Что именно вас привлекало в работе, которую они делали? Чем это отличалось от того, что другие люди делали в это же время?

В этом было некая яркая дерзость. Людям трудно вспомнить, но дивным–давно у основного направления юмора было не много соперников. Он не подвергал сомнению организации, он не подвергал сомнению правительство, бизнес, армию или любое из тех явлений, которые теперь являются довольно распространенным комическим кормом. Когда я говорю «подвергать сомнению», я не имею в виду подшучивать, как в юмористической подаче Боба Хоупа. Я имею в виду материал, который атаковал самые основы этих организаций и центры силы. Дэвид Штайберг указал мне на то, что в те дни большая часть комедий основывалась на личной эксцентричности и причудах. Люсиль Бол отчаянно хотела попасть в шоу бизнес, поэтому мы смеялись над ней. Джек Бенни был скупым, поэтому мы смеялись над ним. Боб Хоуп был дерзок с женщинами, но, по сути, был трусом, поэтому мы смеялись над ним. Ничто из этого не имело дела с более крупными недостатками организационных структур или с отхождением от чего-либо в американской мечте. Всё это было личными недостатками и причудами.

В середине 1950-х гг. стало происходить следующее (и импров был одним из направлений этого): комедии начали разворачивать свое оружие от осмеяния личных недостатков к осмеянию недостатков организаций, коррупции и лицемерии. И оказалось, что люди, большая часть которых обращалась к этим сатирическим проблемам, были людьми, вышедшими из Second City. Я подумал: «О, я хотел бы почитать об этом книгу», и оказалось, что в действительности никто не написал такой книги. И по логики юности, я сказал: «О, никто не написал её? Тогда напишу я».

Я стал внештатным интервьюером для нью-йоркских газет и журналов, и одним из людей, с которыми я проводил интервью, был прекрасный сатирический карикатурист и драматург Жюль Файфер. Когда мне пришло в голову написать книгу о людях, которые вышли из, я подумал о нём, поскольку он работал со многими из этих людей. Я рассказал ему, что я собираюсь сделать, и он сказал: «Это отличная идея, и, да я познакомлю вас с Майком Николсом, но первым человеком, с которым тебе на самом деле нужно поговорить, является парень по имени Шелдон Патинкин».

Шелдон был ассистентом Алана Аркина по небродвейской пьесе Файфера «Маленькие убийцы». Жюль сказал: «этот парень отвечал там почти за всё, и он даст вам основную арку всей истории». А затем по мере того, как вы будете говорить с другими людьми, вы можете вставлять это в более широкий контекст того, что он вам предоставит». Поэтому, я позвонил Шелдону, а он спросил: «Вы когда-нибудь импровизировали?» Я ответил: «Нет». И он ответил: «Нет». А я спросил: «Извините?» И он ответил: «Нет, вы не сможете написать этой книги потому, что, какого чёрта, вы собираетесь писать об этом, не имея практического опыта импровизации?»

Затем он сказал: «Вот что произойдёт: я некоторое время преподаю импров в Нью-Йорке, и вы придёте на эти занятия». И я ответил: «О, вы собираетесь позволить мне понаблюдать?» А он сказал: «Нет, тупица! Наблюдать? Господи Иисусе! Вы встанете и будете это делать». Так я и сделал. Я помню, как мы были в студии в центре Манхеттена, и он действительно обучил меня основам: на чем основываются сцены, какие цели преследуют персонажи, как можно использовать предметы и все остальные детали этого материала – это всё послужило пищей для моей драматургии и сделало меня лучшим драматургом.

Затем я несколько лет повсюду бегал, разговаривая с каждым, кто хотел со мной говорить. Основные сведения мне рассказал Майк Николс. Как только он поговорил со мной, почти все за исключением Элен Мей захотели поговорить со мной. Элен не хотел разговаривать со мной. Элен в то время обзванивала людей и уговаривали их не разговаривать со мной!

Много лет спустя я создал группу под названием Блок нью-йоркских писателей, которая была группой актеров и писателей, которые разрабатывали и тестировали материал на сеансах. Дональд Маргулис, который выиграл Пулитцеровскую премию, вышел из этой группы, Джейн Андерсон, которая недавно выиграла награды Гильдии писателей, и Эмми также вышла из неё. Также в этой группе были Джерри Стиллер с Энн Меара и их друзья, которые были в The Compass Players, Марк и Барбара Гордон. Это была группа людей. Много лет спустя появилась  Something Wonderful, а Блок прекратил свое существование (просуществовав одиннадцать лет), я был на поминках по Барборе Гордон. Элен Мей там была. В конце вечера Элен подошла ко мне и сказала: «Все говорили об этой чудесной группе, которая у вас была. Она всё ещё существует?» «Нет» - ответил Я: «Она прекратила своё существование год назад». И она сказала: «Ну, если вы когда-нибудь решите создать её вновь, я бы хотела присоединиться. Как вас зовут?» И я ответил: «Джефф Свит», а она сказала: «О, я пыталась помешать вам написать книгу». Я ответил: Да, Элен».

В любом случае, именно по этой причине я и написал её потому, что были все эти люди, которые создали работу, на которую я откликнулся на глубоком уровне. Часть работы связана с тем, что я частично еврей, и этот материал, в значительной степени, уходит корнями в еврейский юмор, ироническую перспективу, которую мы – дети, которые были воспитанные еврейскими родителями, принесли в этот мир.

Ну, вот ещё одна история. В 2009 году у Second City была пятидестилетная годовщина, и в Чикаго была большая вечеринка. Она длилась три или четыре дня. И многие выпускники пришли и выступили. Стив Кэрел и Стивен Кольберт сделали прекрасную сцену, которую они играли вместе в Second City. И Фред Уилард был там, и Дэвид Шеферд был там, и Андреа Мартин и Мартин Шорт и многие другие. Это был необычный сбор. И мы все много веселились, и было много выступлений и вечерних посиделок, и много выпивки, и обмена историями.

На следующий день после того, как это закончилось я сел на поезд, чтобы вернуться назад в Нью-Йорк (я люблю поезда). И я читал статья в интернете в Нью-Йорк таймс о вечеринке, о годовщине, и нигде в статье не было ни малейшего упоминания о Поле Силзе и Виоле Сполин. В статье о пятидесятилетии Second City!

Таким образом, я начал писать письмо в Таймс, чтобы устроить им разнос, сказав, что запустить статью о пятидесятилетии Second City и не упомянуть Пола Силза или Виолу Сполин – всё равно, что написать статью о Библии и не упомянуть Моисея и Авраама! (Понимаете, еврейский юмор!) И в то время как я писал эту статью, я получил письмо от Майка Николса: «Ты видел эту чёртову статью в Таймс?» А я ответил: «Ну, да видел». И он сказал: «Ты заметил, что они не упомянули ни Пола, ни Виолу, ни меня, ни Элен, ни Барбары, никого из нас?» И я ответил: «Да, я это заметил». И он написал в ответ, спрашивая: «Что ты собираешься с этим делать?»

Одно мгновение я думал написать в ответ: «Ты – Майк Николс, ты можешь делать с этим всё, что захочешь. Если ты напишешь письмо, они его опубликуют!» Но я предположил, что он пытается заставить меня идти «в поле», защитить репутацию всех, не показывая его публично униженным. И я закончил мое письмо и отправил его, а они не напечатали его.

Таким образом, я подумал о том, как мне из этого выкрутится. Я написал эту книгу несколько лет назад. Но теперь у меня есть больше историй, которые можно рассказать. Таким образом, я решил делать сольное шоу под названием «Вы всегда снимаете фильмы о тех, кого любите» - о моём сотрудничестве с сообществом в течение многих лет. Это истории о Поле, и Майке, и Элен, и Дел Клоузе, а также, на более широком уровне, оно о том, откуда этот материал произошел.

Если вы просмотрите многих из ранних импровизаторов, то окажется, что огромное число их – выходцы из еврейских семей, которые сбежали из Восточной Европы. Майк отличился тем, что у него были родственники, убитые и Сталиным и Гитлером. Таким образом, есть много людей, чьи родители и прародители бежали от антисемитизма в Европе или в России, и им удалось наладить жизнь в стране, в которой всё ещё был сильно развит антисемитизм, но они смогли преуспеть. Кк я говорил, это также часть и моего происхождения – мою бабушку чуть не убили во время погрома в Полтаве.

А затем после Второй мировой войны неожиданно возникли Джозеф МакКарти, Карл Мундт, Ричард Никсон, все предположительно охотящиеся за коммунистами, но когда бы они вызывали людей, чтобы запугать перед Федеральным бюро расследований, каким-то магическим образом, большинство из этих людей оказались евреями. Таким образом, черный список и эра МакКарти казалась евреям извинением за больший антисемитизм. Джозеф Пэп, который основал Нью-Йоркский шекспировский фестиваль, его подлинным именем было Папирофский, таким образом, они настойчиво требовали от него, чтобы он поменял свою фамилию так, чтобы скрыть свои русские корни. А настоящей фамилией Джуди Холлидей было Тувим, которое означало выходной, и эти кривляки заключили крупную сделку с этим. И они продолжали и продолжали, акцентируя еврейское происхождение многих людей, которых вызывали в Федеральное бюро расследований.

По моей теории именно эта херня заставила умных, высокообразованных детей людей, которые бежали из Царской России и гитлеровской Европы, сказать друг другу: «Ну, покончим с этим. Давайте прибьем этих бастардов». В течение четырёх – пяти лет этого времени был взрыв сатирического юмора. Именно тогда у нас появился Лени Брюс и Жюль Фейфер, Филипп Рот и Герб Гарднер, Морт Сал, Мел Брукс, Карл Рейнер, Том Лерер. Был взрыв всего этого, по большей части от Евреев, отреагировавших на это дерьмо, отреагировавших на придурков в Вашингтоне, а затем, рассмотрев другие цели в обществе, которые заслуживали их внимания.

Я верю, что за Second City и The Compass Players была часть этой движущей силы. Я никому не говорил в Second City и The Compass Players, что – еврей, но большая часть из них были евреями. (Не-евреи склонны были быть правильными людьми. Эндрю Дункан был вроде консервативной WASP. Мина Колб была милой католической леди, часть шуток, которые она придумывала, были о её невежестве.) Я думаю, что вы не сможете переоценить влияние иронической еврейской чувствительности. Когда люди постоянно орут на вас, вы не можете повернуться и ударить их по заднице, но когда они избивают вас, вы можете издать несколько разительных иронических комментариев под нос. Только теперь они произносили эти комментарии вслух, в театрах, в ночных клубах, в комических рассказах в картинках и художественной литературе.