Глава 9. Возможность возникновения всемирной империи

Развитие империалистических представлений от стадии искусственного и механического объединения до состояния истинного психологического единства, воздействующего на человеческий разум с той же силой и энергией, как и господствующее ныне представление о нации, доминирующее над всеми прочими коллективными движениями, остается пока еще вероятностью, но не определенностью будущего. Вероятностью с неопределенными чертами ― зарождающейся возможностью; а при том, что их развитие не преодолело до сих пор стадию зародыша, на которой находится, благодаря глупости государственных деятелей, непомерной страстности человеческих масс, укоренившемуся слепому эгоизму, преследующему только личные интересы, мы не можем быть уверенными, что это не попытка умертвить мертворожденного. Но в этом случае возникает вопрос, какая еще есть возможность объединить человечество политическими и административными средствами? Только двумя путями: либо старая мечта о всемирной империи сумеет, благодаря событиям, кажущимся ныне просто невозможными, стать свершившимся фактом, либо же противоположная ей мечта о свободном союзе свободных наций преодолеет сотню трудностей, стоящих на пути ее практического воплощения.

Представление о всемирной империи, построенной на силе, находится, как мы видели, в прямом противоречии с теми новыми условиями, которые определяют положение дел в современном мире. Тем не менее давайте отвлечемся на время от этих новых условий и, рассматривая проблему, допустим теоретически, что возможно появление единой великой нации, утверждающей свой закон и господствующую культуру по всей Земле, подобно тому как когда-то Рим утвердил свой закон и культуру, навязав их народам Средиземноморья, а также галлам и британцам. Или же предположим, что одна из великих наций сумела силой и искусной дипломатией (а впоследствии и признанием культуры и независимой внутренней жизни подчиненных ей наций) победить всех своих соперников и укрепить свою власть, опираясь на привлекательную для всех идею всеобщего мира, на умелое управление и на беспримерную организацию человеческих знаний и возможностей в целях коренного улучшения нынешнего состояния человечества. Если мы хотим понять, насколько вероятно превращение подобной теоретической возможности в возможность практическую и какие условия этому будут благоприятствовать, то, по здравом размышлении, вынуждены будем признать, что подобных условий в настоящее время не существует, но видны лишь препятствия на пути столь колоссальной мечты ― осуществлению могут способствовать только грандиозные перемены, скрытые пока еще в таинственных далях грядущего.

Считается, что побудительным мотивом, толкнувшим Германию на то, чтобы бросить вызов всему миру, была как раз мечта о такой империи. Неизвестно, насколько это было сознательным намерением руководивших ею политиков; но ясно одно: если бы ее ожидания оправдались и ей удалось победить в этой войне, у нее появились бы серьезные преимущества в осуществлении своих замыслов. В этом случае Германия смогла бы занять такое господствующее положение, которым никакая другая нация не обладала ни в один из известных нам периодов истории; и те представления, которыми в настоящее время руководствуется немецкий интеллект, представления о ее миссии, о ее расовом превосходстве, о неоспоримых преимуществах ее культуры, науки и организации жизни, о ее божественном праве руководить всем миром и утверждать повсеместно свою волю и свои идеалы, ― все это вместе взятое плюс алчный дух современного коммерциализма со всей неумолимостью толкнули бы ее, в обличии божественного избранника, на путь достижения мирового господства. И то, что современная нация ― нация, действительно наиболее преуспевающая, то есть сумевшая на практике использовать достижения науки, утвердить дух организованности и порядка, наладить государственную помощь и разумное отношение к национальным и социальным проблемам и тем добиться экономического благополучия, к которому, по сути, и сводятся преимущества европейской цивилизации, ― способна разделять подобные представления и быть движима ими, бесспорно доказывает, что прежние боги не умерли, что старый господствующий в мире идеал силы, побеждающей, руководящей и совершенствующей, по-прежнему жизнестоек и продолжает питать психологические корни человеческой расы. Ничто не говорит о том, что нынешняя война уничтожила эти представления и этот идеал; судьба войны вершилась в могучем противоборстве, в столкновении порядков, при лучшем, или, во всяком случае, при более удачном использовании тех средств, которые и породили действительную мощь великой агрессивной тевтонской силы. Поражение Германии ее же средствами не в состоянии было уничтожить тот дух, который воплотился в Германии; оно лишь могло способствовать новому его воплощению, ― возможно, в другом народе или в другой империи; и битву пришлось бы выигрывать вновь. До тех пор пока живы старые боги, бесполезно разрушать или подавлять тело, которое они оживляют, так как они слишком хорошо умеют перевоплощаться. Германия приложила руку к низвержению наполеоновского духа во Франции в 1813 году и разрушению остатков ее европейского лидерства в 1870-м; и именно Германия вновь воплотила в себе то, с чем сама же и боролась. Подобное явление легко способно возродиться в более грандиозном масштабе.

Поражение Германии еще не доказывает несостоятельности мечты о всемирной империи, как не доказывало предшествующее ему поражение Наполеона. Германскому союзу для осуществления своих широких замыслов недоставало многого, за исключением одного неоспоримого преимущества. Он располагал такой строжайшей военной, научной и социальной организацией, которой не достигал до него еще ни один народ; но ему недоставало мощного движущего начала, импульса, без которого просто невозможно добиться положительных результатов в столь грандиозном начинании, того импульса, достаточный накал которого отличал наполеоновскую Францию. Ему недоставало блестящего дипломатического гения, который бы создал необходимые для успеха условия. Ему недоставало также власти на море, которая даже в большей степени, чем военное превосходство, необходима для достижения всемирного господства; Германия же, в силу своего географического положения и враждебного окружения, особенно была подвержена действию неблагоприятных обстоятельств, дополнявших морское господство ее естественного противника. Только сочетание непобедимости на море с непобедимостью на суше[42] могло дать возможность осуществиться столь великому предприятию. Рим мог претендовать на право называться всемирной империей только после того, как он разрушил господствующую морскую мощь Карфагена. Германское же руководство крупно просчиталось, вступив в борьбу с объединенными морскими силами своих врагов, заключившими против нее мощный союз. Вместо того чтобы сосредоточить свои усилия против своего естественного противника, вместо того чтобы использовать старую неприязнь к Англии России и Франции, бестактная и грубая дипломатия Германии только помогла сплотиться ее врагам; вместо того чтобы изолировать Англию, она добилась собственной изоляции, и тот стиль, в котором она начала и вела войну, лишь способствовал ее обособлению и дал дополнительную силу для ее физической изоляции, усиленной блокадой Британии. В своем ограниченном стремлении сосредоточить свои военные интересы исключительно на Центральной Европе и Турции, она бездумно отказалась от той самой морской власти, которая могла бы стать ее союзником.

Вполне возможно, что стремление к созданию всемирной империи может ознаменоваться появлением в будущем в мировой истории некой нации или государственных деятелей, гораздо лучше к этому подготовленных, одаренных более тонким дипломатическим гением, нации, оказавшейся, подобно древнему Риму, в более выгодных условиях, с более подходящими для этих целей характером и судьбой. Каковы тогда должны быть условия, наиболее благоприятные для успешного выполнения их замыслов? Во-первых, вряд ли она добьется своей цели, если судьба не будет к ней так же благосклонна, как к Риму, которому удалось встретить всех своих противников и врагов по очереди, избежав объединения противостоящих ему сил. Какова вероятность такого благоприятного развития в современном мире, слишком бдительного и осведомленного, чтобы упустить подобное стремление из виду, ведущего непрерывный шпионаж, ревниво следящего за всем недремлющим оком гласности, на вооружении которого сеть коммуникаций, покрывающих собою всю планету? Достаточно просто занять господствующее положение, чтобы заставить весь мир насторожиться и враждебно настроиться против той державы, чьи скрытые амбиции он инстинктивно ощутил. Поэтому удачным стечением обстоятельств будет лишь такое, которое, во-первых, позволит наступающей державе осуществить свои планы полусознательно, не выказывая явных амбиций и не возбуждая общей зависти, и, во-вторых, будет сопровождаться целой серией благоприятных совпадений, которые позволят ей почти вплотную приблизиться к желанной цели еще до того, как об этом догадаются те, кто смог бы подобную возможность предотвратить. Если, к примеру, возникнет целая серия столкновений между четырьмя или пятью господствующими в мире великими державами, одна из которых сумеет разбить агрессора безо всякой надежды на его возрождение и появление на его месте новой державы, тогда, возможно, гибель одной из них приведет к состоянию именно такого естественного преобладания, достигнутого без намеренной агрессивности, а напротив, при явном сопротивлении чужой агрессии; и это может способствовать естественному формированию мировой империи под властью победителя. Но подобный успех, естественный и возможный в прежние времена, в нынешних условиях остается, по-видимому, если учесть к тому же разрушительный характер современной войны, за пределами возможного.

Нам придется признать, что такая стремящаяся к мировому господству держава сразу же столкнется с союзом, созданным против нее почти всеми способными ей противостоять державами, которым будет к тому же сочувствовать остальной мир. Подобный итог неизбежен даже при самой блистательной дипломатии. Для того, чтобы преуспеть в этой неравной борьбе, ей придется рассчитывать только на военное и морское превосходство, скоординированное и отлично организованное. Но где та современная империя, которая могла бы на него рассчитывать? Из ныне существующих только России под силу добиться такого неодолимого военного могущества, рядом с которым вся мощь Германии ― просто игрушки; правда, трудно представить, чтобы ей удалось сухопутную силу соединить с соответствующей военно-морской мощью. До сих пор морем безраздельно правила Англия; а при определенных условиях ее господство на море могло бы настолько возрасти, что для нее не составило бы особого труда просто игнорировать военную мощь мира[43]; но даже введя всеобщую воинскую повинность и опираясь на помощь всех своих колоний, ей не удалось бы добиться того же преимущества на суше ― если бы только она не создала условий, при которых смогла бы полностью использовать военные возможности Индии. Но и в этом случае мы бы имели лишь противостояние громадных масс и мощных империй; и потому ясно, что достичь такого двойного господства можно лишь случайно, а у такой случайности шансы осуществиться (как о том свидетельствуют факты) весьма невелики. Но и зачислив в стан своих врагов значительное большинство господствующих наций, такая держава все же может иметь преимущества перед их союзом, если добьется превосходства в области науки и в более умелом использовании своих возможностей. Надеясь на успешный исход начатого предприятия, Германия опиралась на превосходство в науке ― сам принцип был вполне жизнеспособным. Но в современном мире наука представляет собой всеобщее достояние, и опыт показывает, что даже если одной из наций некими тайными усилиями удается опередить других и поставить их в более худшие условия, спустя некоторое время ― а мощный союз вряд ли может быть разрушен в одночасье ― утраченное равновесие восстанавливается, или же находятся новые средства защиты, способные нейтрализовать достигнутое преимущество. И поэтому, для того чтобы подобное предприятие было успешным, нужно допустить, что такая честолюбивая нация или империя сумеет создать какую-то новую науку или сделать неведомое никому открытие ― нечто, напоминающее те преимущества, которые позволили Кортесу и Писарро победить ацтеков и перуанцев. Для осуществления подобных широкомасштабных замыслов уже недостаточно одного превосходства в дисциплине и организованности, способствовавших успеху древних римлян или европейцев в Индии.

Теперь понятно, какие требуются условия для успешного построения всемирной империи; так что вряд ли данную модель объединения можно рассматривать как реальную. Усилия в этом направлении вполне возможны, но почти с полной уверенностью можно предсказать их поражение. В то же время не следует забывать о множестве сюрпризов со стороны Природы и помнить, что ее взаимодействие с нами часто выходит за общепринятые рамки, и поэтому нужно быть готовыми к любым неожиданностям с ее стороны. А значит, и такой вариант нельзя считать абсолютно невозможным. Напротив, если у нее возникнет намерение осуществить объединение именно таким образом, она найдет способ создать все необходимые для этого условия и средства. Но даже если это и произойдет, созданная подобным образом империя потребует участия такого огромного количества сил, что поддержание ее будет гораздо более трудным делом, нежели создание, и тогда либо ее скорый распад вновь поставит старую проблему для более полного решения, либо же она, лишившись тех элементов силы и господства, которые вдохновили ее начинания, окажется в противоречии с главной целью своего грандиозного усилия. Однако это касается уже иной части нашей темы, которую мы пока не будем рассматривать. Теперь же можно отметить, что если постепенное объединение мира за счет роста великих неоднородных по своему составу империй, достигших истинного психологического единства, остается пока еще неопределенной и только зарождающейся возможностью, объединение его средствами обычного силового империалистического господства оказывается уже неосуществившейся или уходящей в прошлое возможностью и может произойти только благодаря какому-то новому повороту событий, который бы вдруг преподнесла богатая сюрпризами Природа.