Глава 3 Последние поршневые гиганты

 

Ту‑4

 

Несмотря на незначительный выпуск в годы войны «стратегических» бомбардировщиков Пе‑8, ни политическое, ни военное руководство СССР не намеривалось отказываться от этого вида вооружения. Более того, в 1944 году конструкторским коллективам, возглавлявшимся В.М. Мясищевым, И.Ф. Незвалем, С.В. Ильюшиным и А.Н. Туполевым, поручили создание тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков.

Авиаконструкторы со всей ответственностью взялись за решение поставленной задачи. Однако вскоре выяснилось, что усилия многих из них тщетны, поскольку с самого начала руководство НКАП сделало ставку лишь на «фирму» Туполева, разрабатывавшую проект «64». Остальные лишь подстраховывали патриарха отечественного самолетостроения.

В том же 1944 году на Дальнем Востоке совершили вынужденные посадки один за другим три бомбардировщика В‑29 «Суперфортресс» фирмы «Боинг». Поскольку самолеты оказались на аэродромах, где базировались части морской авиации, и были интернированы до окончания войны, нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов распорядился изучить заокеанскую технику. Хотя морские летчики облетывали «американцев», на их аэродромах представители НКАП так и не появились. Интерес промышленности к ним появился лишь в начале мая 1945 года, когда В.М. Мясищев предложил взять за основу будущего советского дальнего бомбардировщика американский В‑29. При этом он считал, что на эту машину необходимо установить отечественные двигатели АШ‑72, а пулеметы заменить пушками Б‑20. Всю эту работу он предлагал начать на заводе № 22 с участием КБ И.Ф. Незваля.

 

Один из вариантов проекта бомбардировщика «64»

 

И все же инициатива копирования В‑29, думаю, принадлежала не промышленности, а военным, предложившим свой путь, причем быстрый, создания столь нужного стране дальнего бомбардировщика.

НКАП предложение принял. В том же месяце появился приказ № 263 о создании самолета Б‑4 (изделие «Р»), а вслед за ним постановлением ГКО от 6 июня МАП (к тому времени наркоматы преобразовали в министерства) обязали организовать производство Б‑4 на заводе № 22 в Казани. Но с какими двигателями – не говорилось, и лишь в ноябре поступило распоряжение об организации производства моторов АШ‑72 для Б‑4. Все предсказания Мясищева сбылись, но главная роль отводилась не ему, а А.Н. Туполеву. Тем же приказом предписывалось в помощь Туполеву передать личный состав ОКБ Незваля и Мясищева, а также опытный цех завода № 22.

 

Один из интернированных американских бомбардировщиков В‑29 компании «Боинг» на аэродроме морской авиации

 

Задание на разработку Б‑4 включили в план опытного самолетостроения МАПа на 1946 год, но лишь 26 февраля того же года постановлением правительства утвердили основные характеристики бомбардировщика. Так, нормальный взлетный вес определили в 54 500 кг, а перегрузочный не должен был превышать 61 250 кг. При этом максимальная скорость у земли задавалась не менее 470 км/ч, а на высоте 10 500 метров – 560 км/ч. При нормальном полетном весе и с бомбовой нагрузкой 1500 кг дальность должна была быть не ниже 5000 км, а с 5000 кг бомб и взлетном весе 51 250 кг – 6000 км. С бомбовой нагрузкой 7120 кг дальность задавалась 3000 км. При этом ставку сделали на разрабатывавшиеся моторы АШ‑73ТК, заводские и государственные испытания которых запланировали на октябрь 1946‑го и август 1947 года соответственно. Однако вскоре эти сроки пришлось пересмотреть и последний из них, например, перенести на месяц позже.

В июне 1946 года летные данные уточнили. Например, если раньше дальность с 8000 кг бомб задавалась 4900 км, то на этот раз с боевой нагрузкой 7120 кг – 3000 км. Тогда же предписывалось предусмотреть на серийных самолетах одновременную подвеску внутри фюзеляжа укороченных бомб калибра 3000 кг.

Работа началась в «бешеном», даже по условиям военного времени, темпе. Летом того же года экипажи ВВС Тихоокеанского флота во главе с майором Моржаковым перегнали в Москву (на аэродром Измайлово) два В‑29 – № 42–6256 и № 42–6365. Один из них (видимо, второй), прибывший в столицу 23 июня, препарировали и передали в ОКБ‑156 и различные институты для выпуска рабочих чертежей и копирования оборудования. Самолет же В‑29–5BW № 4206256 долгое время использовался в качестве летающей лаборатории, в частности, для доводки и испытаний двигателя АШ‑73ТК.

Осенью 1946 года в Северной Корее лейтенант Филимонов из 14‑го иап ВМФ, дислоцировавшегося на аэродроме Гензан (Вансан), на истребителе Як‑9М перехватил еще одну «Сверхкрепость». После выполнения всех формальностей советский летчик вынужден был пресечь полет не подчинившегося ему «американца». Попадания снарядов в четвертый двигатель оказалось достаточно, чтобы экипаж, кроме командира В‑29, покинул горящую машину. Командир В‑29 посадил раненую машину поперек полосы на аэродроме Канко.

Об инциденте доложили по команде, и через два дня в Северную Корею прибыла американская комиссия. Осмотрев машину, они пришли к выводу, что самолет не стоит ремонтировать, а перевозить его по частям было накладно.

В конце октября 1945 года НИИ‑627 и ОКБ‑43 (последнее возглавлял Торопов) поручили разработку системы стрелкового вооружения, получившую впоследствии условное обозначение «Звезда», для головной серии самолетов Б‑4 по имевшимся американским образцам и техническим условиям НКАП, но под пушки Б‑20 калибра 20 мм.

Радиолокационный прицел сантиметрового диапазона «Кобальт» был копией американского APQ‑13. С его помощью определяли текущую наклонную дальность до цели. Перед заходом на боевой курс штурман рассчитывал требуемую наклонную дальность цели. При равенстве текущей и требуемой наклонных дальностей он сбрасывал бомбы нажатием боевой кнопки.

 

Компоновка самолета Б‑4 (Ту‑4)

 

Прототипом отечественного прицела ОПБ‑4с (синхронный) стал американский «Норден», устанавливавшийся на В‑29. Он имел телескопическую визирную систему, связанную с гировертикалью, и обеспечивал бомбометание с горизонтального полета на заданной высоте.

Скопировали все радиочастотное оборудование, в том числе радиопередатчик РСБ‑70 (впоследствии Р‑807), работающий как в коротковолновом, так и средневолновом диапазоне, был скопирован с американского компании «Коллинс» и весил 57,5 кг.

Большое внимание уделялось сохранению взлетного веса самолета, в том числе его оборудования и планера. По заданию вес пустого Б‑4 не должен был превышать 34 529 кг. Американские машины, определенные в ЛИИ, весили 33 766 и 33 702 кг. Однако уложиться в заданные лимиты так и не удалось. Вес пустого первого Б‑4 достиг 34 570 кг, что было связано с утяжелением комплектующих изделий, поступавших с других заводов.

В марте 1946 года А.Н. Туполев докладывал министру М.В. Хруничеву:

«Выполняя задание по самолету Б‑4, ОКБ завода № 156 5 марта (на 10 дней раньше установленого срока) закончило сдачу полного комплекта рабочих чертежей самолета заводу № 22 и тем самым дало <…> необходимую техническую документацию для развертывания серийного производства <…> Б‑4.

Вначале мы, работники ОКБ, испытывали большое волнение, так как, вопреки привычной схеме работы (проектирование с использованием существующих, хорошо изученных материалов и объектов оборудования, изготовление конструктивных чертежей, постройка и доводка опытного образца и, наконец, изготовление рабочих чертежей для серии), надо было в обратном порядке, по уже построенному из неизвестных материалов и по неизвестной технологии образцу, создать сразу комплект рабочих чертежей для серийного завода.

Самолет Б‑29 создан на базе новейшей техники и оснащен сложнейшим и многообразным оборудованием. Автоматическая копировка его без полного анализа конструкции и технологии, без детального изучения всех схем, без подробного обследования вопросов прочности и ряда других основных вопросов была немыслима.

Благодаря этому воспроизвести выполненную на самолете конструкцию в рабочих чертежах часто оказывалось труднее, чем спроектировать ее заново. Переход от дюймовой системы к метрической тоже вносил немало затруднений.

Особенности поставленной задачи обусловили совершенно необычный порядок работы. Прежде всего, пользуясь имевшимися скудными данными, были сделаны теоретические чертежи. Затем, путем сложных замеров на самолете Б‑29 с помощью нивелиров, теодолитов и других инструментов и приспособлений, вся основная конструкция самолета и его обводы были перенесены на деревянные плазы, специально построенные для этого под всем самолетом. Предварительные теоретические чертежи были выверены по этим плазам.

После этого была расшифрована основная технология постройки самолета, изучены работы всей системы, как‑то: бензопитания, маслопитания, дренажа, управления стрелковым оружием и бомбометанием, внутрисамолетной и внешней связи и целый ряд других.

Лишь после окончания этих работ мы приступили к разборке самолета, к изучению материалов, употребленных на самолете, к составлению эскизов конструкции и, наконец, к изготовлению рабочих чертежей.

В результате удалось создать нормальный, вполне законченный комплект рабочих чертежей, обеспечивающий постройку самолета на заводе № 22 при работе по системе, принятой на этом заводе, и по привычной для него документации.

Для выполнения указанной работы был использован один самолет В‑29 из числа трех, имеющихся в Советском Союзе. Образцы новых материалов, полуфабрикатов и готовых изделий (стрелковые установки, радиолокаторы, автопилот и проч.), снятые с этого самолета, были переданы научно‑исследовательским институтам и заводам‑поставщикам для изучения и освоения. ОКБ снабдило эти образцы необходимой технической документацией и габаритными чертежами с установочными данными.

Второй самолет оборудуется как летающая лаборатория для отработки отечественной винтомоторной группы. Для этой же цели создан специальный стенд, который позволит еще на земле, в натурной аэродинамической трубе, произвести необходимые сопоставления американской и нашей винтомоторных установок.

Третий самолет сохранен как эталон.

Для изучения аэродинамики самолета в натурных аэродинамических трубах мы были вынуждены спроектировать и построить специальную модель самолета Б‑4 размахом ( крыла. – Прим. авт.) в 18 м (почти размах самолета Ту‑2) с четырьмя электромоторами, имитирующими работу винтомоторной группы самолета…

Докладывая о досрочном выполнении ОКБ задания по выпуску рабочих чертежей, этого существеннейшего и решающего этапа в деле постройки самолета Б‑4, одновременно считаю необходимым <…>:

1. Создать Совет или Комиссию по постройке самолета Б‑4 под председательством Г.М. Маленкова.

2. Обязать НКАП и другие наркоматы, участвующие в постройке самолета Б‑4, в кратчайший срок разработать совместно с аппаратом ЦК ВКП(б) проект постановления правительства как по обеспечению постройки <…> Б‑4 на заводе № 22, так и поставки необходимых изделий заводами других наркоматов.

Весь руководимый мною коллектив ОКБ и я лично приложим все силы к тому, чтобы помочь завершить постановку <…> Б‑4 в серийное производство».

Серийный выпуск Ту‑4, начиная с первой машины, потребовал коренной перестройки всего завода № 22, вплоть до создания новых цехов. Для решения поставленной задачи требовалось разработать и внедрить около 30 тысяч новых технологических процессов, пришлось изготовить 2700 единиц оснастки и 380 тысяч 900 экземпляров инструмента. В IV квартале 1946‑го, согласно июньскому Постановлению ГКО и последовавшего за ним приказа МАП, завод в Казани должен был построить три бомбардировщика, но к концу года удалось лишь реконструировать его. Отставали с поставкой комплектующих изделий и смежные предприятия, столкнувшиеся с аналогичными трудностями, что и головной сборочный завод в Казани.

Тем временем в сентябре 1946 года на самолете В‑29 № 426256 летчики Н.С. Рыбко и И.И. Шунейко начали летные испытания опытного мотора АШ‑73ТК.

Ту‑4 еще не покинули заводские цеха, а летчик‑испытатель Н.С. Рыбко готовил на американском В‑29 будущих пилотов‑бомбардировщиков.

Б‑4 еще только строился, а в сентябрьском номере газеты «Нью‑Йорк таймс» появилась «утка» о строительстве на Урале «сверхмощных летающих крепостей». Сообщение в зашифрованном виде немедленно было передано по каналу ТАСС в Москву. В нем говорилось: «Газета <…> утверждает, что представители авиационной промышленности США с большой тревогой обсуждают сообщения, якобы полученные от разведки ВВС американской армии, в которых говорится, что русские авиационные заводы, находящиеся к востоку от Урала, в настоящее время строят копии бомбардировщиков «Сверхмощные летающие крепости», сделавших посадку в Советском Союзе в военное время после налетов на Японию. Представитель компании «Панамерикен Эйруэйс» выразил уверенность в том, что русские смогут построить ко пию таких самолетов, но специалисты по моторам усомнились в том, смогут ли русские построить моторы «Б‑29».

 

Один из первых серийных бомбардировщиков Ту‑4

 

Но русские и не собирались строить американские двигатели, у них были свои моторы.

Первый Ту‑4 закончили сборкой в феврале 1947 года и 21 мая, спустя два года после развертывания работ по будущему Ту‑4, экипаж Н.С. Рыбко (второй пилот – А.Г. Васильченко с завода № 22) в присутствии А.Н. Туполева поднял его в воздух. Ведущими по машине были инженеры В.Н. Сагинов от ЛИИ и Я.С. Осокин от завода № 22. Полет продолжался 34 минуты.

В конце июня построили второй бомбардировщик, командиром экипажа которого был летчик‑испытатель ЛИИ М.Л. Галлай (второй пилот – Н.Н. Аржаков), а в августе – третий, экипаж которого возглавил А.Г. Васильченко. На воздушном параде в Тушино, состоявшемся 3 августа, зрители стали свидетелями пролета этой тройки Ту‑4 – самолета, ставшего противостоянием «ядерной дубинке» США и созданного на деньги американских налогоплательщиков.

Все последующие машины из первых 20 после облета на заводском аэродроме перегонялись в ЛИИ, где они доводились и сдавались заказчику, и, надо сказать, не без труда. Например, к 18 ноября 1947 года завод № 18 выпустил 15 Ту‑4. Из них два потерпели аварии из отказов моторов, гарантийный ресурс которых не превышал 25 часов. Кстати, на них устанавливались воздушные винты В‑4 с ресурсом 50 часов, замененные в 1949 году на В3‑А3 с ресурсом 300 часов.

Так, 16 сентября 1947 года на третьем самолете (заводской № 220101), экипаж которого возглавлял летчик А.Г. Васильченко (второй пилот – И.П. Пискунов, штурман – С.С. Кириченко, ведущий инженер – Д.ф. Гордеев, бортинженер – Н.И. Филизон и др.), в последнем полете по программе заводских испытаний загорелся третий мотор. Система пожаротушения оказалась неэффективна, вдобавок не удалось зафлюгировать лопасти винта неисправного двигателя.

В этой ситуации А.Г. Васильченко приказал экипажу покинуть машину, оставив на борту лишь инженера Н.И. Филизона. Он это сделал вовремя, поскольку горящий мотор оторвался и самолет совершил вынужденную посадку на пахотном поле вблизи поселка им. Кирова, в семи километрах юго‑западнее подмосковной Коломны. После посадки на фюзеляж Васильченко и Филизон, воспользовавшись переносными огнетушителями и с помощью подоспевших местных жителей, погасили огонь, но разрушения на самолете были столь велики, что его не стали восстанавливать.

Спустя месяц – еще одна авария. На самолете № 005 при посадке разрушилась правая часть закрылков в районе шасси.

Первая катастрофа произошла с самолетом № 13 (заводской № 220303) 5 ноября 1947 года. Экипаж бомбардировщика состоял из 13 человек в том числе командира корабля Героя Советского Союза подполковника М.В. Родных, второго пилота старшего лейтенанта Г.И. Кондратьева, штурмана капитана В.Я. Малыкина, ведущего инженера подполковника Б.Н. Федосеева, ведущего техника по винтомоторной группе лейтенанта П.В. Мезенцева и бортинженера капитана Н.И. Банникова. После проверки работоспособности всех систем самолета в полете над аэродромом экипаж взял курс на Москву. Спустя 23 минуты дала о себе знать тряска одного из моторов и обнаружилось возгорание второго двигателя. Все повторилось, как и на самолете Васильченко. Введенные в действие огнетушители с пожаром не справились, а все попытки зафлюгировать винт неисправного мотора оказались тщетными. Дефект двигателя привел к гибели двух членов экипажа.

Стрелково‑пушечное вооружение первых двух самолетов не испытывалось и по заключению НИИ ВВС было небезопасно в эксплуатации. Обе машины заказчик долго не принимал из‑за большого количества дефектов, как, впрочем, и на последних машинах.

25 января 1948 года два Ту‑4 (командиры самолетов № 4 Марунов и № 5 Пономаренко) отправились в свои первые дальние перелеты, пройдя без посадки 5000‑км маршрут Москва – Куйбышев – Аральское море – железнодорожная станция Яны‑Курган (около г. Туркестан) и обратно. Полет до окрестностей Туркестана проходил на высотах от 5000 до 8000 метров в дневное время, и там же сбросили 2000 кг бомб.

Следует отметить, что на первые машины разрешили не устанавливать приемники глиссадного канала радиоустройства слепой посадки РУСП‑45, навигационный координатор НК‑46, панорамный радиолокационный бомбоприцел «Кобальт» (на самолеты № 220102 и № 220201) и прочее. Пришлось укомплектовывать Б‑4 и импортными изделиями. Так, для двигателей АШ‑73ТК приобрели за рубежом магнето, генераторы, стартеры и свечи. Устанавливали заморские командные радиостанции SCR‑27N, посадочные фары, авиагоризонты и секстанты.

Согласно апрельскому 1948 года постановлению правительства начались государственные испытания сразу трех Ту‑4 (№№ 22002, 220102, 220201), продолжавшиеся почти восемь месяцев. Любопытно, что ведущими на этом этапе испытаний были не специалисты НИИ ВВС, а офицеры из Дальней авиации. Так, ведущими летчиками назначили полковника Ваганова – шеф‑пилота командующего Дальней авиацией, подполковника Громова – старшего летчика‑испытателя военной приемки, Пономаренко – инспектора по технике пилотирования одной из дивизий. Вторыми пилотами были: Солдаткин – летчик‑испытатель военной приемки, Воронин – заместитель командира эскадрильи и старший лейтенант Торопов – командир корабля.

Летчики‑испытатели НИИ ВВС А.И. Кабанов, П.М. Стефановский, В.И. Жданов, В.И. Алексеенко, М.А. Нюхтиков, И.П. Пискунов, А.Г. Кочетков, А.Г. Прошаков, А.Г. Кубышкин и В.Е. Голофастов в этот раз оказались на вторых ролях. На их долю выпал лишь облет новейших машин.

Испытания, проведенные по сокращенной программе, показали, что заявленные Туполевым нормальный (47 850 кг) и перегрузочный (54 430 кг) полетные веса не соответствовали постановлению правительства. Летные характеристики, полученные при работе двигателей на номинальном режиме, оказались ниже заданных. Так, максимальная скорость у земли была 420 км/ч, а на высоте 9500 метров – 550 км/ч. Практический потолок на режиме работы двигателей, соответствовавшем 75% от номинальной мощности, был 9500 метров. Максимальная техническая дальность с 1500 кг бомб – 5200 км, а с 7120 кг бомб (габариты бомб тех лет были таковы, что больше в грузовые отсеки самолета не влезало) и запасом топлива 12 300 литров (9100 кг) – 3060 км.

Техника пилотирования самолета оказалась несложной и доступной летчикам средней квалификации, имеющим хорошую подготовку в ночных и слепых полетах.

 

Ту‑4 – экспонат Монинского музея ВВ

 

При отказе одного или двух моторов был возможен длительный горизонтальный полет с весом 47 850 кг. В случае внезапного отказа даже двух моторов с одной стороны пилотирование самолета не представляет больших трудностей, так как отсутствовали тенденции к резкому сваливанию на крыло, а нагрузки на рули не превышали физических усилий среднего летчика и полностью снимались триммерами.

Устойчивость и управляемость Ту‑4 относительно трех осей в диапазоне эксплуатационных центровок (20–32% САХ – средней аэродинамической хорды), установленных Туполевым, были удовлетворительные. При этом допускался расширенный диапазон центровок от 16,7 до 38,5% САХ.

В связи с тем что статические испытания Ту‑4 на прочность показали возможность эксплуатации машины лишь с нормальным полетным весом 47 630 кг, заказчик потребовал усилить планер. При этом машина должна была летать как с нормальным (54 500 кг), так и с перегрузочным (61 250 кг) весом.

Неудовлетворительным было и бронирование экипажа, выполненное в соответствии с американским эталоном и защищавшее лишь от пуль калибра 12,7 мм. Исправить этот недостаток можно было лишь увеличением толщины бронеспинок. Например, у летчиков она должна была возрасти с 6,5 до 15 мм. Учитывая, что экипаж бомбардировщика состоял из двенадцати человек, это было серьезное утяжеление машины.

Но были у Ту‑4, безусловно, и положительные качества. Так, впервые в бомбардировочной авиации у штурмана появился радиолокационный бомбардировочный прицел «Кобальт», позволявший в любых метеоусловиях и в любое время суток обнаруживать крупные промышленные центры наподобие Москвы на удалении до 90 км. Меньшие города, но с развитой промышленностью, – до 60 км, железнодорожные станции и мосты – до 30–45 км. Крупные реки, похожие на Волгу, и озера четко наблюдались на расстоянии до 45 км. Скромные возможности, по современным меркам. Но следует учесть, что с этого радара началось внедрение радиолокационной техники в бомбардировочной авиации и намного упростило решение навигационных задач.

В ходе предварительных испытаний у самолета выявили 82 дефекта. Устранив 65 недостатков, промышленность вновь предъявила бомбардировщики на государственные испытания. На этот раз их было десять (№ 220202, 220204, 220205, 220301, 220401, 220405 и 220501). Доработанные самолеты могли эксплуатироваться с нормальным полетным весом 55 000 кг без каких‑либо ограничений, за исключением посадки, когда допускался вес не более 48 000 кг. При полетах с весом 65 000 кг расчетная перегрузка снижалась 4,05 до 3,56, но и этого было достаточно для полетов в болтанку.

На самолетах с новыми двигателями АШ‑73ТК 3‑й серии достигли максимальной скорости (на боевом режиме) у земли 435 км/ч и на высоте 10 250 метров – 558 км/ч (на номинальном решении). Практический потолок Ту‑4 достиг 11 200 метров, и он поднимался туда за 58 минут. С весом 54 430 кг (1500 кг бомб и запас топлива 13 500 литров) дальность достигала 5100 км, а при весе 61 500 кг (объем топлива 26 700 литров, бомбовая нагрузка 3000 кг) – 6580 км. Однако бомб калибра 3000 кг в арсенале боевой машины не предусмотрели из‑за несоответствия их габаритов и размеров грузового отсека.

В апреле 1949 года промышленность доработала 20 Ту‑4, и в мае правительственная комиссия отобрала четыре из них, ставших эталонами (№№ 220702, 220703, 220802 и 22 0804 с 11 пушками Б‑20), для повторных контрольных государственных испытаний.

С этими орудиями самолеты строили до апреля 1950 года, после чего Ту‑4 на основании июльского 1947 года и июньского 1948 года постановлений правительства машины стали комплектовать десятью пушками НР‑23 с прицельно‑вычислительными блоками ПВБ‑23. Последние имели общий недостаток – запаздывание срабатывания счетно‑решающих механизмов при слежении за целью в случае быстрого перемещения прицела, что снижало точность стрельбы. Однако других вычислителей тогда не было, и их пришлось ставить на самолеты. Новое оборонительное вооружение испытывалось на Ту‑4 № 220403, и с ним Ту‑4 стали выпускать с начала 1950 года.

 

 

Таблица 18

ХАРАКТЕРИСТИКИ АВИАЦИОННЫХ ПУШЕК, ПРИМЕНЯВШИХСЯ НА ТУ‑4

Параллельно с Б‑4 был разработан самолет‑разведчик Б‑4Р (Ту‑4Р). В отличие от бомбардировщика его оснастили аэрофотоаппаратами и дополнительными топливными баками, размещенными в грузовых отсеках. При этом максимальный запас топлива достигал 24,5 тонны, а взлетный вес – 65,3 тонны, что почти в полтора раза увеличивало дальность полета. В вариант Ту‑4Р самолеты переоборудовались в строевых частях ВВС.

 

Серийное производство

 

Самолеты строились на заводах № 18 в Куйбышеве, № 22 в Казани и № 23 в Москве. За период с 1948 по 1953 год оба предприятия сдали заказчику 1295 машин. Любопытно, что себестоимость Ту‑4 на разных заводах была различной. Например, себестоимость Ту‑4, выпущенных в первые семь месяцев 1951 года на заводе № 18, составила 5459 тысяч рублей, а на заводе № 22–4938 тысяч рублей.

 

 

Таблица № 19

ВЫПУСК ТУ‑4

В строю

 

Первыми стали осваивать Ту‑4 экипажи 45‑й авиадивизии 50‑й ВА. Вслед за ними осенью 1948 года начали переучивание на заводе № 22 в Казани и в начале 1949‑го приступили к полетам на дальнем бомбардировщике в 890‑м отдельном учебно‑тренировочном авиационном полку (оутап) летчики 185‑го тбап (штурманы обучались в Ивановском центре), а в апреле – 202‑й и 226‑й полки 13‑й гвардейской тяжелобомбардировочной авиадивизии (тбад).

25 мая 1949 года на Ту‑4 (№ 220704) 890‑го отдельного учебно‑тренировочного авиаполка (оутап) Дальней авиации, дислоцировавшегося в районе Казани, произошел любопытный случай. В полете (при выключенном автопилоте) заклинило руль поворота. Не зная о причинах происшедшего, экипаж, дросселируя правую и левую группы двигателей, вышел на свой аэродром и благополучно посадил тяжелую машину. Как выяснилось на земле, причиной летного происшествия стало застопоривание рулевой машинки.

Первые шесть серийных Ту‑4 приземлились на аэродроме Полтава в июле 1949 года, а в августе – сентябре 1949 года экипажи Дальней авиации на Ту‑4 выполнили 5306 полетов, налетав 3139 часов. При этом выявилось 895 дефектов и отказов материальной части, из них по планеру и винтомоторной группе – 94 случая, по двигателям АШ‑73ТК – 58, по вооружению – 233 и по специальному оборудованию – 510. В итоге средний налет на один отказ не превышал 3,5 часа, и это на самолетах, находившихся на боевом дежурстве.

Летом 1951 года одна за другой произошли три катастрофы Ту‑4, принадлежавших Дальней авиации. Два из них погибли 26 июля (в районе города Дзержинска Горьковской области), и 8 августа (в районе Павлово‑Посада Московской области) погиб экипаж старшего лейтенанта Казанцева, вылетевшие на разведку погоды. Оказавшись в мощной кучевой облачности, они подверглись воздействию исключительно сильных воздушных потоков, по силе своей не подходящих под обычное понятие «болтанки».

Из экипажа одного самолета, взлетевшего с аэродрома Старый Быхов, уцелело лишь четыре человека. По их словам, Ту‑4, летевший в облаках на высоте 8800 метров, бросало из стороны в сторону с кренами до 80 градусов. Но самолет не разрушился. Летчик же, видимо, потерял ориентацию, так как авиагоризонт не был рассчитан на подобные маневры. Затем машина стала резко снижаться с возраставшей скоростью, о чем свидетельствовал свист, перешедший в вой. Лишь развив недопустимую скорость, Ту‑4 стал разрушаться, и членов экипажа, спасшихся на парашютах, выбросило из машины.

Катастрофа же второй машины, вылетевшей из Бобруйска, произошла из‑за частичного разрушения горизонтального оперения. Видимо, выйдя из облачности, летчик, отклоняя остатки рулей высоты, восстановил ориентировку и выправил машину. Возможно, что при выпуске шасси, создавшего дополнительный пикирующий момент, не хватило рулей, и самолет разбился.

Причину же катастрофы третьей машины, вылетевшей с заводского аэродрома в Куйбышеве, произошедшей 18 августа в районе деревни Мироновка Питерского района Саратовской области, установить так и не удалось, но, судя по всему, она имела много общего с предыдущими.

Эти случаи стали предметом разбирательства в Политбюро ЦК ВКП(б) через два дня после третьей трагедии. Выполняя решение высшего политического органа страны, заместитель председателя Совета Министров СССР Н.А. Булганин, военный министр А.М. Василевский, заместитель министра авиационной промышленности П.В. Дементьев и заместитель главкома ВВС Ф.А. Агальцов 17 сентября 1951 года докладывали в Политбюро:

«Несмотря на то что ВВС и МАП с 1948 года, т.е. с момента принятия Ту‑4 на вооружение, и до июля 1951‑го катастроф на этих самолетах по аналогичным причинам не имели (были две катастрофы – одна из‑за ошибки летчика при посадке ночью и вторая – из‑за отказа мотора), наиболее опытные летчики (Коровицин, Марьян, Баленко) на совещании доложили, что в практике их полетов имели место случаи, когда Ту‑4 на высотах 8000–9000 метров при скорости 275 км/ч ( имеется в виду приборная скорость. – Прим. авт.), установленной для полетов на такой высоте инструкцией, при попадании в «болтанку» сваливались на крыло с последующим резким затягиванием в крен. При этом скорость по прибору возрастала до 570 км/ч.

Вывод самолетов в горизонтальный полет в этих случаях происходил с большим трудом при помощи индивидуальных приемов каждого летчика, так как никаких рекомендаций для выхода из таких условий инструкция не дает.

Проведенные исследования в ЦАГИ показали, что Ту‑4 при приборной скорости 260–270 км/ч на высотах 8000–10 000 метров и вертикальных потоках со скоростью 10–12 м/с может свалиться в крен с нарастанием скорости до недопустимой для самолета. Те же исследования показали, что сваливание на крыло можно предотвратить путем увеличения скорости горизонтального полета».

Так, появились предложения по увеличению скорости полета на высотах 8000–10 000 метров с 267–279 до 300–310 км/ч по прибору во всех погодных условиях, и такой приказ отдал командующий Дальней авиацией 15 сентября. Хотя подобное мероприятие привело к снижению потолка самолета на 500–800 м и дальности – на 3–6%. Одновременно МАП обязали усилить стабилизаторы на всех Ту‑4 до июля 1952 года и установить дублирующие авиагоризонты АГК‑47Б.

Много аварийных ситуаций возникало из‑за поломок двигателей АШ‑73ТК. Лишь несколько примеров. В 1951 году на самолете № 184806 через 1 час 15 минут после взлета на высоте 4500 метров разрушился коленчатый вал четвертого мотора. Экипажу пришлось садиться с бомбами на чужой аэродром. Аналогичная ситуация имела место и на машине № 184306. На другом самолете (№ 184326) на высоте 8000 метров капоты первого мотора покрылись цветом побежалости. Отключив мотор, экипаж принял решение отбомбиться на полигоне, но садиться пришлось опять на чужом аэродроме. В течение полутора лет, начиная с 1950 года, в Дальней авиации было 34 случая разрушения выхлопных коллекторов моторов, и все это прямо влияло на боеспособность частей.

Любопытно, что о подобных летных происшествиях с самолетами В‑29 фирмы «Боинг» иностранная печать помалкивает.

Хотя и были приняты меры по совершенствованию силовых установок, летные происшествия все же случались и в последующие годы. Совершенно диким выглядит случай, имевший место 19 февраля 1952 года. У летчика Котырева, выполнявшего тренировочный полет на самолете № 230216, переданном заводу № 51 в ноябре 1951 года для испытаний изделия «Прибой», отказали оба правых мотора. На высоте около 80 метров, выполняя правый разворот, тяжелая машина потеряла скорость и свалилась на крыло. Став почти в вертикальное положение, Ту‑4 ударился о землю правой консолью крыла и кабиной. Как показало расследование, самолет вылетел с неполной заправкой топливом, небольшое количество которого, находившееся в правой группе крыльевых баков, быстро выработалось.

14 февраля 1955 года не вернулся домой экипаж капитана Верягина. Еще одна трагедия произошла 23 апреля 1956 года. При заходе на посадку самолета № 2302604 на аэродром Сеща (командир – капитан Г.И. Шабанов) из‑за разрушившейся контровки отвернулась одна из гаек крепления воздушного винта. Вслед за этим на высоте 250 м пропеллер сорвался с вала второго мотора. Из 12 человек экипажа спаслось лишь двое.

 

Носитель ядерного оружия

 

В семь часов 18 октября 1951 года с одного из аэродромов 402‑го тбап Дальней авиации взлетел самолет Ту‑4А Героя Советского Союза подполковника К.И. Уржунцева, удостоенного высокого звания 23 февраля 1948 года, будучи командиром эскадрильи 171‑го гвардейского авиаполка Авиации дальнего действия, в бомбовом отсеке которого находилась атомная бомба с зарядом РДС‑3 мощностью 42 килотонны. Следом за ним оторвался от ВПП второй самолет Ту‑4, но с обычной фугасной авиабомбой. Спустя почти три часа полета, находясь на высоте 10 000 метров в 50‑км западнее Семипалатинска, штурман‑бомбардир Ту‑4А капитан Б.Д. Давыдов, уточнив расчет, открыл бомболюк и нажал кнопку сброса ядерного боеприпаса.

Командир отключил автопилот и приказал зашторить остекление фонарей. Одновременно перешли на питание чистым кислородом. Все прошло штатно, изделие взорвалось на высоте 580 метров. Помощь второго самолета в прицеливании не потребовалась. После яркой вспышки экипаж ощутил одну за другой три слабеющие ударные волны.

Это событие открыло дорогу оснащению Ту‑4 атомными бомбами.

Вскоре после этого началось формирование будущего 402‑го тбап, в состав которого вошли 52, 203 и 362‑й тбап. Стоит ли говорить о беспрецедентных мерах безопасности, предпринятых на аэродроме Балбасово, где дислоцировалась первая атомная авиационная группировка. К 1953 году в арсенале Ту‑4А появились бомбы с ядерными зарядами РДС‑3 («Татьяна») и РДС‑5.

Первые реальные учения с использованием атомной бомбы, сброшенной с Ту‑4А, прошли в 1954 году в Южно‑Уральском военном округе. 14 сентября с Ту‑4А (командир экипажа В. Кутырчев, штурман‑бомбардир В. Бабец и штурман‑оператор Н. Кирюшкин), находившегося на высоте 8000 метров, сбросили бомбу средней мощности. Взрыв произошел на высоте 350 метров с отклонением от цели около 280 метров. Завидная точность для столь мощного боеприпаса! В том же году летчики 13‑й гвардейской тбад привлекались для полетов на радиационную разведку путем отбора проб воздуха и разведку радиолокационной сети вероятного противника вдоль южной границы Советского Союза.

В 1953 году на специально подготовленном Ту‑4 (командир корабля – С.В. Серегин) испытывали радиологическое оружие – головные части баллистических ракет, наполненные жидкими радиоактивными веществами. Головные части ракет подвешивались на бомбодержателях, закрепленных под крылом на пилонах.

 

Полярная эпопея

 

Особое место в «биографии» Ту‑4 занимает их эксплуатация в полярных районах. С этой целью предлагалось к апрелю 1950 года оснастить Ту‑4 лыжами, но этого не произошло, и эксплуатировать бомбардировщик с ледовых аэродромов пришлось на обычном колесном шасси. В 1950 году начались первые рекогносцировочные полеты, которыми руководили генерал Серебренников и главный штурман Дальней авиации В.М. Лавский. Перед Дальней авиацией стояла задача описания Северного Ледовитого океана и береговой кромки его морей, определения возможности использования для этой цели РЛС «Кобальт».

Обеспечивал полет экипаж Полярной авиации во главе с летчиком Черевичным на самолете Ли‑2. В задачу Черевичного входил выбор ледовых полей для организации посадочных площадок и их разметка. Лишь после этого на лед производили посадку Ту‑4 экипажей летчиков Вагапова (рекогносцировка) и Симонова (доставка горючего). Совершали посадку и на льдину дрейфующей станции «Северный полюс‑2» («точка № 36»).

Нашлась работа бывшим бомбардировщикам и на гражданке. Весной 1954 года в авиацию Главсевморпути передали два Ту‑4 с демонтированным вооружением. В государственном регистр