Раковая опухоль в правительстве

 

Размышляяя о своей работе на должности министра иностранных дел Афганистана, доктор Абдулла Абдулла сказал мне в 2007 г., что правительство совершило несколько ошибок. «Где государственные институты?» – спросил он. И сам же ответил: «Их нет!» Мы сидели в его квартире в Кабуле, комфортабельно обставленной плюшевыми креслами и разнообразными предметами роскоши западного производства, включая телевизор с плоским экраном. Шел месяц рамадан, поэтому Абдулла держал пост, но мне он предусмотрительно предложил стакан холодной воды. Абдулла с грустью констатировал, что «люди утрачивают надежды на правительство. Защитить деревни не можем. Если крестьяне говорят что‑то против «Талибана», их могут обезглавить. Мы теряем поддержку народа»67.

Абдулла был по профессии офтальмологом и протеже Ахмад‑Шаха Масуда – харизматичного лидера Северного Альянса. Элегантно одетый, с аккуратно подстриженной бородой, часто предпочитавший костюм западного покроя и галстук афганской национальной одежде, он отлично говорил по‑английски с легким акцентом. Во время переговоров в Бонне в конце 2001 г. Абдулла удивил американских и других западных дипломатов, присоединяясь к ним во время еды, хотя это было во время рамадана. При этом он постился. «Он всегда говорил, что не испытывает приступов голода», – вспоминал специальный представитель США Джеймс Доббинс, который работал с Абдуллой. Доббинс описал его как человека, который «говорит со сдерживаемым гневом о муках, которые его страна вынесла за последние десятилетия»68. Замечания Абдуллы о власти в Афганистане представляли собой отрезвляющее и откровенное признание проблем, с которыми столкнулось правительство. Ему вторил бывший губернатор одной из провинций: «Правительство фактически не работает. Оно потеряло влияние в провинциях, не контролирует ситуацию с безопасностью и деятельность чиновников. Страну опустошает и разрушает коррупция»69.

После завершения операции «Маунтин Траст» летом 2006 г., в ходе которой американские, канадские, британские и афганские войска вели наступательные действия в южном Афганистане, военные ознакомили посла Рональда Ноймана с результатами допросов более 100 талибов и членов других группировок. «Мы выяснили, что главная причина, побудившая этих боевиков выступить на стороне «Талибана», не имеет ничего общего с религиозной идеологией. Напротив, она связана с плохой работой правительства и экономикой. Правительство не могло защитить их или предоставлять основные услуги, а в «Талибане» им часто просто больше платили»70.

Это соответствовало тому, что обнаружили представители Афганистана и НАТО. Один высокопоставленный сотрудник афганской разведки рассказал мне, что результаты бесед с задержанными и полученные данные показывают: «Ни афганская полиция или армия, ни НАТО не могут защитить деревни и округа от «Талибана». Это вынуждает людей поддерживать талибов, даже если они их не любят. Другой вариант – смерть, – тут он криво усмехнулся, – не нравился большинству крестьян»71. Один простой афганец резюмировал: «Днем к нам приходит правительство, ночью к нам приходит «Талибан». А мы торчим посередине»72.

Когда в 2001 г. «Талибан» был свергнут, Афганистан представлял собой малоразвитую страну, уровень удовлетворения элементарных услуг и социальные индикаторы в которой находились на самом низком уровне по сравнению с большинством государств мира. Показатели здоровья в Афганистане были среди худших на земном шаре: показатель смертности детей до 5 лет составлял 172 случая на 1000 новорожденных, показатель младенческой смертности – 115 случаев на 1000 новорожденных, показатель материнской смертности при родах – 16 случаев на 1000 новорожденных, показатель хронического недоедания – 50 процентов. Средняя продолжительность жизни в Афганистане оценивалась в 43 года. Лишь 9 процентов семей из сельской местности сообщили о наличии медицинских учреждений в их населенных пунктах 73.

Но не малоразвитость Афганистана стала причиной начала мятежа и гражданской войны. Причиной стала неспособность правительства улучшить условия жизни в сельских районах. Внутренний меморандум, подготовленный ООН и Евросоюзом, выражает глубокий пессимизм: «Перспективы Афганистана на сегодня негативны: растет разочарование в правительстве. Даже чиновники сыты по горло, губернаторы высказывают резкую критику, не получая осязаемой поддержки в работе». Далее в документе говорится о том, что «правительство теряет престиж, его имидж ухудшается, а влияние ослабевает. Если его методы работы не изменятся, проиграет и Афганистан, и его зарубежные партнеры: их судьбы теперь связаны. Население с большой степенью вероятности будет воевать против своего «безобразного правительства» – и потому, что ненавидит его, и потому, что боится последствий неучастия в войне»74.

Вред был нанесен. Правительство страны не могло удовлетворять жизненно важные базовые потребности населения сельских районов и считалось коррумпированным. Что было еще хуже, Соединенные Штаты и их союзники почти целиком сосредоточились на «стратегии стабилизации страны путем создания сильного центрального правительства», то есть двигались сверху вниз. Понятие «сильное афганское государство» само по себе антиисторическое. Но американские специалисты потратили слишком мало времени, чтобы наладить сотрудничество с пуштунскими племенами и кланами на юге и востоке Афганистана. То есть стратегия «снизу вверх» не дополняла стратегию «сверху вниз». Грозовые облака собирались уже несколько лет. В 2006 г. гроза наконец разразилась.

 

 

Глава двенадцатая

Идеальный шторм

 

Рональд Нойман шел к выключателю в своем номере в отеле «Краун Плаза» в Аммане (Иордания), когда зазвонил телефон.

«Да?» – спросил слегка озадаченный Нойман. Шел 2005 г. Нойман сделал короткую остановку в Аммане, возвращаясь в Соединенные Штаты из Ирака, где он занимал должность основного контактного лица между американским посольством и командованием многонациональных сил.

Звонил Роберт Пирсон, генеральный директор зарубежной службы Госдепартамента: «Насколько я понимаю, вы будете в Вашингтоне завтра».

«Именно так», – ответил Нойман.

«Государственный секретарь хотела бы поговорить с вами о том, куда вы направитесь потом. Но это не то, что вы думаете», – сказал Пирсон и повесил трубку.

Нойман не спал всю ночь, размышляя о том, что его может ожидать. Спустя два дня, когда он вошел в кабинет Государственного секретаря Кондолизы Райс, она спросила, не хотел бы он занять должность посла Соединенных Штатов в Афганистане. Нойман согласился без колебаний.

Позже он вспоминал: «Это был единственный раз, когда непосредственно Государственный секретарь попросил меня поработать послом». После разговора с Райс Нойман, бывший также ранее послом США в Алжире и Бахрейне, проработал в Багдаде еще несколько месяцев. Его последние воспоминания о пребывании в Ираке были очень яркими: «Я помню, как ехал по трассе Route Irish (кодовое название шоссе, соединяющего укрепленный центр Багдада с международным аэропортом. – Прим. пер.) в составе колонны во время песчаной бури. Из‑за нее мы не смогли полететь на вертолете, но нам удалось присоединиться к генералу Кейси» (командующему многонациональными силами в Ираке)1. Это было символично – Нойман покидал Ирак во время песчаной бури и приехал в Афганистан во время «идеального шторма», как назовет впоследствии текущую ситуацию генерал‑лейтенант Карл Эйкенберри (англ. perfect storm – стечение крайне неблагоприятных обстоятельств). В Афганистане вот‑вот должна была разразиться гражданская война.

Эйкенберри вспоминал: «Сошлись воедино несколько факторов. «Талибан» и «Аль‑Каида» нашли убежище в Пакистане и со своих баз, расположенных там, вели боевые действия. Местная власть не контролировала ситуацию. Наркодилеры и связанные с ними преступные группировки превращались в настоящую угрозу безопасности. Планирование и реализация важнейших экономических инфраструктурных проектов – строительства дорог, объектов электроэнергетики и водного хозяйства – задерживались». Проблемы обострялись, а Соединенные Штаты не позаботились о том, чтобы отреагировать на них надлежащим образом. «В нашем распоряжении было слишком мало сил – как афганских, так и международных. Что касается американских войск, то летом 2006 г. мы имели на один пехотный батальон меньше, чем годом ранее. Все эти факторы – сложная смесь из безопасности, власти и экономических элементов – сошлись воедино и создали условия для «идеального шторма» в то время, когда НАТО начало переброску дополнительных контингентов в южный Афганистан в июне 2006 г.», – сказал Эйкенберри2. Афганские руководители тоже проявляли растущую озабоченность ситуацией. Министр иностранных дел доктор Абдулла считал, что Соединенные Штаты и международное сообщество в целом ошибочно считают, что с «Талибаном» и «Аль‑Каидой» покончено. «Наша разведка считает, – неоднократно предупреждал он американцев, – что ситуация выглядит диаметрально противоположно». Во время последней своей встречи с госсекретарем Кондолизой Райс в марте 2006 г. перед уходом из афганского правительства доктор Абдулла просил ее не позволить Афганистану скатиться в конфликт. «Я глубоко озабочен разрастающейся гражданской войной, – заявил он. – Люди начинают терять веру в правительство. Мы лишаемся их поддержки»3.

Но среди ведущих американских политиков существовали разногласия относительно возможностей инсургентов. «Моя оценка ситуации в Афганистане, – сказал командующий войсками НАТО в Европе генерал Джеймс Джонс в начале 2006 г., – сводится к тому, что «Талибан» и «Аль‑Каида» сейчас находятся в таком положении, что они вообще не способны снова поднять какой‑либо мятеж»4. Джонс был суровым морским пехотинцем, в будущем он занял пост советника президента Барака Обамы по национальной безопасности. Оценивая в издании Afghanistan Study Group Report за 2008 г. ситуацию в Афганистане, Джонс высказался о ее перспективах предельно откровенно, заявив, что «они печальны из‑за жестокости мятежников, ослабевающей решимости международного сообщества, растущих региональных проблем и тающей уверенности у части населения Афганистана относительно будущего страны»5. На следующий день после того, как главу Центрального командования Вооруженных Сил генерала Томми Фрэнкса во время обсуждения представленного им плана ведения войны в Афганистане резко критиковали члены Объединенного комитета начальников штабов (дело происходило в зале заседаний комитета, известном под названием The Tank (цистерна. – Прим. пер.), он встретил Джонса и адмирала Верна Кларка и сказал им: «Вчера в Цистерне вы, ребята, вели себя как банда гребаных ублюдков из 10‑го раздела, а не как члены комитета начальников штабов»6. (Фрэнкс имел в виду 10‑й раздел Кодекса Соединенных Штатов (Title X of the U. S. Code), в котором определяется роль вооруженных сил страны, включая сухопутные войска, военно‑морской флот, корпус морской пехоты и военно‑воздушные силы). Но независимо от разногласий в американской армейской верхушке, к концу 2006 г. дела в Афганистане пошли совсем плохо. Насилие в стране достигло самого высокого уровня со времени ликвидации режима «Талибана» в 2001 г.

 

Оптимистичные оценки

 

2006 г. начался совсем не так плохо, во всяком случае, по мнению многих стратегов в Вашингтоне. Оценки в разных секторах выглядели вполне оптимистично. По данным Всемирного банка, например, рост экономики Афганистана составил 14 процентов в 2005 г. и 5,3 процента в 2006 г.7. Ежегодный уровень инфляции, рассчитанный по индексу потребительских цен для Кабула, снизился до 4,8 процента. Ежегодный «национальный» уровень инфляции, покрывающий Кабул и пять других городов, составил 3,9 процента 8. Кроме того, в некоторых городах Афганистана наблюдался строительный бум, было построено несколько автомагистралей, рынки были полны товаров, повсюду открывались крупные и мелкие магазины, работали и конкурировали несколько крупных телекоммуникационных компаний и коммерческих авиакомпаний.

«Мобильные телефоны – настоящее удобство в этом городе, – сказал мне житель Кабула, сжимая в руке ярко‑желтый телефон и телефонную карточку «Рошан». – Не знаю, что бы я без него делал». «Рошан» (на языках дари и пушту это слово означает «свет») была одной из крупнейших телекоммуникационных компаний Афганистана. В феврале 2005 г. она завоевала приз Best Marketing Award на Mobile World Congress – крупнейшей в мире выставке индустрии мобильной связи. В сентябре 2006 г. фирма получила приз Best Brand Award на церемонии CommsMEA Awards в Дубае. Это были события, захватывающие дух.

В 2002 г. более 99 процентов афганцев не имели доступа к телекоммуникационным услугам. Лишь в пяти крупнейших городах страны были телефонные сети, причем две трети из функционирующих в стране 57 000 линий приходились на Кабул. В стране практически отсутствовал доступ к Интернету, а почтовая сеть только начала оправляться от последствий многолетнего конфликта. В 2006 г. количество телефонов в Афганистане выросло до 2,16 млн чел., и все провинции были подключены к национальной телекоммуникационной сети. Цены на мобильные телефоны упали с почти 400 долларов в 2002 г. до 50 долларов в 2006 г., значительно снизилась стоимость разговоров. Телекоммуникационный сектор привлек более 300 млн долларов частных инвестиций – это составило 60 процентов всех иностранных прямых инвестиций в экономику Афганистана 9.

Роберт Гейтс, сменивший в 2006 г. Дональда Рамсфелда на посту министра обороны, утверждал, что «вопреки новостям о событиях в Афганистане, которые слышал американский народ, усилия Соединенных Штатов, наших союзников, афганского правительства и народа дают надежные результаты». Он подчеркнул, что в отличие от времени правления «Талибана», когда мало кто из афганцев имел доступ к услугам здравоохранения, в стране было построено или отремонтировано 670 клиник и госпиталей и подготовлено почти 11 000 докторов, медсестер и акушерок. В 2001 г. в школы ходили менее миллиона детей. «Сейчас школы посщают более пяти миллионов учеников, и как минимум полтора миллиона из них – девочки». Гейтс напомнил, что в стране восстановлен центральный банк, получивший резервы в объеме 2,5 млрд долларов. Это был очень значительный сдвиг, если учесть, что при талибах в стране вообще отсутствовала банковская система10.

 

Гадание на кофейной гуще

 

Ситуация, тем не менее, была совсем не радужной. Уровень насилия в 2006 г. достиг самых высоких значений с момента ввода американских войск в Афганистан в 2001 г. Наблюдателям, которые либо не были в Афганистане, либо не выезжали за пределы крупнейших городов, было бы простительно думать, что в стране царит безопасность и существует эффективно работающее правительство. Правда, однако, заключалась в том, что власть его не распространялась на сельские районы. Однажды за ланчем в 2006 г. бывший полевой командир «Талибана», ныне член парламента Афганистана Абдул Салам Рокети, сказал мне: «Мы создали правительство, которое хорошо выглядит на бумаге, но на деле – очень слабое. Большинство афганцев в провинции никогда и не слышали о нем»11.

Основные показатели насилия демонстрировали пугающий рост. Количество терактов с участием смертников росло год от года: 1 в 2002 г., 2 в 2003 г., 6 в 2004 г., 21 в 2005 г., 139 в 2006 г. и 140 в 2007 г. В 2005 и 2006 гг. количество терактов с использованием дистанционно подрываемых мин выросло более чем вдвое (с 783 до 1677 случаев), количество вооруженных нападений почти утроилось (с 1558 до 4542)12. В 2007 г. количество налетов мятежников выросло на 27 процентов по сравнению с предыдущим годом. Самый быстрый рост насилия был отмечен в провинции Гильменд – на 60 процентов с 2006 по 2007 г.13. Талибы и боевики из других группировок убивали сторонников центрального правительства в административных центрах округов и провинций. К главным целям боевиков принадлежали также полицейские, агенты афганской разведки, судьи, сотрудники неправительственных организаций, духовные лица и все, кого они считали сотрудничающими с правительством 14.

Опросы показывали, что афганцы обратили внимание на тенденцию. В 2006 г. чуть меньше 50 процентов афганцев сообщили, что важнейшей проблемой в стране они считают отсутствие безопасности, угрозой которой они считали «Талибан» и полевых командиров. Особую озабоченность выражали жители юга и востока страны 15. Опрос, проведенный по заказу американского Центрального командования, показал, что 41 процент афганцев считали, что в 2007 г. они ощущают большую опасность, чем в 2006 г., при этом лишь 28 процентов опрошенных имели противоположное мнение. Количество поддерживающих «Талибан» за тот же период времени удвоилось. «Самый большой рост поддерживающих талибов, – говорилось в отчете, – отмечается среди жителей сельских районов, женщин и в районах, прилегающих к границе с Пакистаном»16. В то время как абсолютное большинство населения продолжало верить, что страна движется в правильном направлении, процентный показатель снизился с 77 процентов в 2005 г. до 55 процентов в 2006 г. и 54 процентов в 2007 г.17.

На пресс‑конференции с президентом Бушем в Кэмп‑Дэвиде в августе 2007 г. президент Афганистана Хамид Карзай оптимистично отрапортовал, что «Талибан» – это «сила, которая проиграла»18. Но здесь был попросту не тот случай. Не предназначенные для широкой публики результаты оценок ситуации, проводимых афганскими спецслужбами, демонстрировали растущую озабоченность.

Еще в 2004 г. в справке «Оценка национальной угрозы» (National Threat Assessment) говорилось, что наркоторговля в сочетании с другими факторами делает «Афганистан привлекательным для международных террористических групп, организованной преступности и отдельных экстремистов, являясь при этом источником финансирования незаконных вооруженных формирований»19. Выводы справки за 2005 г. были еще серьезнее – в ней говорилось, что ситуация с обеспечением безопасности ухудшается и «основными участниками подрывной деятельности являются действующие лица из Афганистана, незаконные вооруженные формирования и их командиры… Удобный момент для правительства и международного сообщества обеспечить безопасность и улучшить качество жизни простых афганцев может быть упущен, поскольку люди теряют терпение»20. В афганском журнале «Политика национальной безопасности» (National Security Policy) за 2006 г. подчеркивалось: «Незаконные вооруженные формирования и их командиры представляют прямую угрозу национальной безопасности Афганистана. Они являются основным препятствием распространению власти закона на провинции»21.

Оценки американской разведки также выражали тревогу. В ноябре 2006 г. ЦРУ доложило, что «Талибан» дал толчок всему году. Уровень насилия, вызванного мятежом, существенно вырос, а сама группировка стала намного агрессивнее по сравнению с прошлыми годами. Талибы перенесли направление своих атак с целью сорвать усилия НАТО в южном Афганистане»22. К такому же выводу пришли аналитики Разведывательного управления Министерства обороны США – уровень насилия в Афганистане побил все рекорды. В докладе «Текущая ситуация в Ираке и Афганистане» (The Current Situation in Iraq and Afghanistan) содержалось зловещее предостережение: «Если во взрывоопасных пуштунских районах на юге и востоке Афганистана не будут размещены крупные контингенты международных сил и афганских сил безопасности и не будет создана эффективная гражданская администрация, контроль центрального правительства над этими районами будет существенно ограничен»23.

Эксперты ООН также считали ситуацию очень тревожной: «Большинство специалистов полагало, что ситуация с безопасностью в Афганистане постоянно ухудшается… Главной целью инсургентов стала Афганская национальная полиция, усиливается запугивание гражданского населения, особенно тех, кого подозревают в поддержке правительсва, международных вооруженных сил, а также гуманитарных организаций»24.

В феврале 2006 г. посол Нойман отправил каблограмму государственному секретарю Райс с новостью, что «2006 г. будет кровавым годом в Афганистане». Он предупредил, что «Талибан» провел успешную перегруппировку на базах в приграничных районах Пакистана, и ни Соединенные Штаты, ни пакистанские власти не помешали ему заниматься этим. Соединенные Штаты практически предоставили непокорный юг Афганистана, традиционный оплот «Талибана», самому себе. В провинции Гильменд и ряде других провинций дислоцировались части сил специальных операций США, но практически все их ресурсы были сконцентрированы на контртеррористических операциях на востоке 25. Командирам подразделений было приказано не использовать словосочетание «борьба с повстанцами» в описании проводимых операций, поскольку считалось, что проводятся только «противотеррористические операции» в соответствии с национальной стратегией, нацеленной прежде всего на борьбу с «Аль‑Каидой»26. То же самое относилось к оперативникам ЦРУ27.

Озабоченный эскалацией насилия Нойман настаивал, что Конгресс должен как минимум вдвое увеличить объем помощи Афганистану, так как «если мы перестанем помогать слишком рано, то потеряем все»28. Нойман просил выделить дополнительно примерно 600 млн долларов на 2006 финансовый год, но получил всего 43 млн, из которых 11 млн пришлось на сокращение задолженности Афганистана29. Нойман был вне себя. Главным препятствием стало Административно‑бюджетное управление при президенте (АБУ), рьяно боровшееся против увеличения помощи Афганистану. В письме, адресованном президенту Бушу, Нойман был резок: «Я бы сбросил на АБУ «умную» бомбу, если бы мог», имея в виду комплект оборудования на основе технологии GPS, укрепляемый на хвостовом оперении и превращающий свободно падающую («тупую») бомбу в корректируемую («умную»). Говорят, президент Буш смеялся 30.

Разочарования с АБУ не ограничивались афганскими делами. Американские политики (в частности, глава временной администрации Ирака Л. Пол Бремер), ответственные за операцию в Ираке, также выражали неудовольствие «борьбой за мелочовку» с бюрократами из АБУ31. В меморандуме на имя министра обороны Рамсфелда, например, Бремер указывал, что «претензии АБУ на то, что оно имеет право руководить использованием средств, выделяемых Ираку, превышают полномочия, определенные правительством». АБУ, по словам Бремера, «старается затруднить и замедлить восстановление экономики Ирака». Он призвал Рамсфелда «изменить ситуацию»32. Рамсфелд попросил Джона Хамре, занимавшего пост заместителя министра обороны в правительстве президента Клинтона, отправиться в Ирак во главе группы экспертов и оценить ситуацию на месте. В личном письме Рамсфелду Хамре писал: «Я был поражен, услышав об ограничениях, к которым должны приспосабливаться ваши ребята‑подчиненные, чтобы достать деньги и контракты. У АБУ уходит до 10 дней на то, чтобы утвердить заявки на выделение денег, после того как вы их одобрили». Он просил Рамсфелда «использовать эту возможность, чтобы заставить АБУ отстать от вас сейчас, когда Белый дом знает, что у нас есть проблемы в Ираке и нам нужно предоставить главе администрации максимальную свободу действий»33.

 

Эпические сражения

 

В 2006–2007 гг. имели место самые ожесточенные бои с момента прекращения правления «Талибана». Ожесточение достигало такого уровня, что в одном из боев в провинции Гильменд британским солдатам пришлось примкнуть штыки и сойтись с хорошо вооруженными талибами врукопашную. С января 2006 г. войска ISAF начали заменять американские части в южном Афганистане. Основу их составили британская 16‑я воздушно‑штурмовая бригада, которую позже усилили подразделения британской Королевской морской пехоты. К ним добавились военнослужащие и вертолеты из Австралии, Канады и Нидерландов. Первоначально группировка ISAF в южном Афганистане состояла из 3300 британцев, 2500 канадцев, 1963 голландцев, а также армейских частей Дании, Австралии и Эстонии. Воздушную поддержку обеспечивали самолеты и вертолеты ВВС США, Великобритании, Нидерландов, Норвегии и Франции.

Британцы осознавали степень угрозы, которую представлял «Талибан»: «Мы недооцениваем стойкость «Талибана» и его способности к восстановлению, и нам придется столкнуться с этим. Талибы завоевывают контроль над населением провинции Гильменд, используя насилие, принуждение и прочные племенные связи»34.

В начале февраля 2006 г. афганские войска при поддержке американской авиации вступили в бой с талибами в округе Сангин провинции Гильменд. Он начался вечером 2 февраля, когда примерно 200 боевиков атаковали афганскую полицейскую автоколонну. На протяжении двух дней афганцы сражались при поддержке американских штурмовиков А‑10 и бомбардировщиков В‑52, а также британских истребителей «Харриер». В ходе боя было убито до 20 талибов, погибли также семь афганских солдат и полицейских. 13 февраля четыре американских солдата погибли в результате подрыва автомобиля «Хамви» дистанционно управляемой миной во время совместного патрулирования с подразделением Афганской национальной армии в провинции Урузган на юге Афганистана. Затем патруль попал под обстрел из стрелкового оружия и гранатометов и был вынужден запросить поддержку вертолетов «Апач» и бомбардировщиков В‑52. 1 марта один американский солдат был убит и двое ранено в результате столкновения с талибами в провинции Урузган. Американская бронемашина подорвалась на мине, и солдаты были вынуждены отражать атаку талибов. Через неделю в восточном Афганистане взрывом мины были убиты пять американских солдат.

С целью пресечения проникновения талибов на восток американские и афганские войска 25 марта 2006 г. провели операцию «Маунтин Лайон» в провинции Кунар восточнее Кабула. 15 июня 2006 г. более 11 000 американских, британских, канадских и афганских солдат начали операцию «Маунтин Траст» против боевиков в южных районах провинции Урузган и на севере провинции Гильменд. Целью ее было уничтожение талибов, обосновавшихся в этих провинциях, и создание там безопасной среды, в которой можно начать воостановление. До операции в провинциях Гильменд и Урузган дислоцировались незначительные контингенты войск коалиции. В течение июня и июля шли тяжелые бои между войсками НАТО и талибами, в ходе которых последние продемонстрировали высокую степень координации своих действий. Несмотря на сообщения об уничтожении более 1000 и пленении почти 400 боевиков, талибы не ушли из этих провинций35. В первой половине августа войска НАТО неоднократно попадали в засады, устроенные ими.

Ответ боевиков на операцию «Маунтин Траст» был для них традиционным – они, как обычно, покинули опасный для них район и начали подготовку к новым боям 36. Это обычная тактика партизанской войны – особенно против превосходящих сил противника. Ее регулярно применяли моджахеды во время войны с русскими.

Летом 2006 г. «Талибан» начал концентрировать свои силы на юге Афганистана, включая провинцию Кандагар, где произошло одно из крупнейших и важнейших сражений этой войны. «По правде говоря, я был удивлен оказанным ими сопротивлением, – сказал канадский майор Джефф Абторп, командир роты «Браво», – а ведь мы врезали по ним довольно сильно»37. Южные провинции Кандагар и Гильменд были оплотом «Талибана». Многие лидеры талибов были родом из Кандагара, поэтому движение располагало там мощной поддержкой. Канадская армия, части которой были переброшены в Кандагар, не участвовала в серьезных сухопутных боях со времен войны в Корее; она была занята в миротворческих операциях на Балканах и в других местах. Однако канадцы рвались в бой.

«Я знаю обо всех этих культурных чувствительных штуках, – сказал канадский сержант Джон Мэй, – но я здесь, чтобы сражаться. Если талибы будут устраивать засады и закладывать самодельные взрывные устройства, то я буду их убивать. Это моя работа»38.

 

Операция «Медуза»

 

Талибы создали мощные опорные пункты в округах Панжвай и Зарэ, расположенных западнее Кандагара. Еще в 80‑х годах моджахеды одержали здесь немало побед над несчастной советской 40‑й армией. В этих местах хорошо росли виноград и другие фрукты. Благодаря многочисленным полям, виноградникам, селениям и арыкам округа представляли собой идеальную местность для организации оборонительных действий «Талибана». К тому же талибы не имели там проблем с обеспечением продовольствием 39.

Город Кандагар стал центром операции «Медуза». Через него проходили шоссе 1 (в северо‑восточном направлении – на Кабул, и в северо‑западном – на Герат) и шоссе 4 – на юг, в сторону Кветты (Пакистан). Аэропорт Кандагара, который служил штаб‑квартирой операций НАТО в южном Афганистане и где в 80‑х годах располагалась советская военно‑воздушная база, располагался южнее города и прилегал к шоссе 4. Округа Панжвай и Зарэ лежали западнее. Местность пересекало русло реки Аргандаб. Основная часть операции «Медуза» протекала в т. н. «Пашмюльском кармане», расположенном рядом с городком Пашмюль.

В июле 2006 г. канадская оперативная группа «Орион» численностью примерно 1200 военнослужащих столкнулась с резким ростом активности «Талибана» в округе Панджвай. Местные талибы, обычно проводившие небольшие по масштабам налеты и засады, вдруг начали брать ситуацию под контроль. В Кандагаре они заключили союз с местным племенем нурзаи 40. 3 августа в районе Пашмюля в ближнем бою погибло четверо и было ранено десять солдат. Мао Цзэдун написал однажды, что восстание можно разделить на три основные фазы: (1) политическая подготовка, (2) ограниченные атаки и (3) конвенциональная война, характеризующаяся тем, что повстанцы начинают контролировать территорию и действовать большими силами. Командир боевой группы 3–06 оперативного соединения «Орион» подполковник Омер Лавуа сказал своему штабу, что имеет место «классическая третья фаза».

«По существу, они хотели нанести нам решающий удар», – сказал он. Никто, и меньше всего канадцы ожидали, что «Талибан» начнет проводить конвенциональные операции. С 2002 г. движение использовало против войск НАТО и афганской армии асимметричную тактику – нападения из засад и закладывание мин на дорогах. «Должен признать, что это не то, что я ожидал увидеть, – пояснил Лавуа. – Последние шесть месяцев я готовил свою группу к ведению противоповстанческих операций, а теперь вижу, что мы столкнулись с тем, что больше напоминает обычную войну»41.

В течение последних двух недель августа талибы проявляли все большую агрессивность. Они несколько раз атаковали из засад автоколонны и регулярно обстреливали из минометов базу «Уилсон», расположенную примерно в 40 км западнее Кандагара. Талибы прямотаки рвались в бой, надеясь втянуть канадские войска в серьезные боевые действия. Одним из самых дерзких ходов талибов стало взятие под контроль Шоссе 1 в Кандагаре, на котором они установили блокпосты и открыто угрожали городу. Законное правительство не позволяет мятежникам командовать на главной автотрассе. Командование канадских экспедиционных сил заявило: «Обеспечение безопасности этих автомагистралей… важнейшая фаза [операции] «Медуза»42. Согласно разведданным НАТО, сотни мирных афганцев ежедневно покидали Кандагар из страха перед «Талибаном»43.

Задавшись целью ликвидировать один из важнейших оплотов талибов, командование канадских войск решило очистить от них восточную часть округа Панджвай. Канадская боевая группа состояла из трех пехотных рот, артиллерийской батареи, инженерно‑саперной роты и роты бронированных разведывательных машин. Слежение за передвижением противника по открытой местности осуществлялось с помощью средств авиаразведки. К концу августа объединенная оперативная группа, в которую вошли военнослужащие канадской боевой группы 3‑06, Афганской национальной армии, американские, голландские и датские солдаты, была готова к началу операции и ожидала часа «Ч». Канадское командование предложило всем мирным жителям Панджвая немедленно покинуть район. Теперь там оставались только боевики «Талибана», готовые к долгожданному бою.

Воздушная фаза операции началась 2 сентября 2006 г. Сухопутные части в это время занимали позиции, охватывая округ с севера и юга. Канадская артиллерия, представленная батареей «Эхо» 2‑го полка Королевской конной артиллерии, вела огонь по позициям талибов 155‑миллиметровыми снарядами. Вертолеты «Апач» армий Нидерландов и Великобритании обстреливали их ракетами. Истребители «Харриер» британских Королевских ВВС и F‑16 «Фэлкон» Королевских ВВС Нидерландов сбрасывали 500‑фунтовые (227 кг) бомбы, а бомбардировщики В‑1В «Лансер» ВВС США – управляемые бомбы. С началом наступления канадская рота «Чарли» под командованием майора Мэтью Спрэга занимала позиции в Масум Гар на берегу реки Аргандаб напротив Пашмюля44. Она создала огневой рубеж, обращенный на северо‑запад, в направлении белого школьного здания, известного опорного пункта талибов 45. Рота «Браво», которой командовал майор Джефф Абторп, прикрыла северное направление вдоль Шоссе 1.

3 сентября рота «Чарли» получила приказ форсировать реку Аргандаб и войти в Пашмюль. Противник оказывал ожесточенное сопротивление. Талибы устроили засаду и сожгли несколько канадских боевых машин, при этом погибли четверо и были ранены девять канадских солдат. Среди виноградников и гранатовых деревьев гремели взрывы, среди зеленых кустов и глиняных домов летали облака пыли. Талибы построили эшелонированную оборону, включая линии траншей, и применяли безоткатные пушки, минометы, гранатометы РПГ‑7 и пулеметы 46. Под прикрытием артиллерии и при поддержке с воздуха, которой руководили передовые авианаводчики, рота «Чарли» осуществила тактический отход на рубеж Масум Гар. На поле боя у белого школьного здания рота оставила три поврежденные машины – бульдозер, автомобиль Мерседес‑Бенц «Гелендваген» и бронетранспортер LAV III47. LAV III представляет собой колесный бронетранспортер (8×8), вооруженный 25‑мм пушкой и способный развивать скорость почти 100 км/ч. Он значительно мощнее и прочнее «Гелендвагена» – спортивного внедорожника, также используемого в военных целях. Потери техники были невелики, но солдаты были очень раздосадованы своим отступлением. В тот же день разбился британский разведывательный самолет «Нимрод», погибли все, кто был на борту. Несмотря на все неудачи, бомбардировки и артобстрел продолжались, вели огонь также бронетранспортеры LAV III и разведывательные машины «Койот».

4 сентября в результате авианалета были поражены несколько целей на позициях талибов, включая белое школьное здание, которое было разрушено прямым попаданием 500‑фунтовой бомбы. В тот же день роту «Чарли» опять постигла неудача – американский штурмовик А‑10 «Тандерболт» ошибочно атаковал канадцев, обстреляв позиции роты из 30‑миллиметровой пушки фугасно‑зажигательными снарядами. В результате погиб рядовой Марк Грехэм, участник Олимпиады 1992 г. в Барселоне в эстафете 4×400 м. «Марк был таким сильным и добрым человеком, – написала в некрологе его невеста. – Он обладал высокими моральными качествами и всегда проявлял их в повседневной жизни»48. В тот день были ранены еще тридцать канадских военнослужащих, включая нескольких сержантов и командира роты майора Спрэга. В докладе комиссии по расследованию, созданной командованием Канадских Экспедиционных Сил, сделан вывод о том, что американский пилот утратил контроль за ситуацией. Он ошибочно принял за цель горящий мусор в расположении канадцев и не проверил это с помощью подвесной прицельной системы и индикатора на лобовом стекле. Передовой авианаводчик сразу отреагировал на стрельбу по своим, скомандовав по радио:

«Прекратить огонь! Прекратить огонь! Прекратить огонь!»49.

«Я был в стороне и слышал шум двигателей А‑10. Я залег, а когда встал, то увидел, что вокруг лежат раненые», – рассказал капрал Джейсон Пламли 50. На место инцидента быстро прибыл специализированный вертолет для эвакуации раненых. Менее чем за тридцать шесть часов рота «Чарли» лишилась большей части своего командного