Коржибски Одна Из Биографий: Часть II Первые Шаги / Глава 2 Молодой Альфред 5. Практический идеалист

Практический идеалист

С чем приходилось иметь дело практическому идеалисту Владиславу Коржибскому на ферме? В Руднике было мало плодородной земли. Под дёрном была в основном глина, поэтому вода оставалась на её поверхности и испарялась, из-за чего почва была холодной и кислой. На то время, распространённым методом пропитки почвы была установка обожженных глиняных трубок в глиняное дно. Трубки впитывали воду и позволяли ей пройти глубже. Владислав Коржибский не получал специального агрокультурного образования, но навыки инженера позволили найти более эффективное и дешёвое решение.

Пользуясь дешёвой рабочей силой, он вырыл канавы в глиняном слое и заполнил их камнями (Альфред иногда контролировал эту работу.) Он уравнял эти канавы так, чтобы подземные воды перетекали в пруд десять метров глубиной и площадью в городской жилой район, который называли «ванной». (Вероятно, Альфред был единственным, кто плавал в ледяной воде, после чего ему приходилось принимать ванну из-за глиняного осадка на дне «ванны». Он плавал каждое лето и стал хорошим пловцом.)

В конечном счёте, пространства между камнями забивались глиной, но такие канавы сохраняли эффективность на протяжении двадцати лет, и за этот период высохшая почва прогревалась и становилась менее кислой. Благодаря методу пропитки почвы Владислава Коржибски, а также использованию контурного вспахивания, чтобы предотвратить эрозию почвы у холмов, ферма стала плодородной. Он написал две книги, одна из которых называлась Melioracje Rolne (Агрокультурная Мелиорация), которые получили мировую известность.

Альфред проводил много времени, наблюдая за работниками в канавах. Уроки без слов были бесценны для подрастающего учёного/инженера. Прежде всего, потому что Альфред мог прочувствовать на опыте материальность измерений, и ограниченность наблюдений невооружённым глазом. «Нельзя сказать на глаз [пойдёт вода по склону или нет], нужно измерять инструментами». Он видел, что существовали методы для получения надёжных и точных знаний – знаний, позволяющих выполнять важные задачи. «Я постоянно наблюдал за тем, как техники пытались провести измерения уровней, чтобы направить чёртову подземную воду в нужную сторону».[1] Наблюдая за попытками отца улучшить состояние Рудника, Альфред развил не только интерес к проблемам сохранения почвы и фермерского хозяйства, но, что важнее, он впитал ценность знаний математики и науки (математика и физика были хобби Владислава) и важность практического подхода в развитии и применении этих знаний.

В нежном возрасте пяти лет, отец Альфреда «познакомил его с дифференциальным исчислением».[2] Несложно представить, что роль в этом могла сыграть работа на канавах. Учитывая интерес молодого мальчика в работе техников над измерением склонов холмов, можно представить, как Коржибски-старший давал своему сыну простой спиртовой уровень, которым пользуются плотники, и показывал ему, как измерять крутизну склона через каждые несколько метров протяжённости холма, и затем показывал ему, как правильно записывать измерения. Затем отец мог показать ему, как картировать склон на миллиметровой бумаге. Если укоротить интервалы измерения, результаты покажут более точные кривые. После этого было бы легко дать ребёнку представить, как интервалы постепенно укорачиваются, сближаясь с одной точкой на склоне. Таким путём, они смогли бы дойти до основного понятия дифференциального исчисления – метод определения уклона в любой точке кривой. Усвоив измерение уклонов на настоящих холмах, он бы впоследствии смог понять, что другие аспекты мира, предполагающие измеримые отношения тоже можно представить на миллиметровой бумаге. Затем могло последовать интегральное исчисление – определение площади по кривой, суммируя её малые приращения. Как бы Альфред ни усвоил эти знания, он сохранил живой интерес к идеям исчисления до конца жизни.

Позднее в жизни одной из любимых фраз Альфреда была: «Я не знаю, давай посмотрим». Возможно, Владислав Коржибский говорил это своему сыну. Было это так или нет, он точно передал Альфреду свою любознательность, уважение к фактам и практическое отношение инженера – «что сделать, чтобы это заработало?» Владислав Коржибски внимательно следил за развитием физики и математики, и смог познакомить своего сына с новейшими (на конец 19го века) научными открытиями, такими как теория электромагнитного поля Максвелла и Герца, и разработками в математике, такими как неэвклидова геометрия. Сын унаследовал этот энтузиазм от отца, и Альфред, когда он не думал о карьере юриста, часто мечтал стать математиком или физиком.

По мере того, как он овладевал ньютоновой физикой и эвклидовой геометрией в школе, Альфред обнаружил, что несоответствия между этими дисциплинами и новыми теориями лишали его чувства уверенности в прочном фундаменте науки и математики. Вместе с этим, ему было сложно выражать свои проблемы словами. Он считал ситуацию крайне неудовлетворительной. В этой связи, он запомнил кое-что, что ему сказал один из его школьных учителей:

Меня вызвали отвечать к доске и задали вопрос, который я не готовил… Учитель, профессор по немецкой культуре, был поляком, и разговаривал со мной по-русски. Как вам это? Он был грубияном, и я его не любил. Все его не любили. Наш разговор проходил так: Он задал вопрос. Я начал отвечать; нёс всякий бред, чтобы сойти за умного. Затем он спросил меня своим глубоким басом: «Ты уроки выучил?» И сам ответил фальцетом за меня: «Да, сэр, выучил» - «Так ты его знаешь?» - «Да, сэр. Знаю, но не могу сказать». – «Сядь, дурак чёртов!» Или он меня ослом назвал, я не помню уже. Я получил самую низкую оценку, и усвоил урок о том, что если мы что-то знаем, мы можем сказать. Тот же, как не может сказать, не знает. И тот, кто говорит лишь старый бред, тоже не знает. Это был один из самых важных уроков в моей жизни.[3]

[1] Коржибски 1947, сс.370-371. Можно представить, как молодой Альфред наблюдал за рабочими и начинал делать грубые измерения самостоятельно. Годы спустя, Коржибски приписал карандашом звёздочку на поле страницы книги А. С. Эддингтона Пространство, Время и Тяготение: Основные Положения Общей Теории Относительности, рядом с абзацем: «Но релятивистская точка зрения, в определении пространства как измеримое пространство, признаёт, что в любом измерении имеет место использование материального устройства; полученные данные представляют собой схему экстенсиональных отношений материи. Более трансцендентальные моменты не рассматриваются». [Эддингтон 1920, с.16] Внизу, под звёздочкой, Коржибски развил мысль Эддингтона, и, возможно, в этой сноске речь шла о его опыте в Руднике: «Когда «релятивист» становится психобиологом, он признаёт, что данный вывод – это лишь более комплексный подход примитивного человека или маленького ребёнка, которые измеряют пространство и время без мерной линейки или часов, а шагами, движениями рук, пальцев, и т.д». [2] Коржибски 1947, с.384. [3] Коржибски 1947, с.25.