Гоча продолжал идти, не отвечая.

- Вы слышите меня? – снова окликнул его батюшка. – Кем приходилась вам эта женщина?

Гоча приостановился, оглянулся назад и тихо произнес:

- Какая вам разница?

- Мне очень интересно, - батюшка приблизился к нему.

- Матерью она была моей, - сказал Гоча.

Вся пройденная жизнь промелькнула теперь уже перед глазами священника. Они смотрели друг на друга и не верили, что нашли друг друга. Гоча изумленно всматривался в глаза батюшке: глаза ведь никогда не меняются.

- Да, я Георгий, Георгий, твой брат... Твой Георгий, - воскликнул громко батюшка, обнимая родного брата.

Гоча вновь взглянул на небо,чувствуя, как эмоции снова, будто молния, разрывают его пополам.

- Мой единственный брат... Сколько я искал тебя, чтобы попросить прощения, сколько я искал тебя, чтобы хотя бы раз тебя увидеть, - пылко повторял Георгий, крепко обнимая брата, с которым не виделся пятнадцать лет.

В это время, по настойчивой просьбе маленькой Марии, к воротам кладбища подъехала желтая машина, похожая на шар. В тот вечер в доме Георгия собралось много народу, лилось веселье, все прославляли Всевышнего, полным ходом шло застолье по-кахетински. Их счастью не было предела.

- Вот, оказывается, что готовило мне Провидение, - пробормотал сидящий рядом с Георгием Гоча и выпил из рога тост за отношения между братьями.

Через пару дней отец Георгий провел обряд Крещения маленькой Марии в церкви Пресвятой Богородицы. Крестным, разумеется, был Гоча. Все были счастливы.

- Вот именно ради таких моментов стоит жить, - сказал Андрей Гоче, который в это время выносил на руках из церкви уже здоровую и принявшую христианство Марию.

У отца Гергия гости провели две недели. Малышка то вольно бегала по полям с сачком в руке, то плела венки из разных полевых цветов и возлагала их всем на головы и, как всегда, заразительно смеялась. На ее щеках, словно спелые яблоки, красовался здоровый румянец и совсем не было заметно, что еще совсем недавно она была больна.

Через две недели отец Георгий проводил их на родину с благословением. Гоча отвез их на своем желтом фаэтоне к границе, с которой они въехали в самом начале в Грузию, но до этого они, как и обещали, заехали в город Мцхета к отцу Авессалому. Ребята повидались с ним, угостили сладостями, а батюшка подарил малышке дорогие серебряные подсвечники и тоже радостно проводил их, благословляя, на родину.

Было начало сентября. Горы и холмы вокруг будто были покрыты расшитыми цветными коврами. Проезжая мимо Гудаури, на всех нахлынули воспоминания о том, откуда начинался их марафон. Подъехав к Степанцминда, Гоча остановил машину, посмотрел на Марию, впервые назвал ее крестной дочерью:

- Крестница, я не могу отпустить тебя из Грузии, пока ты не увидишь Гергетский собор Святой Троицы, - обратился он к Марии, меняя направление автомобиля.

Гергетский собор на всех произвел огромное впечатление. C тояла церковь на вершине горы и смотрела свысока на земную жизнь - гордо и невозмутимо.

Гоча шел за руку с Марией, фотографировал ее, шутил и радовался тому, что в их жизни произошли такие божественные чудеса: Мария излечилась, а он нашел своего брата. И снова вспомнились ему слова с небес, которые он услышал, сидя в Братске на крыше дома, готового к сносу. В Гергетском соборе они зажгли много свечей, горячо помолились, а главное, каждый из них основательно и навсегда понял, кто и что было главным в жизни. Они еще долго стояли у границы Грузии. Им было трудно расставаться. Гоча сидел на корточках, крепко обняв маленькую Марию.

- Ты ведь будешь ко мне приезжать? - прошептала она.

- А ты? – вопросом на вопрос ответил Гоча.

- Я тоже буду приезжать. Надо быть безумным, чтобы не приезжать в эту сказочную страну, а разве я похожа на безумную? – ответила Мария и оба улыбнулись.

- Ну, я бы сказал, что мы и на совсем нормальных не очень похожи, - со смехом сказал Гоча и поцеловал Марию в лоб. – Знаешь, Мария, я хочу, чтобы ты знала главное в жизни и всегда помнила, что между твоей и моей родиной стоит Иисус Христос, а предавать его нельзя ни в коем случае. Между нашими народами всегда должны царить мир и любовь.

- Я всегда буду об этом помнить, мой Добрый Ангел, - ответила малышка Гоче, поцеловав его в большой нос.

Все попрощались друг с другом, Гоча посадил их в такси. Билет на самолет у папы с дочкой уже были на руках, а там за тем, чтобы все прошло наилучшим образом, должен был присмотреть Джокер, то есть Тимур Голоев.

Погрустневший Гоча еще долго стоял у границы, пока они не скрылись с глаз. Но в одном он был уверен твердо: что это только начало всего хорошего и доброго в их жизни. Не отвлекаясь от своих мыслей, он запрыгнул в их веселую машину и поехал обратно в город любви.