Глава 87. Преданность. Часть девятая

 

С такими словами Вэй Усянь ухватился за две ветки и начал взбираться по стволу дерева. Он без усилий вскарабкался почти на самую верхушку и там, наконец, остановился.

- Хм, это было где-то здесь.

 

Вэй Усянь зарылся лицом в густую листву и впервые посмотрел вниз. Его голос звучал высоко и со смешливыми нотками.

- Тогда мне казалось, что тут жутко высоко, но вот сейчас смотрю, и получается, что вовсе нет.

 

В тот миг, когда он обхватил руками дерево, в глазах защипало. И сейчас он смотрел вниз сквозь влажную пелену.

 

Лань Ванцзи стоял прямо под деревом и, подняв голову, смотрел на Вэй Усяня. Он также был одет в белое. У него не было при себе фонаря, но лунный свет струился по его телу, окружая мягким свечением. Лань Ванцзи смотрел вверх с самым решительным выражением и, кажется, даже подошел на пару шагов ближе, словно собираясь вытянуть руки.

 

Внезапно в мыслях Вэй Усяня возник неимоверно сильный порыв.

 

Ему захотелось снова упасть, точно как в тот раз.

 

Внутренний голос сказал: «Если он поймает меня, я…»

 

На том моменте, где мысль дошла до «я…», Вэй Усянь отпустил руки. Увидев, как Вэй Усянь без каких-либо предупреждений упал с дерева, Лань Ванцзи с округлившимися глазами бросился вперед как раз вовремя, чтобы поймать его. Иными словами, чтобы попасться в объятия Вэй Усяню.

 

Лань Ванцзи обладал худощавым телосложением. С виду он казался ученым молодым господином, но его физическую мощь нельзя было недооценивать. Поражала не только сила рук — нижняя часть тела также не уступала в стойкости. Но все же с дерева спрыгнул взрослый мужчина, поэтому даже когда Лань Ванцзи поймал Вэй Усяня, он слегка покачнулся и отступил на шаг назад. И тут же выпрямился. Только он собирался отпустить Вэй Усяня, как понял, что чужие руки плотным кольцом сжимают шею, не давая отстраниться.

 

Он не видел лица Вэй Усяня. Вэй Усянь его лица тоже не видел, но это и не требовалось: закрыв глаза, тот вдыхал свежий аромат сандалового дерева, исходящий от Лань Ванцзи.

 

Вэй Усянь охрипшим голосом прошептал:

- Спасибо.

 

Он не боялся упасть. За все эти годы он падал множество раз. Но падение на землю все равно причиняет боль. Если же рядом оказался кто-то, готовый поймать его, ничего лучше и придумать нельзя.

 

Услышав благодарность, Лань Ванцзи, казалось, замер на мгновение. Руки, которые он собирался положить на спину Вэй Усяня, застыли, а потом все-таки опустились снова вдоль тела.

 

Немного помолчав, Лань Ванцзи ответил:

- Не нужно.

 

После долгого объятия Вэй Усянь наконец отстранился. Стоя с прямой как никогда спиной, он, словно ничего и не произошло, заявил:

- Пойдем обратно!

 

Лань Ванцзи спросил:

- Больше ничего не хочешь показать?

 

Вэй Усянь воскликнул:

- Хочу! Но здесь больше нет ничего интересного. Там пустырь, а мы на такое за последние дни насмотрелись. Давай возвращаться в Пристань Лотоса. Я отведу тебя в последнее на сегодня место.

 

Вдвоем они вернулись на причал и еще раз вошли в ворота Пристани Лотоса. Пересекли тренировочное поле. Проходя мимо небольшого здания с резным орнаментом, Вэй Усянь остановился и внимательно присмотрелся. Выражение его лица заметно изменилось. Лань Ванцзи спросил:

- В чем дело?

 

Вэй Усянь покачал головой.

- Ни в чем. Раньше здесь было место, где я жил. Теперь его нет. Его и правда сравняли с землей. Все эти постройки — новые.

 

Они миновали множество зданий и пришли к тихому местечку в самой глубине Пристани Лотоса, к черному храму с восьмиугольной крышей. Словно опасаясь кого-то потревожить, Вэй Усянь аккуратно открыл двери и вошел внутрь. В передней части храма плотными рядами стояли таблички.

 

Это был Храм Предков ордена Юньмэн Цзян.

 

Вэй Усянь нашел подушку и преклонил колени. Взяв из ящика три палочки благовоний, он поджег их от горящей свечи и поставил в бронзовый треножник перед табличками. Вэй Усянь трижды поклонился двум табличкам и обернулся к Лань Ванцзи:

- Раньше я часто приходил сюда.

 

Лань Ванцзи с пониманием спросил:

- Преклонял колени, отбывая наказание?

 

Вэй Усянь задумчиво протянул:

- И как ты узнал? Все верно. Мадам Юй наказывала меня чуть ли не каждый день.

 

Лань Ванцзи кивнул.

- До меня доходили кое-какие слухи.

 

Вэй Усянь удивился:

- Это было настолько общеизвестно, что даже вышло за пределы Юньмэн? Даже вы в Гусу знали… какие же это «кое-какие слухи»? Но, если честно, за всю жизнь мне ни разу не встречалась женщина с характером хуже, чем у Мадам Юй. Она приказывала мне идти в Храм Предков и стоять на коленях за любую, даже самую мелкую провинность. Ха-ха-ха!

 

Но во всем остальном Мадам Юй ни разу ничем ему не навредила.

 

Вэй Усянь вдруг вспомнил, что сидит в Храме Предков и что табличка Мадам Юй находится прямо перед ним. Он тут же извинился:

- Простите, простите.

 

Чтобы принести извинения за бездумные слова, он зажег еще три палочки благовоний. И только он поднял их над головой, непрестанно извиняясь в мыслях, рядом с ним вдруг опустился чей-то силуэт. Вэй Усянь повернулся и увидел рядом преклонившего колени Лань Ванцзи.

 

Конечно же, оказавшись в Храме Предков, Лань Ванцзи, соблюдая приличия, тоже должен был выказать почтение. Он также взял три палочки благовоний и, аккуратно подобрав рукав, поджег их от одной из красных свечей. Его движения были идеально выверенными, а на лице сияло торжественное выражение. Вэй Усянь склонил голову набок, чтобы посмотреть на Лань Ванцзи, уголки его губ неподконтрольно потянулись вверх.

 

Художник 九条 轮 / Jiǔ Tiáo Lún / Цзю Тяо Лунь / 你的 专 属腿毛

 

Лань Ванцзи взглянул на него и напомнил:

- Пепел.

 

Три палочки благовоний в руках Вэй Усяня горели уже довольно долго. Пепел начал собираться на вершине и грозил вот-вот упасть. Однако Вэй Усянь упорно не желал поставить их в треножник и произнес:

- Давай вместе.

 

Лань Ванцзи не стал возражать. И так, каждый с тремя палочками в руках, они преклонили колени перед рядами табличек и вместе поклонились именам Цзян Фэнмяня и Юй Цзыюань.

 

Один раз. Второй. Абсолютно синхронно. Вэй Усянь сказал:

- Ну вот, – и наконец поставил благовония в треножник.

 

В конце Вэй Усянь бросил взгляд на Лань Ванцзи, который как никогда подобающе сидел рядом. Затем сложил ладони в молитвенном жесте и от всего сердца мысленно прошептал: «Дядя Цзян, Мадам Юй, это снова я. Я пришел вновь вас побеспокоить. Но мне действительно очень хотелось привести сюда и показать вам этого человека. Пусть два земных поклона, совершенных нами сейчас, посчитаются за поклоны Небесам и Земле, Отцу и Матери[213]. Пожалуйста, помогите мне сохранить человека рядом со мной. Я буду должен вам еще один поклон и найду возможность как-нибудь исправить это в будущем…»

 

Художник 九条 轮 / Jiǔ Tiáo Lún / Цзю Тяо Лунь / 你的 专 属腿毛

 

В этот момент за их спинами раздался холодный смешок.

 

Вэй Усянь как раз молчаливо молился. Услышав этот звук, он вздрогнул и резко распахнул глаза. Обернувшись, он увидел Цзян Чэна, стоявшего со скрещенными на груди руками снаружи Храма Предков.

 

Его голос пробирал льдом:

- Вэй Усянь, а ты и правда не считаешь себя посторонним, да? Приходишь и уходишь по собственному желанию, с собой приводишь кого вздумается. Возможно, ты все еще помнишь, кому принадлежит этот дом? Кто здесь хозяин?

 

Свои действия в Храме Предков Вэй Усянь больше всего хотел сохранить в тайне от Цзян Чэна. Теперь же, когда их обнаружили, злобных комментариев не избежать. Ему не хотелось спорить.

- Я не водил Ханьгуан-цзюня в другие, более потаенные места Пристани Лотоса. Мы лишь пришли поприветствовать Дядю Цзяна и Мадам Юй несколькими палочками благовоний. Уже закончили и уходим.

 

Цзян Чэн рассмеялся.

- Если уходите, пожалуйста, идите как можно дальше. Чтобы мне больше не приходилось слышать или видеть, как вы валяете дурака в Пристани Лотоса.

 

Брови Вэй Усяня дернулись. Он увидел, что Лань Ванцзи положил правую руку на рукоять меча, и сразу же его остановил, дотронувшись до тыльной стороны ладони.

 

Лань Ванцзи повернулся к Цзян Чэну:

- Следи за словами.

 

Цзян Чэн бесцеремонно заявил:

- Думаю, это вам двоим стоило бы следить за действиями.

 

Брови Вэй Усяня дернулись еще сильнее, а внутри разлилось зловещее предчувствие. Он сказал Лань Ванцзи:

- Ханьгуан-цзюнь, пойдем.

 

Он повернулся и поклонился еще несколько раз табличкам четы Цзян, а потом поднялся вместе с Лань Ванцзи. Цзян Чэн не стал мешать ему кланяться, но и скрывать насмешку в голосе тоже не собирался:

- Тебе и в самом деле нужно подобающе преклонить перед ними колени, раз уж запятнал их взгляд и осквернил покой.

 

Вэй Усянь глянул на него искоса и спокойно произнес:

- Я пришел лишь для того, чтобы сжечь немного благовоний. Угомонись, пожалуйста.

 

Цзян Чэн усмехнулся.

- Сжечь немного благовоний? Вэй Усянь, неужели ты и правда ничего не понимаешь? Тебя давным-давно вышвырнули из ордена, а ты еще и приводишь с собой неизвестно кого, чтобы жечь благовония для моих родителей?

 

Вэй Усянь уже собирался пройти мимо Цзян Чэна и покинуть Храм Предков, но услышав подобное, остановился и помрачневшим голосом произнес:

- А ну-ка, выразись яснее. Кто это тут «неизвестно кто»?

 

Будь он один, смог бы притвориться, будто не слышал ничего из сказанного Цзян Чэном. Но рядом с ним находился Лань Ванцзи, и Вэй Усянь ни при каких обстоятельствах не мог позволить ему терпеть грубые комментарии Цзян Чэна, наполненные очевидным злорадством.

 

Цзян Чэн продолжал насмехаться.

- А память у тебя в самом деле короткая. Что значит «неизвестно кто»? Позволь мне напомнить. Именно потому, что ты решил изобразить героя и спас Второго Молодого Господина Лань, который прямо сейчас стоит рядом, вся Пристань Лотоса и мои родители пали вместе с тобой. Но и этого оказалось недостаточно. За первым случаем вскоре последовал второй. Тебе понадобилось спасти псов клана Вэнь и утащить за собой мою сестру и ее мужа. Ты поистине великий человек! Более того, ты решил стать еще более великим, совершить еще более великодушный поступок, и теперь привел этих двоих в Пристань Лотоса. Пес Вэнь болтается перед воротами моего ордена, Второй Молодой Господин Лань пришел сюда жечь благовония. Нарочно, чтобы досадить мне, досадить им. — Он продолжил, — Вэй Усянь, кем ты себя возомнил? Кто дал тебе право приводить всех, кого в голову взбредет, в Храм Предков нашего ордена?

 

Вэй Усянь давно подозревал, что Цзян Чэн денно и нощно только и думает о том, как бы посчитаться с ним за все, что случилось.

 

За разрушение Пристани Лотоса Цзян Чэн считал ответственным не только Вэй Усяня, но еще и Вэнь Нина, и Лань Ванцзи. Он бы никогда не посмотрел с добротой ни на одного из них, не говоря уже о том, чтобы позволить всей троице одновременно маячить у него перед носом в Пристани Лотоса. Цзян Чэн, должно быть, с ума сходил от ярости.