Глава 1. Тень моего детства .. 5

Глава 2. Всё началось здесь. 10

Глава 3. Конец лета, начало одиночества.. 19

Глава 4. Я должен выжить. 25

Глава 5. Что искать, когда сам потерян. 35

Глава 6. Существа с крыльями. 43

Глава 7. Самый верхний этаж города.. 49

Глава 8. Самый прекрасный день в нашей жизни. 65

Глава 9. После возвращения с моря. 72

Глава 10. Там, где восходит солнце. 97

Эпилог. Кошмар.. 119

 

Пролог. Хороший ребёнок

Сокджин

Октября 9 год

«Бежим, надо убираться отсюда!» – я схватил друга за руку и рванул к задней двери нашего класса. Оглянувшись на бегу, я увидел, как из класса в коридор вывалилась толпа и пустилась за нами. «Стоять! Сейчас же остановитесь!» – их голоса, казалось, цеплялись за наши затылки.

Мы отчаянно пытались сообразить, куда пойти, пока мчались по лестнице. Первым местом, пришедшим мне на ум, был холм за нашей школой. Нам всего лишь надо было пересечь спортивную площадку и выйти за ворота школы, и тогда мы бы добрались до подножия холма. Хоть он и не был высоким, он был достаточно каменистым и труднопроходимым. Выбежав за ворота и на полной скорости влетев за угол, мы проигнорировали пешеходную тропу и прыгнули прямо в кусты. Мы пробрались через заросли и продолжили бег. Мы бежали, казалось, целую вечность, и остановились только, когда позади нас стихли шаги.

Мы рухнули на землю, густо покрытую сухими листьями, с наших лиц стекал пот. «Они же не смогут преследовать нас здесь, да?» Друг кивнул, тяжело дыша. Мы задрали футболки, чтобы вытереть ими лицо. Его запястья были синевато-чёрными от синяков. Вырез футболки был разорван.

«Отец уже больше недели не появлялся дома. Мама всё продолжает плакать. Домработница и водитель перестали приходить. Тётя говорит, что компания папы закрылась. Эти люди вчера ночью явились к нам домой. Они долго трезвонили в дверь и звали отца. Мы сидели внутри с выключенным светом, а они всё ругались перед дверью. Мы вообще не могли спать..» – мой друг плакал всё время, пока говорил. Я не мог придумать, что же сказать. Всё, что я мог, это сказать, чтобы он не плакал.

Это случилось вскоре после того, как начался урок, когда входная дверь распахнулась и в класс влетели четверо или пятеро мужчин. Они были неуправляемы и безумны: «Кто из вас сын господина Чхве? Выходи, пойдёшь с нами». Ошарашенная, наша учительница попросила их выйти прочь, но они пропустили её просьбу мимо ушей. «Мы знаем, что ты здесь. Выходи немедленно!» Некоторые ребята стали коситься на моего друга, сидящего рядом со мной, послышались перешёптывания. Мужчины заметили это и подошли к нам. «Вы что, не видите, что мы стоим посередине класса? Пожалуйста, уходите» – учительница попыталась преградить им дорогу, но один из мужчин с силой оттолкнул её к доске. Она упала на пол.

Мужчина, толкнувший нашу учительницу, угрожающе навис над нами. Головы всех учеников были обращены на нас. Мужчина схватил моего друга за руку. «Мы отвезём тебя к твоему папе и заберём у него деньги. Он, разумеется, не отвернётся от собственного сына» – от них исходила угроза, обстановка была пугающей.

Я заглянул в лицо друга. Он весь дрожал. Сильно дрожал, опустив голову. Он был моим другом. Я протянул руку под партой и взял его за руку. Он поднял глаза, и я потянул его: «Бежим».

Небо становилось всё темнее и темнее. Никто, кажется, нас не преследовал. Пробравшись через деревья и кусты, мы вышли на тропу. Перед нами возник пустырь с тренажёрами. Я облокотился на турник, а мой друг сел на скамейку. «Я боюсь, ты попадёшь в неприятности из-за меня». Моего друга не успокоили слова, что со мной всё будет в порядке. Всё, о чём я мог думать там, в классе, так это как вытащить оттуда моего друга. Я хотел увести его подальше от этих людей. Но понял, что нам некуда идти, как только мы пустились наутёк.

«Идём ко мне домой». Прошло уже достаточно много времени с захода солнца, а значит, было около 9 вечера. Мне хотелось есть. Он, должно быть, тоже был голоден. «А твои родители разве не дома? У тебя не будет проблем, если ты приведёшь меня?» – «Мы можем пробраться незаметно. Если уж попадём в неприятности, значит, попадём в неприятности». Мой дом был не так далеко от подножия холма. Вскоре он показался вдали. «Иди следом, когда откроются ворота, и спрячься за деревом. Я потом открою тебе окно».

Мама сидела на диване в гостиной. «Где ты был? Звонила твоя учительница». Вместо того чтобы ответить на вопрос, я лишь сказал, что прошу прощения. Обычно это самый быстрый способ закончить разговор. Мама сказала, что папа будет дома с минуты на минуту и пошла в свою комнату. Моя комната была напротив родительской, отделённая гостиной. Я быстро вошёл к себе и открыл окно.

Перекусив хлебом с молоком, мы принялись играть в компьютерную игру, когда услышали, как открываются главные ворота. Мой друг посмотрел на меня испуганными глазами. «Не переживай. Папа никогда не заходит ко мне». Дверь моей комнаты распахнулась, не успел я закончить. Мы оба с ужасом вскочили со своих мест.

«Ты сын мистера Чхве? – отец продолжил, не дожидаясь ответа, – выйди наружу, кое-кто пришёл забрать тебя». Возле двери стоял мужчина. Сперва я решил, что это мистер Чхве, но быстро понял, что это не он. Это был один из тех, кто ворвался в класс сегодня. Я посмотрел на отца. Он выглядел измотанным: брови насуплены, слегка подёргивалось веко. В таком настроении его лучше было не беспокоить. Пока я наблюдал за папой, в мою комнату вошёл мужчина и схватил друга за плечо. Я встал перед своим другом: «Нет, папа, не дай этому человеку забрать его. Он один из плохих людей».

Он лишь продолжил смотреть на меня и не сдвинулся с места. «Прошу, папа, помоги ему. Он мой друг». Мужчина попытался вытолкнуть моего друга наружу. Я держался за руку друга, а мой отец схватил меня за плечо. Он схватил и резко потянул. Мне пришлось отпустить руку друга. Его тащили за дверь. Я извивался и корчился, чтобы освободиться, но отец лишь усилил хватку. «Мне больно!» – закричал я, но отец не отпустил. Только сжал ещё крепче. По моему лицу бежали слёзы.

Я посмотрел на отца. Он стоял словно огромная серая стена. Его лицо не выражало ничего, даже уставший вид исчез. Он начал медленно говорить, пристально смотря на меня: «Сокджин, будь хорошим ребёнком». Его взгляд был всё таким же безжизненным. Но я знал, что делать, я знал, что делать, чтобы унять боль.

«Сокджин». Я повернул голову на крик друга. Он выскользнул от негодяя и бросился к моей двери. Он был в слезах. Отец, одной рукой продолжая сжимать моё плечо, захлопнул дверь другой рукой. Я извинился перед ним: «Прости, пап, я больше не буду создавать проблемы».

На следующий день соседнее со мной место было пустым. Учительница сказала, что он перевёлся в другую школу.

Глава 1. Тень моего детства

Хосок

Июля 10 год

Всё случилось, когда я досчитал до четырёх. Кажется, я считал фрукты – помидоры или дыни. Я не уверен. «Четыре». Как только я сказал это, видение из моего детства всплыло у меня перед глазами. В нём я держался с кем-то за руки.

Это был день, когда я впервые попал в парк развлечений с мамой. Меня гипнотизировали разноцветные флажки и ряды магазинов, люди в костюмах клоунов махали мне, а из-за каждого угла доносилась потрясающая музыка. Мама остановилась перед каруселью. Белые лошади снова и снова кружились под сверкающими огоньками. Я хотел было спросить: «Мама, мы здесь, чтобы покататься на ней?» Но кто-то окликнул меня: «Хосок». Я поднял глаза.

Это был мой учитель. Мои одноклассники с недоумением таращились на меня. Видение из детства рассеялось. Учитель призвал меня продолжить, и я стал считать дальше. Пять. Шесть. Мама снова появилась у меня перед глазами. Она выглядела точно так же, как и минуту назад. На её лицо падала тень – она загораживала свет – а ветер развевал её волосы. Мама протянула мне шоколадный батончик: «Хосок, зажми глаза и не открывай их, пока не досчитаешь до десяти».

Семь. Восемь. Девять. Здесь я запнулся. Учитель жестом попросил меня продолжить. Одноклассники снова уставились на меня. Я открыл было рот, но не смог произнести ни слова. Лицо мамы стало расплывчатым. Такое чувство, будто она больше никогда не придёт за мной, если я досчитаю до десяти. Я упал без сознания.

Тэхён

Декабря 10 год

Я сбросил ботинки, швырнул сумку на пол и вбежал в комнату. Папа и правда был дома. У меня не было времени поразмышлять, как долго его не было и откуда он приехал. Я просто бросился к нему в объятия. С этого момента все стало размытым. Не знаю, что произошло раньше: почувствовал ли я запах спиртного в его дыхании прежде, чем услышал его брань или сначала получил пощёчину. Я не понимал, что происходит. Исходящий от него запах перегара был отвратительным, а дыхание – тяжёлым. Его глаза были налиты кровью, борода – грязной, неряшливой. Тяжёлая рука дала мне пощёчину. «На что ты уставился?» И снова пощёчина. Отец схватил меня за плечи и поднял так, что я оказался почти лицом к лицу с ним. Полные крови глаза и взъерошенная борода. Этот человек не был моим отцом. Что ж, он был. И в тоже время не был. Мои ноги болтаются в воздухе. Я так напуган, что не могу плакать. В следующий миг я бьюсь о стену и валюсь на пол. Моя голова будто трескается пополам, я с трудом вижу. Опустилась кромешная тьма.

Чимин

Апреля 11 год

Я вышел из ворот дендрария в одиночестве. Погода стояла облачная и немного прохладная, но это не испортило моего хорошего настроения. Сегодня был день школьного пикника, но мои родители, по своему обыкновению, были слишком заняты для него. Сперва я расстроился, но вскоре получил отличные оценки на конкурсе рисования цветов и услышал, как матери всех моих друзей хвалят меня, говоря, какой я взрослый и чуткий. Тогда я почувствовал себя по-настоящему крутым.

«Чимин, подожди здесь, всего минутку» – сказал мой учитель, когда пикник кончился и все были готовы уходить из дендрария. Я не стал ждать. Я знал, что смогу найти дорогу сам. Обеими руками я взялся за лямки рюкзака и уверенно зашагал. Казалось, все уставились на меня, поэтому я демонстративно расправил плечи. Немного погодя, полил дождь. Одноклассники со своими матерями уже ушли, некому было обратить на меня внимания. Ноги болели. Я присел под деревом. Дождь всё усиливался и переходил в ливень. Я вытянул голову и оглянулся по сторонам, чтобы проверить, не идёт ли кто. Но вокруг не было ни души.

Я побежал, держа над головой рюкзак. Ливень всё нарастал и нарастал. Штанины промокли, не успел я сделать и пары шагов. Ни магазина, ни дома, ни остановки – вокруг не было ничего. Вдалеке показались ворота, и я без раздумий устремился к ним. Я сжимал лямки так сильно, что уже не чувствовал рук. Я вымок до нитки, зубы стучали от холода. Над входом висел знак, гласивший «Дендрарий Цветов и Трав». Это был задний вход, а сразу за ним стоял небольшой склад.

Сокджин

Июля 12 год

Входная дверь всё открывалась и закрывалась, а я продолжал смотреть на неё, сидя в зале ожидания аэропорта. Мимо проходили люди с чемоданами, некоторые были в солнечных очках. На электронном табло друг друга сменяли прилёты, задержки и отмены рейсов. Водитель бормотал, уставившись на телефон: «От него пока ни слова». Я взглянул на часы. Прошёл уже час с тех пор, как папа обещал вернуться.

Сколько я себя помню, я всегда был предоставлен сам себе. Папа был вечно занят, а маме не было до меня дела. Они велели мне делать, что говорят, и никак иначе. Когда я ослушивался, они наказывали меня молчанием. Я всегда старался угодить своим родителям.

Мама не так давно умерла. Отец велел мне не плакать, и не плакал сам. Я старался так и делать, но это было непросто. Он решил отправить меня в США к моей бабушке по маме и, похоже, не очень этому огорчился.

Водитель отца протянул мне мой паспорт. Пора было уезжать. Направляясь к выходу на посадку, я оглянулся и посмотрел на вход, но двери были закрыты. Водитель помахал мне. Самолёт наконец начал разгон по взлётной полосе. Папа так и не пришёл.

Я посмотрел в крохотное окошко со своего сидения. Мимо проплывали облака, небо на горизонте было чёрным. Стюардесса принесла мне еду и стаканчик с соком, который упал, как только мы попали в зону турбулентности. Взволнованный, я попросил салфеток. Стюардесса спросила, всё ли со мной хорошо. Моя еда – жареный рис и мясо – всё было в соке. Все руки были липкими, а штаны промокли. «Нет» – прошептал я в ответ, но стюардесса, кажется, не расслышала. Убирая мой поднос, она сказала мне не беспокоиться. Я кивнул, не отрывая взгляд от пола.

Намджун

Июня 16 год

Я рванул вниз по лестнице с 13 этажа. Я задыхался, ноги подкашивались. Я свалился без сил в тени от входа в многоквартирный дом. Сегодня я опоздал, потому что уроки кончились позже обычного. Теперь я должен был бежать изо всех сил, чтобы успеть расклеить листовки на всех четырёх домах к назначенному сроку. Если же я не успею, то меня будет ждать долгая лекция от босса. Я и так с трудом уговорил его нанять на работу ученика средней школы. Разумеется, я не мог допустить, чтобы меня уволили сейчас, когда мама ушла с работы в ресторане на прошлой неделе и нам надо было оплачивать больничные счета для отца, не говоря уже о долгах за электричество и газ. Я всё так же лежал почти без сознания в тени. Вдалеке в баскетбол играли ребята. Я снова поднялся. Время бежать. Я повторял про себя снова и снова. Я должен сделать это. Я смогу сделать это.

Юнги

Сентября 16 год

Пламя поглощало мой дом. Ещё этим утром он был цел и невредим, сейчас же в нём полыхал пожар. Узнавшие меня люди бежали ко мне, выкрикивая неразборчивые слова. Люди вокруг топали, все нервничали. Пожарная машина не могла подъехать к дому, потому что путь был блокирован. Я застыл на месте. На дворе был конец лета, первые дни осени. Голубое небо, чистый воздух. Я не знал что думать, чувствовать или делать. Внезапно я подумал о маме. В тот самый момент мой дом обрушился с оглушительным грохотом. Он был полностью объят пламенем, вернее он сам являл собой огромное пламя. Крыша, столбы, стены и моя комната рушились один за другим, словно состояли из песка. Всё что я мог делать – это наблюдать за ними с отсутствующим взглядом.

Люди проходили, задевая меня. Я слышал, как они говорили, что пожарной машине наконец удалось подобраться к дому. Какая-то женщина схватила меня за плечо и с напором спросила: «Там есть твоя мать?» Она встряхнула меня за плечо. «Нет, там никого нет» – услышал я свои слова. «Что ты говоришь? – это была одна из наших соседок, – что случилось с твоей мамой? Где она?» – «В доме никого нет» – я не был уверен в том, что говорю. Кто-то опять задел меня.

Чонгук

Сентября 17 год

Я ждал десять дней, но открытка на день рождения так и не пришла. Я открыл нижний ящик и достал из него блокнот, в котором нашёл четыре открытки. Чонгук, с днём рождения, твой папа. Я снова и снова перечитывал эти шесть слов.

Стояла зима, мне было 7 лет. Меня разбудили голоса, доносящиеся из гостиной. Моя комната находилась на чердаке, и дойти до комнаты родителей я мог, спустившись на пять ступенек и открыв раздвижную дверь. Я протянул руку, чтобы открыть дверь и замер. Даже несмотря на свой юный возраст, по давящей атмосфере, просачивающейся сквозь отверстие, я почувствовал, что сейчас не лучшее время.

Папа говорил, что такая жизнь в дальнейшем кажется ему слишком сложной и что на его плечах лежит слишком большое бремя. Мама не отвечала. Она, должно быть, беззвучно плакала или совсем не двигалась. Наступило долгое молчание. Отец заявил, что не выдержит больше такой жизни и поэтому должен уйти сейчас. Мама яростно возмущалась, называя его самым безответственным человеком. Затем я услышал своё имя. «Что же ты намерен делать с Чонгуком?» Я долго ждал папиного ответа, сидя за дверью, но его так и не последовало. Затем я услышал, как открывается входная дверь. «Я совершенно опустошён и ничего не могу сделать для Чонгука». Это были последние слова моего отца.

Я побежал по ступенькам обратно к себе на чердак. Там я пододвинул стул к стене прямо под окно и встал на него.

Папа удалялся по ползущей вверх дороге. Сначала исчезли его ноги, затем пояс, верх туловища, а затем и плечи – словно неизведанный мир, лежащий за дорогой, медленно поглощал его целиком.

Кто-то открыл мою дверь, и я инстинктивно задвинул ящик ногой. Это была мама. Она сказала, что никакая открытка мне никогда не придёт, чего и следовало ожидать от такого человека, как мой отец. Это был её обычный репертуар. По её словам, папа был слабоумным, бестолковым и, самое главное, бросившим нас отбросом общества. Мама была права. Больше не придёт ни одной открытки. Это я был тем отягощающим его жизнь бременем, миром, от которого он отказался. Ребёнком, ради которого не стоило всё это выносить. Вот кем я был.

Глава 2. Всё началось здесь

Сокджин

Марта 19 год

Я зашёл в кабинет директора следом за отцом. В нём пахло плесенью. Прошло уже десять дней после моего возвращения из США и всего день после того, как я узнал, что зачислен на класс младше из-за различий школьных систем. «Прошу Вас, позаботьтесь о моём сыне». Я вздрогнул, когда папа положил руку мне на плечо. «Школа – опасное место, здесь нужен строгий контроль» – директор посмотрел мне в глаза. На нём был чёрный костюм, а морщины на его щеках и уголки губ едва заметно подрагивали, когда он говорил. Внутри его и так чёрные губы были ещё чернее. «Ты согласен, Сокджин?» Поёжившись от его внезапного вопроса, я почувствовал, как папа сильнее надавил мне на плечо, от чего стало больно в затылке. «Я уверен, ты будешь вести себя хорошо» – директор упорно пытался установить со мной зрительный контакт, а отец всё продолжал сдавливать моё плечо. Я сжал кулаки от боли, мне казалось, ещё чуть-чуть и плечо сломается. «Ты ведь знаешь, что должен обо всём сообщать мне, да? Будешь прилежным учеником, правда?» – директор сверлил меня взглядом, в котором не было и намёка на улыбку. «Да» – как только я выдавил из себя ответ, боль в плече исчезла. Отец и директор разразились хохотом, а я даже не мог поднять головы и продолжал смотреть на коричневые ботинки отца и чёрные директора. Носы их обуви так и сияли, хотя для меня было загадкой, откуда мог исходить свет.

Чимин

Марта 19 год

Новый семестр начался уже несколько дней назад, но я так и не подружился со своими одноклассниками. Нетрудно было догадаться, что они сплетничали обо мне. Я старался держаться так, будто мне всё это безразлично, но безрезультатно. «Мы слышали, ты живёшь в доме на другом берегу реки. Почему же ты пришёл в эту школу?» Я сделал вид, что не услышал вопроса. Мне было нечего сказать. Я прошёл мимо с опущенной головой. «Эй, ты что меня не слышал?» Я ускорил шаг. Я переходил из школы в школу по мере того, как выписывался и снова ложился в больницу. Ни в моём районе, ни в его окрестностях больше не осталось школы, в которую я мог бы перевестись.

Я направился в кладовку, некогда бывшей классной комнатой, в которой должен был убираться в качестве наказания за опоздание в школу. Открыв дверь, я был поражён, услышав донёсшиеся до меня голоса. Кто мог прийти сюда в такой час? Я уже было хотел тихо закрыть дверь и уйти, когда кто-то позвал меня по имени. «Эй, ты ведь Пак Чимин?» – это были старшеклассники, которые, так же, как и, я должны были наводить здесь порядок за опоздания. Я не знал, что лучше было сделать: ответить им или просто уйти. Кто-то похлопал меня по плечу. «Ты не войдёшь?» Сам того не понимая, я зашёл в класс. «Здорово снова тебя видеть, ты меня не помнишь? Я Тэхён. Мы учимся в одном классе».

Не успел я опомниться, как уже сидел на стуле. Дверь кладовой продолжала открываться и закрываться. Они все были там – семь учеников вместе убирались в кладовой. Никто не задавал вопросов. Мы просто слушали музыку, читали, танцевали и валяли дурака. Казалось, будто мы тусовались так целую вечность.

Юнги

Июня 19 год

Я беспечно прогуливал школу, но, если честно, мне было некуда идти. На улице стояла жара, а у меня не было ни денег, ни какой-либо определённой цели. Именно Намджун тогда первым предложил отправиться к морю. Другим очень понравилась эта затея, ну а мне было всё равно. «А у вас есть деньги?» Услышав мой вопрос, Намджун сказал остальным покопаться в карманах. Нашлось немного монет и ещё меньше купюр. «Мы не можем поехать» – «Почему бы нам не пойти пешком?» – это, должно быть, предложил Тэхён. Выражение лица Намджуна, казалось, советовало ему использовать голову прежде, чем говорить. Все, кроме меня, не умолкая болтали, смеялись без причины и резвились. Но я был не в настроении, поэтому немного отстал от них. Солнце сильно пекло. Был полдень, деревья не отбрасывали теней, по краям асфальтированной дороги не было тротуаров, и каждый раз проезжающая мимо машина оставляла за собой густое облако пыли.

«Идёмте туда» – это был Тэхён или, может, Хосок? Меня не особо заботило происходящее, но, думаю, это был один из этих двоих. Я же не видел смысла идти туда…может, сказать им, чтобы шли дальше без меня? Я повернул голову и чуть не врезался в кого-то. Это был Чимин. Он стоял на месте неподвижно, как статуя. Все до мельчайшего мускула на его лице дрожали, словно от увиденного ужасного зрелища. «Всё в порядке?» Он, похоже, не услышал вопроса, его взгляд был устремлён на указательный знак с надписью «2.1 км до Дендрария Цветов и Трав». Пот градом катился с его бледного лица. Казалось, он вот-вот упадёт в обморок. «Пак Чимин!» – позвал я снова, но он и не шелохнулся. Он просто стоял, уставившись на указатель.

«Эй, сейчас слишком жарко, чтобы идти до дендрария, давайте просто пойдём к морю» – я попытался звучать как можно более убедительно. Я не знал, что же такое кроется за этим дендрарием, но у меня было подсознательное чувство, что нам не стоит туда идти. «Но у нас туго с деньгами» – возразил Хосок. «Говорю же, мы можем идти» – опять сказал Тэхён. «Я думаю, мы что-нибудь придумаем, как только доберёмся до станции. Но ужин, конечно, нам не светит» – вмешался Намджун. Чонгук и Тэхён в один голос заныли. Чимин пришёл в себя сразу, как только все тронулись в путь до станции. Втянув голову в плечи и сутулясь, он напоминал ребёнка. Напоследок я бросил взгляд на указатель. Слова Дендрарий Цветов и Трав постепенно исчезали из вида.

Чонгук

Июня 19 год

Солнце всё ещё палило, когда мы добрались до станции возле моря. Наши едва различимые тени мелькали у ног. От солнца было некуда скрыться. Мне показалось, что до нас уже доносится шум прибоя. И правда: вскоре перед нами растянулась полоса прекрасного песчаного пляжа. Стояло начало лета. Первые отдыхающие уже устроились под зонтами. Есть в море что-то такое, от чего так и накатывают эмоции. Тэхён и Хосок оживленно закричали и бросились вперёд, а Чимин и Сокджин, поддавшиеся на их призывы, присоединились к ним

Они позвали меня: «Чонгук!» Я помахал в ответ с радостной улыбкой. А может, я улыбался, чтобы притвориться радостным – я до сих пор был неуклюж в выражении собственных чувств и ощущал себя неуютно в непривычной обстановке. Кто-то однажды сказал мне, что я веду себя как робкий, запуганный ребёнок. Вот и в тот день было так же. Мне было немного не по себе в присутствии других. Казалось, мне было там не место.

Нам было особо нечем заняться на пляже – нашем спонтанно выбранном месте назначения. «Давайте наперегонки!» – неожиданно предложил Хосок и рванул вперёд. Вначале все бросились вдогонку, но вскоре сдались – было слишком жарко. Намджун принёс найденный где-то порванный зонтик, и мы всемером улеглись под него. Солнечные лучи проникали сквозь дырки в зонте. Круглые пятна солнечного света понемногу перемещались, а мы извивались, пытаясь увернуться от них.

«Хотите пойти посмотреть на эту скалу? – Хосок поднял свой телефон и показал фотографию высокой скалы на берегу моря, – говорят, если забраться на неё, встать лицом к морю и прокричать своё желание, то оно непременно сбудется». Чимин взял телефон и взглянул на фото: «А это не слишком далеко? Отсюда как минимум 3.5 км». Юнги перевернулся: «Не, я не пойду. Для начала, у меня нет какой бы то ни было мечты, да даже если бы и была, я бы не прошёл 3.5 км по такой жаре…ни за что». Тэхён вскочил на ноги: «Я иду!»

Мы шли под зонтиком. Песочный пляж плавился под лучами палящего солнца, а воздух был таким горячим, что мы едва могли дышать. Мы шагали по пляжу словно бродяги, увязая в раскалённом песке. Хосок пытался шутить, но никто не отзывался. Тэхён повалился на землю и заявил, что сдаётся, после чего Намджун поднял его и подтолкнул в спину. Лица у всех были ярко красного цвета, с них катился пот. Мы пытались обмахиваться низом своих футболок, но нас лишь обдавало таким же горячим воздухом. Но несмотря ни на что, мы продолжали идти.

Незадолго до этого я спросил других об их мечтах. Сокджин сказал, что мечтает стать хорошим человеком. Юнги ответил, что не иметь мечты, это тоже нормально. Хосок просто желал быть счастливым. И Намджун..что же он сказал нам? Не могу вспомнить, но вроде ничего особенного. В общем-то, ни у кого из нас не было заветной мечты. Тогда почему мы сейчас плетёмся по этому горячему пляжу под лучами палящего солнца к какой-то скале в 3.5 км отсюда, якобы претворяющей желания в жизнь?

По пути мы бросили зонт, который Намджун, Хосок и Сокджин до этого держали по очереди. Он и правда немного защищал от солнца, но при этом был слишком тяжёлым из-за своей стальной ручки. «Перестань так делать» – вот что сказал мне Юнги, когда мы устроили небольшой привал после избавления от зонтика. Сперва я смутился, потому что мы толком с ним и не разговаривали, и я никак не ожидал, что он обращается ко мне. Он показал мне свои пальцы: «А то они станут такими же, как мои». Кутикулы на его пальцах выглядели так же плохо, как и у меня – у него тоже была привычка грызть ногти. Я робко засунул руки в карманы и не ответил, потому что не знал что сказать.

«А о чём ты сам мечтаешь? – спросил Юнги, – ты нам так и не рассказал». Не казалось, что его искренне заботило, что я отвечу, он скорее просто хотел поддержать беседу. «Я не знаю. Никогда не задумывался над этим» – «Ну, в этом нет ничего такого».

«Кстати, а что такое мечта?» – спросил я после некоторого колебания. Юнги ответил своим тягучим голосом: «Я же сказал, что у меня её нет» – «Нет, я просто…» – я замялся и продолжил, – «Я задумался, что из себя представляет мечта, какой смысл люди в неё вкладывают?» Он посмотрел на меня, а потом, хмурясь, поднял глаза к небу: «То, чего ты хочешь достичь? Думаю, так».

Хосок решил взять вопрос на себя и принялся размахивать телефоном: «Значения в словаре: во-первых, “это ряд событий, возникающий в сознании, когда мы спим” *, во-вторых, это “ситуация или идеал, который мы надеемся реализовать”, и, в-третьих, это “ложные ожидания или мысли, которые маловероятно или невозможно претворить в жизнь”».

* «dream» в английском языке – сновидение, мечта.

«Разве третье значение не звучит странно? Как что-то, чего нельзя претворить в жизнь, может называться мечтой?» Хосок отозвался: «Иногда люди говорят «очнуться от грёз», так что если ты грезишь о том, чтобы развернуться и отправиться домой до того, как мы дойдём до скалы, то скорее просыпайся!» *

* шутка построена на двойном значении слова dream~

Некоторые громко рассмеялись, но остальные никак не отреагировали. Видимо, потому что сил у них больше не осталось. «Это странно! Как то, чего ты больше всего на свете хочешь достигнуть и то, что едва ли возможно осуществить, оба могут называться мечтой?» Юнги ответил со смешком: «Может это значит, что люди настолько отчаянны и попросту не могут отказаться от своих желаний, хотя знают, что все они несбыточны. Даже не пытайся найти мечту». Я удивлённо посмотрел на него: «Как же так?» Юнги было принялся грызть ногти, но, почувствовав на себе мой взгляд, засунул руки в карманы: «Потому что их очень тяжело иметь».

Мне было любопытно, почему он грызёт ногти, но я не спросил. Вместо этого я посмотрел вниз на собственные пальцы. С самого детства у меня вошло в привычку причинять себе боль. Я уже и не помню, когда это началось. Всё, что осталось в памяти, это отчётливое чувство, возникшее, когда я однажды порезал палец ножом. После того, как прошло болезненное ощущение, из раны потекла кровь, палец онемел, но в то же время покалывал. Мама отвезла меня в больницу, где мне зашили, обеззаразили и перевязали рану. Перед доктором мать суетилась, делая вид, что очень беспокоиться, но даже не приготовила ужин и не помогла мне принять таблетки, когда мы вернулись домой. По правде, я и не ждал от неё этого. Она стала такой с тех пор, как папа ушёл от нас.

Рана очень медленно заживала, потому что я всё время давил на неё ногтем. При этом каждый раз палец пронзала острая боль, а временами было так больно, что подступали слёзы. Но это помогало мне очнуться. Даже сейчас время от времени я чувствую пустоту внутри себя, когда всё кажется бессмысленным и энергия покидает меня.

«Сколько нам ещё идти?» – Хосок растерялся от вопроса Тэхёна. «Странно, я уверен, что она где-то здесь». Мы все остановились и посмотрели по сторонам. Только шум разбивающихся о берег волн заполнял пустоту под синим небом. Всюду была галька – сотни тысяч камушков, разбросанных по пляжу словно песчинки. Скалы со снимка нигде не было видно.

«Может, нам пройти чуть дальше?» – «Я не могу сделать ни шагу» – «Умираю, как хочу есть и пить!» На середине нашего разговора Чимин глубоко вздохнул, не отводя взгляда от телефона. Тэхён, тоже смотрящий в его телефон с пустым выражением лица, яростно пнул камешек. Чимин вслух прочитал статью. На этом пляже будет построен элитный курорт, поэтому строительная компания взорвала скалу, не оставив и камушка, дабы та не загораживала вид первому и второму этажу курорта. Мы одновременно оглянулись по сторонам: по всему периметру была растянута огораживающая зону строительства жёлтая лента, а на заднем плане не спеша разъезжали гигантские экскаваторы. Нам на глаза попалась табличка «Строительство дамбы».

«Думаю, мы пришли на нужное место» – сказал Хосок, копаясь в гальке носком кроссовка. Вся эта разбросанная по пляжу галька, должно быть, и была всем, что осталось от взорванной скалы. «Ничего страшного. Всё равно не существует никакой скалы, исполняющей желания». Намджун утешил Хосока, слегка похлопав поплечу: «У нас и желаний толком никаких не было» – «А если бы и были, то мы вряд ли бы смогли осуществить их» – «Мечты для нас – непозволительная роскошь». Все пытались подбодрить друг друга, но это не помогало. Хоть мы и не ожидали многого, мы проделали весь этот путь не для того, чтобы увидеть такое.

Юнги, велевший мне отказаться от мечтаний, потому что те сильно отягощают жизнь, никак не изменился. С минуту он безучастно смотрел на море, а затем вновь начал грызть ногти. Он, казалось, не осознавал, что делал. «Юнги, – он обернулся на мой голос и посмотрел на меня, – не делай..» Тут мои слова были прерваны грохотом, похожим на звук бурения. Мы все как по команде развернулись. Они возобновляли строительные работы. Громыхало так, как если бы звук шёл от бурения огромного каменного массива. Воздух вокруг страшно сотрясался.

Юнги нахмурился и хлопнул меня по плечу: «Что ты сказал?» Он что-то пробубнил. «Не делай так» – я поднёс руки ко рту и прокричал. Юнги, кажется, не расслышал меня и снова покачал головой, нахмурив брови. Я было хотел ещё раз прокричать ему, но он уже перестал грызть ногти. За его плечами я видел море, под ногами шуршало бесчисленное множество камушков. Скала, должно быть, была огромной, мощной и достаточно древней, чтобы смочь осуществить людские желания. Но теперь она была всего лишь кучей гравия. «Мир тоже для тебя слишком тяжёлый?» – спросил я, но, как и ожидалось, сотрясающий землю звук бурения заглушил мои слова. Озадаченный взгляд Юнги дал мне понять, что тот не услышал ни слова. Я прокричал вновь: «Ты и от мира хочешь отказаться?» В этот раз он что-то пробормотал в ответ, но я не разобрал. Я покачал головой, и он снова что-то крикнул. Наблюдая за нашей пантомимой, Хосок и Тэхён расхохотались. И хоть никто и не слышал их смех, всё можно было прочесть по их лицам.

В следующую минуту мы уже стояли на берегу моря и во всё горло кричали о наших мечтах. Хосок закрыл уши обеими руками и широко открывал рот, словно пытаясь состязаться со все заглушающим звуком работ. То же делали Тэхён, Чимин и Намджун. Каждый из нас выкрикивал морю свою историю, которой суждено было улететь в никуда. Вначале я стоял позади Юнги и Сокджина, но затем прошёл к месту, где накатывают волны. Все мои чувства пробудились. Голоса других спутались в хитросплетённую сеть с немного рыбным, но вместе с тем свежим запахом моря и сильным бризом, опутывающим мои пальцы. Сам того не осознавая, я закричал в море. Среди раскатов оглушающего звука бурения, я так и не услышал, о чём мечтал.

Затем звук бурения прекратился так же внезапно, как и начался. Весь мир сделался тихим, словно шум срезали одним идеальным движением лезвия. Вот так просто. Но мы кричали кто во что горазд: Тэхён сильно закашлялся, будто подавился, пытаясь в спешке закрыть рот, чей-то голос сорвался на абсурдно высокой ноте, а последним услышанным словом было «…пожалуйста!» Сокджина. Мы мигом закрыли рты. Мгновение никто не двигался. А потом мы все вместе разразились громким хохотом. Мы держались за животы от смеха и тыкали друг на друга.

«Давайте здесь сфотографируемся» – предложил Сокджин, и мы все встали в ряд, а море послужило нам фоном. Сокджин поставил таймер и подбежал к нам. Щёлк! Этот изнуряюще жаркий день в лучах раннего летнего солнца запечатлелся в нашей памяти на этом фото. Путь назад был короче, чем путь к скале. Как раз когда мы подумали, что прошли половину пути, нам попался наш брошенный зонт, а вскоре показалась и сама остановка.

«Можно я оставлю фото себе?» – Сокджин достал из сумки полароид и подписал «12 июня» на обороте. «Твоя мечта, что ты прокричал, она сбудется». Я посмотрел на него: «Ты знаешь, что я сказал?» Он лишь молча похлопал меня по плечу и зашагал вперёд.

Сокджин

Июня 19 год

В классе-кладовке никого не было. Мы никогда особо не договаривались заранее о встречах, но обычно класс всегда был набит людьми и гулом голосов. Такая тишина была редкостью. Войдя внутрь, я заметил растение, стоящее в горшке на подоконнике. Кто мог принести его сюда? В этой комнате не было электричества и всегда стоял полумрак. Но здесь, из-за просачивающегося сквозь грязные окна тусклого света, зелёные листья казались ещё зеленее. Я достал телефон и сделал пару фоток и, как и ожидалось, они не получились. Я всегда считал, что фотографии неспособны запечатлеть то, что видит человеческий глаз.

Подойдя к горшку, я увидел наполовину выглядывающую из-под него написанную букву «Х». Я поднял горшок и обнаружил под ним нацарапанную надпись «Цветок Хосока». Я усмехнулся. Я должен был догадаться. Поставив горшок таким образом, чтобы тот полностью закрывал надпись, я огляделся по сторонам. Раньше я не замечал этого, но все подоконники были расписаны граффити и разными рисунками. Подоконники, стены и даже потолок – всё пестрело фразами типа «Поступление в колледж или смерть!», признаниями в безответной любви, датами и бесчисленными едва различимыми именами. Дол<