ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Две русалочки.

Признаюсь, вторую часть о необходимости такого явления как сострадание, писать намного труднее. И тому есть ряд причин. Первая в том, что здесь я не смогу быть неэмоциональным, как в первой части, но стараться объективным всё же буду. И здесь нюанс в том, что читатель за эмоциональностью может разглядеть мой именно способ взаимодействия с тревогой. Ведь отстаивая необходимость этого явления можно попасть в ряды «наставников» нравственности, этого бы мне очень не хотелось. «Нравственность» поле деятельность педагогики, но не психологии, которая оперирует необходимостью и фактами. По сему, я хотел бы предупредить о возможном шаге в сторону к педагогики. Второе… Хочу поделиться некоторыми наблюдениями. Последнее время читателю проще воспринимать критику чего-либо, и я заметил «хитрые» писатели-новички этот эффект стали эксплуатировать. Примеров тому я увидел много, приведу только один. Заходил на страничку одной дамы, весьма пожилой, но видимо начинающего писателя, на портале «Прозару», заинтересовался ее «критический обзором» современного литературного творчества России. Увы, ее творчеством в этом направлении я был разочарован: все свелось к «недопущению» орфографических и стилистических ошибок. Причем довольно большой текст статьи – разбор этих ошибок, и в итоге «таким не место в литературе» она высказалась о писателях, чье творчество она рассматривала. Я еще подумал, а так ли она радеет за «чистоту» текстов? Потом понял, начинающий писатель нашел себе «жертву критики»: протест сам по себе продуктивнее в продвижении своих притязаний на признание. Это закономерно, всегда будут диссиденты, и всегда им будут внимать в надежде услышать правду. В нас как-то вложено желание услышать правду на фоне общей лжи, и – да – мы готовы воспринимать критику как правду. Конструктивна она или нет – вопрос вторичный. Кстати сказать, то же произошло в недавнем прошлом с «движением Пусси Райот» (наверное все и позабыли об этом уже с новой нескончаемой проблемой на многострадальной Украине?) – к этому движению присоединялись те, кто хотел «стремительной славы», просто Православная Церковь уже общественно реализована и «кто против» могли ее снискать. Уверен, что те же самые люди в 70-80 г.г. 20 века, когда православие испытывало гонение и была в диссидентстве, защищали бы его. Просто обычная спекуляция в эгоистическом плане.

Так что критика, считаю я, воспримется намного сильнее защиты чего-то. Я после прочтения статей той дамы в шутку хотел написать эссе о «критике времен года, о неправильном расположении и длительности в году», возможно еще напишу, если будет энергия. И потому первая часть, хотя и не было цели у меня критиковать, была цель лишь осветить механизм тревоги, но чувствовалось в ней… как бы это выразить сейчас? – не осуждение, а некоторый протест против следования тому, что вызывает боль… и воспринята думаю более приветственно. И всё же, боясь попасть в моралисты, я хочу воздвигнуть фундамент защиты.

Начну своеобразно, со сказки. Помните у Ганса Христиана Андерсена есть сказка «Русалочка». Этого писателя я считаю гением, и это не преувеличение – он, казалось бы в детских сказках, касался такой невероятной глубины человеческих взаимоотношений, переживаний и жизни. Его сказки трагичны, полны невыразимой боли. И «Русалочка» - это высшее мастерство в ряду его творений! Чему оно может научить? Во первых, реальности – что мечты могут быть недостижимы, да в этой сказке суровая реальность жизни. И второе и самое главное, при прочтении ты соприкасаешься с тревогой смерти: Русалочка превратилась в пену морскую не успев до рассвета поцеловать принца. Ребенок учиться на этом примере сопереживать другому человеку, прочувствовав эту тревогу, он ощущая страх собственной смерти, может «представить» боль другого человека, боль за Русалочку. О! каков сонм чувств можно испытать в финале сказки: смирение перед жестокой реальностью, боль утраты любимого и любящего существа, и страх перед неотвратимым – перед смертью. Этот человек, который и не умел писать грамотно, дал миру такое грандиозное гениальное произведение.

В 1968 году на киностудии «Союзмультфильм» был снят советский короткометражный рисованный мультфильм «Русалочка». Мультфильм полностью повторял сюжет автора, и все чувства были переданы так, как были «прожиты» самим автором. В 1989 году на киностудии Уолта Диснея в США был снял полнометражный мультфильм «Русалочка». Что сказать об этой экранизации? Как-то авторы этого мультфильма решили «не травмировать» американских детей, решили оградить своих чад от тревоги смерти, и сделали «хэппи энд»… На минутку прерву себя и выскажу очень утопическую мысль, возможно даже без надежды, что меня не подымут на смех: а тот мальчик, ученик 6 класса американской школы, который вооружившись двумя кухонными ножами и зарезавший 30 своих одноклассников, читал ли он «Русалочку» в оригинале или смотрел экранизацию Диснея?.. И причем эти массовые убийства в их школах происходят с завидной стабильностью, чуть ли ни раз в месяц. Официальное объяснение, что это из-за доступности продажи оружия, меня как-то не устраивает.

Вообще, сравнивая их мультфильмы и советские, поражаешься разительной разницы. В наших лейтмотивом была дружба и сострадание, поддержка и помощь другим, назидательная мораль. Конечно, можно брезгливо сказать пережитки коллективизма, но – пусть покажусь наивным – там была душа. Да, если разбирать грубо психологически, без лоска поэзии, эти мультфильмы были о «слиянии», о нужде в другом. Американские же мультфильмы о «автономных» героях, да – они сильные, героические, и не нуждаются в помощи так как очень сильны. В наших часто герои слабые, которые ждут и находят помощи и поддержки, которые часто не могу обойтись без других. Я как-то слышал мнение одного коллеги, что наш кинематограф воспитывает инфантильных людей, он рассматривал героев фильмов Эльдара Рязанова, и мой коллега, психоаналитик, усмотрел в них людей, которые не берут ответственности, слабые и ничтожные в своей беззащитности. Может так, не стану спорить, но мне эти герои как-то нравственно ближе, чем нарцисстические личности в «героических американских фильмах».

Читатель правомерно может высказать мне возражение, а как же американские супергерои или «орешки», которые спасают мир и тем самым помогают людям. Выскажу соображение только субъективное на основе своих чувств. Просматривая сейчас эти фильмы у меня создается впечатление… неискренности их. И вот почему. Штамп таких фильмов прост: живет незаметный парень, грубо говоря полное ничтожество, и вдруг надевает маску и «творит добро», затем возвращается к жизни ничтожества. Не знаю как вы, но я углядел в этом штампе банальный эгоизм: мысленно тешить себя «я ж спасаю мир, пусть меня и считают ничтожеством». Да и по своим чувствам скажу, невольно захватывают чувства подобные эдакой месте всем тем, кто меня унижал, просыпается нарцисс (ведь как известно в нас есть разные части личности, в том числе и нарцисстическая, просто здоровый человек не фиксирован ни на какой и пластично может быть тем, востребованным актуальной ситуации). Впрочем, оставим «взрослое» кино, уверен, характер формируется на раннем периоде жизни, в том числе и культурой, которая в этот самый период представляется мультфильмами.

Но давайте оставим ненадолго разговор о культуре и отвлечемся на любопытный момент. В первой части я показал, как живется тяжело человеку в «слиянии», и могло сложиться впечатление, что автономный человек беспредельно счастлив. Смею уверить, это не совсем истина. Сейчас я попробую изложить свой взгляд на жизнь нарцисса, предупреждаю он может быть и неверным, он просто анализ моего терапевтического опыта и опыта общения с нарциссами. И хочу предупредить, «нарцисс» ни в коей мере не обзывания, быть нарциссом ни хорошо и ни плохо, такой человек ни хороший и ни плохой – это просто способ взаимодействие с тревогой. Поверьте, и с ними тяжело и им не легко порой. Нарцисс живет с крайне высокой самооценкой, поскольку от тревоги от защищается тем, что считает себя «исключительным». Он не боится одиночества, но с огромным трудом контактирует с другими людьми. Разительно то, что в общении с нарциссом заметно, как он тебя стремиться во всем обесценить и поставить ниже себя. Дело в том, если такой человек почувствует, что кто-то такой же как он, и быть может и лучше – миф исключительности потерпит фиаско, а это болезненные страдания от встречи с тревогой. Для них несомненно предпочтительно одиночество, но в мире есть много того, что необходимо для жизни: еда, секс, общение. Как бы ни была подлодка способна на длительную автономию, ей приходиться всплывать за запасами воздуха и провиантов. Не будем останавливаться на сексе, возьмем общение. Зачем оно им? Хороший вопрос. Я разговаривал как-то с девушкой-нарциссом, она мне сказала «а я и не знаю, мне и одной хорошо, но долго так не могу, становиться скучно». И – да – она впадает в депрессию скуки. Все дело, наверное, в том, что Эрик Берн назвал «жаждой стимула» или жаждой общения. Человек устроен так, что общение врожденная потребность, как и еда и секс. Но, можно выдвинуть и более смелое утверждение, что нарциссу необходимо подтверждение исключительности. То есть фигура только видна на фоне: если фигура черная, то на черном фоне и не видна. И обесценивают они потому, что хотят подтвердить высокую оценку себя. Для них контакт тоже необходим, но он очень болезненный. И как это выглядит: нарцисс не умеет общаться в позитивном ключе, он не умеет получать позитивное внимание к себе, и ему приходиться «выбивать» у других негативное. Всем известны «тролли» в Интернете, это крайне нарцистичные личности, они вынуждены «бродить про просторам сети» и «выколачивать» внимание к себе – и из-за жажды стимула и ради подтверждения себя как живого и исключительного. Представляете, сколько боли они испытывают – в каждом контакте вероятен крах мифа. В отличии от человека в «слиянии», который может найти другого человека в «слиянии», и они могут мирно жить, и даже быть счастливыми от того, что свое слияние будут расценивать как любовь, - нарциссы вряд ли сойдутся, разве что для соперничества. Ни оттого ли, американские дети, воспитанные на идеалах нарцисстической культуры, так часто «мочат» сверстников?

И возвращаясь к культуре, можно теперь с уверенностью сказать, по сути существуют два вида направление в культуре, все остальное –ренессанс, модернизм, постмодернизм, готика, и прочее, прочее, - лишь субкультуральные вехи. Я говорю сейчас гипотетически, и со мной вовсе не стоит соглашаться. Эти два вида: «человек сам в себе» и «человек для другого человека». И – смею утверждать – они равноценны, без одного не существовало другого, и одноцветный мир грустен. Но я не ответил еще на один, поставленный вначале вопрос: а зачем сострадание тому, кому сострадают? Я не верю в два существующих мифа: первый, что человек обладает безграничными ресурсами, и второй о эволюционном развитии и теории отбора и вытекающий из этого мифа необходимости конкуренции. На мой субъективный взгляд, человек на земле – да – слабое существо, ему нужна поддержка близких и уверенность в этой поддержки. Я слава Богу, минул инфантильный период, когда рвался оторваться от помощи других людей. Как человек с ограниченными способностями здоровья, взрослым своим пониманием я осознаю, что в физическом плане нуждаюсь в помощи, и осознаю также что стыдного в этом ничего нет. И хочу высказать тоже невероятно смелое утверждение, о том, что здоровый человек отличается от инвалида лишь степенью здоровья. То есть, по сущности, полярность «здоровый человек – инвалид» существует лишь в нашем интеллекте из-за оценочного (наученного) восприятия, в реальности разница никакой и нет. Как можно сравнить с оценочной же полярностью «свет – тьма», ведь тьмы и не существует, тьма – это самая маленькая интенсивность света. И, по сути, «здоровый человек» это просто – самая маленькая интенсивность нездоровья.

Бывает так, что «здоровому человеку» поддержка и профессиональная помощь намного необходимее, чем инвалиду. И это говорю с уверенностью как психолог. «Полная опора на себя» - такая же фикция, как и «полная опора на других». По моему разумению, всегда должен быть баланс, умение распознавать свои ресурсы и возможности и умение распознавать ресурсы других людей и их возможности. Гармония там, где встречное течение не оказывает сопротивление, а где реки, встречные, кружатся в танце вихря.

18.04.14

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. «Голос»

…долго настраивался на эту часть, она потребует многого от меня. Во избежание всякого обесценивания и оскорбления чувств людей, которых я ни в коей мере не хочу оскорбить, я настоятельно сейчас требую от себя небывалой моральной чистоты в помыслах. Я отдаю себе отчет, что даже заверения о том, что как инвалид детства я имею моральное право касаться таких глубоких тем, не дают мне возможности быть не предельно тактичным. Но совесть, которая является моим Ментором во всем, будет проводником в этой сложной теме.

Я редкий зритель телевидения, и те передачи, которые я время от время смотрю, можно пересчитать на пальцах одной руки. И вот случайно я попал на повтор передачи «Голос». Вы знаете, этот замечательный проект, где талантливых ребят-вокалистов выбирают из многих желающих сделать карьеру певца эстрады. В жюри были Александр Градский, Дима Билан, Пелагея, Леонид Агутин. Выступал дуэт – пел мужчина и девушка Патриция Курганова. Я сначала не понял, почему Александр Градский и Пелагея плачут. Оказалось девушка незрячая. Решением А.Градского был выбран мужчина, а девушке сказали, что на этом проект для нее закончен. Меня поразила трактовка, уважаемый мной Александр Борисович сказал (я не могу точно передать, к сожалению, слова, привожу их по памяти), что эта девушка не впервые заставляет плакать его, и он не сможет быть объективным, и поэтому просит покинуть проект.

Я не смею осуждать великого музыканта, и не стану приводить обсуждения из Интернета, которые я перечитывал после передачи. Это было бы неверно. Я не профессиональный музыкант, и не мне судить о певческих навыках. Нет, меня как психолога и философа иное привлекло. Я не видел весь цикл передач, более того, и эту передачу смотрел буквально 10 минут, и меня привлекло то, что люди в жури плакали. Признаюсь, у меня самого текли слезы. Но вот что я подумал, когда осознал, о чем собственно эти слезы, - может ли сострадание помешать в жизни? И – да – очень показательный момент, когда этот душевный наш порыв может нас сделать необъективными. Как это произошло с жюри, я думаю, очень простительно, что даже профессионалы не были готовы к испытанию встречи с… тревогой смерти…

Да, не удивляйтесь, но как психолог скажу, именно это и произошло. Друзья, а вы никогда не спрашивали себя, «…а собственно кого мы оплакиваем, глядя на инвалида?». Незрячая девушка Патриция или Диана Гурская разве заслуживают сожаления о их судьбах? Вы правы, конечно же нет. Это очень успешные и реализующие себя, и счастливые люди. Да и любой инвалид, при виде которого «наворачиваются слезы»…. это сострадание о чем? Разве мы о нем что-нибудь знаем? Почему мы уверены, что он обязательно несчастлив?.. С вашего позволения, сейчас я попробую рассказать, что же происходило в душах членов жюри как психолог, и если это возможно, может восприняться как обесценивая, заранее прошу простить. Мной движет дух искателя, и человека, который бы хотел более осознанно смотреть на мир и на людей объективно.

Эти слёзы, конечно, не жалость. Жалостью воспринималось то «поверхностное» чувство, связанное с «глубинным» в нашем бессознательным. Я уже писал о «чувствах-заменителях» и как они образуются, правда я тогда писал о том, что некое отвергаемое обществом чувство может быть заменено «узаконенным» чувством. Здесь же несколько иначе, страх смерти заменяется иным чувством ни потому, что он отвергаем социумом, а потому, что сам человек научился отрицать его, как нестерпимое. Поэтому, существует тревога, по сути она всегда есть и избавиться от нее, в принципе, невозможно, и более того не нужно. Есть правда направления в психологии, которые игнорируют базовую тревогу и ведут работу «на отключения» ее. На мой взгляд это профанация, без опоры ни на одну теорию личности. Но не будем отвлекаться. Продолжим. В человеке также заложен величайший механизм, который позволяет нам вступать в контакт с другим человеком. И без этого механизма нашей души, мы бы не смогли общаться. Бессознательно общаясь с любым человеком мы как бы «ставим» себя на его место, и «также как бы» проживаем его душевную вселенную. Конечно же, это в большей степени фантазии. Как например, встречая хмурого человека мы «знаем» он чем-то обижен, ведь в нашем опыте мы хмуримся, когда нас обидели. Это некий «перенос», мы моментально вживаемся в роль собеседника, чтобы «понять» что он чувствует, что нам ожидать от него… И я не имею ввиду конкретный психоаналитический термин, просто пользуюсь этим русским словом как удобным, чтобы избежать нагрузки научных слов в эссе… Хм, у меня пришла забавная мысль, быть может это наследие предков, возможно тогда это умение было необходимо, чтобы вычислить врага? Но быть, может это и детский наш необходимый опыт, распознавать в каком настроении родители, чтобы добиваться их расположения и любви? Но гадать не станем, теорий очень много, главное факт – мы бессознательно переносим себя на место собеседника, чтобы «угадать» его чувства.

Что произошло с членами жюри? Это зрячие люди, и как все зрячие люди считают, что мир – видим. Я сам не представляю как жить незряче. Это – всё. Мои ассоциации, как и всех зрячих людей, в том числе и членов жюри, таковы, что с потерей зрения – я окажусь в полной изоляции, в кромешной пустоте. Представление себя незрячем – это касание базовой тревоги одиночества, которая равносильна тревоги смерти. Да, потеряв зрения, я почувствую нечто, подобное смерти. И нюанс в том, что представить - одно, а спонтанно коснуться прямо сейчас с тревогой смерти, совсем другое. Это несомненно жутко очень. И… сталкиваясь с незрячем человеком, мы ощущаем как бы мы чувствовали все ограничения этого человека сами. И те ограничения, с которыми этот человек научился творчески справляться, и сам счастлив, так как живет успешной жизнью, нам кажутся неимоверно непреодолимо сложными. Это пугает до внутренней паники. И – да – бессознательно мы уже прожили в эту минуту жизнь с такими ограничениями, и то горе, вырвавшееся наружу в виде слез, - это горе о нас. Мы оплакиваем себя, ощутив возможную участь. Насколько она ни была ужасной, все же жизнь случайна, и неосознанно мы это знаем, как бы не защищались детерминизмом, то есть верой в причинность всего. Бессознательному не докажешь, что с тобой никогда не случиться то, что ты боишься.

Именно, столкновение с тревогой за свое благополучие, заставляет нас переживать сильные эмоции, думая что они вызваны состраданием. Можно тут вставить некоторую ремарку, что возможно есть и… истинное сострадание, когда страдания оправданы – человек действительно заслужил жалости. Ни всякий инвалид ее заслуживает, и более того… и слава Богу за это! Мне мама в детстве читала стихи одного поэта, я не помню как его звали, помню только смысл. В них поэт говорил о том, чтобы помогали без жалости, ведь жалость – это значит дело дрянь. В них еще говорилось, что ни один человек на земле не заслуживает жалость, а заслуживает поддержки. Мудрые стихи, к сожалению, я не смог их найти. Жалость субъективна и может только мешать. Быть может, понятие «сострадание» нечто иное, и понять его, не спутав с жалостью ой как не просто, и уйдет много лет прежде чем найдется истина в чувствовании этой разницы. Не знаю, насколько ли я здесь, в этом небольшом эссе раскрыл, как тревога смерти может родить жалость к человеку, который ее и не заслуживает, а заслуживает уважения как равный всем живущим, как страх ощутить те возможные ограничения что и у собеседника на себе, отталкивает нас от этого человека, что делает нас необъективными… Не знаю. Но на что я очень уповаю, так на то, что старание мои быть предельно этичным к уважаемым мной людям, удержали меня в рамках искренней доброжелательности. Но если я преступил грань, как человек чувствующий ответственность, прошу меня простить…

08.05.14

Смысл жизни

Наконец-то я расслабился. Мягкое кресло с шипением осело под бренным телом. Коньяк в графине играл лучами и ждал встречи с моей глоткой. Я откинулся на спинку и пригубил обжигающий этот коричневый нектар… А зачем это всё? – подумал я. Хм… мне отпущено каких-то 60 земных, ну быть может 70. Хотя, 70 – это уже живой, еле мыслящий тлен. Половину я прожил. Смысл, хм, я же знаю как все бессмысленно. А зачем? С детства пульсирует до истерии знакомая мысль «успеть». Успеть достичь успеха, успеть влюбиться, родить отпрысков. Что это всё мне дает? Что заставляет двигаться, достигать что-то? Чтобы все было это… как-то осмысленно? Не было одиноко? Не было страшно? Сейчас отпивая коньяк, я понимаю – мной движет смерть. Именно смерть меня подгоняет полностью использовать эти 60, во что бы то ни стало успеть. Боюсь ли я смерти? Да, до боли, до истерики, до надрыва. Я боюсь смерти. Я то бегу от этого страха в иллюзию любви, то мне хочется искусственно продлить ее в потомстве, то искусственно продлить в плодах творчества… Почему искусственно? – потому что я понимаю, это лишь самообман, я лишь тешусь тем, что если я женюсь и нарожаю детей, жизнь будет иметь смысл. Иногда я впадаю в иную иллюзию – я тешу себя, что смысл жизни в помощи другим. Я тешу себя мыслю, что оставшиеся 35 я наполню жизнь каким-то смыслом, прежде чем умереть. Коньяк обжег и заставил еще расслабиться. Хм, как же я глуп, как глупо было проживать эти 35 в беге за миражом смысла. Сейчас, глядя на молодых, я удивляюсь: они страдают, что-то пыжатся, стремятся сыскать любовь, достичь успеха, заработать деньги… и всё это, из-за страха одиночества. Он равнозначен страху перед тленом, перед «не наполненностью смыслом»… Я был тоже таким, пока не состарился. Мне 34, и я невероятно стар, холодок того тлена, что впереди, я ощущаю живо и четко. Мне страшно, мне очень страшно умирать, но… я больше не хочу убегать от этого страха – в поиски смысла, в поисках успеха, в надежду что я не буду чувствовать боль этой тревоги в отношениях с женщинами. Я иногда спасаюсь от этого страха в религии, это убежище порой надежно своей сладостью успокаивающей сказки, но последнее время и оно перестает смягчать удары от столкновения истины. Я не хочу убегать в пьянство и наркотики, жизнь воспитала во мне сильного человека, я решил встретить этот страх напрямую. Я просто отдамся этому страху, буду фиксировать боль всем телом, приму все как есть. Впереди тлен, и… 35 ли лет еще, я не знаю. Самое смешное, что это может быть и завтра…

21.04.14.

Когда расставаться больнее

…вероятно, писать эссе на фоне всеобщей жажды обрести вторую половинку, вездесущих наущений, как повстречать и завоевать сердце, о том, как же расставаться – парадоксально, но меня этот вопрос более занимает. По своему опыту и клиентскому опыту я сужу: сколько же боли, порой невыносимой именно в расставаниях. Мы не умеем расставаться, а как бы полезным и нужным было это умение. Нет, эта зарисовка не посвящена тому, как безболезненно расстаться: во-первых, не в моих правилах что-то советовать, а во-вторых, мне кажется это и не возможным. Я просто анализировал мой опыт, и задался вопросом «А когда расставаться больнее?». Эссе не рассчитано на какую-то научную теорию, боле того я буду говорить о неком «цикле контакта», сам цикл контакта уже фундаментально разработан психологами направления гештальттерапии и предложенная модель в эссе очень утрированное подобие. Я все упростил до схематизма, чтобы донести свою поверхностную мысль. Конечно, все изложенное может быть и углубленно, весьма можно полагать, что оно чем-то окажется ценным. Если так, то я продолжу эту тему в последующий зарисовках. Сразу скажу, мои названия условны и также условны и три кризиса, которые я хочу рассмотреть. Но прежде позволю себе ввести также условно структуру цикла контакта, или лучше сказать «времен года любви», не удержался от поэтичности. В теории различных школ цикл контакта делиться на различные по количеству стадии, я позволил себе лишь три. Так и хочется по-научному назвать их: преконтакт, контакт, постконтакт. Или поэтично: весна, лето, осень. Коллеги конечно снисходительно поглядят на мою вольность, я на это надеюсь.

«Весна»,

 пора цветения, когда цветочки жаждут опыления, время, когда мужчина и женщина познакомились и начались романтические свидания, но не переросли в нечто такое, когда ниспадает опасение и влюбленные готовы сказать друг другу «давай свяжем судьбы воедино». В этот период есть сомнения, и они ой как полезны. Никто из нас и не догадывается, а быть может я и приоткрою тайну, что эти сомнения и есть залог того, что мы способны сохранить любовь. Этими сомнениями мы даем право быть всему, что есть в наших отношениях, таким как есть. Они залог «нетребовательности» ни к любимому, ни к жизни. Эти сомнения в том, что возможно этот союз лишь мимолетное увлечение, что расставание реально и, да, есть даже некая готовность расстаться, принять расставание как факт.

Что происходит, если «весной» расстались? Я произвольно назвал «нарцистическим кризисом». Бывший возлюбленный или бывшая возлюбленная решает, значит я чем-то не устраиваю. Да, удар здесь по самооценки человека, ведь расставание произошло, если можно выразиться, до выбора – соединить ли судьбы. Насколько он может быть сильным, думаю, все зависит от зрелости человека. Для незрелого это очень болезненный удар, ведь самооценка важна для дальнейшей жизни. Такой человек по своей склонности будет переносить свою низкую оценку и на другие отношения, что может надолго «отлучить» его от участия в жизни. И все равно, по наблюдениям своим скажу, этот кризис более менее мягкий. Будет сопровождаться озлобленностью, мизантропией, мужланством, если кризис проходит парень, феминизмом, если девушка. Я не буду здесь затрагивать тонкости, если этот кризис проходит на фоне других, например сепарации, тогда последствия могут быть и тяжелыми. Недавно работал с парнем клиентом, как раз оба кризиса вылились в пагубную зависимость. Зрелый же человек воспримет этот кризис за возможность личностного роста, как вызов к совершенствованию и реализации в новых отношениях. Кстати сказать, в идеале для этого и нужны кризисы, но не все так продуктивны, есть кризисы, которого и зрелого человека сломают.

«Лето»

 знойная пора бесшабашного ныряния в омут, когда отпуск делает голову пустой, а тело наполненным солнечным теплом. Солнце обжигает тело до матового загара, а любовь сердце до растворение в любимом человеке. Позволю себе смелую метафору, что такое «слияние» - это возможность вернуться в чрево матери, это полное единство в другом человеке. «Я это ты, ты это я» - пел Мурат Насыров, и оно так и есть этим «летом». Между нами границ не существует. Интересно, когда сам бывал «в лето» замечал одну мистическую особенность: даже мысли совпадали, порой отвечаешь на вопрос и видишь удивление на лице любимой, спрашиваешь чему она удивленна, она же отвечает – я только хотела задать этот вопрос. Наверное, так чувствует мать всё о ребенке в животике своем, и так чувствует и ребенок все о матери. Слияние – возврат в лоно.

Я так и решил назвать расставание в этот «летний» период – «кризисом слияния». Буду говорить метафорично и, быть может, жестко, за что меня прошу простить, друзья. В этот кризис выживает только сильнейший, это очень жестокий удар. Невыносимая тревога впряжена в этот кризис. И не самооценка страдает, а уровень глубинной безопасности, ведь ассоциативно он напоминает рождение. Благо у младенца нет такой долгой памяти и работает нормально функция вытеснения, но момент рождения – это момент смерти во чреве, перинатальная психологическая травма. Гнетом выступает все – и смысл жизни, и страх одиночества. Мысли о суициде здесь закономерны, потому что, как говорят системные психологи, идет «эмоциональный разрыв». «Разрывы» самое тяжелое психологическое переживание, все остальное лишь отголоски. Да, в «нарцисстическом периоде» можно сказать, тоже есть разрыв, но там не было и слияния. Мне думается, здесь нет смысла делить на то, как проживают зрелые и незрелые люди. Это кризис болезнен для любого. Суицидальные мысли преследуют и потому, что, по сути, человек уже умер в этом разрыве отношений. Он лишился смысла жизни, которым был другой человек, и впереди маячит брешь бессмысленности и одиночества. Как бы иррациональными ни были утверждения в этот период, но они лишь о том, что счастье, которое воплощал любимый человек, навеки потеряно, что больше никогда не встретиться второй такой, что удовольствие от жизни похоронено под плитой расставания… Символическая смерть единого двуполого существа просится воплотиться, или же можно сказать и жестче, двуполое существо умерло и ожидает похорон того, что осталось, а осталось жалкое однополое… Ирвин Ялом, интересно выразился, порой избежать тревоги смерти можно выбрав реальную смерть. Парадоксально, но такова вселенная души человеческой.

«Осень».

 Не даром ее любил Александр Сергеевич, быть может в осени года он интуитивно понимал, и как же тиха в своем спокойном великолепии последняя стадия в отношениях. Это действительно, «золотое» время, когда мужчина и женщина насладились полностью дарами любви и могут расстаться мирно. Но есть одна тонкость, какая это «осень» ранняя или поздняя. Поздняя, когда мы были вместе друг с другом, настолько долго, что уже какое-то время живем чужими. Мы знаем о возможности расстаться, нас удерживает лишь стереотип, что это плохо. И если именно сейчас мы расстанемся, кризиса и не будет. А вот ранней «осенью», как я полагаю, может случиться, что я условно назвал «кризис обесценивания». В этот период, вся энергия, что «летом» была направлена на страсть и нежность, разворачивается в сторону агрессии. Все начинается обесцениваться с целью набраться силы оттолкнуть. Злость, упреки, навязывание ответственности, дележ – все это ради того, чтобы закончить «год». Интересно предположить, что люди в браке, которые много лет живут как кошка с собакой, все набираются и набираются этой силы, но их удерживают социальные нормы – дети и обязательства. Можно судить по тому, если любимые начинают выставлять какие-то требования «ты же мужчина, ты должен» или «как женщина ты должна поддерживать меня», а до этого все кажись устраивало, то «лето плавно перетекло в осень». И – да – начался «кризис обесценивания». Вспомнился анекдот: одна английская пара в браке уже 70 лет, и у очень вежливого старого джентльмена корреспондент спросил «Вы так долго вместе, у вас было какое-нибудь желание, которое вы сумели пронести сквозь такие долгие года», «О! да – ответил тот, - очень часто хотелось ее задушить»…

Вот, как то всё так… Мне возразят, а где же то романтическое стремление сохранить то зерно счастья, которое так любят превозносить поэты? Отвечу: сохранить всё и всегда можно. Вопрос лишь в том, как это сделать, но на это универсальных советов нет…

23.04.14.

Смерть роли

…хм, интересная мысль пришла только что, надеюсь ухватить ее настолько полно, насколько получится. Быть может, всего лишь набросаю, обрисую ее силуэт. Я как-то писал в эссе «Вся жизнь театр» о ролях, которые мы все играем, у каждого их сотни: поэт, психолог, экономист, отец, сын… и все у одного актера, у вас или у меня. Если потрудиться, то будет очень приличной величины список. И каждая роль порой своей маской настолько заменяет лицо, что оскорбление этой роли нам предоставляет невероятные мучения. Так оно и есть, будучи и сыном своих родителей и одновременно отцом своих детей – я могу тяжело переживать как разочарование во мне как сына и как отца. И самое интересное, и то и другой по силе боли будет сопоставимо с разочарованием как в человеке.

Вы согласитесь со мной, что в корне всех негативных переживаний тревога: тревога быть осмеянным, тревога показать себя некомпетентным, тревога перед важной встречей или поездкой… И т.д. и т.п. Но в итоге это базовая тревога за свою безопасность, за свою жизнь, просто она так умело укрывается за казалось бы таким пустяком, как, к примеру, подойти к понравившейся девушки и сказать, ты мне нравишься. Почему ж такой пустяк вызывает столько эмоций, столько страха? Потому что это пустяковое действие подрывает базовую потребность в безопасности. Безопасности в чем? Ну, на поверхности в том, что тебя могут оттолкнуть и унизить в глазах других людей, но это же… не смертельно. Хм, именно «смертельно» - именно по уровню тревоги, сами можете вспомнить себя юным человеком, она доходит до состояния как перед прыжком парашюта. Да эмоции сопоставимы с экстремальным видом спорта, где человек рискует жизнью, и эти чувства точно такое же как перед шагом в бездну – страх перед возможной гибелью по уровню такой же как у юноши перед знакомством.

Мысль правда несколько в ином, размышляя о тревоге и о «театре ролей одного актера», которые мы исполняем, подумалось, а «не погибаем» ли мы вновь и вновь с уничтожением в виде унижения со стороны других людей какой-нибудь из наших ролей? По сути, я – не мои роли, но я настолько болезненно проживаю, когда «теряю лицо» к примеру, как поэт из-за критики. Вот смотрите, механизм таков: я «надеваю образ» поэта, я «вливаю» в него очень много энергии своей как человек, и начинаю быть поэтом. «Потерять лицо» поэту очень просто, по сравнению с другими областями жизнь. В иных областях безопасность обеспечивается профессионализмом в виде структуры неких непреложных знаний, например, бухгалтер знает когда дебет отнести к какой статье и прочее. У поэта этого нет, там анархия. По сути, это самая небезопасная ниша. Что значит «потерять лицо», то есть быть раскритикованным? Это значит столкнуться с тревогой обесценивания тебя и твоих переживаний, а так как ты с ролью «сросся» то это переносишь целиком и на себя как человека. Маленькая смерть в виде критики приносит такие же страдания как и касание бы реальной возможности перенести физическую травму. Я взял рассматривать поэта, к слову скажу, как самый яркий пример незащищенности перед «тревогой роли».

Да, позвольте мне внести это условное название «тревога роли». Да, это такая же реальная тревога, но вот что подумалось, мы очень много нагнетаем в себе тревоги – играя множество ролей, и не выходя из образов, потом себе ее и присваиваем. Что если наше состояние – это коммулитивная тревога «всего театра». Мы присваиваем себе – уже как человеку – поражение себя как сотрудника отдела на заводе, где работаем. Роль сотрудника пережила «маленькую смерть» в виде критики начальства, мы же это поражение роли присваиваем в виде депрессии. Одно предположение сейчас выскажу, что если у нас есть некий энергетический потенциал – которым мы вольны (если это осознаем) распоряжаться, мы его делим пропорционально количеству наших ролей. В какую-то переносим большую часть, в какую-то меньшую. И «маленькую смерть», то есть потерю лица можно рассматривать как создание энергетического вакуума в этой роли. Ни поэтому ли вакуум этот по законам физики начинает «всасывать» энергию из иных ролей, и тебя самого? Всем известно, как неудача в одной из областей жизни приковывает внимание надолго в ущерб всем остальным. И начинается развиваться депрессия.

И… роли могут и умирать, например, поэт на дне разочарования может полностью оставить поэзию, и испытает период неимоверной боли – он, можно сказать, умрет как поэт. Но также можно и сказать, про любую роль – сына, отца, мужа, возлюбленного… Вот взять бизнесменов – бизнесмен, это уже такая частая закономерность, потерпев банкротство кончает жизнь самоубийством. Отчего так? Вероятно, в этой роли было сосредоточенна почти вся жизненная энергия, и фантомная смерть «втянула» весть оставшийся потенциал. Да и те люди, которые обрели зависимость от азартных игр, оставшись без возможности продолжить игру совершают суицид. Видимо, та «фантомная» тревога