Глава 84. Преданность. Часть шестая

 

Лань Ванцзи подхватил Вэй Усяня и на Бичэне перелетел на рыбацкую лодку. Вэй Усянь, ступив на палубу, пошатнулся, но Лань Ванцзи осторожно поддержал его. Лишь после этого Вэй Усянь задал вопрос:

- Вэнь Нин, что произошло? Ты разве не сказал, что только посмотришь со стороны?

 

Вэнь Нин ответил:

- Простите, молодой господин. Это моя вина, я не удержался…

 

Цзинь Лин направил на него лезвие меча и гневно взревел:

- Нечего оправдываться!

 

Вэй Усянь обратился к юноше:

- Цзинь Лин, для начала опусти меч.

 

Цзинь Лин:

- Не опущу!

 

Художник 秃饼 大刀刀 / jianjian / Мао Туань Сяо Цзянь Цзянь

 

Вэй Усянь собирался сказать что-то еще, но тут случилось то, чего никто не ожидал. Цзинь Лин громко, во весь голос, разрыдался.

 

Все вокруг, услышав такое, прямо-таки остолбенели. Вэй Усянь, не зная, что делать в подобной ситуации, шагнул к Цзинь Лину и спросил:

- Что… что с тобой?

 

Цзинь Лин, даже заливаясь слезами, все равно громко закричал в ответ, горестно всхлипывая:

- Это меч моего отца. Я не опущу его!

 

Он крепко прижал к груди меч, который принадлежал Цзинь Цзысюаню, Суй Хуа — единственную вещь, которая досталась ему от родителей.

 

И сейчас роняющий слезы у всех на глазах Цзинь Лин заставил Вэй Усяня вспомнить, как когда-то точно также горестно плакала опечаленная до глубины души Цзян Яньли. Некоторые сверстники Цзинь Лина уже успели завести семью, а те, что постарше, даже обзавелись детьми. Для него слезы были весьма позорным делом. Расплакаться у всех на глазах… Насколько же огромной была обида в его сердце?

 

В такой момент Вэй Усянь ощутил собственную беспомощность. Он посмотрел на Лань Ванцзи, как будто ища поддержки, но тот тем более не представлял, как следует поступить. В этот момент с реки раздался крик:

- А-Лин!

 

Пять-шесть больших джонок подплыли ближе, окружив рыбацкую лодку. Каждая была заполнена заклинателями, на носу стоял глава какого-либо клана. Джонка Ордена Юньмэн Цзян оказалась по правому борту рыбацкой лодки, ближе остальных, всего в пяти чжанах. И голос тот принадлежал Цзян Чэну. Цзинь Лин, глаза которому застилали слезы, увидев дядю, принялся вытирать заплаканное лицо и шмыгать носом. Поглядев по сторонам, он сжал зубы и вылетел с лодки стрелой, оказавшись подле Цзян Чэна. Тот схватил племянника с криком:

- Что с тобой случилось? Кто обидел тебя?

 

Цзинь Лин изо всех сил тер глаза, не желая разговаривать. Цзян Чэн поднял голову и бросил холодный сердитый взор на рыбацкую лодку. Наградив Вэнь Нина ледяным взглядом, он уж было дошел до Вэй Усяня, как вдруг Лань Ванцзи словно невзначай шагнул вперед, весьма удачно закрыв собой Вэй Усяня. Какой-то глава клана настороженно крикнул:

- Вэй Усянь, зачем ты пересел на эту лодку?

 

Подозрение в голосе говорило, что он все еще считал — Вэй Усянь никаких добрых намерений в душе не несет. Кто угодно не обрадовался бы, услышав такое. Оуян Цзычжэнь воскликнул в ответ:

- Глава клана Яо, почему вы разговариваете с ним подобным тоном? Если бы Учитель Вэй хотел сделать что-то с нами, боюсь, сейчас мы бы не имели возможности даже взойти на эти лодки в целости и сохранности.

 

Стоило прозвучать этой фразе, многие взрослые заклинатели почувствовали себя не в своей тарелке. Разумеется, это была чистая правда, но никому не нравилось, когда ее высказывали вот так, без обиняков. Лань Сычжуй тут же поддержал:

- Цзычжэнь верно говорит!

 

Остальные юноши стройным хором вторили ему.

 

Цзян Чэн слегка повернул голову и произнес:

- Глава клана Оуян.

 

Заклинатель, к которому он обратился, Глава клана Оуян, ощутил, как вместе с внезапно заколотившимся сердцем дернулось веко, стоило ему услышать холодный тон Цзян Чэна:

- Насколько я помню, тот, кто высказался, — ваш сын. И впрямь красноречивый юноша.

 

Глава клана Оуян торопливо выкрикнул:

- Цзычжэнь! Вернись, подойди к отцу!

 

Оуян Цзычжэнь в замешательстве проговорил:

- Отец, но ведь вы сами отослали меня на эту лодку, чтобы я не раздражал вас, разве нет?

 

Глава клана Оуян смахнул пот со лба и ответил:

- Довольно! Сегодня ты еще недостаточно показал себя? А ну, сейчас же подойди!

 

Клан Оуян занимал местность под названием Балин, что близ Юньмэна. Однако по силе они не могли сравниться с Орденом Юньмэн Цзян, и потому глава клана вовсе не желал, чтобы сын то и дело заступался за Вэй Усяня, тем самым попадая в черный список Цзян Чэна. Последний бросил сердитый взгляд на Вэй Усяня и Лань Ванцзи, будто хотел этим взглядом нанести им телесное повреждение, затем притянул Цзинь Лина за плечи и повел в каюту.

 

Глава клана Оуян с облегчением выдохнул и снова набросился на сына с криками:

- Ты, ты, ты! Чем старше, тем непослушнее становишься! Ты подойдешь ко мне, в конце концов, или нет? Если сейчас же не вернешься, я притащу тебя силой!

 

Оуян Цзычжэнь озабоченно произнес:

- Отец, вам лучше пойти в каюту отдохнуть, ваши духовные силы еще не восстановились. Вы не сможете перебраться на лодку. Не стоит необдуманно взбираться на меч!

 

Сейчас у множества заклинателей духовные силы постепенно восстанавливались, но при управлении мечом в таком состоянии существовала опасность свалиться вниз головой, поэтому они и поплыли на лодках. Кроме того, глава клана Оуян отличался необыкновенно крепким и рослым телосложением, и сейчас он действительно не мог отправиться за сыном, чтобы притащить его на свою джонку. Ему осталось только, сдерживая гнев на сына, взмахнуть широкими рукавами и удалиться в каюту.

 

Не Хуайсан на другой джонке, не сдержавшись, громко хохотнул. Главы кланов посмотрели на него, но не нашли, что сказать. И те, кому больше нечего было добавить, разошлись по каютам. Убедившись, что конфликт миновал, Вэй Усянь испустил долгий спокойный выдох. Однако стоило ему вздохнуть, как лицо тут же окрасилось крайней степенью усталости. Он повалился на бок.

 

Вот оно что. Опустившись на палубу, Вэй Усянь покачнулся вовсе не потому, что лодка колыхалась на волнах. А потому, что уже просто не осталось сил стоять.

 

Юноши, не обращая внимания на его запятнанные кровью одежды, от вида которых мурашки бежали по коже, бросились к нему, чтобы поддержать так же, как только что в несколько рук держали Лань Сычжуя, не давая тому упасть. Однако их помощь совершенно не требовалась — Лань Ванцзи слегка наклонился, одной рукой закинул руку Вэй Усяня себе на плечо, другую завел под колени и одним движением поднял его на руки.

 

Вот так, с Вэй Усянем на руках, он и направился в каюту. Внутри не предусматривалось места, чтобы лечь, лишь стояли длинные деревянные скамьи. Лань Ванцзи одной рукой держал Вэй Усяня за талию, положив его голову себе на плечо, а другой подвинул четыре скамьи друг к другу, чтобы можно было принять горизонтальное положение, и осторожно уложил Вэй Усяня.

 

Лань Сычжуй с удивлением заметил — невзирая на залитое кровью одеяние Ханьгуан-цзюня, та тряпица, которую Вэй Усянь оторвал от своего рукава и повязал на рану Лань Ванцзи, по-прежнему крепко завязана на пальце его левой руки.

 

Ранее заботиться о внешнем виде не было времени. Теперь же Лань Ванцзи вынул платок и осторожно стер засохшие пятна крови с лица Вэй Усяня. Очень скоро белоснежная ткань окрасилась черно-красным. Однако Лань Ванцзи вытер начисто только лицо Вэй Усяня, к своему даже не прикоснулся.

 

Лань Сычжуй поспешно протянул ему свой платок.

- Ханьгуан-цзюнь.

 

Лань Ванцзи принял платок, опустил голову и протер лицо одним движением, вновь обнажив белоснежную кожу. Лишь после этого юноши облегченно вздохнули. Поскольку именно к такому лицу Ханьгуан-цзюня, снежно-ледяному, они привыкли.

 

Оуян Цзычжэнь поинтересовался:

- Ханьгуан-цзюнь, почему Учитель Вэй вдруг упал без сознания?

 

Лань Ванцзи ответил:

- От усталости.

 

Лань Цзинъи, будто увидев чудо, воскликнул:

- Я думал, Учитель Вэй никогда не устанет!

 

Другим юношам это также казалось чем-то невероятным. Легендарный Старейшина Илин, оказывается, тоже мог утомиться, сражаясь с ходячими мертвецами! Они-то считали, что Старейшине достаточно мимоходом махнуть рукой, и все само собой разрешится. Лань Ванцзи покачал головой, сказав им всего три слова:

- Все мы люди.

 

Все мы люди. Разве есть на свете человек, который никогда не устает и никогда не падает без сил?

 

Лань Ванцзи все скамьи сдвинул вместе, так что юношам оставалось лишь, беспомощно хлопая глазами, усесться на корточки в круг. Если бы Вэй Усянь находился в сознании, он бы стал отпускать шуточки да болтать с юношами, поддевать то одного, то другого, и в каюте наверняка бы воцарилось веселье. К сожалению, сейчас он просто лежал, и только Ханьгуан-цзюнь с прямой как струна спиной сидел с ним рядом. Обычно в такой ситуации кто-то должен был начать праздный разговор, чтобы разрядить обстановку, но Лань Ванцзи молчал, и остальные не решались заговорить. Они просидели так какое-то время, но тишина в каюте так и осталась нетронутой.

 

Про себя юноши запричитали: «…Скукотища».

 

Им было настолько скучно, что они начали общаться взглядами: «Почему Ханьгуан-цзюнь ничего не говорит? Почему Учитель Вэй все еще не проснулся?»

 

Оуян Цзычжэнь, обеими руками подпирая щеки, незаметно делал знаки остальным, намекая: «Ханьгуан-цзюнь всегда такой молчаливый? Как Учитель Вэй может проводить с ним вместе целые дни?..»

 

Лань Сычжуй выразительно кивнул, беззвучно подтверждая: «Ханьгуан-цзюнь в самом деле всегда таким был!»

 

Внезапно Вэй Усянь нахмурился и свесил голову набок. Лань Ванцзи осторожно вернул его в прежнее положение, чтобы тот не вывихнул шею. Вэй Усянь невнятно пробормотал:

- Лань Чжань.

 

Все решили, что он вот-вот придет в себя, и потому обрадованно посмотрели на Вэй Усяня, но его глаза остались плотно сомкнуты. Лань Ванцзи же с преспокойным лицом произнес:

- Мгм. Я рядом.

 

Вэй Усянь перестал бормотать, словно разом успокоившись, только придвинулся поближе и продолжил сопеть. Юноши, остолбенело глядя на этих двоих, по неизвестной причине покраснели. Лань Сычжуй первым поднялся и, запинаясь, проговорил:

- Хань… Ханьгуан-цзюнь, мы пока что выйдем…

 

Они бросились наружу, словно от погони, а когда оказались на палубе, где их остудило ночным ветром, то странное невыносимое ощущение, наконец, исчезло. Кто-то спросил:

- Что за ерунда, с какой стати мы выбежали оттуда? Почему это?

 

Оуян Цзычжэнь, закрывая лоб рукой, ответил:

- Я и сам не понял, почему. Просто почувствовал, что оставаться как-то неуместно!

 

Юноши, указывая друг на друга, обменялись восклицаниями:

- Чего ты покраснел?

- Я покраснел, потому что увидел, как ты покраснел!

 

Только Вэнь Нин с самого начала не бросился поддерживать Вэй Усяня и не пошел вместе с ними в каюту, а остался сидеть на палубе. Юноши тогда еще подивились, почему он не вошел внутрь, но теперь поняли — Призрачный Генерал оказался самым мудрым среди них.

 

Там абсолютно не было места для кого-то третьего!

 

Увидев, что юноши вышли, Вэнь Нин, будто предвидел подобное, уступил место, где можно сесть. Однако к нему подошел и уселся рядом один лишь Лань Сычжуй. Остальные с противоположной стороны палубы стали тихо переговариваться:

- Почему Сычжуй ведет себя так, будто они с Призрачным Генералом приятели?

 

Вэнь Нин спросил:

- Молодой господин Лань, можно я буду называть вас А-Юань[209]?

 

Юноши в душе затрепетали от страха и подумали: «…Ого, Призрачный Генерал, только познакомившись с человеком, общается как со старым другом!»

 

Лань Сычжуй охотно согласился:

- Можно!

 

Вэнь Нин спросил:

- А-Юань, как ты поживал все эти годы?

 

Лань Сычжуй:

- Очень хорошо.

 

Вэнь Нин кивнул:

- Наверняка Ханьгуан-цзюнь хорошо к тебе относится.

 

Услышав, с каким почтением в голосе Вэнь Нин упомянул Лань Ванцзи, Лань Сычжуй ощутил еще большую близость к Вэнь Нину и ответил:

- Ханьгуан-цзюнь относится ко мне как родной старший брат или даже отец. Это ведь он учил меня играть на цине.

 

Вэнь Нин:

- С какого возраста Ханьгуан-цзюнь тебя воспитывает?

 

Лань Сычжуй задумался, затем ответил:

- Я и сам не помню, может быть, с четырех-пяти лет или около того. Более ранних воспоминаний у меня не осталось. Но когда я был еще младше, Ханьгуан-цзюнь и не мог меня воспитывать. Кажется, тогда он несколько лет провел в заточении, - юноша вдруг вспомнил, что именно в то время, когда Ханьгуан-цзюнь находился в заточении, произошла первая осада горы Луаньцзан.

 

Внутри каюты Лань Ванцзи поднял взгляд на дверь, которую юноши распахнули, когда бросились прочь, затем вновь посмотрел на склонившего голову на бок Вэй Усяня. Кончики бровей Вэй Усяня снова нахмурились, словно ему было неудобно лежать, и он завертел головой. Тогда Лань Ванцзи поднялся, задвинул деревянный засов, вернулся и сел рядом с Вэй Усянем. Приподняв того за плечи, он мягко положил голову спящего себе на грудь.

 

После этого Вэй Усянь, наконец, перестал мотать головой, только устроился поудобнее на груди Лань Ванцзи, нашел удобную позу для сна и затих. Лань Ванцзи опустил голову и внимательно вгляделся в облик человека в своих объятиях. Волосы цвета воронова крыла рассыпались каскадом. Внезапно Вэй Усянь, по-прежнему не открывая глаз, сжал ворот его одежды и пятерней ухватился за лобную ленту.

 

Он схватил ленту так крепко, что Лань Ванцзи, взявшись за другой конец, попытался отобрать ее и потянул на себя, но так и не преуспел в этом. Ресницы Вэй Усяня дрогнули, и очень скоро он проснулся.

 

Когда Вэй Усянь медленно открыл глаза, первым, что он увидел, был дощатый потолок каюты. Поднявшись, он увидел Лань Ванцзи, который стоял у деревянного окна и смотрел вдаль, на яркую луну в центре речной тропы на горизонте.

 

Вэй Усянь спросил:

- Эй, Ханьгуан-цзюнь, только что я потерял сознание?

 

Лань Ванцзи повернулся полубоком и спокойно произнес:

- Да.

 

Вэй Усянь спросил еще:

- А где твоя лобная лента?

 

- …

 

Лишь задав вопрос, Вэй Усянь опустил голову и удивленно добавил:

- Ой, как это получилось, что она у меня в руке?

 

Он перебросил ноги со скамьи на пол и произнес:

- Прошу покорнейше меня извинить. Мне нравится спать, обнявшись с чем-нибудь, иначе я начинаю хватать руками все подряд. Прости. Вот, возьми.

 

Лань Ванцзи, помолчав, принял лобную ленту.

- Ничего.

 

Вэй Усянь же сдерживал улыбку изо всех сил, до такой степени, что едва не повредил внутренние органы от напряжения. Только что он действительно очень хотел спать, но ослаб еще не до такой степени, чтобы взять и упасть в обморок. Кто же мог предположить, что стоит Вэй Усяню всего-то покачнуться, как Лань Ванцзи стремительно, не говоря ни слова, подхватит его на руки? Вэй Усяню стало даже неудобно открывать глаза и говорить — эй, не нужно, я могу сам стоять. К тому же, он и не хотел, чтобы его снова поставили на пол. Ведь если кто-то носит тебя на руках, с какой стати ходить самому?

 

Вэй Усянь потер шею и в душе возликовал, ощущая себя ужасно довольным, но при этом с сожалением подумал: «Эх, Лань Чжань, что за человек… Если б я раньше знал, то и не просыпался бы. Так бы и продолжал спать всю дорогу, прикорнув у него на груди».

 

К трем утра лодки прибыли в Юньмэн.

 

У главных ворот Пристани Лотоса и на причале горели огни, отбрасывая золотистое сияние на поверхность воды. В прошлом этот причал крайне редко принимал столь огромное количество больших и маленьких лодок за раз, и не только караульные у ворот, но и несколько старых лоточников у реки, торгующих ночными закусками, остолбенели от подобного зрелища.

 

Цзян Чэн сошел на берег первым, раздал указания караульным, и через миг бесчисленное множество адептов в полном боевом снаряжении высыпали наружу из главных ворот. Остальные покидали лодки друг за другом, разделившись на группы в соответствии со статусом. Приглашенные заклинатели Ордена Юньмэн Цзян провожали гостей внутрь. Глава клана Оуян наконец добрался до сына и потащил отпрыска за собой, по дороге тихо читая ему нотации. Вэй Усянь и Лань Ванцзи вышли из каюты и спрыгнули с лодки на берег.

 

Вэнь Нин обратился к Вэй Усяню:

- Молодой господин, я подожду вас снаружи.

 

Вэй Усянь понимал, что Вэнь Нин не станет входить в главные ворота Пристани Лотоса, да и Цзян Чэн ни за что не допустит этого, и потому кивнул. Лань Сычжуй произнес:

- Господин Вэнь, я побуду с вами.

 

Вэнь Нин:

- Побудешь со мной? - он совершенно не ожидал этого и очень обрадовался.

 

Лань Сычжуй с улыбкой ответил:

- Ага, все равно все старшие заклинатели идут, чтобы обсудить важные дела, так что я там точно не пригожусь. Давайте продолжим разговор. О чем мы только что говорили? Учитель Вэй правда закапывал двухлетнего малыша в землю, как редиску?

 

Он говорил довольно тихо, но слух у обоих идущих впереди был невероятно чутким. Вэй Усянь тут же запнулся, а Лань Ванцзи изогнул бровь, но очень скоро вновь вернул лицу обычное выражение. Лишь когда они вдвоем исчезли за воротами Пристани Лотоса, Лань Сычжуй тихо продолжил:

- Бедный малыш. И все же, если честно, я помню, как в детстве Ханьгуан-цзюнь оставлял меня под грудой кроликов. В некоторых моментах они действительно очень похожи…