Хворостов Анатолий Семенович

доктор педагогических наук,профессор кафедры живописи

Григорию Мясоедову шел тринадцатый год, когда начался его гимназический период - с августа 1846 года по сентябрь 1852 года. В ряде биографических изданий делается упор на то, что якобы молодой Мясоедов, поссорившись с отцом, вопреки его воле, бросил учёбу в Орловской гимназии и самовольно уехал учиться в Академию художеств.

Да, он действительно не окончил гимназию, и поехал продолжать образование в Петербург, в Академию художеств. Но как это происходило?

Подробности о гимназических годах жизни юного Мясоедова биографы получали от Владимира Николаевича Бренделя внука его старшего брата Руфина.

Мы считаем, что к мемуарам В.Н. Бренделя надо относиться с большой осторожностью, так как он вспоминает то, чему не был свидетелем. Свои записки он опубликовал в 1972 году. В них он «вспоминает» то, что происходило сто двадцать лет назад, причем, за тридцать лет до своего рождения (он родился в 1882 году, а описываемые им события относятся к 1852 году и ранее). Поэтому сведения, В.Н. Бренделя – не воспоминания в прямом смысле этого слова, а пересказ чьих-то далеко не объективных фантазий. Чтобы подтвердить это, мы познакомим Вас с документами, которые не попали в поле зрения биографов Г. Г. Мясоедова, о которых не знал В. Н. Брендель и расскажем, как всё было на самом деле.

Обратимся к найденным архивным документам.

Это, прежде всего просьба Григория Андреевича Мясоедова, отца художника по поводу приема его сыновей на обучение в Орловскую мужскую гимназию.

Прошение обнаружено в фондах Государственного архива Орловской области. Документ помечен 31 августа 1846 года (1;12-а).

В соответствии с распоряжением директора училищ дети помещика Г.А. Мясоедова были приняты в Орловскую гимназию и, несмотря на разницу в возрасте (Руфин опережал Григория на два года), начали учиться в одном классе.

Еще раньше, с 25 августа1844 года в эту же гимназию поступил их двоюродный брат Николай – сын дяди художника, Василия Андреевича Мясоедова.

Орловская мужская гимназия располагалась на бывшей Гостиной площади г. Орла, замыкая ее северо-восточную сторону. Она размещалась в каменном здании бывшего Главного народного училища, построенного в 1795 году по проекту архитектора Андрея Клевера.

До сегодняшнего дня сохранился в Орле внешний облик этого здания. Сохранилось также крыльцо центрального входа и ажурная литая чугунная лестница, ведущая на второй этаж, видавшая многие поколения гимназистов, в том числе юного Григория Мясоедова и его братьев.

С 1808 года – это четырехклассная гимназия, всесословное учебное заведение. А с 1 августа 1833 года она стала семиклассной, узкосословной (для детей дворян и чиновников). Что было особенно важно, - выпускники Орловской мужской гимназии имели право продолжать образование (без вступительных испытаний) во всех высших учебных заведениях Российской империи.

При гимназии с 1835 года существовал пансионат на 35 учащихся. Содержание одного воспитанника в пансионе гимназии составляло 141 – 255 рублей в год. В эту сумму включалась плата за питание, постельное белье, расходы на содержание кучера и на другие бытовые нужды. (2;5).

Гимназия содержалась не только на государственные средства. Многое значила плата за учебу, а также пожертвования, которые собирали попечители гимназии.

Если родители не могли заплатить за учебу, гимназист пропускал соответствующий год, а по возобновлении оплаты – возвращался в гимназию. По этой причине каждый из братьев Мясоедовых в разное время пропустил по одному учебному году. И это не было чем-то необычным. К примеру, будущий известный русский писатель Николай Семенович Лесков, поступив в Орловскую гимназию в 1841 году, ушёл из неё в 1846 году с неоконченным трёхклассным образованием (3;71 – 72).

Кстати, Мясоедов и Лесков всего на несколько дней разминулись в гимназии: 20 августа 1846 года Н.С. Лесков ушёл из неё, а через одиннадцать дней, 31 августа того же года Г.Г. Мясоедов приступил к занятиям в первом классе.

Такое близкое соотношение дат обучения этих выдающихся людей в одной и той же гимназии вводит в заблуждение их биографов. Так в указанном сочинении А.Н. Лескова читаем: «Будущие московский профессор-эмбриолог А.И. Бабухин, физик К.Д. Краевич, художник Г.Г. Мясоедов, возрастом на два-три года младше, догоняли и перегоняли его (Н.С. Лескова – А.Х.) в третьем классе» (3; 71). Как вы уже видели, этого не могло быть с Григорием. Но могло быть с Николаем Мясоедовым, двоюродным братом художника, так как в 1846 году он перешёл в третий класс, в котором крепко засел Н. С. Лесков (3; 72). 

Все трое братьев Мясоедовых были «вольноприходящими», в отличие от «пансионеров». Разница была в том, что последние жили при гимназии (вроде интерната), первые («вольноприходящие») жили в городе на казенной квартире. Вольноприходящие гимназисты платили за обучение значительно меньше, что для мелкопоместных дворян Мясоедовых было немаловажно.

Обучение всех гимназистов велось по единой программе, и они занимались в одном классе. К примеру, когда Григорий и Руфин учились в 1Vклассе (1849 – 50 учебный год) в списке значилось 27 фамилий. Фамилия Григория стояла под 22 номером. Из 27 гимназистов семеро были «пансионерами», остальные (и среди них Григорий и Руфин) – «вольноприходящие».

В монографиях о Мясоедове неизменно отмечается, что интерес к художественному творчеству, заложенный отцом еще в детские годы, был развит в гимназический период учителем рисования и черчения, выпускником Академии художеств Иваном Антоновичем Волковым.

Действительно, графические дисциплины Григорием Мясоедовым осваивались весьма успешно. В своих воспоминаниях В. Н. Брендель пишет: «Остальные, помимо рисования, гимназические предметы его мало интересовали… и. несмотря…на необыкновенную склонность к перу, приносившую ему неожиданные пятерки по самым трудным сочинениям, …учился он очень посредственно. Часто двойки украшали его дневники и четверти, и он с напряжением переваливал из класса в класс» (4; 203).

Это не совсем соответствует истине.

Нам удалось найти и листать некоторые из классных журналов, где в списках учеников значится Григорий Мясоедов, и картина там несколько иная, чем её нарисовал Брендель.

Дело в том, что «двойки», действительно, кое-где украшали классные журналы с фамилией Григория Мясоедова. Но в те годы, когда он учился вместе со старшим братом Руфином. Как только брат ушёл из гимназии, Григорий стал учиться успешнее.

По журналам - это толковый, нормально успевающий подросток, естественно, не без некоторых срывов. Особенно это относится к «Истории». Но с «Историей» проблемы были, практически, у всех учеников. При изучении успеваемости класса по этому предмету просматривается некая методическая (или, скорее, психологическая) особенность учителя. Мы просмотрели успеваемость 4 класса, где учился Г.Мясоедов в 1849 – 50 учебном году. Из двадцати семи учеников по истории никто не удостоился оценки «5». И это – за весь год. «4» встречается очень редко. Значительно чаще попадаются «1» и «3». Но самая любимая цифра этого педагога была «2». Не избежал ее и ученик, который нас интересует.

Возможно, юного Мясоедова, выросшего на вольных российских просторах, чужая и далекая история мало занимала. Его живое воображение будоражили, скорее, не неведомые «Пунические» войны, а события и впечатления, близкие к действительности.    

Молодого Мясоедова больше интересовала «Русская словесность», где были уроки чтения, риторики и где писали сочинения. И не прав В. Н. Брендель, называя высокие оценки Григория по сочинениям «неожиданными». Позднее, в одном из писем И.Н. Крамскому Мясоедов поведает, что литература на него «делает сильнейшее впечатление». Отсюда и гимназические успехи по сочинениям, и по риторике.

Склонность к риторике и сочинениям сослужила в дальнейшем хорошую службу Г.Г. Мясоедову: благодаря своему красноречию, он сумел убедить художников объединиться в Товарищество передвижных художественных выставок. А навыки в сочинении позволили ему составить такой проект Устава нового объединения, под которым охотно поставили подписи все художники члены-учредители.

Летом 1851 года Григорий Мясоедов закончил пятый класс гимназии. Закончил успешно. Но следующий год он пропускает по причине неуплаты отцом денег за учебу.

Наступает 1852, переломный год в жизни будущего художника.

Г.А. Мясоедов – отец Григория пребывает в больших сомнениях, - продолжать ли обучение среднего сына или устраивать его на службу?

Юноше уже 18 лет, идет девятнадцатый. При его богатырском росте продолжать обучение с подростками в шестом классе несколько неловко.

Григорий пока живёт в усадьбе, помогает отцу по хозяйству и…рисует. Рисует много, увлеченно, самозабвенно. Чаще всего, - устроившись в саду под раскидистыми яблонями. Фруктовый сад – это любимое место работы и отдыха молодого Мясоедова. Он с раннего детства любил возиться в саду, ухаживая за яблонями, грушами, сливами. Недаром, уже, будучи взрослым человеком, одним из ведущих художников России, он берется за написание книги о том,…как развести небольшой фруктовый садик (!). И, главное, завершает и издает ее...

А пока кончается лето1852года. Подходит август, и с ним занятия в гимназии. Отец понимает, что надо принимать решение.

В воспоминаниях В.Н. Бренделя читаем: «Отношения отца с сыном (Григорием – А. Х.) все более обостряются, и это, в конце концов, привело к их окончательному разрыву.

Григорий уже перешел в седьмой класс. Впереди оставались еще два наиболее трудных класса, в недалекой перспективе были выпускные экзамены с необходимостью много времени затратить, чтобы получить аттестат зрелости. Молодому человеку казалось, что он напрасно теряет то золотое время, которого потом ничто уже не возместит, и он решается одним ударом покончить всё, порвать с отцом и уйти из дома.

Произошел тяжелый, взаимно обидный разговор с отцом, в котором произносились слова: «Ты мне больше не сын…». «Мне такой отец не нужен…» - и другие не менее изысканные комплементы, и в один из темных осенних вечеров 1853 года Григорий Григорьевич осуществил своё намерение,…он отправился в неизвестное» (4; 204).

Ничего этого не было.

Эти «воспоминания» - откровенная фантазия или самого В.Н. Бренделя или того, кто ему такое порассказал.

Напомним, что Владимир Николаевич Брендель родился спустя тридцать лет после описанных здесь событий. Поэтому присутствовать при нарисованных им сценах не мог. Не мог слышать приведенные диалоги потому «вспомнить» их тоже не имел возможности. А описал всё происходящее с чужих, далеко не объективных слов.

Мы утверждаем, что все было иначе. Почему?

Всё очень просто.

Для того, чтобы поступить в Академию, мало было хлопнуть дверью и сбежать в Петербург «в один из тёмных осенних вечеров». Для поступления на учёбу в первую очередь нужны были даже не деньги (которых, кстати, ни у Григория, ни у его отца не было), а документы. Те документы, которые находились в дирекции гимназии, куда их передал в 1846 году Г.А. Мясоедов, определяя сыновей на учёбу. И Григорий не мог их получить. Без ведома родителей гимназистам документы не выдавали.

И, если бы отец, действительно, был против обучения сына в Академии, ему не надо было бы даже спорить с сыном, чтобы удержать его дома. Достаточно было не просить дирекцию гимназии выдать сыну документы.

Но Григорий Андреевич прошение написал. Мы его искали и нашли в фондах Орловского архива. И на основании содержания этого прошения иначе представляем себе заключительную сцену в доме Мясоедовых. Прежде всего, ответственно утверждаем – сцен, описанных в «воспоминаниях» В. Н. Бренделя, не было. Это – откровенная выдумка.

Мы попытаемся реконструировать это великое событие в истории отечественной культуры на основе найденного документа.

Отец видит, что сын рисует с охотой и рисует талантливо. И решается – Григорию надо учиться на художника. Надо отправлять его в Петербург в Академию художеств. Но средств на обучение нет. Мелкопоместные дворяне Мясоедовы еле сводят концы с концами.

Что же делать? Не оставлять же и второго сына недоучкой. Ведь старший сын Руфин ушел из гимназии два года назад с трехклассным образованием и больше нигде не захотел учиться.

Помог случай.

В конце лета 1852 года у Мясоедовых гостила дальняя родственница. Она с симпатией и пониманием относилась к юному художнику, сочувствовала его стремлению к большому искусству и, главное, - могла на первых порах поддержать его материально.

Это и решило дело.

Состоялся семейный совет, на котором обсуждалось – вложить ли эти деньги за обучение в шестом классе Орловской гимназии или отправить Григория в Петербург, поступать в Академию художеств. Все склонились к последнему.

И Григорий Андреевич едет в Орел, чтобы подать, быть может, самое главное прошение в своей жизни – прошение, которое не только во многом определило дальнейший жизненный путь молодого Мясоедова, но и повлияло на судьбы всего русского изобразительного искусства второй половины Х1Х века. Это прошение об увольнении из гимназии среднего сына, Григория..

Григорий Андреевич поехал в Орёл не один. Он взял с собой сына, чтобы тот, получив необходимые документы, мог сразу же отправиться в Петербург.

Выехали они из села Паньково (Новосильского уезда, Тульской губернии), где находилась их усадьба, утром 9 сентября 1852 года. Неспешно, с остановками и отдыхом, любуясь красотой бабьего лета, преодолели за день около 120 вёрст, и поздним вечером добрались до Орла.

Наутро 10 сентября отправились в гимназию за документами.

 Григорий Андреевич подготовил прошение на имя директора училищ Орловской губернии.

В канцелярии фиксируют, что прошение получено 10 сентября 1852 года и регистрируют его под № 1182.

 Поскольку оно совершенно по-новому освещает поворотный момент в жизни молодого Мясоедова, и оказало влияние на судьбы всего русского искусства, приводим его полностью:

Его Высокоблагородию Господину Правящему

 должность Директора Училищ

Орловской губернии, инспектору гимназии

Коллежскому советнику

Ивану Антоновичу Добровольскому

Дворянина Григория Андреева сына Мясоедова

Прошение

Желая поместить в С. Петербургскую Академию художеств сына моего Григория Мясоедова. находящегося в 5 классе Орловской гимназии, всепокорнейшее прошу уволить его и возвратить представленные им при определении бумаги, - соблаговолите выдать следующие документы о бытности его в Орловской гимназии

1852 года Сен. Дня

N овосильский помещик Григорий Андреев сын Мясоедов (6;60).

Думается, вы, уважаемые читатели, ощущаете ту гордость и достоинство, с какими Г.А. Мясоедов подавал это Прошение. Ладно, пусть два года назад он испытал чувство стыда, когда уводил из гимназии недоучкой своего старшего сына. Но теперь другой его сын едет учиться в Петербург. И не куда–нибудь, а в Академию! Академию художеств!!!

 Знай Мясоедовых!

Вот почему мы так категорически отвергли все фантазии В.Н. Бренделя о «тяжелом и взаимно обидном» разговоре, отвергли все сочиненные диалоги «…и другие, не менее изысканные комплементы». Продолжим нашу реконструкцию.

Очевидно, 10 сентября 1852 года Иван Антонович Добровольский в гимназии отсутствовал, и вернуться должен был нескоро.

Григорию Андреевичу ждать было не досуг – поджимали сельскохозяйственные заботы, звали в усадьбу незавершённые дела, связанные с уборкой урожая и заготовками на зиму.

Узнав в канцелярии, что при наличии Прошения со стороны родителя сыну документы отдадут, Григорий Андреевич, сделав своё великое дело, открыв сыну дорогу в искусство, обняв его на прощание, возвращается домой.

Григорий остаётся ждать.

Сколько длилось ожидание, гадать не берёмся. Но оно, наконец, закончилось. Иван Антонович Добровольский разрешает выдачу документов, и Григорий оставляет расписку на Прошении отца о том, что необходимые бумаги получил.

Таким образом, Прошение отца будущего художника об увольнении сына из гимназии становится ценным вдвойне. 

Во-первых, оно развеивает одну из цепких легенд о неуживчивом и скандальном характере Г.Г.Мясоедова. Ведь из прошения совершенно ясно, что отец не только не противится желанию сына, а, наоборот, сам решает вопрос об изменении места обучения сына – вместо гимназии Григорий будет учиться в Академии художеств.

Приведенный выше документ дорог и тем, что содержит самый ранний, не известный до сих пор, автограф молодого Григория Григорьевича Мясоедова: «Свидетельство об обучении, копию с протокола о дворянстве, метрическое свидетельство о рождении и крещении и свидетельство об оспе получил

учен (ик) 5 гокласа

Григорий Мясоедов»(7;46).

Такие слова собственной рукой начертал юноша Мясоедов, получая в канцелярии Орловской гимназии свои документы. Они хорошо прочитываются в нижней части «Прошения», написанного отцом художника.

Ну, что ж, с мытарствами в гимназии покончено!

Можно ехать учиться на художника! Нетерпение обуревает Мясоедова.

 В Петербург! В Академию!

Здание гимназии стоит на тракте Курск – Москва.

И Григорий отправляется в дорогу.

Вот почему мы ставим под сомнение еще один из тезисов в воспоминаниях В.Н. Бренделя. Он пишет, что отцовскую усадьбу Григорий покинул «… в один из темных осенних вечеров 1853 года». Всё говорит о том, что это произошло на год раньше, в сентябре 1852 года. А в1853 году Мясоедова уже находят в списках учащихся Академии художеств (8;116).

И уехал он, по нашему глубокому убеждению, не «в темный осенний вечер», а сразу, получив в гимназии документы, чтобы засветло доехать до Тулы, а там – через Москву, в Петербург.

Мы так скорпулёзно анализируем воспоминания В. Н. Бренделя по той причине, что именно они стали источником сведений о детских и юношеских годах жизни Мясоедова во всех монографиях, начиная с 1965 года вплоть до наших дней. А в этих «воспоминаниях» – огрехи за огрехами.

Список литературы

1. Государственный Архив Орловской области, Оп. 1, фонд 64, дело 841, лист 12-а

2. Первая Орловская мужская гимназия 1808 – 1918 гг. – Орёл. Издательство Орловского госуниверситета, 2006 г.- 42 с.

3. А.Н. Лесков. Жизнь Николая Лескова. Тула. Приокское книжное издательство, 1981 г. - 647 с.

4.В.Н. Брендель. Юность Мясоедова. В кн.: «Г.Г. Мясоедов. Письма. Воспоминания. Документы» / сост. В.С. Оголевец – М, 1972.- 327 с.

5. «Как развести плодовый садик: Учебник для разведения плодового садика в небольшом размере. Составил Г. М…въ» - М.: Посредник, 1894. – 46 с.

6. Орловский архив, Оп. 1, фонд 64, дело 34, лист 60.

7. А. С. Хворостов. Первый художник – передвижник. Германия LAMBERT. – 2014. – 329 с.

8. И.Н. Шувалова. Мясоедов. – Л.: Искусство, 1971. – 143.