Отход от марксистских принципов

В этом, подход Ленина отличался от подхода Маркса. Ведь по Марксу, именно поголовное участие пролетариев в управлении народным хозяйством и общественными делами, как раз будет главным признаком перехода к коммунистическим отношениям. Если нет народных собраний, имеющих реальную экономическую и политическую власть, значит, в этом обществе нет никакой социальной революции и власть остается в руках крошечного меньшинства, в данном случае у руководства большевистской партии. Если рабочий класс теряет свои органы власти, политического, военного и экономического влияния (Советы, контролируемые регулярными собраниями коллективов предприятий с правом отзыва и замены любого делегата, рабочий контроль на заводах, рабочие ополчения), он полностью теряет все. У него отсутствуют (в силу его положения управляемых) возможности контролировать партийный аппарат, чиновников, военных и директоров заводов. А большевизм, пришел к полному слиянию с государственным капитализмом, управляемым бюрократией. С помощью бюрократического централизма можно развивать капиталистическое хозяйство. Но социалистическое хозяйство, помимо развитых производительных сил, требует еще и системы Советов (когда все производят для удовлетворения потребностей и все участвуют в управлении). Без Советов невозможно социалистическое строительство, невозможен коммунизм.

Большевики оказались у власти с задачей доведения до конца дела буржуазной революции, то есть обеспечения развития экономики России. Это развитие, в полу-феодальной аграрной стране, не могло быть иным, нежели капиталистическое. Подчинить рабочий класс этой задаче и задавить любую оппозицию стало важнейшей задачей. Ленин окончательно утвердился в том, что:

«Диктатуру пролетариата через его поголовную организацию осуществить нельзя. Ибо не только у нас, в одной из самых отсталых капиталистических стран, но и во всех других капиталистических странах пролетариат все еще так раздроблен, так принижен, так подкуплен кое-где (именно империализмом в отдельных странах), что поголовная организация пролетариата диктатуры его осуществить непосредственно не может. Диктатуру может осуществлять только тот авангард, который вобрал в себя революционную энергию класса» («О профессиональных союзах…»).

Взгляды же «Рабочей оппозиции» Ленин, не утруждая себя аргументацией, просто объявил антимарксистскими — и такая же участь ожидала любого, кто не соглашался с правом партии на осуществление диктатуры. Стараниями Ленина на X Съезде партии прошла резолюция о «Синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии», которая открыто осуждала оппозицию:

«Поэтому взгляды „рабочей оппозиции“ и подобных ей элементов не только теоретически неверны, но и практически служат выражением мелкобуржуазных и анархистских шатаний, практически ослабляют выдержанную руководящую линию коммунистической партии, практически помогают классовым врагам пролетарской революции» («Первоначальный проект резолюции 10 съезда РКП о синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии»//ПСС, т. 43, с. 96)

«Рабочая Оппозиция» и «Рабочая Группа» Мясникова были разгромлены за отрицание «руководящей роли партии». Ленинская теория партии была навязана III – му Интернационалу.

После смерти Ленина, Зиновьев, Сталин и прочие развили ее, ужесточив еще больше «железную дисциплину» и «централизм». Принципы, на которых покоился сталинистский Коминтерн, были теми же самыми, на которых строились реформистские социалистические партии: партия отделена от рабочего класса и «вносит» в него «социалистическое» сознание. Те, кто отвергал такой подход, объявлялись впавшими в «детскую болезнь левизны».

Ошибка Ленина

По словам самого же Ленина: «Умен не тот, кто не делает ошибок. Таких людей нет и быть не может. Умен тот, кто делает ошибки не очень существенные, и кто умеет легко и быстро исправлять их».

Обвинения «Рабочей оппозиции» в синдикализме не были лишены оснований. Однако позиция Ленина была ошибочна: он видел синдикализм «Рабочей оппозиции» не в том, что она делала упор на решающую роль профсоюзов в управлении экономикой, оставляя без внимания политическое значение советов, — а в том, что она ставила под сомнение монополию Компартии на власть.

К сожалению, стремительно ухудшавшееся здоровье вождя, не оставило ему шанса не только исправить свою ошибку, но даже ее осознать. Хотя в знаменитом «Завещании Ленина» уже чувствуются нотки раскаяния за такое усиление вертикали власти, что самому становилось страшно от того, что ее возглавит человек подобный Сталину. Но, было уже слишком поздно…

Да, Ленин был во многом прав, критикуя «левых коммунистов» Германии и Голландии. Отказ от партийной формы организации, привел в конечном итоге германо-голландских левых к быстрому исчезновению, как массового рабочего движения. Хорошо организованные и финансируемые Коминтерном сталинисты заняли доминирующее положение в рабочем движении, как Запада, так и Востока. Это послужило одним из решающих субъективных факторов поражения Мировой Пролетарской Революции.

Но, другая часть правды заключается и в том, что сама же РКП(б) стала жертвой своей сверхцентрализации и гиперопеки рабочего класса. Централизм обладает тем преимуществом, что он концентрирует наличные силы, соединяет их, связывает в целое и тем самым способствует большей эффективности с точки зрения единства. Но у него есть недостаток: он убивает инициативу отдельных частей, сковывает волю членов, связывает по рукам и ногам развитие индивидуальных сил и тем самым препятствует развитию индивида в самостоятельную личность, его самосознанию и самодеятельности. Это организационная система для господ над рабами. Да, и сам Ленин, в конечном счете, поплатился, став на закате своей жизни беспомощным заложником Сталина. Поплатились и те марксисты, которые поддержали Ленина против «левых коммунистов» и «Рабочей Оппозиции». Поплатились и Троцкий с соратниками выступавшие хотя и со своих позиций, но тоже против Рабочей Оппозиции. А про саму Рабочую Оппозицию и говорить нечего – никто, кроме Коллонтай не пережил «сталинских чисток».

Нельзя сказать, что Ленин был абсолютно неправ в споре с «левыми коммунистами» и своими собственными «левыми оппозиционерами». Нельзя сказать и того, что «левые коммунисты» и «рабочая оппозиция» были абсолютно правы во всем. Существенный недостаток программы «рабочей оппозиции» был в том, что ей не хватало конкретных предложений по прекращению экономической разрухи. Ее заявления о доверии к пролетариату, когда последний был страшно деморализован гражданской войной, не были подкреплены реальными возможностями Рабочей Республики. Требование немедленного удовлетворения потребностей работников, равного вознаграждения за труд для всех, бесплатного питания, бесплатной одежды и т.п., было совершенно нереально в условиях всеобщего экономического коллапса. Было весьма маловероятно, что деморализованный и по большей части несознательный пролетариат сможет в короткие сроки и эффективно организовать производство на принципах самоуправления. На отдельных предприятиях такой рабочий контроль, и даже рабочее самоуправление уже были, но самоорганизоваться рабочим в масштабах всей страны, да еще за короткий отрезок времени было не возможно. А времени, у страны, вымирающей от голода и эпидемий, как раз таки и не было. Не было никаких иных мер, кроме административных, которые могли бы вывести разрушенную экономику из тупика.

С другой стороны, большевистские лидеры возвели временные, продиктованные безысходностью ситуации, меры — в принцип. Ужаснувшись от страшных последствий гражданской войны и интервенции, им стало казаться что, только регулярная армия, профессиональная полиция (милиция и ЧК) и централизованный аппарат государственной бюрократии могут стать единственной гарантией спасения Рабочей Республики. Спустя немного времени, партийная бюрократия, под предводительством Сталина, закрепила такое положение дел, сделав свое господство, целю политики партии вплоть до самого развала СССР. Партийно-государственный аппарат был вынужден, и очень быстро вошел во вкус, присваивать результаты труда всего общества, используя их по своему усмотрению, став таким образом «совокупным капиталистом». Ведь класс определяется не абстрактным правом собственности, а реальной возможностью извлекать выгоду из своей власти над другими.

Для охраны условий такого государственного капитализма от посягательств со стороны рабочих, правящие круги вынуждены были превратить Верховный Совет в институт, официально одобряющий уже принятые решения, а его властные функции присвоить себе - верхушке КПСС, благодаря своему иерархическому строению, независимому даже от контроля рядовых членов своей партии. Структуры Советской власти стали номинальными.

Левые европейские Коммунисты Советов и «Рабочая Оппозиция» РКП(б) вместе с мясниковской «Рабочей группой» справедливо беспокоились о том, что производственные отношения, основанные на партийно-государственной собственности, остаются буржуазными. Собственно, так считали и основатели научного коммунизма, что однозначно высказано в книге Энгельса «Анти-Дюринг»:

«На известной ступени развития становится недостаточной и эта форма: государство как официальный представитель капиталистического общества вынуждено взять на себя руководство указанными средствами производства и сообщения... Но ни переход в руки акционерных обществ, ни превращение в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил... Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист. Чем больше производительных сил возьмет оно в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать. Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки». (К. Маркс, Ф. Энгельс, ПСС, т.20, стр.289-290)

Каждый из оппонентов, таким образом, оказался в чем-то прав, а в чем-то ошибся. Задача современных представителей революционного рабочего движения - сделать адекватный вывод из исторического опыта и строить новую тактику классовой борьбы с учетом уроков истории. Левые группы, стремящиеся к соединению социализма с рабочим движением, уже не могут полностью использовать старые ленинские методы отлитые троцкистами и сталинистами в бронзу. Такая «старческая немощь правизны» может сегодня служить только партийным бюрократам торгующим интересами рабочего класса. Противоположность централизму - федерализм, предоставляющий отдельному человеку большее право на самоопределение и самую широкую свободу действий - преимущество, которому, правда, противостоит недостаток: недостаточная связность сил в осознанное и эффективное целое. Нужно искать золотую середину в диалектическом единстве федерализма и централизма. Собственно, это и есть демократический централизм в чистом виде. Удастся ли нам это? От этого зависит судьба рабочего класса.

Сможет ли «пролетариат использовать свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс...» (ПСС, т.4, стр.446)? Или он снова вынужден будет доверить свою судьбу партийным верхам?

Отнять все общественные богатства и все орудия производства у господствующего класса следует вовсе не для того чтобы передать их партийной администрации. Это значит то же самое что, и передать ей могущество экспроприированной буржуазии. Партия станет злоупотреблять потому, что в ее руках будут все нити экономической, и, следовательно, политической жизни общества, все силы централизованного, государственного механизма. И она будет злоупотреблять потому, что само ее положение толкнет ее на это. Диктатура партии - это господство бюрократов, это политическая надстройка государственного капитализма, одна из форм эксплуатации человека человеком.