О посылке Худаяр бий мангыта с одобрения Мухаммед Рахим бий аталыка к племенам правой и левой стороны и о возведении в звание парваначи Худаяр бия

Благочестивый и правосудный государь признавал Мухаммед / 77а / Рахим бия своим доброжелателем и достойным доверия человеком и, доверяясь ему, приказал Худаяр бию отправиться в среду дурно существующих племен правой и левой стороны, направить этот очень упрямый народ ласковыми советами на истинный путь и привести великих людей и глав племен в августейшую ставку. Худаяр бий мангыт, раскрывши свои уста для произнесения похвал государю, сказал:

Стихи:

Да сожжет врагов твой блестящий меч;
Да будет победоносен блеск твоего копья;
Да будет так, чтобы звезды были твоими рабынями,
Все, касающееся мира, было бы связано с твоим именем!
Да будет перстень судьбы с твоим именем [и]
Все дела государства да будут [соответствовать] твоему желанию”.

После принесения [такой] похвалы Худаяр бий доложил следующее: “Все, что опора эмиров, [Мухаммед Рахим бий], представил в августейшем присутствии к священнейшему докладу, по существу правильно. [Племена] правой и левой стороны устрашены бдительностью и атаками государевыми и не имеют возможности прибыть к [августейшему] порогу, отмеченному предзнаменованиями расправы с ними.

/ 77б / Стихи:

Небо обращается не иначе, как по твоему желанию,
У горы нет возможности мстить тебе.
Что мне делать, когда я окажусь в безвыходном положении?
От тебя я у тебя же нахожу защиту!

Убежище рода человеческого пусть изложит в письменной форме определенные тем племенам указания о необходимости для них заявить о своем подчинении и покорности государю, покорителю стран, и даст эти указания мне, [причем], если эти директивы будут к тому же [91] излучать аромат царственных милостей к тому народу, то я посягаю на то, что доставлю тех людей, тем или иным способом, к небовидному чертогу [его величества] и всюду, где бы ни была какая-либо служба для сих рабов, они будут готовы ее выполнить. Твердо решившись на это, они самоотверженно выполнят все то, на что последует августейшее повеление”.

По окончании этих слов Худаяр бий парваначи попросил разрешения отправиться [для выполнения возложенного на него поручения]. Облекши его в халат, свойственный лицу, выполняющему обязанности парваначия, государь удостоил его пожалованием специального почетного платья и драгоценного пояса и затем отпустил. Пятьдесят халатов для сыновей Рустема, тамошних глав племен и начальников / 78а / артиллерии, были посланы с Мухаммед Салах есаулом, назначенным сопровождать [Худаяр бия] парваначия. Когда последний доехал до очаровательного города Кеша, т. е. Шахрисябза, то остановился в своем владении на урочище Черагчи, лежащем в половине фарсанга от крепости Шахрисябза. Весть о приезде [Худаяр бия] парваначия [скоро] распространилась по окрестным районам. К нему явились с подарками и подношениями дети Рустема Ибрагим мирахура, Тагма, Султан, Абдуссамад, Ходжимберды кенегес, Тангриберды джабут, Дост-Кара, Касим бахадур, Ир Назар и прочие из глав [узбекских] племен; они выразили живейшее удовольствие по поводу миссии [Худаяр бия] парваначи. и принесли ему поздравления. После сего парваначи надел на каждого из них халат [государева] прощения и обнадежил их тем, что им будут оказаны царственные милости и благоволения. [Начальники племен] правой и левой сторон, одевши халаты, принесли выражения [благодарности] и почтения его величеству и в нескольких местах прекло/ 78б / нили колени. По чувству повиновения и покорности каждый смиренно выразил благодарность сосредоточию вселенной. Мухаммед Салах, что был прислан от высочайшего двора, [передал начальникам племен приглашение прибыть к государю]; они заявили: “мы все — рабы высочайшего чертога, но идти к нему нас страшит наша участь, которая может быть гибельна. Мы — люди робкие и страшимся гнева и неудовольствия государева и думаем избежать того, как бы не попала искра в гумно нашего спокойствия из пламени миродержавной ярости и не превратила нас в небытие. В данное же время, когда мир парваначи, наш наибольший и старшина доставил [нам] от высочайшего двора благую весть [92] о прощении наших провинностей, мы стали вне себя от радости. Мы — рабы, изъявляем полное повиновение его величеству и всюду, где прикажет он служить нам, мы там готовы будем сложить свои головы”. Мухаммед Салах махрам — есаул нашел, что настроение этого народа теперь гораздо лучше, чем было в первый раз, поэтому он тоже / 79а / дал понюхать этим людям запах государевых милостей. И когда их взаимные переговоры окончились, они удовлетворили Мир Салаха, как посла. Прибыв в августейшую ставку, он доложил государю о всем виденном и слышанном.

ОБ ОТПРАВЛЕНИИ ГОСУДАРЕМ МИРА УЗИ ТИМУР БИЯ КАТАГАНА С ОТРЯДОМ ХРАБРЕЦОВ ОБЛАСТИ НА ВОИНУ ПРОТИВ ШИР АЛИЯ, О НЕВЫСТУПЛЕНИИ В ПОХОД ЭТОГО НЕВЕРУЮЩЕГО И ОБ ОБРАТНОМ ВОЗВРАЩЕНИИ ЕГО ИЗ МЕСТНОСТИ ТЕНГ-ДЖЕРМ

Когда выяснилось из доклада Мухаммед Салаха есаула настроение племен правой и левой стороны, Мухаммед Рахим бий юз доложил государю, что теперь надо прежде всего наказать Шир Алия, который давно является у нас бельмом на глазу. И затем, после очищения цветника Термезской области от колючек мятежа этого бунтовщика, можно будет выступить с войском в область Балха. Справедливый государь нашел мысль эмира заслуживающей внимания, послушался его совета и, не настаивая больше на прибытии к высочайшему двору [глав / 79б / племен] правой и левой стороны, приказал этим племенам выступить против бездельника Шир Алия. — “А мы сделаем распоряжение выступить отсюда против него Узи Тимур бию”, [добавил государь], Словом, когда Узи Тимур бий катаган, назначенный правителем Несефа, с отрядом славного войска получил приказ выступать против Шир Алия, он был удостоен пожалования богатым златотканым платьем, вышитым серебром. Когда Узи Тимур бий и молодые воины были отличены вниманием государя, то. прочитавши напутственную молитву, выступили к указанной им цели. Государь оказал свое благожелательное отношение Ни'матулле токсабе, Мухаммед Яру ишикакабаши и Ашуру кунграту, назначенному комендантом крепости Дерф, послав им милостивые письма и дорогие халаты. Письма были такого содержания: ради счастья и преуспеяния [государства] мы положили себе [за / 80а / благо] отправиться походом на Балх. [Но] так как негодный Шир Али [93] поднял знамя бунта и возмущения в области Термеза, то сначала следует устранить этого злополучного каверзника, а после того осуществится и то, что составляет предмет наших желаний. В данное время мы отдали приказ из [нашей] высочайшей ставки Узи Тимур бию катагану, чтобы он выступил в поход против Шир Алия с отрядом славных борцов. И вы, [наши] доброхоты, имея в виду условия [вашего] самоотверженного служения [нам], отправляйтесь на крепость Ширабад, приведите [эту крепость] в осажденное положение и постарайтесь поразить того сеятеля смуты, не проявляя [в этом ни малейшего] нерадения и упущения”.

Когда эти три эмира ознакомились с содержанием подобных писем, они в конном строю выступили подмогою против крепости Шир Алия. Ашур кунграт [сверх того] подкрепил просьбу государя помощью своего племени и улуса.

По прибытии в район крепости Шир Алия эмиры разбили шатры и палатки и открыли военные действия против Шир Алия; насыпали со / 80б / всех сторон крепости высокий вал и начали бомбардировать крепость орудийным огнем и стрелами. Шир Али тоже возбудил к сопротивлению своих кочевников и горожан ¹³³, [вследствие чего] огонь войны и убийства запылал с обеих сторон и головы убитых катились, как шары на площади при игре в поло. Победоносное войско по ночам, в целях предосторожности, как бы неприятель хитростью и коварством не разрушил устроенные против крепости насыпи, — выставляло дозоры из сознательных молодых воинов, не способных уступать.

Вследствие этого получилось то, что султан сна связал постели из покровов глаз стражей за [Названной] насыпью и часовые [поэтому] были бодрствующими и бдительными и ни на секунду не успокаивались. Хызр чухраакабаши туркмен, который был в числе упомянутого дозора за целостью насыпи, по божественному предопределению был убит вражеским ружейным выстрелом, а вслед за ним погибло и еще несколько человек. Когда победоносное войско увидело подобную смелость и / 81а / отвагу врагов, то вступило с ними в бой [всеми теми военными] орудиями и средствами, [какими оно располагало]. Так как крепость Шир Алия была расположена на верху горы, так что была в тесной дружбе с небом и в единогласии с ангелом, то овладение ею для [94] победоносного [бухарского] войска казалось очень трудным делом. Хорошие молодые бойцы, вступив на арену убийств, стали ожидать прихода войск [из племен] правой стороны и отрядов Узи Тимур бия катагана, который был послан от высочайшего двора сюда на подмогу. Но так как никаких признаков появления этого племени не было, то, естественно, что бухарцы лишь по мере сил старались не делать в войне упущения, [т. е. стали действовать пассивно]. Узи Тимур бий и другие эмиры, которые отправились в поход из государевой ставки, дошедши до урочища Тенг-Джерм, стали ждать там вестей о движении племен правой стороны. Однако эти племена хотя и кивали своими безмозглыми головами, выражая свое доброжелательное отношение к государю, на деле же старались быть в конном строю лености и нерадивости. Худаяр бий парваначи, который неотступно уговаривал их выступить, ничего не слышал в ответ иного, кроме “да, да! как же!”. Дело в том, что между / 81б / Махмуд бий аталыком, [племенами] правой и левой стороны и Шир Алием существовал прочный союз. Отважный государь понял, что никто из этих невегласов-эмиров не выступал от чистого сердца с целью сокрушения Шир Алия. Тем временем неблагоприятное состояние воздуха [в Карши] дошло до такой степени, что государь и войска стали сильно страдать от зноя и духоты, тучи москитов повисли над Карши в таком количестве, что от множества их крайне трудно было есть [и пить]. Солдаты считали укусы москитов столь же мучительными, как раны, наносимые копьем; и действительно, страдания, причинявшиеся этими ничтожными насекомыми, были не меньше, чем от укусов скорпиона. На Муллу Вефа, библиотекаря, эти ужасные укусы москитов, поразившие его глаза, так подействрвали, что он ослеп. Не напрасно говорят [в пословице], что “злосчастного собака и на верблюде кусает ¹³⁴ ”.

Короче говоря, месяц май, являющийся началом лета, настолько / 82а / проявил себя зноем, что государь мира понял, что прохлада для военного похода и жаркая погода вещи несовместимые. И, признав за благо оберегать интересы войска и радеть об их положении, отдал приказ о возвращении в столицу, т. е. в прекрасную Бухару. Отложив поход на Балх до другого времени, государь в два перехода достиг Бухары и провел там лето в удовольствиях. [95]