Радикальный ислам как пугающее иррациональное

О том, что теракты убивают не только людей, но и идею о торжестве добра, а также о том, надо ли предоставлять слово врагу

 

http://www.podst.ru/posts/4167/

 

В день терактов в московском метро мой коллега сказал: «Знаешь, с утра я мог думать только об этом, но к вечеру жил так, как будто ничего не случилось. Хотя сам езжу на метро. Ты думаешь, это привычка?»

Да, я думаю, что привычка. Привычка к стандартным реакциям на нестандартную ситуацию. Меня самого к вечеру 29 марта не покидало ощущение, что я вновь в 1999‑м, когда в Москве взрывали дома и подземные переходы. Те же заявления политиков, тот же теракт как повод для заявлений. Зюганов все так же призывает ввести смертную казнь для смертников. Якеменко (и даже неважно, который из двух) обвиняет в случившемся дерьмократов и либерастов. Ну, а силовики все так же клянутся найти и наказать.

Дежавю.

Только 10 лет назад воспринималось свежее. Так что сегодня меня интересует одно – психология исламских террористов. Чего добиваются? Чего хотят? Почему с такою легкостью идут на смерть? Или не с легкостью? Является ли для них смерть через уничтожение врагов, кяфиров, мостом в бессмертие, что хорошо описано, хотя и на другом материале, Александром Тереховым в романе «Каменный мост»?

Чтобы что‑то противопоставить, нужно знать, чему противостоишь.

Однако тяжелая, свинцовая, непонятная сила «радикального ислама» такова, что отшатывает даже меня. То есть я понимаю, что у запрета «предоставлять слово террористам» есть две составляющие, а не одна, как мне раньше казалось.

Первая – это идиотизм убеждения, что если нечто запрещено, то этого и не существует.

Вторая – жуткое, животное ощущение заведомого проигрыша рационального мира иррациональному: если предоставить слово радикальному исламу, под его знамена перейдут наши войска. Культура вещей вообще слабее культуры идей.

Кстати, нынешняя Европа куда сильнее нынешней России именно тем, что там больше идеального и меньше материального: может, оттого там радикальным исламистам и дают порой слово. В Лондоне долго вещал Абу Хамза по прозвищу «Мулла Ненависть», пока в 2006‑м ему не дали последнее слово перед посадкой на 7 лет.

И все же я действительно хочу понять идеологию и психологии той, пугающей, страшной для меня стороны, и считаю запрет на нее столь же вредным для понимания реальной картины мира, как, скажем, и запрет на «Майн кампф». Нельзя противостоять нацизму, фашизму, сталинизму, вообще любому убийственному радикализму, не зная того фундамента, на котором они построены.

Впрочем, если подключить интернет, кое‑что найдется. Например, давнее интервью в «Огоньке» Натальи Евлаповой, адвоката Заремы Мужахоевой – той, что когда‑то шла взрывать "Имбирь" на Тверской, не взорвала и получила 20 лет срока.

Или «особое мнение» Юлии Латыниной в эфире «Эха Москвы» 29 марта.

И хотя это не первоисточники, а просто источники, я бы на вашем месте в них заглянул.

 

6 апреля 2010

 

А вам я руки не подам!

Об актёре Девотченко, о новых руконеподаваемых, об отечественном телевидении и о гамбургском счёте

 

http://www.podst.ru/posts/4168/

 

Недавно актер Девотченко объявил меня руконеподаваемым человеком. Мне сообщили об этом друзья из Живого Журнала. Не то чтобы он персонально мне влепил оплеуху, но по смыслу выходит именно так. В своем блоге актер Девотченко недавно заявил, что все, кто сотрудничает с, цитирую: «лживыми и тенденциозными телеканалами 1, РТР, НТВ, ТВЦ», – те получают деньги, которые, опять же цитирую: «пахнут нечистотами тюремных камер, смрадом неухоженных больниц и приютов для бездомных, прогорклым дымом сгоревших памятников архитектуры… И пОтом омоновских сапог…»

Ну, Девотченко не писатель, а актер. Ему этот немножечко дешевый, на мой взгляд, пафос можно простить. Тем более, что он опубликовал всего лишь личный призыв к собратьям по цеху: не принимать участия в официозной пропаганде, не ходить на тусовки жирных котов, не брать денег ни от ФСБ, ни от ЛУКОЙЛа… Имеет право.

Однако попадает он и в меня. Дело в том, что одна моя телепрограмма, «Временно доступен», которую я веду вместе с Дмитрием Дибровым, выходит на ТВЦ. А другая, «Большая семья», которую я веду вместе с Дмитрием Харатьяном – на «России». И мне за них платят деньги. Которые, получается, дурно пахнут омоновскими сапогами.

Конечно, я мог бы легко не обращать на актера Девотченко внимания. Хотя бы потому, что моя позиция уязвима слабо, а его – уязвима легко. Ведь я программы свои записываю на телекомпании, называющейся АТВ – той самой, на которой делалось «Времечко». К тому же ни в одной программе я не произнес ни одной лизоблюдской тирады. Напротив, пытал Александра Гордона, на кой черт он подписал письмо против Ходорковского, Никиту Михалкова – с какой это стати он уговаривал Путина идти на третий срок, а Михаила Боярского – отчего он поддерживает газоскреб в Петербурге. Так что я отвечаю за вдохновение, а уж кому АТВ сможет рукопись продать – это, полагаю, тому, кто купит.

Я ведь не актер Девотченко, который снимался в сериале «Менты», главная идея которого сводилось к тому, что менты – благороднейшие, самоотверженнейшие люди. В то время, как в реальной жизни, как правило, наоборот. И это я знаю по личному опыту.

Однако отвечать актеру Девотченко подобным образом мне не хочется. Потому что его мысль понятна – не участвуй ради денег в том, что мерзко, не говори за деньги гадости – и против нее мне решительно нечего возразить. Это как машинистка начнет возражать, что не виновата, что печатала быстро и без ошибок, а ей в ответ – да ты ж, милочка, печатала расстрельные списки.

Актер Алексей Девотченко, по гамбургскому счету, прав.

Неправ он только в одном – что ограничивает сферу неправедных дел сотрудничеством с 1‑м каналом или НТВ, ЛУКОЙЛом или ФСБ, ворами или шовинистами.

Потому что, по большому счету, не вполне праведно в том, в чем мы все с вами живем, вообще жить.

 

13 апреля 2010

 

Ты, мой «Сапсан», вперёд лети!

О том, почему в России ничего нельзя менять, и о том, почему Чехов для нас важнее Пушкина

 

http://www.podst.ru/posts/4218/

 

На днях что‑то вновь стряслось со скоростным поездом «Сапсан», который пролетает 650 километров между Питером и Москвой за три с половиной часа. Сначала сообщили, что в поезд чем‑то швырнули местные жители, потом – что оборвался контактный провод.

Удивления никакого. За полгода, что «Сапсан» носится по трассе, придорожные жители швыряли в него тяжелыми предметами 9 раз, уподобляясь герою чеховского «Злоумышленника». Впрочем, не уподобляясь. У Чехова сиволапый мужик свинчивал с рельсов гайку, потому как из нее получалось отличное грузило, а последствия его не грузили – ну, а нынешние злоумышленники думают как раз о последствиях. Они мечтают «Сапсан» остановить навсегда. Ведь у них из‑за «Сапсана» отменили множество электричек.

Мягкий вывод из рассказа Чехова – о неизбежном столкновении новых (читай – западных) технологий с реальной Россией, которая на все эти технологии реагирует лапотным «чаво?» Доктор Чехов просто фиксировал особенности русского организма, не предлагая лечения. Чем, кстати, отличался от Пушкина, который все вздыхал о западном либерализме – достаточно почитать его письма Вяземскому.

Вывод из злоключений «Сапсана» аналогичен выводу из «Злоумышленника». Западные технологии, не выросшие на русской почве, а насильно на нее пересаженные, всегда будут давать побочные эффекты в виде бунтов: когда‑то – картофельных, а теперь – сапсановых. Ведь в Европе, где первыми появились скоростные поезда, все эти «Талисы», «Евростары», «ТЖВ», они появились вместе с ростом скоростей обычных электричек и с развитием сети железных дорог. У нас же «Сапсан» поставлен на рельсы, уложенные чуть не век назад – и он прет по ним, как «Мерседес» с мигалкой прет по обычному разбитому российскому шоссе.

К чему, спросите, я клоню? К отмене «Сапсана»? К отмене «мигалок»? К снятию с работы министра Якунина или бери выше? Да ни к чему. Я тут на стороне Чехова, а не Пушкина. Поэтому, прокатившись пару раз на «Сапсане», я из Москвы в Питер продолжаю ездить на медленных ночных поездах.

Так, кстати, получается и дешевле.

 

20 апреля 2010