Во власти германских шпионов

Сенсационный рассказ‑факт

 

В комнате, выкрашенной в белую краску, не стояло никакой мебели, кроме тяжелого дубового стола, двух стульев и кровати. Окно было забрано толстой решеткой.

На постели лежал человек в полном одеянии, скорчившись в неудобной позе.

– Господи! – зевнул он.

Он схватился рукой за лоб и с отчаянным видом начал раскачиваться взад и вперед.

Он сполз с постели и, шатаясь, подошел к окну. Минуту или две он смотрел в него.

– Странно! – промолвил он. – Что за чертовщина?

Он направился к массивной двери, у которой не было ручки, и налег на нее плечом; потом медленно отошел на середину комнаты, озабоченно почесывая затылок.

Это был молодой англичанин, хорошо одетый, с наружностью воспитанного и богатого джентльмена и веселым, жизнерадостным лицом.

– Что такого мог я натворить вчера, что привело меня сюда? – сказал он. – Это тюрьма, по всей видимости. На этот раз мы попались, мой мальчик!.. – обратился он к самому себе. Считайте себя посрамленным, Джон Аддерлей!

В этот момент снаружи раздались шаги, дверь отворилась и в комнату вошел пожилой господин в очках, низкого роста, сгорбленный и с добрым, приветливым выражением лица.

– Господи помилуй! – вскричал он, останавливаясь в изумлении. – Вы здесь, Аддерлей?

– Профессор! – удивленно сказал тот.

– Это в высшей степени необычайно! – промолвил старый джентльмен.

– Я в полном недоумении. Где мы?

– Этого я не могу сказать вам даже и приблизительно.

– Вот это славно!

Они дружно обернулись к двери, откуда раздался стук засовов.

– Благодарю! – промолвил юноша. – Что касается меня, – спокойно продолжал он, – то я припоминаю только, что я ужинал в клубе и внезапно странным образом опьянел. Двое человек любезно подсадили меня в кэб и больше я ничего не помню, кроме того, что пять минут тому назад проснулся на этой кровати, чувствуя себя отвратительно. Но, очевидно, я вел себя неприлично, иначе я не был бы тут.

– Правда, – задумчиво согласился профессор. – Правда…

– Но вы‑то как попались, профессор? Я не ожидал этого от вас. Я искренне сконфужен за вас.

– Если бы это было так, я заслуживал бы строгого осуждения, – возразил профессор. – Но вы сами знаете, что я очень воздержанный человек. И я твердо убежден, что и вы тоже не были пьяны вчера вечером. Могу я спросить вас: вы одни ужинали?

– Да. Но потом – теперь я припоминаю это – я разговорился с двумя иностранцами, приличными малыми, и мы распили вместе бутылку вина.

– Они же и помогли вам сесть в кэб?

– Теперь, когда вы сказали это, мне кажется, что это были они.

– И сели с вами?

– Я… я не уверен. Я заснул мертвым сном.

– Ну так позвольте мне сказать вам, что эти люди опоили вас, чтобы сделать своим пленником.

– Еще что! – недоверчиво рассмеялся Аддерлей. – Ведь мы, как будто, в двадцатом веке!

– И все же я вполне уверен, что я прав.

– Но отчего, скажите на милость?

Профессор серьезно посмотрел на него.

– Вы должны были бы знать… – молвил он.

Аддерлей вскочил на ноги и уставился на него изумленными глазами.

– Истребитель! – воскликнул он.

– Послушайте, – сказал профессор, садясь и указывая на другой стул. – Вчера вечером, в четверг, я прочел свою лекцию в Институте молекулярных исследований и возвратился домой в обычный час, около четверти одиннадцатого. Как вы знаете, перед моим домом есть большой и темный сад. При входе в него на меня неожиданно с ожесточением накинулись двое людей, оглушили ударом по голове, а потом захлороформировали меня, но неумело. Благодаря этому, мне удалось отчасти сохранить сознание и запомнить, что было дальше. Меня поспешно перевезли на моторе куда‑то за Кройдон и там усадили внутрь аэроплана новейшей конструкции. Мне связали руки и ноги, но забыли завязать глаза. Сквозь стеклянный пол я, несмотря на темноту, мог приблизительно уловить направление, по которому мы двигались. Англия скоро осталась позади и мы долго летели над морем; потом быстро понеслись над спящей, хорошо обработанной страной. Между тем, рассветало все больше и больше и наконец мы спустились здесь, около этой, по‑видимому, уединенной тюрьмы на опушке густого, темного леса. Мне дали поесть и привели сюда, к вам. С вами, очевидно, случилось такое же удивительное приключение?

Аддерлей перегнулся через стол и слушал с напряженным вниманием.

– Не в обиду вам будь сказало, профессор, – заметил он, – вы не дурачите меня, говоря, что мы за несколько сот миль от Англии?

– Это истинная правда, друг мой.

– Что же это значит, по‑вашему?

– Только одно: мы в руках врагов Англии, в руках немцев.

Аддерлей откинулся на спинку стула и сунул руку в карман за портсигаром.

– В таком случае, мы можем ожидать интересных событий, – молвил он и, встав, начал бесцельно бродить по комнате.

– А как насчет Бальдвина? – спросил он, останавливаясь у окна.

– Я уже думал о нем, – ответил профессор. – Я бы не удивился, если бы они и ему оказали свои услуги.

– Вы совершенно правы, – сказал в этот момент Аддерлей. – Вон как раз Бальдвин идет через двор и с ним стража с ружьями и обнаженными штыками.

– Боже мой! – сказал профессор, вставая, чтобы посмотреть. – Это действительно очень странно.

– Теперь они поймали нас троих, – засмеялся Аддерлей. – Что же они намерены делать с нами?

– Об этом я тоже думаю, – молвил профессор. – Для меня непостижимо, каким образом они узнали, что мы трое были сообщниками. Их система шпионства, должно быть, замечательна по своему устройству и распространению.

– Без сомнения, да. Смотрите! Вот и Бальдвин.

Снова раздался лязг отодвигаемых засовов. Дверь распахнулась и вошел маленький, проворный человек с крупными губами, одетый в рабочую куртку и запятнанные жиром брюки и штиблеты. С первого взгляда было ясно, что он представлял собой продукт нового порядка вещей: существо, чье сердце и голова были сосредоточены на механике и машинах.

– Хэлло, вы двое! – сказал он. – Они сцапали и вас точно так же?

– Мы налицо! – весело ответил Аддерлей.

– Они доставили меня сюда на моем собственном 220‑сильном «Коршуне». Вообразите их бесстыдство! Но они извлекли из него всего сто сорок, тогда как он дает добрых две сотни, если им управлять, как следует.

– Они охотятся за нашим истребителем, старина. Никакого сомнения тут быть не может.

– Шш! – предостерегающе произнес профессор. – Дверь открыта.

Бальдвин быстро направился к окну и внимательно осмотрел железные перекладины решетки. Он обернулся на звук приближающихся шагов. Вошли четыре солдата и, взяв ружья к ноге, стали по двое с каждой стороны двери. Вслед за ними появился высокий, широкоплечий человек в штатском, с белокурыми усами, закругленными кверху, и щетинистыми волосами. Он учтиво поклонился и с холодной, слащавой улыбкой обратился к трем англичанам:

– Джентльмены, я должен глубоко извиниться перед вами за беспокойство, которому вы подверглись. Если вы будете добры уделить мне ваше внимание, я объясню вам причины моего поступка. До меня дошло, джентльмены, что вы трое являетесь участниками изобретения нового ужасного аппарата‑истребителя, который автоматически будет находить все аэропланы, находящиеся поблизости от него, и в то же время направлять на них орудие, так что одним нажатием кнопки они могут быть уничтожены. Я не могу открыть вам источник моих сведений, но не думаю, чтобы вы стали отрицать этот факт. Это изобретение вы предложили британскому правительству. Я хочу сам купить это изобретение. Поэтому я предлагаю вам вашу собственную цену за изобретение.

– Как бы то ни было, мы не понимаем, о чем вы говорите, – сказал ему Бальдвин.

– Простите, вы принуждаете меня к дальнейшим подробностям. Вы, профессор Мейзон, дали идею этого открытия. Мистер Бальдвин осуществил ее, а мистер Аддерлей, пользующийся влиянием в Военном департаменте, представил планы лицам компетентным. Разве это не так?

– Если это так, – возразил Бальдвин, – и если, как вы говорите, планы в их руках, что толку обращаться к нам за их покупкой? Ступайте к британскому правительству, вот где место переговорам.

– Простите еще раз. Вы слишком предусмотрительны, чтобы изложить все, что вы знаете, на бумаге. Без вашей помощи и объяснений планы неприложимы на практике.

– Но откуда вы то знаете это?

– Вы должны извинить меня, если я умолчу об этом.

– Я всегда говорил, – вставил Аддерлей, – что шпионы найдутся даже в самых уединенных уголках страны.

Профессор сделал ему знак предоставить беседу Бальдвину.

– Кто вы такой, сэр? – резко спросил тот.

– Вы можете называть меня полковником Икс.

– Ладно. Кто бы вы ни были, вас постыдно обманули. И я бы посоветовал вам немедленно вернуть мне моего «Коршуна», чтобы мы могли вернуться в Англию, не затрудняя вас более своим присутствием. Я человек занятой, смею уверить вас. И у меня найдется дело кроме того, чтобы выслушивать всю эту нелепую чушь.

– Вы заставляете меня быть еще более обстоятельным, – ответил полковник Икс, нисколько не смутившись. – По причинам, для вас неважным, передача изобретения должна состояться без всякого промедления. Так что, если вы будете продолжать быть неблагоразумными, если вы откажетесь войти в переговоры по продаже, я принужден буду прибегнуть к крайней мере, которая доставит мне величайшее огорчение. Я прикажу вывести вас во двор этой тюрьмы и расстрелять. Приготовления уже сделаны.

Полковник издал короткое приказание. Солдаты бросились вперед; двое из них схватили Аддерлея за руки, а двое других приставили штыки к его горлу. На лицах их была написана безжалостная решимость.

– Не защищайтесь, Аддерлей, – спокойно посоветовал Бальдвин.

– Я протестую! – крикнул профессор, вскакивая с волнением. – Освободите этого джентльмена. Вы, сэр…

– Джентльмены, – продолжал полковник, – я серьезно предупреждаю вас, что, если вы не согласитесь на мое предложение, то вашего молодого друга выведут во двор и казнят – благодаря вашему упорству.

– И вашему невыразимому бесчеловечию! – кинул ему профессор.

Полковник Икс неожиданно вынул револьвер и прицелился в Бальдвина, который приближался к нему проворной тигриной походкой.

– Станьте у окна, – вежливо приказал он. – Отсюда вы сможете видеть то, что происходит на дворе. Здесь вам представится последняя возможность спасти вашего друга. Я буду держать в руках платок. Если вы махнете своим, я буду знать, что вы переменили намерение. Если упадет мой, мистер Аддерлей окончит свою жизнь.

Бальдвин, стиснув зубы, двинулся к окну. Профессор упал на стул, закрывая лицо руками.

– Вон он там, – сказал Бальдвин. – Они поставили его к стене и завязали ему глаза. Там шесть человек с ружьями… Адцерлей стоит твердо и прямо. Полковник отдает приказания и сейчас взглянет сюда.

Профессор вскочил в паническом ужасе и, шатаясь, подбежал к окну.

– Мы смотрим на отважный подвиг, профессор, – сказал Бальдвин. – Смотрим на смерть, если хотите. Вы думаете, я лишу его этого? За ним наступит и наша очередь…

Профессор закрыл глаза руками. Раздался залп. Из груди Бальдвина вырвалось продолжительное, свистящее «А‑х!»

Он прислонился к решетке, глядя сквозь нее со свирепой энергией. Профессор зарыдал, как ребенок.

– Мы видели, как надо умирать, – сказал Бальдвин, и в эту минуту дверь снова открылась и вошли полковник и солдаты, державшие ружья на прицел.

– Вы видели, джентльмены? – спросил полковник.

– Теперь, вероятно, моя очередь, – просто сказал профессор.

– Вас не принуждают, сэр. Как фанатично упрямы вы все, англичане! Я куплю это изобретение за вашу собственную цену – за миллион фунтов стерлингов, если хотите – и только вы двое разделите эту сумму. Подумайте, прежде чем решать опрометчиво. Потом не будет возврата, как вы знаете.

– После того, там, на дворе? – сказал ему Бальдвин с жестким смехом. – Вы не знаете нас, приятель. Продолжайте вашу бойню.

– Уведите этого человека! – распорядился полковник, указывая на профессора.

Полковник остался в комнате. Затворив дверь, он быстрой крадущейся походкой приблизился к Бальдвину.

– Теперь послушайте, – прошептал он. – Те двое ничего не значили. Это вы главное лицо. Никто не узнает о нашем договоре. Вы легко можете убедить британское правительство, что опыты с вашим открытием не оправдали ожиданий. Подумайте, что такое миллион фунтов стерлингов для вас – лучшего аэронавта Европы! Мы обставим всеми удобствами вашу работу тут. – Бальдвин обернулся к нему с насмешливой улыбкой. – Подумайте! – продолжал полковник. – От вас зависит спасти жизнь профессора: мне стоит только подать знак из окна.

Он подошел к окну, следя за Бальдвином горящими глазами. Выражение лица Бальдвина изменилось. Он пытливо оглянулся назад.

– Подите сюда, – махнул ему полковник.

Бальдвин подошел и остановился рядом с ним, следя за направлением его протянутой руки.

– Если я уроню мой платок, – сказал полковник, – ваш друг перестанет жить. Какой ваш ответ?

Совершено незаметно рука Бальдвина скользнула в карман сюртука его собеседника.

– А? Что вы сказали? – спросил он.

– Какой ваш ответ?

– Вот какой! – крикнул Бальдвин, внезапно отступая с револьвером полковника, крепко зажатым в правой руке. – Стойте смирно! – пригрозил он. – Если вы опустите руку…

Под влиянием удивления и неожиданного испуга полковник выпустил из рук платок.

– Проклятие! – воскликнул Бальдвин.

Снаружи раздался обрывистый залп. Полковник прыгнул назад и, как кот, съежился в углу. Бальдвин быстро прицелился и выстрелил.

– Один для вас, – сказал он.

Он выстрелил еще раз и полковник упал вперед, хватая воздух руками.

Бальдвин быстро повернулся. Дверь распахнулась и в комнату вбежали солдаты со сверкающими штыками и свирепым выражением на лицах. Он выстрелил дважды – направо и налево – со смертоносной точностью. Двое упали. Остальные ответили недружными выстрелами.

Бальдвин упал, прижимая рукой сердце и дико смеясь сквозь зубы. Он с усилиями приподнялся на локте и насмешливым жестом указал на себя пальцем.

– Все вперед! – с торжеством крикнул он.

Они побежали на него с опущенными штыками.

 

Электромагнитные глубинные бомбы // The Electrical Experimenter. 1918, январь.

 

 

Эдвард Филлипс Оппенгейм