Вечерняя служба в неделю 16-ю по Пятидесятнице

В древнем патерике рассказывается такая история. Один брат спросил старца: «Что делать, если мне случится быть отягченным от сна и наступит час молитвословия, а душа моя от стыда не хочет сотворить молитвословие?» И отвечал ему старец: «Если тебе придется быть отягченным сном до утра, то, вставши, затвори двери и окна и твори свое молитвословие, ибо написано: “Твой есть день, и Твоя есть нощь”. Бог славится во всякое время». То есть хотя в монастыре есть обычай молиться в ночной тишине, но даже если до утра проспишь, встань, закрой окна и двери и молись, как будто ночью.

Почему-то людям невдомек, что когда у нас зима, то в Африке лето, а когда у нас день, в Америке ночь, и для Бога совершенно неважно, когда человек приступает к своей молитве. Бог хочет, чтобы сердце человеческое принадлежало Ему. Конечно, существует в Церкви определенный ритм жизни: есть праздники и будние дни, есть дни, посвященные святым, есть посты. Всякое исполнение закона приводит нашу жизнь в порядок, но мы часто хотим соблюсти некий ритуал во что бы то ни стало и считаем, что если мы все будем внешне правильно делать, то этим мы будем Богу угождать. На самом деле нет. Угождать Богу можно только если мы будем исполнять Его заповеди. А заповеди как раз не в ритуале, а в том, что человек трудится над изменением собственного сердца.

Вот некоторые считают, что на Казанскую работать нельзя. А почему нельзя? Нигде этого не написано. Плохо, когда человек, вместо того чтобы в праздник в храм идти, занимается еще чем-то, что у него есть на земле какие-то более важные дела помимо спасения своей души. Вот это есть грех, когда человек предпочитает материальную жизнь жизни духовной. Поэтому не труд грех, а грех — наше неправильное отношение к Богу.

«Старец сказал: «Один ест много и не насыщается, а другой ест мало и насыщается. А большую награду получает тот, кто много ест и остается голодным, нежели тот, который мало ест и бывает сыт». Подвиг состоит не в том, чтобы мало есть или много, а в том, чтобы себя удерживать, есть не досыта. Вот это трудней всего. Потому что у одного одна мера, ему надо ведро съесть, чтобы насытиться, а другому достаточно четырех картофелин. Так вот, тот, кто съедает полведра и чувствует голод, тот несет подвиг. А кто съедает четыре картофелины и наедается, тот никакого подвига не несет и поэтому не венчается.

Для Бога важно не то, какой ты есть, потому что один от природы добрый, другой от природы злой. У одного мама была пьяница, а у другого — подвижница. И понятно, что у этих двух мам вырастут разные дети. А Господь награждает того, кто из плохого стал хорошим. Некоторые говорят: вот я человек добрый. Ну и что? Ты и с детства был такой добрый, и мать у тебя добрая, и она тебя так воспитывала. Вот если бы ты был злым, как собака, а стал бы добрым или если бы ты даже стал вполовину меньше злым, то, хотя ты и остался гораздо злей, чем иной добрый, тогда тебе награда. Потому что ты потрудился, ты из плохого сделался лучшим. А если ты какой был, такой и умер, то никакой заслуги в том нет. Некоторые так и на исповеди говорят: я не воровал, я не сквернословил. Ну и что? Если бы ты в тюрьме родился, да папа и мама у тебя были блатные и ты в результате вором не стал, вот тогда тебе награда.

«Брат спросил старца: «Сестра моя бедна; если я из любви даю ей что-нибудь, в этом случае не есть ли она одна из нищих?» Старец отвечал: «Нет, потому что самая кровь привлекает тебя к ней». То есть ты даешь ей не потому, что она бедна, а потому, что она твоя сестра, ты ее жалеешь. Поэтому тот, кто помогает своим детям или внукам, никакой награды от Бога не получает. Потому что, если бы ты имел подлинную любовь, ты бы на улице ребеночка подобрал или в детском доме взял и ему бы служил. А так просто по крови тебя твое влечет. Поэтому ты всего лишь удовлетворяешь свою страсть, делаешь то, что по естеству. И корова это делает, лижет своего теленка, экая невидаль. А вот ты чужого возьми и больного — вот тогда будет награда. Поэтому многие, думая, что несут великий подвиг, душу свою кладут на детей, на внуков, так что порой даже некогда помолиться и в церковь сходить, на самом деле пусть не обольщаются: они удовлетворяют собственные страсти, а ничего для Бога доброго этим не делают.

Это не значит, что надо детей и внуков бросить, нет, упаси Бог, но не нужно думать, что они делают нечто такое высокое и необыкновенное. Потому что это ведь естественно, если в семье кто-то болен, что его родственник за ним ухаживает, ничего тут особенного нет. Подвиг несет только тот, кто ухаживает за чужим, который ему никто. Вот это уже подвиг, который венчается от Бога. Потому что человек делает нечто сверх своего естества. Господь ценит только это, потому что христианство — это жизнь сверхъестественная. Господь требует от нас сверхъестественной нравственности. Он так и говорит: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Если древний Моисеев закон повелевал: «Око за око, зуб за зуб», то есть если дали тебе по щеке, ну и ты дай по щеке, только не убивай, не превышай того, что тебе сделали, — то Господь требует уже высшего: прощай.

Кошке дай по щеке — и она тебя лапой, все понятно. Или собаку пни ногой — она тебя за ногу укусит. Так и мы: ты мне слово — и я тебе слово. Ты меня облаял — и я тебя. Ты со мной не здороваешься — и я с тобой не буду. Это обычная человеческая жизнь. А Господь требует высшего: он тебе сделал гадость — а ты ему подари коробку конфет. Вот это уже поступок, который требует от человека усилия воли. Он тебя обидел, он поступил нехорошо — а ты возьми его и прости. На такое способен совсем не каждый, а один из тысячи. И это как раз перед Богом и ценно, потому что это поступок Божественный, так поступает только Сам Бог. Все люди, пять миллиардов, на Бога плевать хотят, живут по-свински, делают что хотят. А Бог? Вместо того чтобы всех уничтожить, Он им солнце дает, воду дает, воздух дает, саму жизнь дает, и прощает, и жалеет, и милует, и кормит. Поэтому кто совершает подобные поступки, тот вступил в Божественную жизнь. И чем больше будет у нас таких поступков, тем мы будем ближе приближаться к Богу и становиться похожими на детей Божиих. А чем дальше мы от этих поступков, тем ближе мы будем к прочим человецам, которые живут по своим естественным инстинктам: мое — не мое, обидели — дай сдачи, — как все звери живут.

Поэтому христианство многим совсем не по плечу. Как это так? От этого отказаться, от этого отказаться, от этого. Я так не могу, мне это надо, и это, и это... Поэтому Церковь — это совсем не для всех. И Царствие Небесное — это совсем не для всех. Это для очень немногих: только для тех, кто сможет преодолеть свое падшее естество и духом своим возвыситься до небесной жизни. А как возвыситься? Все это делается понемножку, в преодолении. Вот спать хочется — нет, все-таки я помолюсь. Есть хочется и то, и другое — нет, я все-таки попощусь. Хочется в постельке полежать — нет, я все-таки в храм пойду. Обидел кто, на душе горько, хочется что-то злое в ответ сказать — нет, я все-таки промолчу, а еще лучше за обидчика и помолюсь. И так вся жизнь из этого будет складываться: хочется что-то делать по своему звериному естеству — нет, не буду, я человек, я христианин, я в крещении Богу обещал быть хорошим и поэтому стараюсь сам себя прижать, исправить. Терпения нет, мочи нет — обращусь к Богу: Господи, помоги. И Господь поможет сразу.

Как только человек обращается за помощью к Богу, Господь тут же всегда помогает. Поэтому несмотря на то что большинство людей и не живут никакой духовной жизнью, но храмы всегда все переполнены. Потому что молятся люди Богу, а Бог помогает. Но Бог пришел и Кровь Свою проливал не для того, чтобы мы были сытые, здоровые и богатые. Нет, это слишком низко и недостойно человека. Господь хочет всем нам дать Царство Небесное. И путь к этому Царству идет через преодоление своей звериной природы, чтобы мы постепенно из зверей людьми бы сделались, а из людей — ангелами. Вот на это нам и отпущена наша короткая жизнь. Кто на этом поприще потрудится, хотя бы чуть-чуть станет лучше — не сам, конечно, а благодатью Божией, — тот и войдет в Царство Небесное. Потому что достичь самому этого невозможно. Но если человек устремляется и Господь видит, что человек очень-очень хочет не на словах, а на деле, тогда Господь и дает. Поэтому если мы с вами захотим, Он и нам даст. Тогда все мы встретимся в Царствии Небесном. А кто не захочет, тот, значит, останется в погибели.

Господь всех бы хотел соединить, но, к сожалению, насильно мил не будешь. Господь хочет от нас только любви, но палкой нельзя заставить любить. Сколько человеку ни говори, что надо быть хорошим, что надо заповеди Божии соблюдать, что надо Бога любить, надо в храм ходить, он же не будет. Можно только связать его, избить, принести, положить — ну это можно, но от этого любви к Богу в сердце его не прибавится. Человек должен сам. Поэтому кто сам на этот путь встает, тот и достигает, а остальные — нет. И что же, все погибнут? Да, все погибнут. Господь Сам сказал: «Не бойся, малое стадо!» Тех людей, которые действительно желают жить по-Божьи, их очень немного, а остальные все на словах. Они так и говорят: мы Бога в душе имеем, нам этого вполне хватает.

Так, в душе чувствует, что Бог есть, и ему этого достаточно. А то, что он живет прямо против воли Божией, дела до этого нет никакого. Поэтому, когда такой человек умирает, это самый страшный момент его жизни. Поэтому все люди так и смерти-то боятся, все хотят пожить подольше да полечиться — именно бытие свое на земле продлить. Чувствует душа, что ждет за гробом жуть кромешная, потому что всю жизнь без Бога прожил — и теперь в эту бездну нырять. Это все равно что в черный бездонный колодец с закрытыми глазами. Что там будет? Не знает человек, потому что живет впотьмах. И эту тьму только заповеди Божии способны рассеять. Поэтому не надо себя жалеть, надо стараться утеснять свое греховное естество.

Ничего, пусть мы будем у людей считаться и глупыми, и неразумными; пусть они все заберут, загребут; пусть нас обманут, пусть, это не страшно. Мы ни трехкомнатную квартиру, ни шубу с собой туда не возьмем, нет, мы возьмем с собой только свою душу. И вот от того, какая эта душа, и зависит наша жизнь. Поэтому надо стараться, чтобы эту свою душу сделать пригодной для небесной жизни. И тогда мы поймем, что блаженней давать, чем брать. Это гораздо лучше, это гораздо выгодней. Да, материально мы, конечно, здесь много потеряем. Сам Христос, когда на земле ходил, Он что приобрел? Только Крест, больше ничего, даже дома не имел. Это не значит, что имение плохо, нет, среди святых бывали люди и очень богатые, но отношение к этому богатству было совсем иное. Не оно ими владело, а они им. Вот что важно. И нами ничто не должно обладать, только одна любовь к Богу. Поэтому будем, по милости Божией, возгревать в себе эту любовь, чтобы нам не остаться окраденными. Спаси всех, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

15 сентября 1991, вечер

 

Воскресное всенощное бдение

Когда Господь воскрес и явился Своим ученикам, он «отверз им ум к уразумению Писаний». Священное Писание — это такая книга, которая является самой распространенной в мире, самыми большими тиражами выходит и выходила и переведена на самое большое количество языков. Но тем не менее эта книга для подавляющего большинства людей является закрытой, потому что люди просто не разумеют, что там написано. Мы часто, обращаясь к детям, говорим: ты меня слышишь? ты меня понимаешь? я тебе русским языком говорю. Это не значит, что человек нас не понимает. Это значит, что наши слова отскакивают от него как об стену горох. Для большинства людей эта книга закрытая, потому что она не проникает в сердце. И требуется, чтобы Господь отверз ум к разумению Писания, для того чтобы человек смог постепенно слово Божие в себя принимать. Расширяя свое сердце, начал понимать слово Божие по крупицам: сначала одно приемлет, потом другое, потом третье и начинает свою жизнь уже выправлять в соответствии с Писанием.

Это исправление началось с апостолов. Господь «отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах, начиная с Иерусалима». Покаяние — это открытие двери сердца для слова Божия. Если покаяние есть у человека, если покаяние начинается, то для него открывается жизнь духовная. Чем глубже покаяние, тем больше. Покаяние — это значит изменение мыслей. Мы сейчас начали жить в эпоху плюрализма, когда на один и тот же предмет у разных людей разные точки зрения. Один говорит: я считаю так; а другой говорит: а мне кажется так. И получается, что истины как будто и нет, существуют просто разные точки зрения, более или менее правильные в данный момент. А на самом деле истина-то есть. Истина есть Христос. И вот покаяние отверзает ум к познанию Христа. И это зависит не от какого-то взгляда какого-то человека, а есть совершенно непреложная, незыблемая истина.

Эта истина называется закон Божий. Закон Божий распространен на все. Существуют непреложные законы и в математике, и в физике, и в химии, и в биологии. Так же существуют определенные законы и нравственной жизни, и вообще всего устройства вселенной — все пронизано законом Божиим. Но если к математике человек нейтрален, то нравственная жизнь требует участия его сердца. А так как человек грешен, то он ленив на добро. Зло само растет, а добро нужно обязательно в себе выращивать большим трудом, кровавым потом, а этого никому не хочется. Грешить гораздо легче, чем не грешить, поэтому совсем немногие хотят каяться, то есть изменять свою жизнь.

Покаяние начинается с изменения мыслей человека, с того, чтобы не принимать удобную в данный момент для него точку зрения. Люди говорят «точка зрения», а на самом деле это не точка зрения, это просто сиюминутная выгода для человека: сейчас выгодно это, он говорит это. Для чего? Чтобы себя оправдать: и перед собой, и перед остальными людьми выглядеть получше, чтобы не так стыдно было и не так уж пошло выглядеть. Но Бог-то знает каждого, и знает ему цену, и знает все его грехи, знает все его и поступки, и слова, и мысли, и чувства, и даже знает, что он будет делать в следующую секунду. А покаяние — это когда человек отказывается от своих точек зрения и берет только одну: он начинает ходить перед Богом и чувствовать на себе Божий взгляд. И тогда человеку начинает становиться стыдно за свою такую пошлую, скотскую жизнь; ему неудобно становится, неуютно, совесть начинает ныть, зазирать. И постепенно это производит в нем некое изменение. Потому что эти мучения совести, хотя вроде ничего не болит, а так на душе неприятно, что человек согласен лучше свою жизнь как-то исправить, пусть внешне ему будет и трудно, но зато внутренне будет более спокойно.

И человек ищет пути для успокоения собственной совести. А как найти? Вот с кем-то поспорил и наговорил кучу нехороших слов, и на душе противно и мерзко. Что тут делать? Слова-то уже сказаны, ссора произошла. Постараться забыть? Но как ни забывай, все равно оно помнится. К каким еще средствам люди прибегают, чтобы этот голос совести в себе облегчить? Начинают другим рассказывать, какой плохой тот человек, с которым поругались. Пока говоришь, клянешь его, вроде легче, а когда перестаешь, еще хуже делается, еще противней, еще тоскливей. Какой же способ, чтобы на душе стало легко? Нужно постараться это все исправить. Как исправить, как сделать ссору не бывшей? Нужно помириться, а помириться гордость не дает. Но если сделать такой шаг, все-таки взять и совершить малый подвиг, двинуться навстречу своей совести, то оказывается, что помириться — это не так уж трудно, и последствия хорошие, и самое главное последствие, что на душе становится радостно от этого. Он улыбнулся и простил, сказал: да ладно, ничего. И ты улыбнулся. И хорошо.

Так в общении среди людей. И то же самое и с Богом. Каждый человек виноват перед Богом. Бог его сделал царем, а человек живет хуже скотины. Бог отдал на смерть Сына Своего Единородного, а человек продолжает стремиться к тому, что мерзко перед Богом. И естественно, что человек удалился от Бога, между Богом и человеком возникла стена. Если Адам все время ходил перед Богом и видел Его, то человек, теперешний Адам, Бога не видит и не чувствует. Он, конечно, знает, что Бог есть, но не чувствует Его и не видит. И поэтому можно в жизни так засуетиться, особенно когда перед телевизором сидишь смотришь, что можно даже на минуточку представить, что и Бога-то никакого нет, настолько все интересно и увлекательно. А на самом деле-то Бог есть, и совесть есть, и Страшный суд есть, и смерть есть, и загробная жизнь — это все есть. И надо с Богом обязательно примириться, надо попросить у Него прощения.

Но иной думает: мне прощения нету. А почему он так думает? А потому что он считает, что у Бога такая же мелкая и подлая душа, как у него самого. Потому что в жизни он никогда не встречал людей чистых, хороших, благородных. Поэтому и представление о Боге у него такое, что Бог мстительный, жестокий, жнет, где не сеял, и пытается собрать там, где не расточал. Что с Богом так: Ты мне, я Тебе.

Человек так думает, потому что сам такой, и не понимает и не знает, что Бог как раз совсем иной. Бог и Сына Своего отдал на смерть, чтобы нас спасти. Все человечество по его грехам нужно истребить. И это уже бывало, был уже Ноев потоп, когда все потонули. Но это, оказалось, не спасло, уже во втором поколении нового человечества, которое от Ноя произошло, не приведи Господь что началось. Поэтому Господь решил действовать иным путем: за наши грехи отдал Своего Сына. Справедливость-то должна быть? Должна. И эту справедливость Он решил восстановить Сам. Что для Отца может быть дороже Сына? И вот Он Сына отдает на смерть. То есть мы грешили, а Его за это убили. Бог для чего это сделал? В надежде, как сказано в притче, что «постыдятся сына моего». Может быть, кому-нибудь станет стыдно.

Так по Европе поедешь, везде кресты напоминают о том, какой Кровью искуплено человечество. Вот это очень веселое, полупьяное, зубоскальное, блудное человечество — какой ценой оно искуплено. Нет такой казни на земле, которой нас надо казнить, чтобы мы в какой-то степени компенсировали то зло, которое сотворили. Невозможно придумать. Всякая там геенна огненная, как Господь говорил, совсем не соответствует тому злу, которое мы принесли на землю. Если окинуть взором несколькотысячелетнюю историю человечества, это просто сплошной кошмар: сколько грязи, подлости, убийства, предательства — невозможно! А с самой землей что сделали? Все изуродовали, истреблены целые виды прекрасных животных, постоянные драки, подлости, обман, войны. А Господь тем не менее терпит, старается спасти, ждет, чтобы человек к Нему обратился, попросил прощения.

Господь нас любит. Какие бы мы гадости ни делали, Он только ждет, чтобы мы покаялись, обратились, изменились. Господь долготерпелив, Он готов долго ждать в надежде, что живая, добрая часть нашей души, может быть, как-то воспрянет, окрылится и благодатью Божией вырастет нечто на этом израненном, политом ядом месте; может быть, что-то произрастет. Господь готов этому помогать. Он говорит: покайся, покайся, начинай жизнь свою изменять, и Бог простит. Мы не можем камнями своих грехов закидать море милосердия Божия. Поэтому в жизни Церкви есть удивительные примеры, когда страшные преступники и грешники каялись и не только восстанавливали свою падшую природу, но и восходили на необычайную высоту с помощью благодати Божией. Это все возможно для каждого из нас, как бы человек грешен ни был, потому что мы слишком малы для Бога. И если любой самый страшный преступник, вместо того чтобы обвинять во всем других, как мы это часто делаем, искать виноватых, наоборот, признает свою вину перед Богом, Бог его обязательно простит.

Иной говорит: за что же мне такое? Ну как за что?! Что за глупость такая! Да нет такой тюрьмы, в которую надо бы всех нас посадить, нет такого огня, на котором надо всех сжечь, нет такой воды, в которой нас всех надо было бы утопить. Но ведь Господь милосерд, Он ждет обращения. И если человек воззовет из глубины души, из греха и опомнится, действительно захочет очиститься, по-настоящему, не на словах (так бить себя в грудь, громкие слова говорить, это мы все умеем, такой демагогии сколько угодно среди нас, но вот именно по-настоящему) — Господь может очистить. «Если будут грехи ваши, как багряное — как снег убелю», — Он сказал. То есть Бог может все что угодно сделать. Он и испепелить нас может, и очистить. Бог только не может создать такой камень, который Сам не может поднять.

А на самом деле Он его создал. То есть без нашей воли спасти нас невозможно. Насильно из плохого сделать хорошего нельзя, потому что это будет уже другой человек. Можно у каждого человека вынуть душу и сделать ему вместо этой души другую, для Бога ничего невозможного нет. Но это будет уже другая душа, а для Бога важна вот именно эта драгоценность. Это все равно что ребенок потерял мать — на тебе другую тетю, смотри, она умней и красивей, образованней, богаче и добрей даже. Нет, маму хочу. Так и Господь, мы же все Его дети, он хочет именно нас, каждого из нас. Какая разница маме, что там соседские дети вытворяют, ей важно, что ее сынок вытворяет. Вот что ее заботит. Она хочет, чтобы он вел себя хорошо. А мы все по своему происхождению дети Божии, поэтому Господь именно каждого из нас, которого Он создал из ничего, хочет именно исправить, но без нашей воли, без нашего желания это невозможно, потому что Бог есть любовь, а любовь не может человека насиловать.

Это мы насилуем своих детей, пытаемся заставить их в церковь ходить, заставить их креститься, заставить их венчаться. Не потому, что нам дорого их спасение, нет, а потому, что у нас болит сердце: видим, распадается человек, хотим остановить этот распад, то есть собственную боль унять, и поэтому хотим их свернуть в бараний рог и чтобы они делали то, что мы хотим, творили нашу волю. В этом нашем стремлении во что бы то ни стало всех наших ближних обратить к Богу есть всего лишь наша страсть себялюбия, любви в этом нет. Сам Бог, Который есть любовь, так не поступает, Он уважает свободу каждого, Он не может человека насильно заставить Себя любить. Хочешь — люби Бога, можешь к Нему обратиться, можешь покаяться, можешь припасть к Нему как к Отцу.

Можешь всегда опомниться, Господь примет, только чтобы это было по-настоящему, а не на словах, потому что на словах все, кого ни спроси, глубоко верующие, уж так глубоко, что даже камень кинешь и дна не видно в этой глубине. А в чем эта вера проявляется, непонятно. Вот человек сидит на табуретке и думает: какой же я глубоко верующий. Ну а ты хоть одну заповедь-то исполняешь? А он говорит: я даже не знаю, какие заповеди. Так ты хоть поинтересуйся, если ты глубоко верующий, возьми книжечку и почитай. Нет, некогда, надо телевизор смотреть, надо и то достать, и это купить, куда-то съездить, и вообще очень много дел до всего, только не до Бога, и не до своей души, и не до спасения.

Каждый человек сам выбирает. И покаяние — это есть тоже выбор: все-таки вот так встать из грязи и все-таки выбрать чистую жизнь. Конечно, хорошо тому, кто это сделал раньше. Береги платье снову, а честь смолоду. Но и для самого падшего человека путь не заказан. Милосердный Господь дал нам пример разбойника, который за час до смерти стал человеком. Был разбойником, заслужил даже смертную казнь, видать, уж так насолил людям, что, кроме как казнить, не знали, как от него избавиться. И вот такой злодей за час до смерти покаялся. Конечно, он свое получил, это безусловно, не надо думать, что, если Господь тебя простит, значит, все, у тебя жизнь будет как в Бенилюксе. Нет, за каждый грех получишь всего вдоволь, это неминуемо.

Если человек пил всю жизнь и перестал пить, назад-то те молодые, прекрасные мозги, которые были, разве вернешь? Семью, которую развалил, работу, с которой выгнали, — это разве вернешь? Нет. Да, ты остановишься в своем распаде, в своем падении и, может быть, человеком станешь, но того, что было, уж не вернешь, нет. Так же и детей, которых в утробе убил, их уже не воскресишь, хоть тысячу человек из детдома возьми. И то, что когда-то у кого-то взял и не отдал, а сейчас это уже неизвестно где этот человек, — это уже все трудно возместить. И всех, кого обидел. Это все очень трудно вернуть, да иногда и невозможно. Последствия этих грехов все равно придется нести, от этого никуда не уйдешь, но это не так страшно. Все-таки как жизнь наша ни тяжела здесь, ни исполнена страданий, но это все-таки все временно. Главное, какими мы предстанем перед Богом.

Поэтому надо молить Его о прощении. Потому что деваться просто некуда. Потому что если Он нас не простит, то мы все погибнем. Мы должны Его просить о прощении как Отца; просить, и молить, и плакать о своих грехах. И если мы это будем делать, то мы получим свидетельство нашего сердца. Когда человек действительно кается, действительно, по-настоящему, не так истерику закатывает, слезы льет крокодиловы, а по-настоящему жизнь его изменяется, то грех становится действительно небывшим, вообще сама природа человеческая меняется, он из грешного, окаянного святым становится и получает свидетельство о прощении. Это не значит, что он забудет свои грехи. Нет, они как рубцы на душе, как шрамы останутся, но шрам — все-таки не рана. Хоть это и напоминание о грехе, но это уже не грех, и хоть израненная рука или нога уже не так движется, как прежде, но все-таки она жива и каким-то образом может действовать. Вот так и душа. Поэтому всегда надо нам стараться учиться пребывать в покаянии. А как это так — всегда? До самой смерти. Покаяние — это есть непреходящее состояние правильно устроенной христианской души.

Сначала нужно изменить свою жизнь, свои поступки, научиться элементарно правильно себя вести, быть не быком все-таки, а человеком для начала. Но быть хорошим быком — это еще не есть жизнь духовная, и просто быть нормальным человеком — это еще не значит быть христианином. Сначала изменить свои поступки. На это многие годы приходится потратить. Потом изменить свои слова, научиться не изрыгать всякую нечисть из своего рта. А потом мыслями заняться, а потом и чувствами. Путь этот очень сложный, большой и трудный. Каждый из нас, кто хоть в чем-то пытался себя ущемить, исправить, знает, как это все трудно, тяжело, какие нужны колоссальные усилия воли, и сколько надо действительно слез пролить, и сколько молиться, просить Бога: Господи, видишь, какой я плохой, я Тебя прошу, сделай меня хорошим, очисти меня. «Боже, очисти мя, грешнаго. Боже, милостив буди мне, грешному». Потому что только на милость Божию уповаем.

Если будем Его просить, если Он убедится в том, что мы не просто формально вычитываем правила, а действительно хотим того, что мы просим, тогда Господь это даст. Вот это и есть покаяние. Понятно, что это нужно всегда. Потому что, какими бы мы ни стали прекрасными людьми, лучше всегда можно стать. Это процесс бесконечный. Господь говорит: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Вот какая нам поставлена задача, стать совершенными, то есть достичь святости Божественной. Мы, твари, должны уподобиться Творцу — то есть высота необычайная. Поэтому по пути покаяния можно идти всегда. Живи хоть двести лет, всегда будет в чем каяться, всегда можно стать лучше, и лучше, и лучше, и так без конца. И вот к этому мы все и призваны.

Если кто на этот путь встал, будет все время следить за собой внимательным взглядом, будет все время изменять свою жизнь, будет все время просить у Бога прощения и очищения, то тогда и будет совершаться этот процесс благоуханный созидания — созидания из плохого человека хорошего, а из хорошего — святого. Вот этот путь — это и есть христианская жизнь. Вот это Господь и пришел проповедовать на землю. Поэтому если мы внемлем этому голосу, если от нас это не как от стены горох отскакивает, а хоть что-нибудь нас проймет, что-то в нас хотя бы застрянет, в нашем сердце, то тогда слава Богу, значит, будут и плоды. В расщелину между кирпичей семечко упало — и все-таки проросло, дерево выросло. Так и сердце наше каменное. Если расщелина хотя бы одна появится в камне, туда маленькое зерно горчичное упадет, то тогда из этого горчичного зерна может вырасти дерево, в котором укроются птицы небесные.

Поэтому будем стараться. Все в Церкви устроено именно для этого. За этим мы и в храм ходим, исповедуемся, причащаемся Святых Христовых Тайн. И все правила, посты — все служит только одному: созиданию нового человека по образу и подобию Божию. Да поможет нам в этом Сам Премилостивый Господь по молитвам Пречистой Своей Матери. Спаси, Господи. Аминь.

Храм Святителя Митрофана Воронежского,

21 сентября 1991, вечер

 

Воскресное всенощное бдение

Петр с апостолами, своими друзьями, пошел ловить рыбу. И когда они, проловив долгое время, ничего не поймали, то, подплывая к берегу, увидели Человека, Который сказал: «Дети! есть ли у вас какая пища?» — и велел им снова забросить сеть. Они забросили и поймали множество рыб, как потом оказалось, сто пятьдесят три. И Иоанн сразу шепнул Петру и всем остальным: «Это Господь». Как он это почувствовал? Он был самый любимый ученик Спасителя, потому что больше всех любил Христа. И вот эта любовь к Богу дает возможность каждому человеку открывать для себя присутствие Божие в самых обычных вещах и делах.

Люди гордые обычно хотят что-то совершить, чтобы прославиться, и под предлогом пользы другим на самом деле мечтают о собственной славе. Очень часто можно слышать от людей искусства, что они, собственно, хотят другим послужить: и писатели пишут для людей, и художники пишут для людей, и музыканты пишут для людей, и так далее. На самом деле не для людей, как правило, а для похвалы от людей. Вот что является движущей силой — тщеславие. В этом ряду можно назвать и целителей, которые якобы хотят всех людей исцелить и вроде делают добро, а на самом деле стремятся, чтобы люди поблагодарили. Многие из них даже деньги отказываются брать, потому что то удовольствие, которое человек получает от похвалы, от этой славы, бесконечно слаще денег. Из-за этого и богатые люди часто занимаются филантропией, какую-то часть уделяют неимущим.

А почему мы называем это тще-славием, то есть тщетной славой? Потому что человек призван не к славе от людей, а к славе от Бога. Что же такое слава Божия? Это есть нетварные энергии, которые исходят от Бога и пронизывают тварь, облагодатствованную Богом. Господь говорил Своим ученикам: «Вы — свет мира». И свет Божественной славы, который бывает воспринят сердцем человека, начинает излучать все его существо. Поэтому святому пророку Моисею, когда он спускался с горы Синай, пришлось платом покрыть свою главу, потому что лицо его так сияло, что можно было ослепнуть. Этот свет славы Божественной видел и Мотовилов, когда им сияло лицо преподобного Серафима.

Вот к этой славе призван человек. Поэтому всякая другая слава является суррогатом, заменителем. Поэтому она и называется тщетной, потому что зависит от чувств людей, а чувства зависят от настроя. Иногда даже человек не с той ноги встал, и уже настроение меняется. Настрой зависит от многих причин: от погоды, от физического самочувствия, от всяких мечтаний. Вот лежит человек и о ком-то думает, сначала, может быть, хорошо, потом начинает вспоминать его недостатки, потом уже чувствует в душе какое-то раздражение, потом так дальше, дальше, а потом смотришь, он уже перевернулся на другой бок, и уже расстроился, и уже сон прошел, и уже в душе возникло настроение раздражительности, печали, осуждения или обиды. То есть на самом деле ничего не произошло: ну лег человек усталый в постель, и вот проходит несколько минут — а он уже вошел в раздражение, хотя никаких внешних причин не было, одни только мысли, беседа с дьяволом или с одним из его приспешников.

Поэтому настроение мимолетно. Дьявол может и одного человека, и целую семью, и целый даже народ, иногда все человечество настроить. А теперь уже и нет нужды дьяволу работать над каждым индивидуально, ввергать в какое-то беснование, достаточно двух-трех людей настроить: режиссера, выпускающего и комментатора телевидения — и вот комментатор будет сидеть и настраивать десять миллионов человек: свои мысли, чувства, отношение он передаст этим десяти миллионам и моментально их настроит то за, то против, в зависимости от того, как настроен он сам. Он может их раздражить, приподнять либо, наоборот, успокоить. То можно сказать, что в стране нет мяса, сейчас умрем от голода, — и вот уже все чувствуют, что голодно стало, на одной вермишели очень жить тяжело. А можно, наоборот, сказать, что мясо вредно, что нормальные люди его не едят, — и глядишь, действительно оно как бы и не нужно.

Человек в таком мечтании пребывает, и дьявол с ним может делать все, что угодно. Поэтому для дьявола мировую войну разжечь не составляет труда, достаточно вложить мысли о том, что невозможно больше уже терпеть, лучше умереть стоя, чем жить на коленях, вот давайте сейчас возьмем все автоматы и перестреляем друг друга. И так в каждой семье происходит: один сказал что-то, и дьявол так устраивает, что он скажет именно то, что неприятно другому, а тот по несдержанности тут же ответит — и уже скандал, таска волос, развод, и вот уже и дети беспризорные, и все развалилось, и вместо семейного очага — одни обломки.

А Христос, видя все это, решил от этого ужаса человека спасти. Он пришел на землю и ученикам Своим показал, что заботится о них и, что бы они ни делали, Он всегда стоит на берегу. И когда они подплыли к берегу, то увидели, что костер разложен и рыбка лежит уже поджаренная. А Он говорит: «Придите, обедайте». Господь все для этого уже приготовил, потому что они были Его учениками, Он их любил, Он Сам заботился о них. Он же сказал: «Не заботьтесь, что вам есть и что пить»? Сказал, и они Ему поверили. Раз поверили — «придите, обедайте». Не поверили? Ну что же, сидите голодные. Вот Илья пророк поверил, и ворон ему хлеб приносил, а все остальные с голоду умирали. Откуда этот ворон взялся? Да Бог его знает. Как ворона можно убедить в том, чтобы каждый день хлеб носить? Но вот носил же, это же факт!

Попечение Божие о нас раскрывается и в самых обыденных вещах. Нам только нужно все время проявлять веру Ему, веру каждому Его слову, веру в Его любовь, веру в Его заботу о нас. И от этого рождается желание как-то Богу послужить. Человек уже не стремится к славе, он даже старается бежать от нее, потому что все похвалы людские обычно обременительны, тяжелы и только мешают, как какие-то помехи, видеть в нашем бытии движение промысла Божия. И человек стремится жить вот этим ожиданием Господнего попечения, все время об этом помнить, все время ходить перед Богом, держать память о Боге. А для этого святые отцы нам заповедали все время стараться какую-то краткую молитву иметь в уме, чтобы все время обращаться к Богу. В древности многие преподобные какое-то слово из псалма говорили или молитву мытаря: «Боже, милостив буди ми, грешному». Но большинство склонялось к тому, что лучше Иисусовой молитвы нет ничего: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Потому что в этой молитве все Евангелие заключено. Но эта молитва очень трудная и насыщенная, не все могут умом и сердцем ее объять. Тогда можно просто: «Господи, помилуй».

Мы в обычной жизни часто произносим имя Божие, но всуе, а Господь это еще через пророка Моисея, за полторы тысячи лет до Христа, запретил. Потому что когда всуе, это значит без почтения и благоговения. Поэтому если ты говоришь: «Господи», — то надо ставить себя в этот момент перед Богом, и всегда если уж обращаешься к Богу, то со страхом, с трепетом, с благоговением, с величайшим почтением, со смирением, с чувством глубокого недостоинства. А если не можешь поставить себя так перед Богом, то тогда всуе говорить не надо. Поэтому в утренних молитвах написано: прежде чем молиться, постой, помолчи, подумай, к Кому сейчас ты будешь обращаться, перед Кем ты стоишь.

И если в таких кратких молитвах, или, как отцы говорили, в поучении, все время пребывать, то постепенно рождается благоговейное чувство присутствия Божия, то есть вера наша говорит нам, что Бог-то всегда с нами, Он вездесущ и всеведущ и, куда бы мы ни шли, где бы мы ни были, Господь всегда видит все и все про нас знает. Только мы, греш