Понимание содержания текста и орфографические ошибки

       Непримиримое отношение к орфографическим ошибкам в сочинениях основывается во многом на мифе, согласно которому правописные погрешности не позволяют “читающему однозначно читать написанное” (Зиндер 1987: 90); “во многих случаях” исключают “возможность взаимопонимания” (Головин 1973: 248); мешают “сразу понимать написанное” (Щерба 1957: 57); “затрудняют... понимание текста” (Современный русский язык 1987: 183).

       Рассмотрим данную проблему на уровне слова, сочетания слов, на уровне предложения и текста.

На уровне отдельно взятого слова или словоформы утверждение о том, что неграмотное письмо ведет к непониманию, следует признать во многом справедливым: туш и тушь, ожог и ожег, умалить и умолить. Как видим, нарушение норм орфографии может изменить лексическое значение слов с дифференцирующим написанием и привести к непониманию. То же произойдет, когда орфографические ошибки, никак не затрагивая лексического значения слов, искажают его грамматические признаки: учится и учиться. Правда, есть ошибочные написания, которые лишь демонстрируют попытку изменить грамматическое значение словоформы, например: у дороге. Какую ошибочную флексию мы ни написали бы (-е, -и), смысл этой грамматической формы не изменится, потому что значение родительного падежа выражает не только окончание, но и предлог, даже в большей степени, чем окончание. Значит, такие орфографические ошибки не приведут к непониманию написанного, как и ошибки типа сабака, жызнь, пешиход, подгареть, снежёк, врачём, мощьный и многие, многие другие, которые не меняют ни лексического, ни грамматического значения слова или словоформы.

       Таким образом, имеются орфографические ошибки, которые на уровне отдельных слов и словоформ могут привести к непониманию написанного, и такие, которые не имеют отношения к проблеме непонимания.

Отдельные слова и словоформы школьники записывают только в учебных целях. Минимальной единицей речи является предложение. Посмотрим, как на этом уровне нарушение норм правописания влияет на понимание написанного. Изменяя лексическое значение слов с дифференцирующим написанием, орфографические ошибки не могут изменить денотативное значение предложения: " Избирательная компания прошла успешно". Ясно, что слово кампания написано неправильно. Но каждый (известно ему или нет о противопоставлении написаний компания – кампания) правильно воспримет содержание предложения: " Избирательная к (о, а) мпания прошла успешно". Как только ошибочно написанные словоформы учится и учиться займут место в предложении, вопрос о непонимании написанного тотчас же снимается: " Он учится хорошо"; " Он решил учиться хорошо".

       И все-таки есть такие единичные случаи, когда орфографические ошибки, влияя на денотат предложения, приводят к непониманию. " Наступил (о, О) ктябрь". Неясно, о чем идет речь, о месяце октябре или об Октябрьской революции. Но стоит расширить контекст, и непонимание снимается.

       С.И. Львова приводит остроумные мини-сочинения школьников, призванные подтвердить тезис о том, что орфографические ошибки ведут к непониманию написанного. Вот одна из таких лингвистических шуток [Львова 1991: 91]:

Где спрятался кот?

       Получаю однажды письмо от своей подруги, где она спрашивает: "Есть ли у вас кот?"

       Отвечаю ей: "У меня кота нет, живет только собака".

       Получив мое письмо, подруга тут же позвонила и, смеясь, спросила, причем здесь животные: коты и собаки?

       Недоразумение скоро разъяснилось. Она собралась ко мне в гости и решила в письме поинтересоваться не котом, а кодом, который иногда устанавливают в дверях подъездов больших домов.

       Вот какую шутку сыграли с нами слова "кот" и "код"!

       Предложение "Есть ли у вас кот?" вырвано из контекста. От подруги пришло письмо, оно не могло состоять из одного предложения. Там было что-нибудь вроде: "Есть ли у вас кот? Сообщи мне его, иначе я не смогу зайти в ваш подъезд". Как только хитроумная фраза оказалась среди других, в контексте, кот превратился в код и орфографическая ошибка не привела к непониманию содержания письма.

       Итак, орфографические ошибки не могут вызвать непонимание текста, большего, чем предложение. Если возникает непонимание при записи слова или словоформы, их нужно включить в предложение. Если непонятно, о чем идет речь в отдельно взятом предложении, следует увеличить количество предложений. Непонимание содержания текста из-за орфографических ошибок – исключается.

       В подтверждение правильности нашего вывода сошлемся на следующие два примера.

       1. Представим себе человека, прочитавшего газетную статью, в которой встретилось несколько непонятных иностранных слов, что в наше время бывает часто. Вряд ли он откажется пересказать содержание статьи.

       2. Читатель при переводе с русского языка как иностранного “практически (это подтверждают проведенные эксперименты)... может понять общую идею текста, если в нем есть до 30 % незнакомых слов, а 10 % незнакомой лексики почти не влияют на понимание общего содержания” (Костомаров, Митрофанова 1976: 113).

       Если допустить, что орфографические ошибки могут исказить значение 10-30 % знаменательных слов, то все равно основное содержание текста останется понятным. На уровне текста нарушение норм орфографии не в силах вызвать непонимание написанного.

       И к собственным орфографическим ошибкам люди относятся хладнокровно, ошибки не мешают им понимать собственный текст. М.В. Панов писал: "Если человек сделает ошибку, то он может десятки раз спокойно перечитать текст, видеть свою ошибку – и все же не заметить и не исправить" [Панов М.В 1964: 73]. Как тут не вспомнить замечательные слова В.С. Габо: "Ошибки нужны только преподавателям" [Габо 1928: 70].

       В последние годы появились экспериментальные лингвистические исследования, специально направленные на выяснения вопроса о зависимости понимания текста от орфографических ошибок. Общий вывод этих исследований таков: орфографические ошибки не могут вызвать непонимание содержания текста и затормозить процесс его прочтения.

О.А. Киселева экспериментально доказала, "что взаимное понимание участниками письменного общения достигается, несмотря на насыщенность текста орфографическими ошибками". Разница в непонимании текста без ошибок и текста с ошибками составила 2,1 % по отношению к общему количеству участников эксперимента.

Орфографические ошибки также практически не влияют на скорость прочтения текста. Разница в прочтении текста с орфографическими ошибками и текста без таковых составляет 0,07 минуты (про объем текста в автореферате, к сожалению, ничего не говорится) [Киселева 2002: 12-14].

На первый взгляд кажется, что полученные О.А. Киселевой данные противоречат, например, следующему высказыванию академика Л.В. Щербы: "Все непривычное – непривычные начертания букв, непривычная орфография слов, непривычные сокращения и т.п. – все это замедляет восприятие, останавливая на себе наше внимание. Всем известно, как трудно читать безграмотное письмо: на каждой ошибке спотыкаешься, а иногда и просто не сразу понимаешь написанное. Грамотное, стилистически и композиционно правильно построенное заявление на четырех больших страницах можно прочесть в несколько минут. Столько же времени, если не больше, придется разбирать и небольшую, но безграмотно и стилистически беспомощную расписку" [Щерба 1957: 57].

Однако здесь говорится не только об орфографических ошибках, но и о плохом почерке, о непривычных сокращениях слов, о неудачной композиции текста, о нарушении стилистических норм. Если бы читающий давно был знаком с особенностями письма автора текста, то разница во времени, затраченном на прочтение заявления и расписки, не была бы столь ощутимой. Кстати, никаких экспериментальных замеров времени Л.В. Щерба не производил. К тому же, статья была написана в 1928 году, когда общая безграмотность, по словам самого Л.В. Щербы, дошла "до размеров общественного бедствия" [Щерба 1957: 56].

На основе экспериментальных данных, полученных в наше время, О.А. Киселева сделала совсем иной вывод: "При исследовании объективного влияния на эффективность реальной письменно-речевой коммуникации было установлено, что роль орфографии в обеспечении взаимопонимания между общающимися часто и неоправданно преувеличивается как рядовыми носителями языка, так и специалистами в области лингвистики и лингводидактики. Причем отношение к опискам на этом фоне более снисходительное, чем к орфографическим ошибкам, хотя реально они обладают большим помехообразующим потенциалом, чем орфографические ошибки" [Киселева 2002: 17].

О большей, чем у ошибок, помехообразующей силе описок неоднократно и более подробно писал Н.Д. Голев, научный руководитель диссертационного исследования О.А. Киселевой, посвятивший этому вопросу отдельную статью [Голев 2000].

Официальное отношение к опискам совсем иное. В "Нормах оценок" записано: "Исправляются, но не учитываются описки, неправильные написания, искажающие звуковой облик слова, например: "рапотает" (вместо работает), "дулпо" (вместо дупло), "мемля" (вместо земля)". Сколько бы ни было описок, это никак не влияет на отметку. Эту официальную точку зрения трудно признать справедливой. Являясь помехой при чтении и затрудняя понимание текста, описки, кроме того, свидетельствуют о недостаточно развитом орфографическом внимании и недостаточной орфографической зоркости.

Для определения помехообразующей силы орфографических ошибок при понимании текста мыслимо воспользоваться, правда, не совсем удобным для учителя приемом, который предложила Е.И. Бреусова, разрабатывая общую теорию орфографических реформ. Она определила объем того минимума новых написаний, при котором читающий разграничивает тексты, созданные по новой и старой (привычной) орфографии. Таким порогом являются два написания на тысячу букв. Вероятно, этот показатель можно использовать и для установления помех при чтении и понимании текстов с орфографическими ошибками [Бреусова 2000: 16]. Если среднюю длину слова в тексте принять, равной 5,4 буквы (по данным частотного словаря под редакцией Л.Н. Засориной) [Частотный словарь русского языка 1977: 933], то, разделив 1000 букв на 5,4 буквы, получим текст объемом в 185 слов. В 9 классе для контрольных диктантов "Нормы оценок" рекомендуют связные тексты объемом в 150-170 слов. Значит, одну орфографическую ошибку в тексте такого объема трудно заметить.

Надеемся, что со временем также появятся научные исследования, выясняющие влияние пунктуационных, грамматических, речевых ошибок на скорость прочтения текста и его понимание.

       Приведенные рассуждения позволяют высказать мысль практического характера – о дальнейшей научно обоснованной либерализации отметок за грамотность школьных сочинений.