Дела, в которых на ответчика судом были обоснованно возложены какие-либо обязанности, не являющиеся по своей правовой природе мерами гражданско-правовой ответственности.

1. “Дело о доме с привидениями.

Гай, бывший городской житель, ушел в отставку… и мечтал о тихой деревенской жизни. Местность, которую он выбрал, изобиловала множеством деревенских прелестей, в число которых входили несколько "домов с привидениями". И лишь потом выяснилось, что один из таких "милых" домов и приобрел Гай.

Первый тревожный звонок прозвенел, когда архитектор отказался работать "в этом месте", заявив, что там водятся привидения. Потом оказалось, что Пенелопа, продавец, забыла при заключении сделки упомянуть об одной вещи: дом, который покупал Гай, уже много лет посещала круглолицее маленькое приведение в революционном платье. Пенелопа написала обо всем в местных газетах и в "Ридерз Дайджест". Она сказала, что "домашнее привидение" - очень милое создание. Самый большой ущерб - съеденный приведением бутерброд с ветчиной.

Но Гаю вовсе не хотелось платить 650.000 $ за дом, где ему придется делиться своими бутербродами с приведениями. "Я хочу назад свои деньги!" - заявил он и подал иск против Пенелопы и риэлтора.

Но существовало ли привидение на самом деле? "Это не важно", – заявила апелляционная инстанция. – Если Пенелопа сделала эту историю достоянием общественности, то по закону в доме действительно водятся привидения". Такая репутация, естественно, влияла на цену и возможность перепродажи дома, - постановил суд, - и Гай имел право знать об этом.

Как же быть с правилом "разумной бдительности" покупателя? - возражала защита. "Да, покупатель обязан выявить все недостатки путем "достаточно тщательного осмотра помещения", - отметил Суд, однако в этом случае такого недостатка нельзя было заметить. Невозможно же, в самом деле, каждый раз при покупке дома приглашать специалиста по нечистой силе". Гай выиграл иск”[462].

2. “Дело о заброшенном кладбище.

Гилберт и Дениз, конечно же, должны были насторожиться относительно своего нового дома давным-давно. Кто-то сказал застройщику, что на этом месте когда-то было кладбище, и показал ему маленькую оградку с маленьким деревянным крестом. Застройщик подумал, что это, наверное, могила собаки, собрал все в кучу и отвез на свалку.

Гилбрет и Дениз узнали об этом только через два года, когда они решили построить бассейн. Один из старожилов посоветовал им сделать хорошую изоляцию, поскольку, по слухам, на их заднем дворе "была пара покойников".

Естественно, супружеская пара проверила его слова и убедилась, что на их участке, действительно когда-то было кладбище. Поэтому они отложили покупку хлорки для воды, а вместо этого вызвали экскаватор.

Были обнаружены две человеческие могилы, и застройщик организовал перезахоронение. Однако Гилберт и Дениз не пожелали оставить этот вопрос в покое. Они подали иск о возмещении убытков за целый "букет" нарушений, включая нарушения условий контракта, халатность и мошенничество.

"Наша жизнь уже не та, что прежде, - заявили Гилберт и Дениз, - мы не можем спать, теряем вес... Все вокруг подозрительно!"

Присяжные присудили паре 142 тысячи долларов. Однако судья отобрал их, заявив, что кладбище было заброшенным, а, следовательно, жалоба не имела оснований. Решение судьи поддержал и апелляционный суд.

Однако Верховный суд штата дал делу новую жизнь. Тот факт, что кладбище было заброшенным, не означает, что бедные домовладельцы должны с этим мириться, - решил суд. Гилберт и Дениз заслужили компенсацию”[463].

3. “Дело о неподстриженном газоне.

"Но мы же заготавливаем сено!" - воскликнули Кевин и Эни, когда соседи пожаловались на их двухметровый газон. "Но мы же собирались подстричь газон, честное слово, собирались! - заявила парочка. - Мы просто хотели дождаться осени, когда созреет урожай".

Однако их соседа Даррела это вовсе не устраивало. Даррел и его жена собирались продать свой дом, а неаккуратность Кевина и Эни портила все впечатление. На самом деле Даррел чувствовал, что "эти любители природы специально хотели сбить" реальную цену его дома. И он подал против них иск в 2,5 миллиона долларов.

Когда дело дошло до окружного суда, судья расхохотался и отклонил заявление, но в знак согласия с Даррелом велел Кевину и Эни подстричь газон к первому сентября.

"Но это же еще не осень", - спорил адвокат Кевина и Эни, на что судья ответил: "Что ж, значит, в этом году она наступит раньше"”[464].

4. “Дело о "невозможности развода".

"Конечно, я оформлю для Вас развод, - сказал Натан Мэг. - Вот как это делается: Вы платите мне 15.000 $ за всю работу, причем возврату эти деньги не подлежат".

Мэг согласилась. Однако по удачному стечению обстоятельств любовь все-таки взяла верх и Мэг решила не разводиться. "Ваши услуги мне больше не требуются", - сказала она Натану.

По финансовым записям Натан потратил на Мэг пять полных часов. Она подсчитала, что должна ему 1.305 $ при цене 275 $ за час, и потребовала остальную сумму назад. "Простите, - сказал Натан, -но разве вы не помните, что деньги возврату не подлежат?"

Естественно, Мэг подала в суд. И, несмотря на то, что Натан считал соглашение честным, суд решил иначе.

"Такое соглашение юридически попросту невозможно, - сказал судья. Более того, оно начисто лишает Вашего клиента права отказаться от Ваших услуг, что, по логике вещей, не дает Мэг и права изменить свое мнение относительно развода. Верните деньги и проценты"”[465].

5. “Дело о "совместно нажитых деньгах".

Беверли была поклонницей городской лотереи. Каждую неделю она покупала один лотерейный билет, и время от времени немного выигрывала. Берт считал это полнейшей глупостью. По его мнению, лотерея была лишь пустой тратой тех денег, которые они могли бы скопить на дом.

Берт сделал исключение лишь однажды: когда его коллеги решили совместно сыграть в лотерею, он вступил в пул, поскольку знал, что если он откажется, а они выиграют, Беверли придет в ярость.

Так получилось, что они выиграли. Однако Беверли все равно пришла в ярость, и вскоре после удачи Берта их семейная жизнь распалась, причем Берт потребовал львиную долю тех денег, которые когда-то выиграл.

Окружной суд встал на сторону Берта, отдав ему 85% суммы. Беверли получила лишь 15% и подала апелляцию. На этот раз удача улыбнулась и ей.

По словам апелляционной инстанции, билет был приобретен на "совместно нажитые деньги", а посему и выигрыш должен быть разделен между бывшими супругами поровну.

Берт заявил, что заслуживает большего, поскольку это он "приложил усилия" к покупке билета. "Что же касается "совместно нажитых денег", - добавил он, - я, возможно, потратил на билет тот самый доллар, который нашел накануне, гуляя с собакой".

"Простите, - ответил судья, - но Ваш выигрыш скорее был счастливой случайностью, чем плодом Ваших усилий. А поскольку Беверли в течение многих лет пополняла своими выигрышами семейный бюджет, было бы честно разделить и Ваш выигрыш поровну"”[466].

6. “Дело о псе-домовладельце.

Когда Виолетта отошла в мир иной, она оставила дом стоимостью 100.000 $ своему обожаемому шпицу Скиппи, чтобы тот прожил там остаток своих дней. Однако это было совсем не по душе братьям и сестрам Виолетты. Они отправились в суд за разрешением продать дом и поделить полученные деньги между собой. "Простите, - сказал судья, - но вам придется считаться с волей умершей и подождать, пока Скиппи умрет".

Через три года поседевший Скиппи в свои тринадцать лет (что по человеческим меркам соответствует девяноста годам), все еще находился в добром здравии, поэтому наследники Виолетты снова начали борьбу за дом. "Как мы можем быть уверены, что Скиппи не подменят другой собакой?" - заявили они и потребовали, чтобы тому сделали татуировку на лапе.

Это очень расстроило опекуна собаки - отставного полицейского, проживавшего в подвале "конуры" Скиппи. "Скиппи можно идентифицировать и другим путем, например, с помощью рентгеновских лучей и фотографий", - спорил он.

И судья снова решил дело в пользу Скиппи, дав разрешение лишь на осмотр и детальное описание песика, чтобы успокоить наследников”[467].

7. “Дело о ворчливой жене.

После почти сорока лет счастливой супружеской жизни Ли словно с цепи сорвался. Сначала он нашел себе новую любовь - Дорин, потом порвал с женой - Робертой.

Роберта потребовала алиментов через суд. Развод, по ее мнению, произошел полностью по вине двоеженца Ли, с чем тот не согласился, объявив, что Роберта была виновата ничуть не меньше. По его словам, она постоянно пилила его все годы супружеской жизни. "Обвинения и ворчание" Роберты постепенно превратились в такое "жестокое обращение", что в конце концов жить с ней под одной крышей стало просто невыносимо. У Ли был свидетель, показавший, что Роберта была груба с мужем в общественных местах, на виду у всех устраивала ему скандалы по поводу его романа с Дорин и даже обзывала его "лысым".

Эти аргументы оказались достаточно серьезными как для окружного, так и для апелляционного суда. Обе инстанции признали, что развод произошел частично и по вине Роберты, а по сему она не имеет права требовать алиментов. Однако Верховный суд решил, что не стоит так серьезно вменять Роберте в вину ворчание.

"У всех супругов есть свои недостатки, - заметил судья. - На мой взгляд, недостатки Роберты не так уж и страшны, чтобы Ли счел свою жизнь невыносимой. Терпел же он их почти сорок лет!"”[468].

8. “Дело о карьере.

Уставшая от постоянного созерцания того, как ее коллеги заводят романы с начальством и продвигаются по служебной лестнице, Бонита подала заявление в суд на том основании, что она так не поступает. Она заявила, что в конторе ее окружает атмосфера "интриги, лжи и агрессивной сексуальности".

"Я сижу на одной и той же должности вот уже пять лет, будучи достойной гораздо большего", - заявила Бонита. Кроме того, она "выдала с потрохами" все свое начальство: "Ник спит с секретаршей, так что она продвинулась по служебной лестнице уже на три ступени, да к тому же постоянно получает премии. Кеннет закрутила роман с юристом компании и за два года сделала головокружительную карьеру. У Пола же постоянно происходят совместные обеды, ужины и ночи с машинисткой, причем, по его словам, он проводит с ней ночи, "объясняя ей теологические проблемы". Неудивительно, что на протяжении одного года эта машинистка получила два повышения, премию в 300 долларов и отличную характеристику".

Встретившись с такими неоспоримыми доказательствами, суд мог лишь согласиться с Бонитой. По мнению суда, "начальство фактически дискриминировало ее", а посему Бонита заслуживает продвижения по служебной лестнице не меньше, чем все остальные, так же как и повышения зарплаты”[469].

Дела, о которых рассказывает К.Р. Хобби, представляют интерес именно с точки зрения здравого смысла судей, а также их интуитивного представления о справедливости в человеческих отношениях. Суды в рассматриваемых делах, законно и обоснованно, опираясь на свои представления о “среднеразумном” и “среднедобросовестном” поведении людей, приходили к выводу о целесообразности принятия именно таких решений, которые и были приняты в конкретных случаях[470].

Важно отметить, что вынесение судебных решений, не противоречащих здравому смыслу судьи и его представлениям о справедливости, характерно для англосаксонской правовой семьи на протяжении всех периодов ее исторического развития.

Характерным примером может служить судебная практика, связанная с целой серией исков пациентов к психотерапевтам. В этих исках пациенты утверждали, что психотерапевты, делая вид, что помогают пациентам исцелиться от последствий реального сексуального насилия, пережитого в детстве, на самом деле, из корыстных побуждений, чтобы как можно дольше продолжать оказывать дорогостоящие платные психотерапевтические услуги, внушали пациентам ложные воспоминания. В 90-е гг. ХХ века в США, в связи с этими исками, развернулась даже целая научная дискуссия о возможности внушения пациентам ложных воспоминаний на сеансах психотерапии. Однако здравый смысл судей позволил правоприменителям в США отказывать в удовлетворении таких исков. Правда, нужно отметить, что научные споры такого рода (могут ли психотерапевты внушать пациентам ложные воспоминания) продолжаются в США до сих пор[471].

Сошлемся также на еще одно дело, рассматривавшееся английскими судами в 1903 году. Это дело Krell v. Henry 2 K.B. 740 (1903). “К.С. Генри договорился с владельцем гостиницы Полом Креллом об аренде номера, из которого должен был открываться хороший вид на будущую коронационную процессию короля Эдуарда UII. Арендатор внес залог в размере части суммы. Цель аренды нигде не была письменно зафиксирована. Из-за болезни короля процессия была перенесена. Крелл подал иск о взыскании оговоренной суммы в полном размере. Генри, в свою очередь, подал встречный иск о возврате залога. Суд принял сторону Генри”[472].

Разумеется, представления людей о справедливости зачастую существенным образом различаются. Очевидно, например, что К.С. Генри оценил судебное решение в его пользу как справедливое, а проигравший судебный процесс Пол Крелл придерживался противоположной точки зрения.

И, все-таки, большинство английских юристов согласились с позицией судей, вынесших решение в пользу К.С. Генри. Не случайно, что решение по этому делу стало основой для целой группы прецедентов договорного права.

Постоянные споры в американском обществе вызывает судебная практика по делам, имеющим отношение к религии.

Решения по таким делам оцениваются политиками и журналистами (среди которых много юристов) с точки зрения законности, справедливости и целесообразности.

Так, например, известный консервативный политик Патрик Дж. Бьюкенен в своей книге “Смерть Запада” приводит много примеров дел, имеющих отношение к религии. “Верховный суд… в мае 2001 года… подтвердил решение апелляционного суда, требующего от мэрии города Элкхарта, штат Индиана, убрать с лужайки перед мэрией гранитную стелу с выбитыми на ней десятью заповедями. Эта стела простояла перед мэрией сорок лет. Шестью голосами против трех Верховный суд отказался выслушать апелляцию города. Впрочем, диссидентствующий председатель суда указал своим коллегам-судьям на то обстоятельство, что портрет Моисея, несущего таблички с текстом десяти заповедей, украшает приемную залу в здании Верховного суда”[473].

Патрик Бьюкенен пишет о том, что “в 1996 году суд Девятого округа постановил, что большой крест на мемориале в честь павших воинов в Юджине, штат Орегон, противоречит конституции. В 1999 году суд Шестого округа вынес решение, запрещающее Кливлендскому совету по образованию открывать свои заседания молитвой – несмотря на то, что в Конгрессе это происходит каждый день. Суд Одиннадцатого округа запретил все формы обращения к Божеству, будь то молитвы, благословения или божба, в школах и колледжах”[474].

Есть и факты, связанные с религией, относительно которых не известно, были ли они когда-либо предметом судебного разбирательства, или нет. Но это факты, по-своему, потрясающие. Например, И.Я. Медведева и Т.Л. Шишова в своей книге сообщают следующее: “14 января 2003 г. в Центре им. А. Сахарова открылась выставка “Осторожно, религия!”… Все экспонаты мы описывать не будем. Упомянем лишь некоторые. В. Мамышев-Монро… представил имитацию иконы Спасителя с прорезями вместо лика, рук и Евангелия. Посетителям предлагалось “вставиться” в прорези и сделать снимок на память. Фотоаппарат услужливо стоял на треножнике и ждал заказчика…А. Косолапов… повесил рекламу “Кока-Колы”, на которой рядом с логотипом напитка был лик Христа и надпись “It`s my blood” (“Сие есть кровь Моя”).

Среди других экспонатов – фотография голой бабы, как бы распятой на кресте; фотография Животворящего Креста с развешенной на нем гирляндой сосисок. А на потолке выставочного зала – тоже крест, только составленный из нарисованных голых тел в непристойных позах”[475].

Богохуление в современном мире проявляется не только в разных видах искусства, но даже в детских игрушках. И.Я. Медведева и Т.Л. Шишова приводят пример: в США выпускались игрушки в виде Иисуса Христа-баскетболиста, футболиста и игрока в американский футбол. После них выпустили куклу Иисуса Христа (так и называется – “Христос”) с руками и ногами на шарнирах, к которой прилагается крест, набор гвоздей и автомат Калашникова[476]. Вы только вдумайтесь, что должен делать ребенок с этой куклой? Самостоятельно приколачивать ее гвоздями к кресту, а потом растреливать из автомата? Или это Иисус Христос должен отстреливаться из автомата Калашникова от своих мучителей?

Разумеется, все эти игрушки оскорбляют христиан, и должны быть запрещены судом, так же, как должны быть запрещены пропаганда и публичная демонстрация (выставки, альбомы) богохульных произведений искусства. Если государство, присвоившее себе монополию на легальное насилие, не будет запрещать откровенное богохуление, то глубоко верующие люди сами постепенно начнут вершить в отношении богохульников свой собственный суд, своеобразный “суд Линча”. Мусульмане, как известно, это уже давно делают в отношении богохульников. В настоящее время число художников, скульпторов, писателей, журналистов, оскорбляющих мусульманские святыни, во много раз (десятков, сотен раз) меньше, чем число художников, скульпторов, писателей, журналистов, оскорбляющих святыни христианские.

Патрик Бьюкенен также приводит примеры богохуления – осквернения христианских символов средствами искусства. ““Писающий Христос” Андреаса Серрано представляет собой фотографию большого распятия, погруженного в урину. Роберт Мапплторп превратил алтарный образ девы Марии в окровавленный галстук и опубликовал фотографию себя самого с хлыстом, торчащим из анального отверстия. В романе “Странный город” некий поэт описывает Христа как шестилетнего мальчика, над которым надругался взрослый… Центральным элементом выставки “Сенсации” в Бруклинском музее искусств была картина “Святая дева Мария”, изображавшая Богородицу с головы до ног в слоновьем кале, на фоне женских гениталий, образующих нечто вроде нимба.

(…) В 2001 году Бруклинский музей представил выставку Рене Кокс “Тайная вечеря мамочки Йо”. На одной из фотографий раздетая донага мисс Кокс изображала Иисуса, одиннадцать чернокожих приятелей выступали апостолами, а единственный белый олицетворял собой Иуду”[477].

Патрик Бьюкенен делает следующий вывод: “Дехристианизация Америки – рискованная игра, ставкой в которой выступает наша цивилизация. Америка швырнула за борт “этический компас”, по которому республика держала путь в течение двухсот лет, и теперь плывет наугад… Ни одна страна не сможет оставаться свободной, если она лишится добродетели, а добродетель не может существовать при отсутствии веры”[478].

Автор монографии не считает, что абсолютно все люди должны быть верующими. Атеисты часто являются столь же нравственными людьми, как и верующие люди.

Но, все-таки, толерантность и плюрализм в современном обществе не должны доходить до бескрайних пределов. Не вполне понятно, целесообразно ли, и насколько соответствует Конституции РФ введение специальной цензуры, для предотвращения случаев публичного богохуления. Но очевидно, что должны быть судебные запреты выставок и альбомов, интернет-сайтов и художественных фильмов, содержащих информацию, оскорбляющую верующих людей. При этом, к сожалению, очень трудно будет выработать систему объективных, справедливых, разумных и целесообразных критериев, по которым мы сможем отличать допустимую и правомерную критику религии, выраженную в современной художественной форме, от ее противоправного оскорбления, выраженного в издевательстве над религиозными святынями. Но, все-таки, выработать такие критерии нам придется, для того чтобы увеличить степень социального консенсуса в обществе, в настоящее время весьма и весьма низкую.

Постепенно складывается устойчивая и вполне определенная правоприменительная практика, являющаяся проявлением изменения уголовно-правовой политики нашего государства по такого рода делам.

12 июля 2010 г. Таганский районный суд г. Москвы вынес приговор организаторам выставки "Запретное искусство - 2006" Юрию Самодурову и Андрею Ерофееву. Они были признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти и вражды, а также в унижении человеческого достоинства с использованием своего служебного положения). Приговорены к денежным штрафам в размере 150 и 200 тысяч рублей[479].

В 2004 году суд уже признавал виновными в разжигании религиозной розни Юрия Самодурова и его сотрудницу Людмилу Василовскую за организацию выставки "Осторожно, религия!" (проходила 14-18 января 2003 г. в музее имени Сахарова)[480].

Характерна следующая деталь. В день вынесения приговора 12.07.2010 г. в здании суда была проведена акция в защиту Ерофеева и Самодурова. Арт-группа "Война" выпустила в суде 3500 мадагаскарских тараканов. Насекомые должны были символизировать "тараканий суд". Сами участники акции описали происходившее в суде как "тараканий ад"[481].

Крайняя степень неуважения к чувствам верующих – и вполне соответствующая ей – крайняя степень неуважения к суду. Этих мадагаскарских тараканов в здании суда 12.07.2010 г. показывали по телевизору в программе “Вести”. Интересно, когда работникам суда удастся избавиться от них, и удастся ли это сделать вообще?