Глава 61. Порок. Часть первая

- А-А-А-А-А-А-А-А!..

 

С громким криком Ван Линцзяо резко села в кровати. Вэнь Чао, сидящий за столом и занятый чтением писем, ударил ладонью о столешницу и гневно прикрикнул:

- Чего ты орешь как умалишенная посреди ночи!

 

Ван Линь Цзяо тяжело дышала, не в силах оправиться от испуга.

- Я… Я снова видела этого Вэй Усяня, я снова видела его во сне!

 

Вэнь Чао раздраженно бросил:

- Уже прошло больше трех месяцев, как я сам лично сбросил его на гору Луаньцзан. Какого черта ты видишь сны о нем? Который раз это повторяется!

 

Ван Линцзяо залепетала:

- Я… я и сама не понимаю, почему в последнее время я постоянно вижу его во сне.

 

Вэнь Чао пребывал в крайне раздраженном настроении из-за писем, которые ему доставляли, поэтому сейчас он меньше всего желал отвлекаться на Ван Линцзяо и тем более не собирался утешать ее объятиями, как раньше. Вэнь Чао раздраженно бросил:

- Ну так не засыпай!

 

Ван Линцзяо поднялась с кровати, подбежала к столу Вэнь Чао и затараторила:

- Молодой господин Вэнь, мне… мне в голову приходят мысли одна страшнее другой. Я все время думаю, что если… что если мы тогда совершили огромную ошибку, сбросив его на гору Луаньцзан? Что если он не умер? Что если он…

 

На висках Вэнь Чао вздулись и запульсировали синие вены. Он прервал ее:

- Да что ты несешь! Сколько раз наш клан посылал отряды адептов на зачистку горы Луаньцзан? Хоть один из них возвратился обратно? А мы сбросили его в одиночку, наверняка его труп уже давно разложился и протух.

 

Ван Линцзяо не унималась:

- Мертвый он еще страшнее! Что если он, как тогда и поклялся, обратится в свирепого призрака и вернется за нами…

 

Ее слова вновь вернули обоих в тот день, освежив в памяти выражение лица Вэй Ина, от которого Вэнь Чао и Ван Линцзяо прошиб озноб.

 

Вэнь Чао немедленно возразил:

- У мертвого и вовсе нет шансов! Души тех, кто погиб на горе Луаньцзан, навеки остаются заключенными там. Прекращай запугивать себя. Ты разве не видишь, что я не в настроении!

 

Смяв находящееся в руке письмо, Вэнь Чао выбросил его подальше и с ненавистью проговорил:

- Что еще за Аннигиляция Солнца? Ерунда какая-то! Они собираются уничтожить солнце? Размечтались!

 

Ван Линцзяо поднялась, осторожно налила Вэнь Чао чаю, про себя подобрала слова, которыми можно было ему угодить, и заискивающим тоном проворковала:

- Молодой господин Вэнь, ну сколько их там, этих кланов, пусть себе перебесятся, Глава Ордена Цишань Вэнь наверняка очень скоро…

 

Вэнь Чао разразился бранью:

- Закрой свой рот! Ты ни черта не смыслишь! Проваливай вон, не досаждай мне!

 

Ван Линцзяо, сдержав обиду и гнев в сердце, поставила чашку чая, поправила прическу и тонкое платье, в котором спала, скривилась в улыбке и вышла прочь.

 

Едва она скрылась за дверью, улыбка моментально сползла с ее лица. Ван Линцзяо развернула бумажный комок в руке. Покидая покои Вэнь Чао, она незаметно подобрала то самое смятое письмо, которое он только что выбросил; женщина желала узнать, что же такого было там написано, от чего Вэнь Чао пришел в такую ярость? Она знала совсем немного иероглифов; повертев клочок бумаги в руках и так, и сяк, лишь спустя долгое время она догадалась, что говорилось в письме: старший сын Главы Ордена Цишань Вэнь, старший брат Вэнь Чао, Вэнь Сюй, был обезглавлен предводителем армии восстания, после чего голову убитого вывесили на ворота для запугивания клана Вэнь!

 

Ван Линцзяо застыла от ужаса.

 

Орден Гусу Лань был сожжен, Орден Юньмэн Цзян уничтожен, а уж сколько мелких кланов заклинателей клан Вэнь подмял под себя — и вовсе не счесть. Не то чтобы ни один из них не пытался воспротивиться, но возмущенные голоса каждый раз немедленно замолкали, подавленные мощью Ордена Цишань Вэнь. По этой причине, когда три месяца назад четыре Ордена — Ланьлин Цзинь, Цинхэ Не, Гусу Лань и Юньмэн Цзян — объединились в союз, повели за собой армию восстания да еще навесили повсюду флаги какой-то «Аннигиляции Солнца», никто в Ордене Цишань Вэнь не воспринял подобное всерьез.

 

Тогда Глава Ордена Цишань Вэнь дал им свой ответ. Среди Четырех Орденов, поднявших восстание, Орден Ланьлин Цзинь был всего-то травой на гребне стены: куда ветер подует, туда она и клонится. Глядя на то, как другие кланы, расхрабрившись, подняли какой-то бунт, Орден Ланьлин Цзинь тоже решил поучаствовать. Однако раз за разом их ждало поражение, и глава Ордена очень скоро понял, что сам навлек на своих людей беду. Не ровен час, он скоро снова прибежит поклониться в ноги Вэнь Жоханю со слезами и криками «мамочка!». Глава Ордена Цинхэ Не слишком жесткий, его не согнешь, но можно сломать. Долго он не продержится, не придется даже клану Вэнь прилагать усилия, рано или поздно он пострадает от рук своих же союзников. Орден Гусу Лань сожжен дотла, а Лань Сичэнь, возвратившийся, чтобы занять место Главы Ордена, — всего лишь мальчишка, ему не поднять столь непосильную ношу. Ну, а самое забавное — так это Юньмэн Цзян, весь их Орден не то уничтожен, не то разбежался кто куда; остался лишь Цзян Чэн — ребенок, еще младше Лань Сичэня, у которого молоко на губах не обсохло! Ни слуг, ни соратников, а еще смеет называть себя Главой Ордена, нести флаг восстания, размахивая и призывая новых адептов под свои знамена.

 

Проще говоря, смысл послания Вэнь Жоханя заключался в следующем: мелкое облачко погоды не изменит, ваших сил не хватит, чтобы нам противостоять!

 

Все те, кто стоял под знаменами клана Вэнь, посчитали Аннигиляцию Солнца невероятно смешной шуткой. Никто и подумать не мог, что спустя три месяца ситуация изменится и получит развитие, полностью противоположное ожиданиям клана Вэнь!

 

Однако потери земель во время поражения в Хэ Цзянь и Юньмэне были не столь ужасны, как обезглавливание старшего сына Главы Ордена Вэнь.

 

Охваченная страхом Ван Линцзяо заметалась по коридору, затем, с беспокойным сердцем и подергивающимся глазом, бросилась в свою комнату. Одной рукой разминая напряженные веки, другую прижимая к груди, женщина начала обдумывать путь к отступлению.

 

Очень скоро исполнится полгода ее пребывания подле Вэнь Чао. Полгода — предел времени, за который чувства Вэнь Чао к одной женщине менялись от симпатии до отвращения. Вначале ей казалось, что она не такая, как все другие, что она та самая, кто сможет остаться с ним до самого конца, но в последнее время раздражение Вэнь Чао стало лучшим доказательством — она совершенно не отличалась от остальных женщин.

 

Ван Линцзяо, закусив губу, поразмыслила немного, затем опустилась на колени и вынула из-под кровати маленький ящичек.

 

В ящике хранились драгоценности и артефакты, всеми правдами и неправдами добытые ею за время, что она провела рядом с Вэнь Чао. Драгоценности можно было продать, артефакты использовать для самозащиты. Ван Линцзяо с сожалением признала, что этот день все-таки настал.

 

Она решила подсчитать, сколько имущества ей удалось запасти, и вынула маленький ключ, спрятанный на поясе. Открывая замок, женщина пробормотала:

- Мерзкий выродок, подлое, грязное отродье; рано или поздно ты сдохнешь, и я не собираюсь тебя утешать, я лучше… А-а-а!

 

Резко отшатнувшись назад, она села на пол.

 

Только что, открыв ящик с драгоценностями, она увидела то, что в нем находилось.

 

Вместо сокровищ в ящике лежал скрюченный, мертвенно-бледный младенец!

 

Ван Линцзяо от страха заверещала, засучила ногами и отползла назад. Этот ящик она всегда держала закрытым и единственный ключ хранила при себе. Как внутри мог оказаться младенец? Ван Линцзяо, вероятно, целый месяц не притрагивалась к ящику; как она не заметила, что внутри спрятался ребенок? И почему он все еще оставался живым?!

 

Ящик, который женщина со страху пнула ногой, перевернулся и теперь лежал, повернутый дном в ее сторону. Не издавая никаких звуков.

 

Ван Линцзяо на дрожащих ногах поднялась с пола, желая и в то же время не решаясь подойти поближе и снова заглянуть в ящик. В ее голове замелькали мысли: «Это привидение, призрак!»

 

Заклинательница из нее была никудышная, даже сразиться с призраком у нее бы не вышло, но Ван Линцзяо внезапно вспомнила о талисманах, развешанных на главных воротах и в каждой комнате внутри надзирательного пункта; если это призрак, талисман сможет ее защитить. Она впопыхах выбежала наружу, сорвала с двери своих покоев талисман и прилепила себе на грудь.

 

С талисманом на груди она словно проглотила успокоительную пилюлю — прокравшись в комнату, Ван Линцзяо отыскала длинную рогатину, на которую обыкновенно вешала свои платья, и с ее помощью издалека перевернула ящик. Внутри чинно покоились все ее сокровища, никакого младенца не было и в помине.

 

Ван Линцзяо облегченно выдохнула, уселась перед ящиком, все еще сжимая в руках рогатину, и собралась все-таки пересчитать драгоценности, и вдруг заметила, как под кроватью мелькнуло что-то белое.

 

То были глаза.

 

Под кроватью лежал и смотрел на нее белокожий младенец.

 

За сегодняшний вечер Вэнь Чао уже в третий раз слышал визг Ван Линцзяо, что стало последней каплей, в его груди разгорелась ярость, вырвавшаяся криком:

- Безмозглая тварь! Трясется от каждого пустяка! Черт тебя дери, не можешь заткнуться хоть на минуту и не выводить меня из себя?

 

Из-за тревожных вестей, летящих со всех сторон, у Вэнь Чао не было времени подбирать себе новую фаворитку, к тому же, он опасался, что все эти мелкие вассальные кланы могут подослать убийцу в лице наложницы; никому доверять было нельзя, в противном случае Вэнь Чао уже давно бы нашел, кто будет греть его постель, а эту женщину отослал бы как можно дальше. Он громко позвал слуг:

- Эй, кто-нибудь! Заставьте ее закрыть свой рот!

 

Никто не отозвался на зов. Вэнь Чао ногой отправил в полет табурет, пламя его гнева взметнулось еще выше.

- Вы что там, все передохли?

 

Внезапно двери в его покои распахнулись. Вэнь Чао стал браниться:

- Я разве не сказал вам пойти и заткнуть эту тварь, кто разрешил входить…

 

Но последние слова так и застряли в его глотке, стоило Вэнь Чао обернуться. Он увидел на пороге комнаты женщину.

 

Лицо женщины было перекошено, словно кто-то разбил его, а затем склеил вновь, нос скошен на бок, глаза глядели в разные стороны, левый — вбок и вверх, правый — косо вниз, все черты лица искривлены до неузнаваемости.

 

Вэнь Чао пришлось долго всматриваться, чтобы, в конце концов, узнать женщину по платью, надетому на ней. Это была Ван Линцзяо!

 

Из ее горла вырвалось бульканье, женщина с вытянутыми руками прошла несколько шагов к нему.

 

- …Спаси… Спаси… Спаси меня…

 

Вэнь Чао громко заорал, выхватил из ножен новый поясной меч и рубанул в ее сторону с криком:

- Прочь! Прочь от меня!

 

Меч вошел в плечо Ван Линцзяо, от чего ее лицо скривилось еще сильнее, а из глотки вырвался пронзительный крик:

- А-а-а-а-а… Больно-а-а-а-а-а-а-а… Больно-а-а-а-а-а-а!!!

 

Вэнь Чао, от страха не смея даже выдернуть меч из тела женщины, подобрал и швырнул в неё маленький табурет. От удара табурет развалился на части, Ван Линцзяо же покачнулась, упала на колени и кинулась на пол, словно кланяясь кому-то в ноги, нечленораздельно повторяя:

- …Прости… прости… пощади меня, пощади меня, пощади-и-и-и-и…

 

Пока она билась головой о пол, из всех цицяо на ее лице хлынула кровь. Женщина заслонила собой дверной проход, и Вэнь Чао не мог вырваться на свободу, ему оставалось лишь толкнуть ставни окна и истошно, раздирая легкие, завопить:

- Вэнь Чжулю! Вэнь Чжулю!!!

 

Ван Линцзяо тем временем схватила с пола ножку табурета и начала яростно запихивать ее себе в рот, при этом смеясь и бормоча:

- Да, хорошо, я съем, я съем! Ха-ха, я съем!

 

В итоге она почти целиком запихнула себе в рот ножку табуретки!

 

У Вэнь Чао от ужаса душа ушла в пятки, он уже вознамерился прыгнуть из окна, как вдруг заметил, что во внутреннем дворе, залитом светом луны, стоит чей-то черный силуэт.

 

***

 

Тем временем.

 

Цзян Чэн стоял посреди небольшого пролеска. Услышав, что сзади кто-то приблизился, он слегка повернул голову. Подошедший был одет в белое, на голове его была повязана лобная лента, концы которой легко спадали вниз по волосам; бледное, словно яшма, лицо, прекрасное и изящное; казалось, что в свете луны этот человек окружен ореолом мягкого сияния.

 

Цзян Чэн холодным тоном поприветствовал:

- Второй молодой господин Лань.

 

Лань Ванцзи бесстрастно кивнул, отвечая:

- Глава Ордена Цзян.

 

Кроме приветствия, им больше нечего было друг другу сказать, каждый во главе адептов своего Ордена, они молча взлетели в небо на мечах.

 

Два месяца назад Два Нефрита Ордена Гусу Лань вместе с Цзян Чэном совершили тайную вылазку, добыли из «Лагеря перевоспитания» все мечи заклинателей, которые Вэнь Чао потребовал сдать на хранение, и вернули оружие владельцам. Лишь тогда Саньду и Бичэнь вернулись в руки своих хозяев.

 

Светлые глаза Лань Ванцзи оглядели другой меч на поясе Цзян Чэна, затем он отвел взгляд.

 

Некоторое время спустя, глядя строго перед собой, он произнес:

- Вэй Ин все еще не объявился?

 

Цзян Чэн взглянул на него, словно удивившись внезапному вопросу о Вэй Ине, и ответил:

- Нет.

 

Посмотрев на Суйбянь у себя на поясе, он добавил:

- Мои люди пока не обнаружили его следов, но я уверен, когда он вернется, наверняка отправится искать меня, и тогда я верну ему меч.

 

Вскоре двое заклинателей с отрядом адептов своих Орденов достигли надзирательного пункта, где скрывался Вэнь Чао, чтобы ночью совершить налет. Однако не успели они войти внутрь, как Лань Ванцзи пристально вгляделся куда-то вперед, а Цзян Чэн нахмурил брови.

 

Во все стороны от этого места разливалась иньская Ци, вокруг буйным цветом цвела темная энергия.

 

При этом защитные талисманы по обеим сторонам главных ворот оказались нетронуты. Цзян Чэн сделал знак рукой, адепты его отряда рассредоточились и прижались к стенам, окружающим надзирательный пункт. Сам же Цзян Чэн взмахнул мечом и нанес магический удар, которым и распахнул ворота.

 

Перед тем, как войти внутрь, Лань Ванцзи на миг задержался взглядом на талисманах, висевших по обеим сторонам ворот.

 

Внутри Надзирательного Пункта их ждала беспримерно ужасающая картина.

 

Весь внутренний двор был завален трупами. И не только двор — в цветочных клумбах, на веранде, на перилах, даже на крыше валялись мертвые тела.

 

Каждый умерший носил одеяния с узором палящего солнца, все они были адептами клана Вэнь. Цзян Чэн острием меча перевернул один из трупов, увидел на бледном лице мертвеца кровавые следы и заключил:

- Они умерли от кровоизлияния из цицяо.

 

Лань Ванцзи с другой стороны двора произнес:

- Этот погиб иначе.

 

Цзян Чэн подошел и увидел исказившееся до неузнаваемости лицо мертвеца с закатившимися глазами, изо рта которого стекала струйка желчи. Это означало, что человек умер от страха.

 

К Цзян Чэну подошел один из адептов с докладом:

- Глава Ордена, все заклинатели в Надзирательном Пункте мертвы, и, судя по всему, причины смерти разнятся.

 

Задушенные, сожженные, утопленные, отравленные, замерзшие, зарезанные, заколотые… Выслушав доклад, Цзян Чэн мрачно произнес:

- Как видно, сегодняшнюю миссию нам помогло завершить что-то иное.

 

Лань Ванцзи, ни слова не говоря, первым проследовал внутрь жилых покоев.

 

Двери в покои Вэнь Чао оказались распахнуты, а внутри лежал труп женщины. На ней было легкое тонкое платье, изо рта торчала ножка табурета. Очевидно, женщина сама себя задушила, пытаясь протолкнуть деревянную ножку поглубже в рот.

 

Цзян Чэн, перевернув труп лицом кверху, всмотрелся в исказившиеся черты и холодно усмехнулся. Затем схватил ножку табуретки, все еще торчащую снаружи и резким движением протолкнул ее дальше, целиком запихнув в глотку трупа.

 

С покрасневшими глазами он поднялся на ноги и собирался что-то сказать, когда заметил задумчиво хмурившегося Лань Ванцзи, стоящего в дверном проеме. Цзян Чэн подошел ближе, проследил за его взглядом и увидел лишь талисман на двери, написанный киноварью на желтой бумаге.

 

При беглом взгляде на талисман обнаружить ничего необычного не удалось, но вот если присмотреться внимательно, можно было заметить разницу, от которой смотрящему становилось немного не по себе.

 

Лань Ванцзи произнес:

- Их больше.

 

Цзян Чэн вскинул брови:

- И в самом деле.

 

Способ написания талисманов, защищающих жилище от нечисти, они оба знали наизусть еще с юных лет. Но именно на этом знаке, среди исключительно правильных каллиграфических штрихов, красовалось несколько лишних. И эти лишние штрихи меняли узор всего заклинания, изображенного на талисмане. Теперь рисунок на нем напоминал лицо, оскаленное в злобной улыбке.

 

Трупы Вэнь Чао и Вэнь Чжулю в надзирательном пункте обнаружить не удалось. Цзян Чэн предположил, что они наверняка бежали в направлении Цишань, поэтому приказал своим людям покинуть заброшенный надзирательный пункт и отправиться в погоню верхом на мечах. Лань Ванцзи же предпочел сначала наведаться в Гусу.

 

Лишь на другой день он нагнал Цзян Чэна и обратился к нему с тем самым талисманом в руках:

- Этот талисман имеет абсолютно противоположное действие.

 

Цзян Чэн удивленно переспросил:

- Противоположное? Что это значит?

 

Лань Ванцзи ответил:

- Обыкновенные талисманы истребляют нечисть. Но этот создан, чтобы ее призывать.

 

Цзян Чэн застыл в непонимании.

- Талисманом можно призывать нечисть? Никогда не слышал о подобном.

 

Лань Ванцзи согласился:

- Это и правда неслыханно. Но я испытал его множество раз, талисман действительно способен призывать нечисть и притягивать духов.

 

Цзян Чэн принял талисман из его рук и внимательно рассмотрел, затем произнес:

- Всего несколько лишних штрихов способны в корне изменить назначение талисмана? Это дело рук человека?

 

Лань Ванцзи ответил:

- Всего добавлено четыре штриха, нарисованных человеческой кровью. Все талисманы в надзирательном пункте были изменены подобным образом, и на каждом лишние штрихи добавлены одним и тем же человеком.

 

Цзян Чэн произнес:

- Но кто это мог быть? Среди кланов заклинателей никогда не слышали ни о ком, способном сотворить подобное. Помолчав, он добавил:

- Однако это и не важно. Если кто-то убивает псов из клана Вэнь, значит он с нами заодно!

 

Следуя за данными разведки, оба молодых господина продвигались на север, и каждый раз, достигая определенного населенного пункта, они слышали, что в этом месте произошли жестокие убийства. Все убитые являлись адептами клана Вэнь, носили пламенеющие одежды, обладали довольно высоким положением, а также являлись незаурядными заклинателями. Но все же каждого постигла страшная смерть, убийства совершались множеством различных способов, да к тому же трупы подбрасывались в места скопления людей. Цзян Чэн обратился к Лань Ванцзи:

- Тебе не кажется, что все эти люди также пали жертвами того человека?

 

Лань Ванцзи ответил:

- Все убийства совершены крайне жестоким образом. Это наверняка он.

 

Цзян Чэн лишь фыркнул в ответ:

- Жестоким? Более жестоким, чем клан Вэнь?

 

На четвертый день погони глубокой ночью им все-таки удалось напасть на след Вэнь Чжулю у почтовой станции захолустной горной деревни.

 

Здание почтовой станции имело два этажа и пристройку в виде конюшни. Прибыв на место, Цзян Чэн и Лань Ванцзи как раз увидели силуэт, который ворвался внутрь здания и запер главный вход. Памятуя о славе Сжигающего Ядра, они решили, что не стоит привлекать внимание противника и ломиться в главную дверь, а лучше всего пробраться через крышу. Цзян Чэн, с трудом унимая вспыхнувшую в сердце ненависть, скрипя зубами, заглянул в щель между черепицами и посмотрел вниз.

 

Вэнь Чжулю, весь покрытый дорожной грязью, с трудом поднимался на второй этаж, прижимая к груди чье-то тело. Усадив свою ношу к столу, он бросился к окну и наглухо задернул все шторы, лишь после этого подошел и зажег на столе масляную лампу.

 

Его лицо, озаренное слабым огоньком, казалось угрюмым и бледным, под глазами залегли тяжелые тени. Другой человек у края стола был весь замотан в походную мантию, даже лицо не выглядывало наружу; словно ослабшая личинка шелкопряда, он дрожал, скорчившись внутри своего кокона и тяжело дыша. Внезапно раздался его голос:

- Потуши огонь! Что если он заметит?

 

Лань Ванцзи поднял взгляд на Цзян Чэна, в глазах обоих отразились одинаковые подозрения.

 

Человеком в коконе определенно являлся Вэнь Чао, но по какой-то неизвестной причине его голос изменился, сделавшись тонким и пронзительным, совсем не похожим на прежнего Вэнь Чао!

 

Вэнь Чжулю, опустив голову, что-то искал в рукаве со словами:

- Неужели темнота помешает ему найти нас?

 

Вэнь Чао, задыхаясь, пробормотал:

- Мы, мы сбежали так далеко, скрывались так долго, ему, ему больше нас не поймать!

 

Вэнь Чжулю равнодушно произнес:

- Возможно.

 

Вэнь Чао гневно взвизгнул:

- Что значит — возможно?! Если он все еще идет по нашему следу, мы должны немедленно бежать!

 

Вэнь Чжулю ответил:

- Тебе нужно нанести снадобье. Иначе смерть неизбежна.

 

С этими словами он сбросил походную мантию с Вэнь Чао. И это движение заставило двоих мужчин на крыше остолбенеть.

 

Под мантией не оказалось высокомерного и до отвращения смазливого лица Вэнь Чао. Вместо этого взгляду предстала лысая голова, перевязанная бинтами!

 

Вэнь Чжулю слой за слоем, словно срезая кожу, снял бинты, и свет лампы озарил лицо облысевшего человека. Его равномерно покрывали ожоги и шрамы, словно несчастного заживо сварили в кипятке. В безобразном уродце уже совершенно невозможно было разглядеть прежний облик!

 

Вэнь Чжулю вынул пузырьки со снадобьями, вначале дал раненному проглотить несколько пилюль, затем принялся наносить мазь на обожженное лицо. Вэнь Чао завыл от боли, но Вэнь Чжулю предостерег:

- Не вздумай лить слезы, если на раны попадет соль, боль станет еще сильнее.

 

Вэнь Чао ничего не оставалось, как сдерживать слезы, даже плакать ему было нельзя. Дрожащий огонек освещал покрытую ожогами лысую голову, скрипящую зубами и издающую жуткие стенания. Желтое мигающее пламя масляной лампы придавало всему происходящему несравнимо жуткий вид.

 

Неожиданно Вэнь Чао разразился пронзительным криком:

- Флейта! Флейта! Это ведь флейта?! Я слышу, он снова играет на флейте!

 

Вэнь Чжулю его успокоил:

- Нет! Всего лишь ветер.

 

Но Вэнь Чао был так напуган, что упал на пол и начал завывать. Вэнь Чжулю снова поднял его на руки. Очевидно, с ногами Вэнь Чао что-то произошло, он не мог передвигаться самостоятельно.

 

Вэнь Чжулю закончил наносить снадобье, вынул из-за пазухи пару баоцзы[187] и вложил в руку Вэнь Чао:

- Ешь. Отправимся в путь сразу, как подкрепишься.

 

Вэнь Чао, дрожа как осиновый лист, поднес баоцзы ко рту и откусил. Увидев столь жалкую картину, Цзян Чэн вспомнил, насколько плачевным было их с Вэй Усянем положение, когда, спасаясь от смерти, они не могли и крошки в рот положить. Созерцание теперешней ситуации приносило ему ни с чем несравнимое удовлетворение от расплаты!

 

Сердце его ликовало, уголки губ взметнулись вверх в беззвучном хохоте.

 

Внезапно лицо Вэнь Чао скривилось в жуткой гримасе, словно его зубы на что-то наткнулись. Он отбросил баоцзы и заверещал:

- Я не стану есть мясо! Не стану! Не стану! Не стану есть мясо!

 

Вэнь Чжулю протянул ему другой пирожок со словами:

- Этот без мяса.

 

Но Вэнь Чао было не унять.

- Нет! Убери! Проваливай! Я должен найти отца, когда мы прибудем в его резиденцию?

 

Вэнь Чжулю спокойно ответил:

- Если идти с такой скоростью, путь займет еще два дня.

 

Он говорил честно, без преувеличений, ни слова не привирая. И эта честность причиняла Вэнь Чао еще более нестерпимую боль. Он прохрипел:

- Два дня? Два дня?! Взгляни на меня, в каком я состоянии? Во что я превращусь еще через два дня?! Бесполезная дрянь!

 

Вэнь Чжулю резко поднялся, и Вэнь Чао сжался от испуга. Решив, что Вэнь Чжулю собирается бежать без него, он задрожал от ужаса. Все его охранники один за другим приняли жуткую смерть прямо у него на глазах, и только Вэнь Чжулю оказался самой надежной поддержкой, и самой последней. Вэнь Чао поспешил исправить положение:

- Нет, нет, нет, Вэнь Чжулю, Вэнь-гэ! Не уходи, ты не можешь бросить меня. Как только мы окажемся подле отца, я попрошу его назначить тебя на высочайший пост! Нет, нет, нет, ты ведь спас меня, а значит ты мой старший брат, я уговорю его включить тебя в наш клан! И впредь ты станешь моим старшим братом!

 

Однако Вэнь Чжулю, глядя в сторону лестницы, ответил:

- В этом нет нужды.

 

Не только он, но и Лань Ванцзи, и Цзян Чэн тоже это услышали. Звук шагов, раздающихся со стороны лестницы.

 

Кто-то шаг за шагом поднимался на второй этаж по ступеням.

 

С лица Вэнь Чао, покрытого ожогами, сошли последние краски, он высунул из-под мантии дрожащие руки и схватился за лицо, словно уже не мог выносить ужаса, который его обуял, и желал спрятаться от происходящего, закрыть глаза и тем самым спастись, притворившись, что ничего не происходит. Его руки оказались лишь голыми обрубками, на которых не было ни одного пальца!

 

Бум, бум, бум.

 

Нежданный гость медленно поднимался по лестнице. Высокий, стройный, одетый во все черное, он держал руки за спиной, а на поясе его висела флейта.

 

Лань Ванцзи и Цзян Чэн на крыше одновременно сжали рукояти мечей.

 

Вот только когда незнакомец, не торопясь, взошел на второй этаж и с легкой улыбкой повернулся лицом, Лань Ванцзи удивленно распахнул глаза, не в силах поверить в происходящее.