяйстве и нападки на федерального министра хозяйст­ва достигли апогея именно в 1951 году. В то время можно было услышать в Бонне, что в отношении экономической политики и ее руководителя не обойтись без «хирургической операции»!

Окончание корейского «бума» принесло в этом году первый ответ на важный вопрос - являются ли взлеты и па­дение конъюнктуры неизбежными или современное рыноч­ное хозяйство может преодолеть этот цикл.

Предложение и спрос во многих отраслях стали успешнее выравниваться, и это не привело к приостановке экономического прогресса. Начавшийся повсюду осенью 1950 года рост цен заметно спал во второй половине 1951 года. Снача­ла упали цены на сырье, позже - в начале 1952 года - на­метилось понижение также в области общей стоимости жиз­ни. Так, например, индекс цен на одежду с мая 1951 года до конца года упал с 212 до 205 (1938 год = 100).

Этот перелом проявился, наконец, и в секторе продук­ции. Во второй половине 1950 года промышленность товаров широкого потребления должна была увеличить продукцию на 40%. Обычный сезонный спад продукции в декабре ока­зался в то же время и переломом. Индекс упал с высшей точки в ноябре 1950 года - 141,0 до 112,6 в июле 1951 года. Но продукция была все же на 15% выше, в сравнении с тем же периодом предыдущего года. Таким образом, ни о каком кризисе не могло быть речи; разве что считать нормальным истерический ажиотаж периода «корейской» конъюнктуры.

Поводов к беспокойству не было и потому, что уже к концу 1951 года мощное оживление довело индекс продук­ции до 150, превысив все прежние рекорды. Последовали ме­сяцы легкого спада конъюнктуры, до середины 1952 года. Но цифры подтверждают, - в противовес к распространенно­му в те дни мнению, - что корейский «бум» в области това­ров широкого потребления закончился к началу 1951 года.

В этот период наметилась и новая интересная тенденция нашего хозяйственного развития. До конца 1950 года произ­водственное оживление в секторе средств производства и в секторе товаров широкого потребления проходило с порази­тельным параллелизмом. Впоследствии в этом направлении обнаружились значительные изменения. В секторе средств производства капиталовложения не прекращались. В этом секторе индекс поднялся с 141,3 в ноябре 1950 года до 164,1 в ноябре следующего года и продолжал возрастать почти без перерыва еще и в 1952 году. В результате этого развития продукция превысила здесь на 30 пунктов выработку в про­мышленности товаров широкого потребления.

Это неравномерное развитие определяло - с коротким перерывом в конце 1953 года - положение и в следующие годы. Как мало были обоснованы опасения кризиса, показы­вают лучше всего общие цифры продукции. Индекс общей промышленной продукции показал в этот период следующее движение:

Индекс всей промышленной продукции (1936 = 100)

1950 1-е полугодие	99,7	1951 2-е полугодие	134,3
1950 2-е полугодие	121,7	1952 1-е полугодие	133,4
1951 1-е полугодие	127,7	1952 2-е полугодие	145,3

В то время, как в секторе товаров широкого потребле­ния, как уже упоминалось, «корейская» конъюнктура спала к концу 1950 года, избыточный объем заказов в секторе средств производства долго еще не уменьшался. Это привело к тому, что «узкие места» в снабжении углем и сталью не исчезли. Следует отметить это как историческую дату, что с тех пор, в результате этих переменившихся структурных от­ношений, импорт угля из США стал насущной проблемой и приобретал все большее значение.

Узкое место в снабжении углем обнаруживалось все яс­нее вследствие традиционных экспортных обязательств За­падной Германии, но также и в результате особенно упрямой позиции, занятой международным Управлением угольной промышленности Рура. Ввоз угля (каменного, бурого, антра­цита, кокса, брикетов) возрос с 5,3 млн. тонн в 1950 году до 10,4 млн. тонн в следующем году. Это привело к тому, что за тот же период активное сальдо вывоза снизилось с 20,1 млн. тонн на 14,4 млн. тонн. Эволюция видна из следующей таблицы:

Внешняя торговля углем

В млн. тонн	1949	1950	1951	1952	1953	1954	1955	1056
Вывоз	22,4	25,4	24,3	24,5	24,5	28,2	25,8	25,2
Ввоз	5,4	5,3	10,4	12,8	10,4	9,5	17,4	20,6
Превышение вывоза над ввозом	17,0	20,1	14,4	11,7	14,1	18,7	8,4	4,6

(Источник: Федеральное бюро по делам промышленного хозяйства, отделение в Эссене)

Оживленная хозяйственная деятельность этого периода нашла свое отражение в изменениях числа безработных, вернее числа занятых в производстве. Средний годовой уровень занятости поднялся с 13,83 млн. в 1950 году до 14,56 млн. в 1951 году и до 15,0 млн. в 1952 году. Этот прирост в 1,2 млн. за кратчайший срок свидетельствует о хозяйствен­ном подъеме лучше, чем статистические данные о безрабо­тице, ибо число безработных постоянно пополнялось прито­ком новых лиц, ищущих работы [Прим. переводчика: автор имеет в виду постоянный приток бе­женцев из советской зоны Германии.], что представляло - если оставить в стороне возникающие в связи с этим временные затруднения - необычайное обогащение западногерманских производственных возможностей. Как раз в последующие го­ды высокой конъюнктуры выявилось, что мои стремления к постоянной экспансии без этой помощи не могли бы быть реализованы в той мере, как это удалось осуществить на де­ле. За три года, с 1950 по 1952 год, число безработных уменьшилось с 1,58 до 1,38 миллионов.

Возврат к либерализации

Несмотря на заметное охлаждение конъюнктурного кли­мата, ограничительные валютные и кредитные мероприятия оставались пока еще в силе. Оснований для перемены на­правления в сторону более экспансивной экономической по­литики не было, поскольку в тенденции повышения цен еще не чувствовалось значительного послабления. Во всяком слу­чае, падение цен в отдельных отраслях не могло в достаточ­ной мере нейтрализовать рост цен периода высокой конъ­юнктуры.

Вот некоторые экономические мероприятия того вре­мени:

1. В финансовой политике в конце июня 1951 года, в каче­стве тормозящей меры, были повышены налог на оборот и налог на корпорации (акционерные общества и т. п.), отменены важные льготы в подоходном налоге. В резуль­тате, одно только изменение закона о подоходном налоге означало для хозяйства дополнительную нагрузку в раз­мере около 1 млрд. н. м.

2. В валютно-денежной политике было сначала проведено только умеренное смягчение постановлений о верхнем пределе для кредитов. Только в октябре 1951 года после­довали решительные облегчения. Обязанность депониро­вать при ввозе 50% суммы наличными, которая в конце декабря 1950 года была сокращена до 25%, теряла все больше свое значение на практике и была к концу 1951 года совершенно отменена.

3. Но наибольшее значение имело постепенное восстановле­ние либерализации ввоза из стран, входящих в Организа­цию европейского экономического сотрудничества в янва­ре 1952 года. Первый список (от января 1952 года) това­ров, с которых были сняты ограничения, охватывал 57% всего ввоза из стран, входящих в ОЕЭС (исходя из ввоза в 1949 году); уже с 1 апреля 1952 года список был расши­рен и охватывал 77% ввозимых товаров.

4. Минимальные резервные фонды банков впервые были 29 мая 1952 года снова снижены на 1%, а впоследствии сни­жены еще больше. Банк немецких земель все больше со­вершенствовал в этот период свои методы кредитной по­литики. Так, например, были введены квоты переучета для отдельных банков, более подробно разработаны ди­рективы кредитной политики, чтобы начать с осени 1951 года операции на открытом рынке.

В ходе этой сложной и очень динамичной перестройки, наряду с развитием производительности и оборота, осуще­ствлялось значительное повышение заработной платы. 1951 год - так же, как и 1949 год - ознаменовался сильным по­вышением номинальной заработной платы.

Валовой часовой заработок промышленных рабочих поднялся в этом году на 14,8%, валовой еженедельный за­работок - на 13,3%. Но, в противоположность к 1949 году, повышение заработной платы в 1951 году частично уравно­вешивалось дороговизной; таким образом, реальная заработ­ная плата повысилась на самом деле только на 5,4%, тогда как в 1949 году повышение достигло 20,5%. Сравнение этих цифр наглядно подтверждает, что повышение заработной платы, выходящее за пределы роста производительности, бессмысленно и вредно, и что как раз широкие массы пот­ребителей должны быть заинтересованы в сохранении ста­бильности цен.

Идеальная триада

В начале 1952 года рост цен, вызванный корейским «бу­мом», прекратился. Третья фаза развития социального ры­ночного хозяйства завершилась - фаза испытания этой экономической системы на годность и прочность. Однако со­бытия обнажили также невралгические пункты нашего на­родного хозяйства. Следующая фаза охватывает 1952, 1953 и, частично, 1954 годы. Она, в свою очередь, сменилась пе­риодом высокой конъюнктуры.

Чем же характерна четвертая фаза? В ходе ее удалось осуществить тройное сочетание, которое должно было бы стать идеалом каждого, вполне современного в своих взгля­дах, сторонника рыночного хозяйства: при растущей произ­водительности и продукции, и повышающейся в связи с этим номинальной заработной плате, цены стабилизуются или же падают, что ведет к повышению благосостояния всех. Можно даже по справедливости предположить, что социальная гар­мония этой счастливой триады, этого трезвучия, определила в значительной мере удачный для партии федерального ми­нистра хозяйства исход выборов 6 сентября 1953 года. Я тогда говорил:

«Наша экономическая политика служит потребителю; он один - мерило и арбитр хозяйственной деятельности. Политика социального ры­ночного хозяйства доказала всему миру, что ее принципы - свободная конкуренция, свободный выбор предметов потребления, как и вообще свобода раскрытия и процветания личности - ведут к лучшим экономи­ческим и социальным успехам, чем любой вид направляемого властями или принудительного хозяйства». [10]

Промышленное производство 1952 и 1953 годов - если не принимать во внимание обычных сезонных колебаний - ознаменовалось непрерывным ростом. После низкого зимне­го уровня в феврале 1952 года - 128,6 (1938 год = 100), в ноябре оно достигло апогея - 160,8. Последовавшее сезонное падение в январе 1953 года до 134,0 не могло, однако, пре­рвать динамики роста; в ноябре 1953 года производство до­стигло уровня в 175,6. 1954 год был затем годом особенно сильного подъема; в ноябре этого года был достигнут уро­вень производства, почти вдвое превышавший индекс 1936 года и тем самым одновременно и индекс весны 1950 года.

Этот мощный подъем был доказательством не только внутренней силы немецкого хозяйства и динамичной эконо­мической политики, но и неустанной работоспособности всех слоев немецкого народа. Утверждение это тем более оправ­дано, что расширение объема производства, достигнув уров­ня вдвое превышающего довоенный, еще не закончилось. Не­смотря на всю проблематичность сравнения производитель­ности в международном масштабе, нельзя оспаривать, что темпы развития немецкого хозяйства превысили темпы раз­вития почти всех других стран. Это утверждение остается в силе и в том случае, если за исходную точку взять не первый послевоенный период, когда немецкое хозяйство было со­вершенно разрушено, а примерно 1950 год. Через довоенный уровень и Западная Германия перешагнула уже в 1950 году. (Индекс 1950 года = 110,9% по отношению к 1936 году).

Сравнение международных данных общего промышленного производства (1950 = 100)

	1938	1949	1950	1951	1952	1953	1954	1955	1956
Германская Федеративная Республика	107	80	100	119	126	139	155	178	192
Франция	81	99	100	113	118	115	125	137	159
Норвегия	65	88	100	107	108	114	125	129	140
Канада	48	94	100	107	110	117	116	126	134
США	43	87	100	107	111	120	112	124	128
Великобритания и Сев. Ирландия	75	93	100	104	101	107	114	121	120
Дания	-	89	100	102	98	102	108	113	113

(Источник: Федеральное статистическое бюро)

За этим развитием скрывается характерное для этих двух лет перемещение центра тяжести народнохозяйственной энергии в сторону усиления промышленности товаров широ­кого потребления - эволюция, дающая право назвать 1953 год «годом потребителя».

Ранее говорилось уже о том, что в промышленности развитие сектора средств производства и сектора товаров широкого потребления в предыдущие годы осуществлялось на разных путях. В последнем, в июле 1952 года, индекс по­низился до 111,5 (в то время, как сектор средств производства показал индекс, равный 155,6). Это беспокоило как потре­бителей, так и экономистов. Но спад означал и поворот: он был не результатом случайностей, а последствием сознатель­но направляемых импульсов. Сильный подъем в секторе то­варов широкого потребления привел снова к повышению индекса производства до 164,5 в ноябре 1952 года и до 180,4 в ноябре 1953 года. Таким образом, впервые, после долгого периода, был снова достигнут уровень продукции сектора средств производства.

Рост массового дохода

Этот 60-процентный рост производства всего лишь за полтора года в значительной мере явился результатом роста дохода широких народных масс. Повышение жалования чи­новникам и служащим проходило наряду с повышением за­работной платы рабочим, увеличением пенсий и разных вы­плат по компенсации убытков и потерь. Малая налоговая реформа от 24 июля 1953 года принесла в дальнейшем уменьшение тарифов на 15%.

При падающих ценах рынок реагирует особенно чувст­вительно. В этот период, впервые за два десятка лет, удалось осуществить переход к количественной конъюнктуре. Потре­бительский спрос выражался не только в росте покупок обычных товаров широкого потребления. В основном увели­чивался спрос на «долговечные» хозяйственные товары. Стремление к более высокому уровню жизни, выражавшееся, между прочим, и в росте туризма, обретало под собой все более реальную почву.

Каков же был баланс этого «послекорейского периода» для западногерманского населения?

Между концом 1951 и серединой 1954 года число лиц, имеющих постоянную работу, увеличилось почти на два миллиона. Одновременно число безработных снизилось с 1,214 млн. в момент сезонного затишья в октябре 1951 года до 820.000 в октябре 1954 года. Валовая недельная заработ­ная плата промышленных рабочих поднялась с 68,52 н. м. (средняя цифра 1951 года) до 74,00 н. м. в следующем году и до 80,99 н. м. в 1954 году.

В то время, как в результате корейского конфликта ин­декс стоимости жизни (средняя потребительская группа 1938 года = 100) вырос в 1951 году, в сравнении с предыду­щим годом, на 7,7%, впоследствии вновь наступило отрад­ное успокоение. Правда, в 1952 году индекс поднялся еще на 1,8%, но в 1953 году он снова упал на 1,8%. Но за этими средними цифрами скрывается весьма интересное и диффе­ренцированное развитие. Так, например, индекс цен на одеж­ду с 111 в 1951 году упал до 98 в 1953 году и до 97 в 1954 году.

Выше я упоминал уже о том, что в области капитало­вложений в секторе средств производства наметилась сдер­живающая тенденция. Это объясняется тем, что желание проводить рационализацию отодвинуло на задний план стремление к наращиванию производственной мощности. Предпринимательская инициатива тормозилась также неус­тойчивой политической ситуацией, неизвестностью о буду­щем Европейского объединения угля и стали и Европейского оборонительного сообщества. Зато инвестиционная помощь пришлась кстати сектору средств производства, равно как предыдущий рост цен улучшил возможности самофинанси­рования добывающей промышленности. Цены на уголь под­нялись с 1950 по 1953 год от 32.92 н. м. до 52.08 н. м. за тонну (без транспортных расходов). Цены на полосовую сталь - с 227.35 н. м. до 400.62 за тонну.

В этом росте цен отразилась необходимость освободить добывающую промышленность от пут насильственного го­сударственного управления и дать ей возможность устанав­ливать цены, соответствующие рыночному спросу.

Строительная деятельность 1952-53 годов также значи­тельно способствовала общему хозяйственному подъему. Это было результатом первого дополнения к закону о строи­тельстве жилых домов, предусматривавшего облегченные возможности финансирования. Количество новых квартир за период 1953-54 годов выросло с 443000 до 518000. Инте­ресно заметить, что в середине 1953 года 10% общего числа рабочих и служащих были заняты в строительной промыш­ленности.

В эти годы строительный сектор в возрастающем объеме справляется с задачей предоставления нормальной жилпло­щади миллионам беженцев и пострадавших от бомбардиро­вок. Количество построенных квартир поднялось с 215000 в 1949 году до 441000 в 1951 году. С 1953 года квартирный прирост выражается ежегодно в более, чем полумиллионе квартир. За последние три года было отстроено ежегодно 540000 новых квартир. Для сравнения можно упомянуть, что в 1929 году было отстроено 197000 квартир. Финанси­рование квартирного строительства после 1954 года выра­жается ежегодно в суммах от 9 до 11 млрд. н. м., при этом около 30% средств поступает от государства, земель, мест­ных самоуправлений и т. п., а 40-50% дает рынок капиталов.

Картина цветущего, растущего хозяйства нашла отра­жение и в цифрах внешней торговли. В то время, как им­портно-экспортный баланс еще в 1949 и 1950 годах казался «неизлечимо» пассивным, достигая суммы в 3 млрд. н. м., пассивное сальдо 1951 года резко упало до 149 млн. н. м. А в 1952 году удался переход к «активному» сальдо, при излишке товарного торгового баланса в 705,9 млн. н. м.

Так началась продолжительная фаза активизации, ко­торая в последние месяцы дала повод к преисполненным оза­боченностью дискуссиям «в противоположном направлении». В 1953 году активное сальдо достигло 2,5 млрд. н. м. При этом активизация никоим образом не была результатом тор­можения импорта. Ввоз даже значительно возрос, - с 11,37 млрд. н. м. в 1950 году до 14,7 млрд. н. м. в 1951 году и до 16,2 млрд. н. м. в 1952 году. Лишь в 1953 году уровень им­порта не изменился. В 1954 году он снова возрос до 19,3 и в 1955 до 24,47 млрд. н. м. В 1956 году импорт достиг 27,96 млрд. н. м. Эта ситуация породила проблему, которая ста­новится все более серьезной и которой должны были занять­ся экономисты: повышение ликвидности в результате этих излишков торгового баланса, этого постоянного активного сальдо. Тот факт, что проявляющаяся здесь столь очевидно проблематика этого вопроса за истекшее время почти не осознана во всем ее значении, следует приписать главным образом нейтрализующему влиянию оставления в бездейст­вии денежных сумм, представляющих собой кассовые излиш­ки государственных и коммунальных учреждений; это изъ­ятие из оборота финансовых излишков представляет собой тезаврирование, которое по своему объему и по своей дли­тельности едва ли имеет примеры в прошлом.

Заблуждения хозяйственников-плановиков

Действие Плана Маршалла, по которому еще на его четвертом году была оказана помощь размером в 106 млн. дол­ларов, закончилось 30 июня 1952 года. Его сменила эконо­мическая помощь MSA [Прим. перев.: MSA - организация, заменившая организацию «Плана Маршалла».], оказавшая нам в последующие два года (т. е. до 30 июня 1954 года) кредит размером в 98,6 млн. долларов. Я уже раньше высказал, что я всегда скептически относился ко всем попыткам предсказать и вычислить буду­щее и уложить хозяйственный круговорот в рамки твердых планов.

Завершение помощи по Плану Маршалла позволяет оглянуться на исходную планировку, нашедшую свое оформ­ление в так называемом Long-Teian-Plan (План далекого прицела) (ЛТП). В этом ЛТП, игравшем в начале 1949 года значительную роль во всех экономических дискуссиях, были зафиксированы основы экономического и финансового раз­вития до 1952 года. Намеченные, в результате совместной кропотливой работы немецких и американских экономистов, цели воспринимались тогда многими немецкими эксперта­ми, мыслившими в категориях планового хозяйства, как не­реальные и недостижимые. Несколько примеров показыва­ют, насколько действительность опровергла этот пессимизм:

1. На 1952/53 годы ЛТП намечал уровень промышленного производства в размере 110% по сравнению с 1936 годом. На самом деле был достигнут уровень в 145,5%.

2. Уровень жизни на 1952/53 годы должен был находиться по плану на 20% ниже уровня 1936 года. В действитель­ности же частное потребление на душу населения в 1936 году равнялось 768 н. м., а в 1952/53 годах - 827 н. м. (в пересчете на цены 1936 года).

3. ЛТП намечал к концу плана Маршалла достижение не­мецким экспортом размера в 2,818 млрд. долларов. В действительности же экспорт 1952 года = 4,04 и 1953 года = 4, 42 млрд. долларов.

4. Типично для условности и относительности подобных планировок и следующее:

Считалось, что всеми средствами нужно добиться повышения добычи угля, ибо от этого зависит рост общего не­мецкого производства. Поэтому для 1952 и 1953 года ежедневная добыча угля в размере 425000 тонн считалась абсолютно необходимой. Несмотря на то, что намеченные ЛТП цели были значительно превышены во всех отраслях хозяйства, дневная добыча угля осталась все же значи­тельно ниже намеченной цифры, достигнув только 408000 тонн.

Уравновесившееся хозяйственное положение позволило отменить еще ряд принятых во время корейского кризиса ограничений. 29 мая 1952 года высокая учетная ставка в 6% была понижена на 1%. Последовавшие четыре дальнейших понижения привели к тому, что 20 мая 1954 года был до­стигнут очень низкий для немецких хозяйственных условий уровень в 3%.