Бросил сочинять про стрелялки, пишу про любовь

http://old.krupaspb.ru/piterbook/ot_avtora/ot_avtora_kivinov2.html

Андрей Кивинов известен читателям прежде всего как автор сверхпопулярных детективов, один из основателей школы современной «милицейской» прозы. Между тем в ноябре издательство «Азбука» выпускает в свет сборник «Испанский башмачок», в который вошли повести и рассказы, Кивинова, написанные совсем иначе. Это, скорее, «проза бытового абсурда». Художник-любитель благодаря нелепому стечению обстоятельств становится автором прославленной картины. Горе-бизнесмен, бегущий от долгов в Америку, преуспевает в Калифорнии, но стоит ему вернуться на родину, как его тут же снова начинает преследовать череда неудач. Продавец из ларька, застукавший под новый год вора на месте преступления, не может себе простить, что не отпустил взломщика к сыну...

— Андрей Владимирович, что связывает эти вещи с другими вашими произведениями − кроме имени автора на обложке, разумеется?

— Связывает многое. Во-первых, я и в милицейской прозе уделял много бытописанию, я никогда не работал в жанре «чистого детектива». И, кстати, большинство моих произведений не о милиции, просто последние шире известны. Во-вторых, юмор − все-таки, рассказы ироничные. А в-третьих, в той или иной мере там присутствует криминал, хотя я стараюсь от него избавляться.

— Уже повесть «Три дня без любви», вышедшая в 2010 году в одноименном сборнике, ближе к комедии положений или романтической комедии, чем к детективу. Значит ли это, что вы полностью охладели к криминальному жанру?

— Работа над повестью «Три дня без любви» я поставил задачу − вообще отойти от криминала. Мне кажется, читатель и зритель этим немного перекормлен. Да и самому интересно было попробовать другое направление.

— Вы часто работаете в «средней форме», пишете повести, да и к рассказу, как видно по тому же «Испанскому башмачку», неравнодушны. Сильно ли отличается для вас работа над сравнительно небольшим текстом − и над полновесным романом?

— Вообще-то, полновесные романы я не пишу. Даже если вещь большая по объему, то по сути это все равно повесть. Да я и не стремлюсь, работаю на том поле, где умею и где мне комфортно. А сюжетный рассказ сейчас вообще редкость. «Средняя» форма − не значит плохая.

— Прежде, чем взяться за «милицейскую» прозу, вы много лет проработали в милиции, главный герой повести «Вертикаль» из вашего нового сборника писал криминальные романы... У читателя невольно возникает подозрение, что вы дарите своим персонажам детали своей собственной биографии. Какова степень автобиографичности ваших произведений?

— Буквально мою биографию не повторяет ни один из персонажей. Но, конечно, кто-то из героев «унаследовал» и мои жизненные перипетии, причем не только милицейские. Это естественно − лучше пишешь о том, что знаешь, что видел, что пережил. В повести «Продавец слов», например, герой − писатель, и многое из собственных ощущений я заложил в него.

— Сериал «Улицы разбитых фонарей» с последующими ответвлениями, основанный на ваших книгах и отчасти на ваших сценариях, стал одним из символов Петербурга. Как вы оцениваете развитие этого проекта? Не заедает ли этакая писательская ревность: ведь книги при всей своей популярности все-таки известны широкой публике гораздо меньше, чем сериал?

— Мое участие в сериале ограничивается первым сезоном, но почему-то все считают, что я до сих пор в нем работаю. И обидней всего слышать претензии, что первые серии были качественными, а сейчас там не осталось ни грамма правды милицейской жизни. Увы, действительно сериал превратился в конвейер, все сюжеты сводятся к довольно простому раскрытию преступления, сопровождающегося стрельбой, драками и не очень смешными шутками. В сериале «Убойная сила» мы вовремя остановились, потому что не видели дальнейшего развития образов персонажей. А в последнем блоке вообще отказались от убийств. Преступления и раскрытия можно придумать какие угодно, развивать героев гораздо сложнее. Поэтому никакой ревности к «Улицам» у меня не возникает. Ревновать можно к хорошему.

~ — В 1990-х годах у Санкт-Петербурга сложилась устойчивая репутация «криминальной столицы» — хотя ни для кого не секрет, что и уровень преступности, и тем более уровень коррупции в Москве в те годы был не ниже. Вам не кажется, что ответственность за это отчасти лежит не только на журналистах, но и на писателях-детективщиках, в том числе на вас с Андреем Константиновым?

— Никто не обвинял Конан-Дойла или Агату Кристи в том, что они создали Лондону имидж криминальной столицы Европы. Если б состояние преступности зависело исключительно от пера литератора, то тогда бы несомненно − их вина была бы на сто процентов. Поэтому, никакой вины я не чувствую. А потом, если брать мои произведения, то Питер логичнее окрестить «ментовской столицей».

— В чем, на ваш взгляд, специфика криминального жанра в российской литературе и кинематографе, его отличие от американского или европейского?

— Мне кажется в западной литературе или кино в силу закона жанра гораздо больше условностей и допусков, связанных с реальной работой полиции и вообще с криминалом. Например, уверен, что в сериале «Декстер» и близко нет отражения того, как на самом деле работают полицейские. Но тут это и не нужно, все следят не за этим. Но на нашей почве снять что-то похожее вряд ли получится, все-таки наш читатель и зритель очень чутко реагирует на «неправду» жизни. Возьмите два варианта одного сериала «Побег». Американский смотрел с удовольствием, наш − одну серию. И не потому, что знал сюжет. Неправда лезла из каждой щели, и как ни уговаривал себя, что это кино, уговорить не получилось.

— Вы пробовали себя не только в роли сценариста телесериалов, но и в «полном метре» — вспомним, например, «Каникулы строго режима» или «Трудно быть мачо». В чем заключается главное различие между работой над сценарием отдельного эпизода и полноценного кинофильма?

— Кинофильм прежде всего зрелище − там восемьдесят процентов информации воспринимается визуально, двадцать на слух. В сериале примерно пятьдесят на пятьдесят, в пьесе − десять визуально, девяносто на слух, в книге − сто на слух. Это не я придумал, все давно доказано. Бывают исключения, но редко. Отсюда и надо исходить, работая над сценарием. Иногда специально придумывать зрелищные сцены, без которых в сериале вполне можно обойтись.

— В конце прошлого года в свет вышла весьма своеобразная книга «Ночь накануне» − как указано на обложке, написанная «при соучастии Сергея Лукьяненко». Не могли бы вы рассказать в двух словах, что это за проект, как он родился и кто на самом деле там участвовал?

— По поводу «Ночи накануне». Проект был задуман не мной лет семь назад. Питерский продюсер Алексей Редозубов предложил поучаствовать Сергею Лукьяненко в интересном эксперименте. Сергей написал вводную, а затем двенадцать авторов-фантастов должны были написать по главе. Но те материалы, которые присылали авторы, Алексея не удовлетворяли. Два года назад он предложил мне написать одну из глав, что я и сделал. Потом попросил написать за следующего персонажа. В итоге я написал восемь глав, плюс сделал обвязку сюжета, чтобы это были не просто отдельные рассказы. Еще четыре истории написали Сергей Гуреев, Никита Филатов, Евгений Зубарев и Александр Прокопович. В итоге получилась не очень фантастическая история. В эту же книгу вошел рассказ Леонида Каганова, который изначально писал одну из историй, но в силу смены концепции она не ложилась в основной сюжет.

— Ну и традиционный для любого интервью вопрос: чего ждать от вас читателям и зрителям в ближайшем будущем?

— Сейчас в Москве полным ходом идут съемки восьмисерийной ленты «Опережая выстрел». Это четыре любовных истории четырех сослуживцев − на каждого по две серии. Снимает ленту Михаил Хлебородов («Параграф-78»). Только что появился в продаже DVD с фильмом «Подсадной» − экранизация одноименной повести. Режиссер Александр Котт («Брестская крепость»), в главной роли Леонид Бичевин («Морфий»). Из книг я заканчиваю повесть под рабочим названием «Пурга, или Остаться в живых по-русски». По жанру − новогодняя комедия положений, но выйдет она не раньше нового года. И параллельно работаю над сценарием полнометражного фильма «Курьер из “Рая”», съемки которого начнутся летом следующего года.

Василий Владимирский