Особые положения о ничтожных сделках.

3.1. Активная легитимация по иску о применении "последствий недействительности" при ничтожности сделки. Под "применением последствий недействительности сделки" (о неудачности этого термина см. подп. "г" п. 2.1 комментария к настоящей статье) применительно к ничтожности следует понимать удовлетворение судом реституционных притязаний, возникших в связи с осуществлением по ничтожной сделке имущественных предоставлений. Хотя к "последствиям недействительности" относится также обращение полученного по сделке в доход государства (ст. 169 ГК РФ), которое возможно в случаях, прямо предусмотренных в специальных нормах закона (о понятии "последствий недействительности" вообще см. подп. "б" п. 1.1 комментария к ст. 167 ГК РФ), оно явно не охватывается комментируемым положением, ибо у стороны недействительной сделки не может быть, очевидно, никакого интереса в осуществлении этой меры в отношении полученного или, наоборот, переданного ею по такой сделке имущества (стоимости иного предоставления).

Поскольку произведенные по недействительной сделке предоставления затрагивают интересы, как правило, лишь самих сторон сделки, то вполне логично, что только последние и признаются по общему правилу обладателями соответствующих притязаний. Напротив, согласно прежней редакции данной нормы требование о "применении последствий недействительности ничтожной сделки" (в частности, реституции) могло быть предъявлено "любым заинтересованным лицом"; кроме того, суд был вправе применить указанные "последствия" и по собственной инициативе (абз. 2 п. 2 старой редакции ст. 166 ГК РФ). Обоснованность подобных положений вызывала серьезные сомнения, на которых здесь не место подробно останавливаться.

Вместе с тем комментируемый пункт устанавливает возможность исключения из общего правила об активной исковой легитимации лишь сторон ничтожной сделки, допуская, что в предусмотренных законом случаях соответствующее требование может принадлежать также иному лицу. По поводу этого допущения можно повторить почти все то, что было сказано ранее в отношении активной легитимации третьего лица на иск о применении "последствий недействительности" оспоримой сделки, в связи с чем отсылаем к соответствующим местам комментария (см. подп. "г" п. 2.1 комментария к настоящей статье). (Однако не является указанным исключением из общего правила наделение прокурора согласно ч. 1 ст. 52 АПК РФ правом на иск о применении "последствий недействительности" ничтожных сделок, совершенных органами государственной власти РФ и ее субъектов, органами местного самоуправления, государственными и муниципальными унитарными предприятиями, государственными учреждениями, а также юридическими лицами, в уставном капитале или фонде которых есть доля участия Российской Федерации, ее субъектов или муниципальных образований: прокурор действует в качестве процессуального истца, а это предполагает также участие в процессе фигуры истца "материального", т.е. стороны сделки, в пользу которой и будут применяться соответствующие "последствия".)

Но ВС РФ в своем толковании пошел дальше указанного ранее исключения, установленного самим законом. Согласно абз. 2 п. 78 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "исходя из системного толкования пункта 1 статьи 1, пункта 3 статьи 166 и пункта 2 статьи 168 ГК РФ иск лица, не являющегося стороной ничтожной сделки, о применении последствий ее недействительности может также быть удовлетворен, если гражданским законодательством не установлен иной способ защиты права этого лица и его защита возможна лишь путем применения последствий недействительности ничтожной сделки". При этом в соответствии с абз. 3 того же пункта Постановления Пленума ВС РФ "в исковом заявлении такого лица должно быть указано право (законный интерес), защита которого будет обеспечена в результате возврата каждой из сторон всего полученного по сделке. Отсутствие этого указания в исковом заявлении является основанием для оставления его без движения (статья 136 ГПК РФ, статья 128 АПК РФ)".

Данное разъяснение ВС РФ, допускающее в отдельных случаях иск о применении "последствий недействительности" ничтожной сделки также и иного лица, не стороны сделки и не указанного прямо в законе, следует понимать ограничительно: акт толкования не может отменить недвусмысленного законодательного предписания; подобное допущение вопреки букве закона может иметь лишь характер исключения <1>.

--------------------------------

<1> Классический пример - это распространенные на практике случаи "внеконкурсного оспаривания" сделок должника. В таких ситуациях кредитор должника требует признать в качестве ничтожной по причине мнимости или злоупотребления правом сделку должника, направленную на вывод в преддверии удовлетворения иска кредитора из-под предстоящего взыскания ценного актива, и требует применения реституции и возвращения выбывшего имущества в имущественную массу должника для целей обращения на нее взыскания. В подобных случаях лицо, требующее применения реституции, не является стороной сделки и прямо не управомочено на подачу таких исков в законе. Тем не менее устойчивая судебная практика высших судов такие иски допускает (см., например, Определения КГД ВС РФ от 1 декабря 2015 г. N 4-КГ15-54 и от 19 апреля 2016 г. N 83-КГ16-4, Определение КЭС ВС РФ от 13 июня 2017 г. N 301-ЭС16-20128). Подробнее о таких случаях см. комментарий к ст. ст. 168 и 170 ГК РФ. - Примеч. отв. ред.

 

Следует также обратить внимание на то, что, как сказано в приведенном разъяснении, иск не участвующего в сделке лица при наличии у него обоснованного интереса "может быть удовлетворен". Однако комментируемое положение закона буквально говорит о том, кто "вправе предъявить " требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки. Если это словоупотребление соответствует ее общепринятому процессуальному значению (см. подп. "в" п. 2.1 комментария к настоящей статье), то речь должна идти о праве на предъявление (а не удовлетворение) иска. Из этого следует, что при заявлении подобного требования лицом, не являющимся стороной сделки, не указанным прямо в законе в качестве субъекта такого иска и не имеющего права на подачу такого иска в силу исключения, установленного в абз. 2 п. 78 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, в принятии его искового заявления должно быть отказано (п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 127.1 АПК РФ), а если производство по делу уже начато, оно должно быть прекращено (абз. 2 ст. 220 ГПК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ) без вынесения решения по существу.

Негационный иск.

(а) Самостоятельность негационного иска. Часто требования о признании ничтожности сделки и о применении "последствий ее недействительности" предъявляются одновременно, в одном исковом заявлении, и разрешаются судом в одном процессе. Тем не менее даже в этих случаях они отличаются друг от друга по предмету и основанию, да и субъекты их, как будет показано далее, могут не совпадать. Поэтому нет никаких оснований для исключения возможности раздельного предъявления и разрешения судом этих требований; если же они заявляются одновременно, необходимо четко разграничивать их в рамках одного искового заявления в качестве самостоятельных, хотя и взаимосвязанных элементов.

Сама по себе ничтожная сделка, не будучи исполненной, еще не нарушает субъективных прав ни сторон, ни третьих лиц именно потому, что она юридически иррелевантна: она не производит правового эффекта, а значит, не может каким-либо образом повлиять на существующие правоотношения. Она представляет собой как бы лишь "намерение" на совершение дальнейших действий по исполнению, и лишь этими последними могут быть нарушены субъективные права.

Однако ее совершение уже само по себе способно создать видимость действительной сделки и ее правового эффекта, а значит, породить неопределенность в правоотношениях. В связи с этим у сторон или третьих лиц может возникнуть интерес в устранении этой неопределенности, который требует защиты путем судебного признания сделки ничтожной.

В подобных случаях обычно говорят об охраняемом законом интересе: объектом судебной защиты могут выступать не только субъективные права, но и охраняемые законом интересы, что, в частности, и имеет место при признании ничтожности сделки. Охраняемые законом интересы, понимаемые в качестве самостоятельной правовой категории (и противопоставляемые интересам, опосредуемым наделением их носителей субъективными правами, а потому не имеющим самостоятельного значения), не могут быть нарушены на уровне материального права, поскольку само их возникновение связано с предоставлением лицу того или иного средства защиты (см. п. 2.2 комментария к настоящей статье), в чем, собственно, и выражается их "охраняемость" со стороны закона.

В нашем случае, при совершении ничтожной сделки, независимо от того, произведены ли по ней имущественные предоставления, речь должна идти не о нарушении этой сделкой субъективных прав (последние, как уже отмечено, могут быть нарушены предоставлением как таковым, но не самой сделкой), а лишь о возникновении охраняемого законом интереса в устранении правовой неопределенности, возникшей вследствие совершения сделки, и, следовательно, в судебном признании сделки ничтожной. Последнее направлено, таким образом, на защиту охраняемого законом интереса лица в определенности правовых отношений, поставленной под сомнение совершением ничтожной сделки. Средством такой защиты является негационный иск.

Итак, охраняемый законом интерес в признании сделки ничтожной возникает и тогда, когда еще никаких предоставлений по сделке произведено не было. Но даже если ничтожная сделка полностью или частично исполнена, это отнюдь не исключает возможности предъявления негационного и реституционного требований независимо друг от друга и отдельного их разрешения судом, равно как и не устраняет необходимости их четкого разграничения в пределах одного иска в качестве двух самостоятельных, хотя и взаимосвязанных притязаний.

Это наиболее очевидно в случаях, когда ничтожен договор, предполагающий длительные отношения его участников (договор долгосрочной поставки, энергоснабжения, договор о периодическом оказании определенных услуг, договор о совместной деятельности). То, что он уже начал исполняться, вовсе не исключает интереса сторон или третьих лиц лишь в признании его ничтожности, дабы прекратить основанные на нем фактические отношения, без постановки вопроса о "последствиях недействительности". Вероятность этого особенно высока в случаях, когда реституция проблематична или просто невозможна, и если бы тем не менее была осуществлена, фактически означала бы для сторон бессмысленный обмен равными суммами денежных средств (например, в период, предшествующий признанию ничтожности, товар по договору уже поставлен, оплачен и запущен в производственный процесс; энергия или услуги потреблены и оплачены; вклады в совместную деятельность потреблены, и от этой деятельности получен определенный результат).

Однако подход к проблеме не должен меняться и тогда, когда осуществление реституции возможно, ибо не следует забывать о такой основополагающей черте метода гражданского права и процесса, как диспозитивность. Только сами участники частноправовых отношений вправе решать, требовать или нет возврата предоставленного по ничтожной сделке. И то или иное их решение не может быть основанием для того, чтобы отказывать им в официальной констатации судом ничтожности сделки, если эти лица желают лишь отказаться от ее исполнения на будущее время.

Комментируемая норма, появившаяся в ГК РФ лишь в редакции от 1 сентября 2013 г., впервые упомянула такой способ защиты, как признание сделки ничтожной, в качестве самостоятельного, четко отграничив его от "применения последствий недействительности ничтожной сделки" (абз. 4 ст. 12 и абз. 1 п. 3 ст. 166 ГК РФ). Однако путь к признанию - хотя бы всего лишь частичному - этих идей, вытекающих из традиционного учения о ничтожности сделки, не был простым в отечественной цивилистической доктрине и судебной практике.

Случаи, когда возникала потребность в одном лишь признании ничтожности сделки, были нередки в судебной практике и ранее. Хотя закон и не предусматривал такого способа защиты, возможность заявления и удовлетворения негационных исков была постепенно признана судами и подтверждена в п. 32 совместного Постановления пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. N 6/8: "Учитывая, что Кодекс не исключает возможность предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки, споры по таким требованиям подлежат разрешению судом в общем порядке...". Это разъяснение стало реакцией на начавшую обозначаться тенденцию, формально базирующуюся на легальном определении ничтожной сделки в п. 1 комментируемой статьи: раз ничтожные сделки недействительны независимо от судебного решения, из этого выводили, что и требования о признании их недействительными не подлежат рассмотрению в суде, что в суд в этом случае могут предъявляться только требования о применении последствий ее недействительности.

Однако и после принятия вышеупомянутого разъяснения высших судебных инстанций иногда заявлялось, что, если негационное требование предъявляется после того, как началось исполнение сделки, оно должно быть предъявлено одновременно с требованием о реституции; к его же заявлению в качестве самостоятельного требования зачастую относились с подозрением. Данная позиция не выдерживала критики, поскольку основывалась на игнорировании различий в целях, предмете и основаниях рассматриваемых исков.

Формулировка комментируемого положения определенно указывает на возможность самостоятельного предъявления негационного иска. Это означает, что такой иск может быть заявлен и удовлетворен независимо от того, исполнена ничтожная сделка полностью или частично, а следовательно, также в случае, когда ничтожная сделка исполнялась, но истец не намерен требовать реституции по каким-либо причинам. Единственное, что требуется от истца в таком случае, - это доказать, что у него имеется интерес в установлении правовой определенности и констатации ничтожности сделки (см. далее).

(б) Активная легитимация по негационному иску. До реформы положений о недействительности сделок закон, не закрепляя рассматриваемый способ защиты, не определял, естественно, и круг возможных истцов (обладателей активной исковой легитимации) по негационным искам. Однако по аналогии с решением этих вопросов в отношении применения "последствий недействительности ничтожной сделки" (см. п. 3.1 комментария к настоящей статье) судебной практикой был сделан вывод о субъектах активной легитимации и по негационным искам. Как разъяснили пленумы ВС РФ и ВАС РФ в п. 32 уже цитированного ранее Постановления от 1 июля 1996 г. N 6/8, споры по требованиям "о признании недействительной ничтожной сделки" также "подлежат разрешению судом... по заявлению любого заинтересованного лица".

В отличие от этого разъяснения, использующего критерий "любого заинтересованного лица", действующая формулировка комментируемого положения увязывает возможность предъявления требования о признании сделки ничтожной "независимо от применения последствий ее недействительности" с наличием у лица, предъявляющего такое требование, охраняемого законом интереса в признании этой сделки недействительной.

Это означает, что истец должен доказать, каким образом мнимое существование сделки и создаваемая этим правовая неопределенность ущемляют его интересы. Как уже было показано, право требовать судебного признания ничтожности сделки, т.е. право на негационный иск, направлено на охрану интереса в устранении правовой неопределенности, созданной совершением ничтожной сделки, независимо от того, исполнена последняя или нет. Из этого следует, что субъектом, имеющим материально-правовой интерес в признании сделки ничтожной, следует считать любое лицо, в чью правовую сферу эта сделка вносит известную неопределенность и, следовательно, интерес которого состоит в устранении этой неопределенности. Иными словами, это лицо, правовое положение которого претерпело бы те или иные изменения, если бы сделка на самом деле была действительной. К таким лицам относятся прежде всего сами стороны ничтожной сделки. Но к ним необходимо отнести и других лиц, чье правовое положение могло бы измениться, не будь сделка ничтожной, и для которых одно только мнимое существование последней, вызывающее у окружающих, в том числе у государственных органов, убеждение в ее действительности, в реальности будто бы возникших из нее "прав" и "обязанностей", может создавать те или иные затруднения правового характера.

Вместе с тем, если данная в порядке официального судебного толкования прежняя формулировка "любое заинтересованное лицо" могла быть интерпретирована в том смысле, что уже сама подача негационного иска достаточна, чтобы признать истца заинтересованным, новая редакция комментируемой нормы прямо требует объективного подтверждения такой заинтересованности.

Казалось бы, рассматриваемая формулировка не может вызывать возражений: у истца должен быть охраняемый законом интерес в констатации ничтожности сделки. И тем не менее ее следует признать не вполне удачной. Как известно, вообще наличие у истца подлежащего защите субъективного права или охраняемого законом интереса является необходимой предпосылкой удовлетворения абсолютно любого иска (см. подп. "в" п. 2.1 комментария к настоящей статье). Поэтому указание на охраняемый законом интерес в комментируемом положении по существу ничего нового не добавляет, ибо остается открытым вопрос о том, за кем может быть признан указанный интерес (ответ на который, как было показано ранее применительно к оспоримости сделок, может дать только сам закон).

Кроме того, действующая редакция комментируемого положения может вызвать ряд ошибочных и противоречивых толкований, которых определенно следует избегать. Во-первых, при строго логическом толковании этого положения возможен неправильный вывод о том, что если соответствующее требование предъявляется одновременно с реституционным требованием, то наличие у истца охраняемого законом интереса в признании сделки недействительной уже не требуется. (Хотя согласно абз. 1 комментируемого пункта "требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки вправе предъявить сторона сделки, а в предусмотренных законом случаях иное лицо", которое, очевидно, должно быть указано в том же законе, это указание само по себе не снимает вопроса об активной легитимации по сопутствующему самостоятельному требованию о признании сделки ничтожной.)

Во-вторых, комментируемое положение, как уже отмечено, оставляет открытым вопрос о том, как установить наличие или отсутствие у истца охраняемого законом интереса в признании сделки ничтожной. Поэтому не исключено, что на практике может установиться неправильный подход, согласно которому такой интерес будет усматриваться лишь в случае прямого указания в законе лица, которое может заявить негационное требование. Это породит замкнутый круг и сделает обсуждаемое положение просто бессмысленным и практически бесполезным.

Представляется поэтому, что принятый судебной практикой до внесения в ГК РФ соответствующих изменений критерий "любого заинтересованного лица", если понимать его так, как это изложено ранее, вполне подходит для определения активной исковой легитимации по негационному иску. Следует, таким образом, прийти к выводу, что определение в комментируемом положении истца по негационному иску как лица, имеющего "охраняемый законом интерес" в признании ничтожности сделки, по существу не может пониматься иначе, как указание на любое объективно заинтересованное лицо.

(в) Охраняемый законом интерес в установлении ничтожности как предпосылка права на удовлетворение иска. Необходимо отметить неточность, допущенную в абз. 1 п. 84 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, разъясняющем комментируемое положение. В нем указано, что "согласно абзацу второму пункта 3 статьи 166 ГК РФ допустимо предъявление исков о признании недействительной ничтожной сделки без заявления требования о применении последствий ее недействительности, если истец имеет законный интерес в признании такой сделки недействительной" (выделено нами. - Д.Т.). Данная формулировка на практике может быть истолкована как устанавливающая предпосылку права на предъявление, а не на удовлетворение иска, т.е. может быть сделан вывод, что при отсутствии указанной предпосылки (охраняемого законом интереса) суд не должен принимать иск к рассмотрению, а в случае его принятия, при обнаружении данного обстоятельства, должен прекращать производство по делу.

Такое толкование было бы неверным. Как уже неоднократно отмечалось ранее, наличие подлежащего защите субъективного права или охраняемого интереса является предпосылкой права на удовлетворение, а не на предъявление иска. Заметим, что и закон в комментируемой норме говорит о том, что "требование о признании недействительной ничтожной сделки... может быть удовлетворено, если..." (выделено нами. - Д.Т.). Поэтому установление наличия или отсутствия соответствующего интереса должно производиться при рассмотрении дела по существу и выражаться в решении суда об удовлетворении иска или отказе в его удовлетворении.

(г) Установление ничтожности судом ex officio. Комментируемое положение посвящено исковому требованию о признании сделки ничтожной, поэтому вполне естественно, что в нем ничего не сказано о том, может ли суд признать сделку ничтожной по собственной инициативе. Такое умолчание, следовательно, ни в коем случае не должно наводить на мысль, что у суда нет такой власти. Более того, как уже подробно рассматривалось ранее (см. подп. "б" п. 1.4 комментария к настоящей статье), суд не только вправе, но и обязан сам, ex officio, устанавливать ничтожность сделки, что является условием правильной квалификации спорных правоотношений (а вовсе не "применением последствий недействительности ничтожной сделки", как иногда думают, в связи с чем п. 4 комментируемой статьи, о котором подробнее см. далее, тут неприменим). То, что ничтожность может и должна устанавливаться по инициативе суда, входит в качестве неотъемлемого элемента в само понятие ничтожности, отграничивая последнюю от оспоримости.

4. Применение "последствий недействительности ничтожной сделки" по инициативе суда.

4.1. Действующее правило. Согласно комментируемому пункту суд вправе применить "последствия недействительности ничтожной сделки" по своей инициативе, если это необходимо для защиты публичных интересов, и в иных предусмотренных законом случаях. До изменений, внесенных Федеральным законом от 7 мая 2013 г. N 100-ФЗ, сходная норма, содержавшаяся в предложении 2 абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ в прежней редакции, не устанавливала никаких ограничений для инициативы суда в применении таких "последствий".

Комментируемый пункт не уточняет, о каких именно "последствиях недействительности ничтожной сделки" идет речь. Поэтому вопреки разъяснению, данному в абз. 1 п. 79 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, речь должна идти не только о реституции (п. 2 ст. 167 ГК РФ), но и, в частности, о конфискации (обращении в доход государства) полученного по такой сделке или его стоимости и подлежащего предоставлению взамен полученного согласно ст. 169 ГК РФ, если такая санкция будет предусмотрена специальной нормой закона (о понятии "последствий недействительности" см. подп. "б" п. 1.1 комментария к ст. 167 ГК РФ).

Согласно тому же пункту указанного Постановления "по смыслу статей 56 ГПК РФ, 65 АПК РФ при решении вопроса о применении по своей инициативе последствий недействительности ничтожной сделки суду следует вынести указанный вопрос на обсуждение сторон" (абз. 2), а "в мотивировочной части решения должно быть указано, какие публичные интересы подлежат защите, либо содержаться ссылка на специальную норму закона, позволяющую применить названные последствия по инициативе суда" (абз. 3).

При этом согласно п. 75 цитированного ранее Постановления "под публичными интересами, в частности, следует понимать интересы неопределенного круга лиц, обеспечение безопасности жизни и здоровья граждан, а также обороны и безопасности государства, охраны окружающей природной среды" (подробнее об этом см. комментарий к п. 2 ст. 168 ГК РФ).

Вопреки буквальному тексту комментируемого пункта, говорящему о "праве" суда ("суд вправе"), здесь, конечно же, не может идти речи о субъективном праве в собственном смысле и связанной с его реализацией дискрецией, свободой усмотрения, но, скорее, о полномочии суда как элементе властной компетенции, представляющем собой единство права и обязанности.

Комментируемое правило распространяется только на ничтожные сделки. Полномочий применять по собственной инициативе "последствия недействительности" оспоримых сделок, в том числе уже аннулированных в судебном порядке, суду не предоставлено.

Помимо полномочия применять по собственной инициативе "последствия недействительности" ничтожных сделок, суду также предоставлено (в п. 4 ст. 167 ГК РФ) "зеркальное" полномочие - вопреки требованию истца не применять по собственной инициативе (т.е. даже при отсутствии возражений ответчика против иска) "последствия недействительности" любых недействительных сделок, если это будет противоречить основам правопорядка или нравственности (подробнее см. комментарий к п. 4 ст. 167 ГК РФ).

4.2. Критика действующего правила. С точки зрения существа регулируемых отношений предоставление суду рассматриваемого полномочия вряд ли оправданно, в отличие от соответствующего полномочия в отношении признания ex officio ничтожности сделки (подробнее об этом см. подп. "б" п. 1.4 комментария к настоящей статье).

При буквальном понимании комментируемого положения, вне системы процессуальных норм, оно должно было бы означать, что при рассмотрении всякого дела, в котором каким-либо образом фигурирует ничтожная сделка, суд, если он сочтет это необходимым для защиты публичных интересов, а также в иных предусмотренных законом случаях, может выйти за пределы исковых требований и присудить обе стороны такой сделки к реституции или применить иные "последствия недействительности" независимо от заявления и желания этих сторон. Данное положение вызывает серьезные сомнения в его обоснованности.

Процессуальное право допускает в качестве исключения выход суда за пределы предмета иска, но только суда общей юрисдикции (для арбитражного суда подобной возможности в АПК РФ не предусмотрено) и лишь в предусмотренных законом случаях: "Суд принимает решение по заявленным истцом требованиям, - говорится в ч. 3 ст. 196 ГПК РФ. - Однако суд может выйти за пределы заявленных требований в случаях, предусмотренных федеральным законом". Один из таких случаев и подразумевается, по-видимому, в комментируемом положении.

Гипотетически здесь можно предположить два типа ситуаций: 1) истец (или третье лицо, заявляющее самостоятельные требования относительно предмета спора) не является обладателем соответствующего притязания (предъявленное им требование имеет иной предмет); применение "последствий недействительности", стало быть, осуществляется не в его пользу, а в пользу иного субъекта, т.е. направлено на защиту прав или интересов этого последнего; 2) истец (или третье лицо, заявляющее самостоятельные требования относительно предмета спора) хотя и является субъектом соответствующего притязания, однако по каким-либо причинам не требует его осуществления (предмет требования, как и в первом случае, иной); применение "последствий недействительности" осуществляется в его пользу по инициативе суда, а не по его требованию.

Первая ситуация могла бы возникнуть, когда суд при рассмотрении того или иного дела обнаружил бы факт совершения ничтожной сделки, предоставление по которой произведено посторонними лицами, в деле не участвующими или участвующими, но не в качестве сторон или третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования относительно предмета спора. В соответствии с принципами процессуального права суд не вправе был бы осуществить реституцию или применить иные "последствия недействительности" такой сделки в рамках того же процесса без привлечения в дело лиц, являющихся обладателями соответствующих притязаний, поскольку недопустимо разрешать вопросы о субъективных правах и обязанностях лиц, не принимающих участия в деле. Думается, что собственная инициатива суда в данном случае недопустима.

Применение "последствий недействительности" по инициативе суда (как выход суда общей юрисдикции за пределы иска) возможно, по-видимому, только во второй ситуации. Здесь оно означало бы, что суд присуждает истцу (или третьему лицу, заявляющему самостоятельные требования относительно предмета спора), а также ответчику (при двусторонней реституции) не то, что просит истец (третье лицо), а то, на что он вправе претендовать в качестве "последствий недействительности". Например, истец, ссылаясь на ничтожный договор аренды, который считает действительным, требует взыскать с ответчика сумму арендной платы. Суд же, усматривая в деле публичный интерес, вместо того чтобы просто отказать в иске ввиду ничтожности договора, применяет реституцию, т.е. присуждает ответчика к возврату нанятой им вещи истцу, хотя бы истец этого и не требовал.

При этом невозможно объяснить, какими материальными особенностями отношений сторон ничтожной сделки обусловлено применение судом "последствий недействительности" в пользу лиц, участвующих в деле, однако вопреки их воле. Суд не может реализовать таким образом никакое иное гражданско-правовое притязание, даже если того требовал бы публичный интерес, поэтому объяснить подобное изъятие из принципа диспозитивности гражданского права и процесса специально для рассматриваемых требований невозможно (аргументацию в связи со сходной проблемой применения двусторонней реституции вопреки воле одной из сторон сделки см. в подп. "в" п. 2.3 комментария к ст. 167 ГК РФ). И если предоставлением по ничтожной сделке нарушается публичный интерес (как прямо указано в качестве одной из гипотез в комментируемом пункте), заботиться о его защите должны соответствующие государственные органы или общественные организации и их должностные лица; возложение же этого бремени на суд не соответствует природе и функциям последнего. Поэтому и здесь допущение инициативы суда в применении "последствий недействительности" едва ли объяснимо. Наконец, если предположить, что комментируемая норма рассчитана на применение только конфискационных "последствий недействительности", то здесь также следовало бы возразить, что инициатива в применении таких последствий должна исходить не от суда, в чьи функции не входит забота о фискальных интересах, а от компетентных государственных органов исполнительной власти или прокурора (не говоря уже о том, что при таком предположении эта норма и сформулирована должна была бы быть исключительно для данного случая).