Любовь — это когда ты любишь человека с его недостатками

В понятие любви входит очень много всего. И терпение, и прощение, и взаимное уважение. Уважать друг друга обязательно надо, без этого любви не будет.

У меня был один знакомый художник-живописец. Человек обаятельный, очаровательный. А жена работала в районной администрации. Тетенька очень добрая, всегда в гости приглашала. И очень любящая мать и жена. Муж выпивал, изменял, безобразничал — с художниками это часто бывает. Последние десять лет его жизни было совсем тяжело — у него был перелом шеи, потом рак мозга, он сделался как растение, а до этого был неглупый человек. Она ушла с работы, его выхаживала, продала книги, посуду, ничего в доме не осталось. Потом на руках еще и его мама оказалась, она и за ней ухаживала. Это был совсем не тот человек, за которого она вышла замуж. Но она перебирала фотографии и говорила: «Вот ушла моя половинка. Как я буду жить дальше?» Вместо того, чтобы сказать: «Слава Богу, отмучилась!» Вот это, я понимаю, любовь!

Любовь — это не тогда, когда ты любишь за то, что он такой красивый, правильный, непьющий, некурящий, обеспеченный, а тогда, когда просто любишь. Любовь — она же не видит недостатков.

Любовь — это, наверное, когда ты любишь и недостатки другого человека. Если человек тебе кажется красивым, умным, талантливым — это не обязательно любовь. Другое дело, если ты знаешь и любишь те недостатки, которые у него есть.

Это заметила не я, а мой муж. У меня не самый лучший характер в мире, если сразу многое не получается, я могу вымещать на близких свое плохое настроение. Муж все с улыбкой терпит, терпит, а потом говорит: «Ну, ничего. Я понял, что я тебя люблю по тому, что я люблю тебя даже, когда ты сердишься».

И он умеет так переключить, что вот это вот вредное настроение исчезает, быстро успокаиваешься, отрезвляешься, и понимаешь, что выглядишь очень смешно.

Когда ты любишь человека, ты много в чем себя ограничиваешь, ты живешь больше не для себя, чтобы ты кем-то стал, что-то набрал или что-то поимел, а больше для другого человека. Ты переживаешь за его здоровье, ты думаешь о его психологическом состоянии, как он себя чувствует, как у него карьера... И он так же переживает за тебя…

У меня, еще с подросткового возраста, была идея, что я должна встретить своего, особого человека. Мне 13 или 14 было, я гуляла в парке с собачкой, и встретила пару, лет под 90. Они шли, держа друг друга под руку и, видно, прожили вместе всю жизнь. При этом они так нежно, с таким пониманием друг на друга смотрели! Я смотрела и думала: я хочу так же. Я хотела встретить такого человека, с которым я буду идти вот так же, под ручку, пусть я буду совсем старой, о какой красоте тогда уже речь, а чтобы мне с этим человеком было хорошо.

И у мужа такая же установка. Он говорит, я тоже хочу, чтобы когда нам будет 70–80 лет, мы были вместе.

Красота, страсть — это приятно, а вдруг ты заболел или в аварию попал, и — красоты, здоровья уже нет? Выносить из-под тебя судно, дежурить у кровати — не всякий человек захочет. Ведь вокруг по-прежнему много здоровых и красивых женщин и мужчин.

В моей жизни были такие моменты, когда я была на грани жизни и смерти. И я поняла, что я вышла замуж за того человека, которому я нужна в любом состоянии. Со многими людьми хорошо, когда все хорошо. А вот если у тебя какая-то беда, твой человек должен быть таким, чтобы он тебя не предал. Твой человек — это твоя опора, твой тыл, твоя защита. А ты — его тыл, он тоже чувствует, что ты его не предашь. Что дома его всегда ждут, что здесь он может расслабиться, снять стресс и напряжение внешнего мира, что ему здесь будет хорошо, он психологически защищен здесь.

Ольга Мотовилова-Комова

Беседы

Любовь — это забвение себя

Борис Корчевников

 

Что такое любовь? А что такое Бог? Я вспоминаю, как Григорий Богослов в четвертом веке сказал, что если собрать все-все, что мы знаем о Боге в одну книгу, то мы получим идола, а не Бога. Нам очень дороги формулировки, но есть территория, где любое название будет сужать значение.

Любовь — это место, в котором тебя самого нет вообще, нет ни капельки, а есть — только тот, кого любишь.

Меня поразило, когда узнал, что слово «свобода» своими английскими и немецкими корнями уходит в древне-санскритские слова «любить», «быть любимым»… Вот так носители исчезнувшего языка понимали, что предельная свобода — это свобода от себя самого — то есть как раз любовь. Вся прочая «свобода» — все равно ввергает в кучу разных несвобод — потому что много хочется и уже от всего того, что хочется, очень зависишь.

Митрополит Антоний Сурожский рассказывал, как однажды к нему привели мальчика — он был не в себе, сумасшедший, и родители мальчика сказали владыке Антонию: «Понимаете, умер его папа, а он не верит. Ему много раз объясняли, а он не верит». И Сурожский вместо того, чтобы убеждать мальчика, спросил его: «Почему ты, когда люди говорят тебе, что видели, как отца хоронят, утверждаешь, что он все же не умер»? А он ответил: «Он не умер, потому что никогда не жил».

Отец мальчика не жил, потому что вся его жизнь была подчинена быту, заботам по дому, телевизору, работе, успехам на ней…

Иногда я себя спрашиваю, когда в своей жизни я переживал Царствие Небесное, когда я был очень-очень счастлив, когда я ЖИЛ, что это были за моменты? И я отвечаю себе, что это было тогда, когда я умел забыть себя, когда целиком переносился в другого человека. Это и было жизнью. Это — я любил.

В отличие от человека, который то живет, то просто существует, мир вокруг, кажется всегда, живет. Воздух, дерево, небо — обладают такой… цельностью, такой… интенсивностью жизни. Они ведь, никогда ничего не откладывают на потом, они всегда присутствуют здесь, сейчас, целиком… Эта цельность — тоже любовь.

Этой цельности можно учиться у мира вокруг. Человек слишком раздроблен, а мир вокруг — всегда целен. Но пока человек цельным не станет, пока разные кусочки себя не соберет в одно, пока не доберется до какой-то своей предельной глубины — весь мир будет для него маленьким… Он и любить не сможет, потому что любовь взрывается на той твоей глубине.

Мир вокруг не думает о себе, мир вокруг себя отдает. Вот что происходит, когда становишься сам цельным — начинаешь отдавать. Простите, что так много говорю, а ведь дело всего лишь в трех евангельских словах: Бог есть Любовь.

Когда любишь женщину, этой любовью начинает просвечивать весь мир вокруг. Ведь это не оттого, что женщина собой все заполонила. Это оттого, что любовь к ней, желание отдать себя и свою жизнь этому человеку ввергли тебя в такие глубины себя самого, в такой уровень самозабвения, что ты больше самим собой ничего себе загораживаешь, и тогда во всем уже видишь Бога — Любовь.

Я проверял это много раз. Любовь — может просвечивать в каждом миллиметре мира вокруг, и ты не убежишь от этого света. А может не показывать носа, если смотришь только на себя.

Любовь — это сопереживание

Любовь — это сопереживание

Игорь Гагарин, протоиерей

 

Слово «любовь» многогранно. За этим словом много понятий — и любовь материнская, и любовь отеческая, и любовь дружеская, и любовь братская, и любовь супружеская, и любовь между лицами разного пола.

Мне кажется, что любовь между супругами — это самый точный образ любви между человеческой душой и Богом. Не случайно Сам Бог, когда обвиняет людей в Ветхом Зовете, что они отклонились от Бога, предпочли кого-то другого, называет это — «прелюбодеяние». Если у меня был друг, а потом я его предал, я это называю предательством. Мне в голову не придет назвать это прелюбодеянием. Если я сына предал, в голову не придет назвать это прелюбодеянием. А вот если я Бога предал, Бог называет это — «прелюбодеяние». Это говорит о том, что отношения между супругами наиболее близки к взаимоотношениям между человеком и Богом. Я убежден, что любовь между мужчиной и женщиной — это самое прекрасное, самое возвышенное, что может быть на земле. Выше этого только любовь между человеком и Богом.

Я много размышлял, как понять в отношениях двоих людей, любовь это или не любовь…

Один из признаков — то, что людям хорошо вместе. И плохо друг без друга. «Я его очень люблю, но лучше бы он был подальше» — это не любовь. Но и этот признак спорный, потому что неизвестно, люблю ли я человека или то удовольствие, которое получаю от общения с ним.

Для себя самый верный признак любви я нашел у апостола Павла: «радуйтесь и радующимися и плачьте с плачущими». Когда радость человека подлинно становится моей радостью, когда все, что его радует, радует меня, а его боль становится моей болью, здесь есть любовь. На более низком уровне я сказал бы — это сопереживание. На более высоком, полном уровне — его жизнь становится моей жизнью, его чувства — моими чувствами. Все, что происходит с этим человеком, меня касается на самом глубинном уровне.

Сплошь и рядом в классической литературе, да и в жизни, мы встречаемся с ситуациями, когда люди считают, что они любят друг друга. Болезненно переживают, если на какое-то время расстаются. Но при этом все их общение, вся их близость происходит в какой-то узкой части их жизни. А во всем остальном они почти чужие. Он начинает о чем-то говорить — а ей это скучно. Ее что-то взволновало, а он считает это неважным. Один из двоих может даже посмеяться над тем, что другого трогает. Это опасно.

Как узнать, что это именно тот человек, с которым ты сможешь прожить всю свою жизнь в любви? Критериев я таких не знаю, но единственное могу сказать: не спешите к венцу. Нужен опыт общения.

Тысячелетняя практика, когда люди сначала обручались, и только спустя определенное время приходили к венцу, была оправданной. Изучали друг друга достаточно долго. Не несколько лет, конечно, но несколько месяцев. Хотя бы полгодика поживите самой тесной жизнью, исключающей, конечно, физическую близость.