В среду седмицы первой великого поста (духовный отец – лицо всего человечества; не стыдись обличать себя на Исповеди)

Господь и Спаситель наш всех зовет к Себе, говоря: «покайтеся, приблизилось Царствие Божие!» (Мф.4,17). Послушаем утеши­тельного гласа сего и поспешим ко Господу. «Царствие Божие» — какое великое благо! И По­каяние — какое легкое, подручное и скородейственное средство! Особенно в дни сии, когда и порядок жизни, и общий голос, и пример, и это трогательное, сокрушенным умилением прони­кающее богослужение против воли влекут к сле­зам и покаянию! Правильно святой Апостол пред началом поста, в сыропустное воскресенье всех оглашал: «се, ныне время благоприятно! Се, ныне день спасения!» (2Кор.6,2). Оно благоприятно потому, что усыпленный грешник никогда так много не слы­шит возбудительных воззваний: «востани, спяй... и освятит тя Христос» (Еф.5,14), как теперь. И хорошо вы делаете, что, вняв сему приглашению, с таким усердием притекаете к дверям покаяния. Приступайте же дерзновеннее, толцыте (стучите) неотступнее! Отверзет Многомилостивый, прострет к вам, руки Свои и примет в объятия Свои.    

Дело Покаяния просто: один вздох и слово: «Согрешил, не буду!» Но этот вздох должен пройти Небеса, чтоб стать ходатаем у Престола Правды; и это слово должно изгладить из Кни­ги живота все письмена, коими означены там грехи наши. Где же возьмут они такую силу? В безжалостном самоосуждении и в горячем сокрушении. Вот сюда и да будет устремлено все наше покаянное рвение: умягчите и сокрушите сердце свое, и потом, в час Исповеди, не устыдитесь открыть все, что стыдит вас пред лицем Бога и людей.

В деле говения самым трудным представляется нам идти на дух и открыться духовному отцу своему; на деле же это должно быть самым отрадным действием. Не отрадно ли покрытому ранами получить исцеление? Запятнанному всякою нечистотою быть омыту? Связанному узами получить свободу? Но в этом и состоит сила священнического разрешения на Исповеди. Приходим в ранах — отходим исцеленными; приходим нечистыми — отходим убеленными; прихо­дим в узах — отходим свободными. Таково обе­тование Божие: «глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися!» (Ис.43,26).

Оправдишися несомненно; но прежде глаго­ли беззакония свои без утайки. Ведай, что толь­ко открытая рана врачуется, только обличенная нечистота омывается, только указанная уза раз­решается. Блюди убо, да не неисцелен, неубелен и неосвобожден отыдеши!

Действующий здесь есть Господь. Духовный отец — Его лице представляет и Его слово из­рекает. Господь знает грех твой, и ты мысленно не можешь не сознавать его пред Господом; но Господь хочет знать: обличил ли бы ты себя во грехи пред лицем Его, если б Он Сам стал пред тобою, или бы стал запираться, как прародители. Почему и положил являть тебе лице Свое в отце духовном, исповедающем тебя, повелев изрекать ему от Своего лица и разрешительное слово, которое потому, будучи произносимо на земле слабою тварию, запечатлевается на Небе силою Божиею.

И другое еще лицо представляет духовный отец — лицо всего человечества. Кто стыдится обличать себя на Исповеди, да гонит стыд сей тем помышлением, что здесь стыд за стыд; стыд меньший за стыд больший; стыд спасительный за стыд безотрадный и бесполезный! Пред лицом всего человечества обличатся некогда все недобрые дела наши и таким стыдом покроют нас, что мы охотнее бы согласились быть зава­ленными под горами; нежели подвергаться ему. Вот и учредил Господь устыдение пред одним, чтоб чрез то избавить от пристыждения пред целым человечеством.  Есть одно препагубное лукавство в сердцах наших: все грех» раскрывают иногда охотно, исключая своего главного — того, который больше всех срамит и стыдом покрывает лицо наше. Чаще всего это плотский грех, но и всякий другой может стать в разряд сей. В ком есть такая немочь, тот готов бывает и все подвиги подъять и всякие, добродетели совершать, лишь бы неприкосновенною осталась любимая болезнь. А у Господа таков закон: «Не давай Мне милостыни, когда страждешь нецеломудрием; не давай поста, когда обременен любостяжанием; не давай труда молитвенного, когда недугуешь тщеславием. Свою рану открывай, чтоб исцелиться и украситься противоположною добродетелию». Воодушевись же, всякая душа, преодолеть себя в том особенно, что противится преодолению.

Сей, недостойный плод Покаяния следствие недолжного приготовления к Исповеди, Исповеди предшествует говение в трудах пощения, уединения, бдения и молитвословий. Эта часть строгого жития, озлобляющего и сокрушающего плоть, установлена затем, чтоб под сим внешним подвигом зачались и совершились со­крушенно покаянные движения сердца. Она необходима как пособие, но без покаянных чувств цели не имеет и теряет свое значение. Кто со­крушает себя только внешно, о том нельзя еще сказать, чтоб он имел уже силу и к полной, без­зазорной Исповеди; но кто при этом сокрушает себя и внутренно, у того Исповедь бывает чиста, полна, неукрывательна. Кто познал грех свой, сознал себя в нем виновным, оплакал его и стал гнушаться им — тот уже внутренно, настроени­ем сердца изрек пред Богом: «Виновен! Не буду!» Такой бывает готов пред целым светом исповедовать, а не пред одним только духов­ным отцом. И вот где корень целебности покая­ния — в сердечном сокрушении о грехах, с омер­зением к ним! «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс.50,19). Умягчи же сердце свое, рас­плавь его сокрушением, и оно само извергнет из себя все нечистое; а Исповедь попалит все то огнем стыда и Божия разрешения.

Сердце слезящее и болезнующее мудрость привлекает, которая научает кающегося так в Покаянии действовать и внутренно, и внешно, чтоб полными рукоятиями пожать плоды его, в число коих входит не помилование только и всепрощение, но и полное изменение сердца лучшее, от которого — исправление жизни. Глубоко сокрушенный полно исповедуется и по Исповеди является вполне новым. Помяните примеры Марии Египетской, Таисии, Евдокии, Моисея Мурина, Давида, разбойника и других. О подобном изменении и да ревнует ныне всякий говеющий и готовящийся к Исповеди!

Сокрушение и Исповедь, чрез разрешение, производят сочетание Божеской и человеческой стихии в Покаянии, из коих выходит новая тварь, как вначале, из купели Крещения. Сего и да сподобит Господь многомилостивый всех вас, да изыдете из врачебницы Покаяния все во всем исцеленными и совершенно обновленными, во всех чувствах и расположениях сердца вашего; чтоб отселе любить то, к чему прежде холодны были, и ненавидеть то, к чему прежде пристращены были; чтоб любить вместо гнева кротость, вместо гордости смирение, вместо пьянства трезвость, вместо блуда целомудрие, вместо зависти доброжелательство, вместо ненависти приязнь, вместо скупости щедродательство, вместо слас­толюбия воздержание, вместо лености трудолюбие, вместо рассеянности степенность, вместо бранчивости миролюбие, вместо пересуд и клевет доброречие я блюдение чести ближнего — словом, вместо всякого порока и страсти проти­воположную добродетель и благорасположение.

Один добрый покаянник, когда после исповеди товарищи прежней недоброй жизни приглашали его к обычным утехам, с твердостию отвечал: «Я уже не тот!» Вот в каком настрое­нии надобно явиться и нам в конце поприща говения, чтоб, когда восстанут обычные страсти с требованием удовлетворения, все кости наши рекли им в ответ: «Мы уже не те!»

И будет так, если познаем грехи свои, созна­ем их виновность и оплачем их, и отвращение возымеем к ним, и без утайки исповедуем их духовному отцу своему, положив твердое наме­рение не повторять их более, ибо тогда сила Божия низойдет в нас, и мы явимся созданными во Христе Иисусе на дела благие, да в них хо­дим, уклоняясь от всякого зла. Аминь.

17 февраля 1865 года