На сотню новых лиц знакомое – одно

И с этим как-то трудно примириться.

А память бродит в нас, как скисшее вино
И тени мимо ходят вереницей.

Уходят навсегда – друзья, любовь, запой
И призраками мир умерший полон
А сам ты стал брюзглив, как старый мистер По
И каркаешь, как тот дурацкий Ворон.

 

 

                               *** 

Ах, осени крепчайший самогон,

Которого мы выпили немало

По вечерам, под яблоки и сало,

Летящим дням сентябрьским вдогон.

С утра дождит. Лирический настой

Хлебаю я, горчайший и густой.

А между тем октябрь настаёт.

Ах лето красное! Любил тебя б, да поздно.

Накинуть, что ли, шаль или капот

И выйти подышать на чистый воздух?

 

***
Просыпаюсь. Умываюсь. Кофе пью.

Надвигается октябрь пьяной поступью.

Перегар – на три версты,

Это ж – осень.

Дышишь, дышишь, дышишь ты –

Крышу сносит.

И припомнить нелегко,

Надышавшись этим ядом:
Лето то ли - далеко,
То ли – рядом.

                               **

С недавних пор боюсь я октябрей.

Сей месяц мне становится несносен,

Как будто бритву к горлу мне подносит

Дрожащими руками брадобрей.

И время предъявляет свой расчет:

Все козыри ушли. Все карты биты.

Закончились авансы и кредиты.

Мне не везёт. И так – за годом год.

Ну, как же тут не станешь суеверным?

Такое постоянство не к добру:

Кошмары по ночам, а поутру

Все кошки серы. И ни к черту нервы.

Уже темнеет рано, и уже

Осенний сумрак заполняет душу.

Такое чувство, словно обнаружен

С чужой женой в обнимку, в неглиже.

Откуда это чувство? Не пойму,

Нет вовсе ни малейших объяснений.

Я холоден и пуст, как парк осенний,

И как и он – весь погружен во тьму.

Накатывает грусть, и вслед за ней

Сырой октябрь хлюпает по лужам.

Но всё-таки надеюсь я нарушить

Традицию проклятых октябрей.

***

Что не так? Ща, скажу тебе, что не так
тебя радовал раньше шум моря,
вой ветра и лязг атак
ты сквозь них различал свою музыку.
 Музыка нынче стихла
стало слишком тихо и это неважный знак
Что не так? Вероятно, то, что живу, греша
забывая, что еле жива душа
пропуская месяцы, дни и годы
исправляться, в общем-то, не спеша
Что не так? То, что помня о Судном дне
Продолжаю я так же лежать на дне
обрастая тиной иллюзий, лени
от пути спасения в стороне
Но когда душа, исцарапав грудь
изнутри — свою проявляет суть
ты так рад этой острой внезапной боли -
значит жив и вырвешься, как-нибудь,
может быть, из этой трясины сна
Где одна лишь муть, пустота одна
знать не всё пропито, не всё пропето
глядь — полоска света вдали видна

И куда не подайся, везде только гостем да гостем,

То незваным, то званым (что реже), но всё один хер - не родным

Ты пребудешь навеки, всё это отметив, без злости

Выходя за порог и вдыхая забвения дым.

Что с того, что тебе никогда со страной и народом не слиться?

К берегам никаким не прибиться, не спрятаться за?

Меж тобою и всеми проходит как будто граница,

Не пройти, не проехать, концы не свести, не связать.

И витийствуя в кухне, шаманя в каком-нибудь зале

И слоняясь по улицам разных чужих городов,

Ты всегда чужероден, поскольку тебе отказали

Во всех родственных связях, и ты отказаться готов

Сам от них, с каждым годом охотней и чаще

Не пропащий, но лишний, стоящий вне всяческих уз,

Расплевавшийся с прошлым, себя не найдя - в настоящем,

Позабывший, как выглядит время, каков его запах и вкус.

Жернова потихоньку скрипят, и в муку перемелется мука.
Ну-ка встань и ходи, ведь не век же тебе тут лежать
Удаляйся от всех - эхом смеха, рассеянным, тающим звуком.
И потом, через тысячу лет, возвращайся опять.

 

Послехармсие

За той стеной – ребёнок,

Старуха – за другой.

Свободы слой так тонок,

И где найти покой,

Когда мертвеют души,

И, чтоб ты не сказал,

Все стен услышат уши,

Увидят стен глаза?

И с Эросом не очень,

И с дЕньгами – никак,

И сам ты, между прочим

Лишь недобитый враг,

Застрявший, словно муха

В углу, под потолком.

Проклятая старуха

Крадётся пауком,

Чьи лапки так проворны

И так усы страшны

…ты как в колодец чёрный

Летишь в кошмары - сны.

У самого порога

Верстою до небес

Торчит, чернея, Гоголь.

Нет, Пушкин. Или – бес?

В пространстве безъязыком,

В борьбе само с собой

Исходит время криком,

Проигрывая бой

                                  

 

                               

                               ***

Как бабка лет примерно ста,
Одышлива, толста,
Скользит ворона по пруду,
По новенькому льду.

«Гляди, гляди, не упади,

А то сломаешь что-нибудь»

Ворона с видом попадьи

Кряхтит и продолжает путь

По лёд покрывшему снежку

По шагу, по шажку.

Всегда боюсь я за старух:

На вид она бодра,

А упадёт – сломает вдруг

Как шейку-то бедра!

Башку сломя, спешишь куда?

Нелепая ворона!

К воротам Страшного Суда

Спешить нам нет резона!

Тонка меж жизнью / смертью грань.

Ворона мне: «Отвянь».

Ну, ладно, - я ей отвечал, -
Скажи, ворона, лишь:
Тебе Создатель крылья дал.
Почто ты не летишь,
Не оторвёшься от земли?
Ворона: «Отвали».

Не получился разговор.

И так себе стишок.

Я замечаю с давних пор,

Что мне нехорошо;

Предпочитаю тихий ход;

Не рвусь я к небесам;

Бескрылый, в общем, обормот,
Увы, увы, я сам.

 

**

Со мною вот что происходит:
Я чувствую, как жизнь проходит.
Со всеми то же происходит
Примерно, тоже происходит.
И что потом произойдёт,
Известно тоже: Смерть приходит,
Берёт за ручку и уводит,
Туда, туда, где леший бродит,
«Ну, говорит - шагай вперёд,
А что тебя там дальше ждёт,
Скоро сам узнаешь»

Пустота

Меня за горло душит немота
И всё – не то. И жизнь сама – не та.
И либо я внутри совсем пустой
Подобие иссохшего колодца,