Коржибски Одна Из Биографий: Часть II Первые Шаги / Глава 2 Молодой Альфред 1. Введение

 

Часть II Первые Шаги

 

Делать первые шаги всегда тяжело.

—Талмуд (Мекильта Йитро)[1]

 

Глава 2 Молодой Альфред

 

1. Введение

Школьный год закончился. Пришло время каникул. Четырнадцатилетний Альфред Коржибски сел на поезд из Варшавы. Молодой Альфред ехал из семейного дома в их загородное семейное поместье Рудник, расположенное в Петроковской губернии, около 160 километров на юго-запад от города. Железнодорожная линия вела на юг из Варшавы – столицы Привислинского края Российской Империи, ранее известного как Польша – через Мазовию к родине польских королей. Через небольшой отрезок пути было ответвление на запад, к городу Лодзь, который в конце 19го века был центром текстильной промышленности. Поезд Альфреда ехал дальше до его остановки в деревне Бёндкув. Там его ждала повозка, чтобы отвезти его в Рудник.

 

В окне поезда пролетали пейзажи с равнинами, изгибами холмов, «поросших деревьями и вереском».[2] Альфред чувствовал глубокую связьc этими краями, с Польшей, которую он любил, не смотря на то, что ни на одной и текущих карт «Польшу» было не найти. Альфред с интересом изучал историю вне школы, и ему было известно, что на (текущий) 1894 год Республика Польша не существовала уже почти 100 лет.

 

В 1795 году самодержавные империи вокруг Польши – Австрия, Прусская Германия и Царская Россия – завершили начавшееся двадцать два года назад разделение территории, чтобы взять страну под свой контроль. Эти имперские державы «дали клятву приложить всё усилия, чтобы имя «Польша» было навсегда забыто».[3] Остальной 'цивилизованный' мир наблюдал, но ничем не мог помочь. Для них Польша, как печально подметил Эдмунд Бёрк, будто «была на Луне».[4]Поляки с их почти тысячелетней историей были зажаты в тиски политического и культурного гнёта. Армии Наполеона, различные смены власти и некоторые периоды реформ от имперских держав иногда возрождали надежды тех, кто хотел поддержать жизнь своей культуры и создать новое польское государство. Безуспешно. С годами тиски сужались всё сильнее. Случались восстания – одно в 1832 и ещё одно в 1863 – в районах России. Они приводили к бо́льшим репрессиям. В Австрии полякам давали свободу называться поляками, но ситуация была намного хуже в Германии и в России. В 1874, за пять лет до рождения Альфреда, царская империя полностью присоединила часть Польши – ту, где располагались Варшава, Лодзь и Рудник – к России. Официально, молодой Альфред, шляхетский (дворянский)[5] наследник, был просто гражданином России, царским подданным.

 

«Русификация» - план по подавлению польской культуры – начал активно осуществляться. Царские власти объявили польский язык 'иностранным', и обязали пользоваться только русским языком в зале суда и в школах. Литература на польском языке и книги об истории Польши запретили к изданию. Относительную свободу давали лишь в оформлении дорожных указателей, на которых разрешалось наряду с кириллическим обозначением использовать латинское.[6] В школах, таких как варшавское реальное училище, в которое Альфред ходил около восьми лет, уроки велись на русском языке – даже уроки польского языка. Но дома, с семьёй, или в разговорах со слугами или крестьянами на ферме, Альфред мог пользоваться родным языком.

 

Имея слуг и крестьян, семья Коржибски если не была богатой, то, по меньшей мере, жила в достатке. Не смотря на гнетущую атмосферу русского режима, семье удалось сохранить свой статус и средства к комфортной жизни. В отличие от многих польских дворян до разделения, статус дворянства семьи Альфреда продолжали признавать. Среди их предков были польские графы, и это позволяло им пользоваться этим титулом в Польше до разделения.[7] Помимо привилегий служебного положения его отца в русском министерстве связи, у семьи была собственность в Варшаве. Им также удалось сохранить дворянский статус за счёт фермерского имущества.

Обветшалое поместье в Руднике досталось от семьи матери, Ржевских, которые пользовались им для разведения охотничьих собак. (Отец Альфреда унаследовал другое поместье, и другое имущество, но отдал его своим братьям.) Без записей – так как они были уничтожены за две мировые войны – Коржибски позднее оценил площадь Рудника в около двух – трёх гектар – средняя площадь для дворянского поместья. Глинистая почва плохо подходила для агрокультуры, но позднее благодаря усилиям отца почву удалось улучшить – хотя это стоило не малых денег – и Рудник стал демонстрационной фермой.

Это были школьные каникулы, но Альфред не планировал отдыхать. Он собирался провести некоторое время, восстанавливая силы, но у него впереди также было много работы, и того, что он страдальчески называл «проблемами». Как он позднее себя описывал: «Я занимался решением проблем с пяти лет. Дома, когда у слуг и крестьян возникали проблемы: [Я слышал] «Альфред, сделай то-то и то-то». И Альфреду приходилось заниматься грязной работой».[8] Начать пришлось сразу по прибытию домой в тот день:

 

Я прибыл на вокзал, и меня там ждал кучер, чтобы отвезти домой. Когда я приехал домой, ко мне сразу подбежал крестьянин: «Хозяин, хозяин, спасите мою жену». Что случилось? У неё только что были роды, и открылось кровотечение. Она потеряла много крови. Я только приехал, четырнадцатилетний пацан – «иди, спаси». Я ничего не знал о такой проблеме, и поэтому спросил у матери: «Что мне, чёрт возьми, делать?» Матери я «чёрт возьми» не говорил. Я имел это ввиду, но не сказал. «Что мне делать?» И мать дала указания, чтобы я положил подушки ей под гениталии, и засунул вату в неё. …И я помню, как я это делал – приподнимал её, и всовывал в неё вату. Естественно, я понятия не имел о том, что делал. Я сделал всё, что мог – успешно. Каким-то образом остановил кровотечение. Они обратились к начальнику, но моя мать не хотела лезть в это, и мне пришлось это сделать».[9]

 

 

[1] Цитировано в Sayings of the Sages of the Talmud, с. 9.

[2] Davies 1982, с. 28.

[3] Davies 2005, с. vi.

[4] Цитировано в Davies 1982, с. 524.

[5] Справка о польском дворянстве: Не смотря на то, что шляхта постепенно исчезала как класс ко времени рождения Коржибски, их культура неразрывно связалась с национальной культурой Польши. Шляхетская культура оказала влияние на Коржибски. Дворянские нормы постепенно проникли в различные сферы жизни польского общества и стали основой для того, что Щепаньский назвал «традиционный польский личностный идеал». Этот идеал включал такие качества как «готовность встать на защиту католической веры, готовность защищать отечество, сильное чувство собственного достоинства и чести, полноценный индивидуализм, импозантная манера держать себя, рыцарство, интеллектуальный блеск и решительность». [Щепаньский, с. 167] Коржибски вырос в конце 19го века среди того, что осталось от польской аристократии (и от одной из её самых старых семей), и поэтому не удивительно, что его поведение во взрослой жизни отражало этот идеал в действии (хотя он довольно рано отбросил католическую веру как идею, которую стоит защищать). К тому времени как он начал работать в Америке, он обобщил этику шляхты, приняв потенциальное'благородство' каждого человека. Он считал любого своей, а себя их 'благородной' ровней, и поэтому обходился со всеми (независимо от их социального положения, ранга или репутации) с равным уважением и открытостью. По-видимому, это беспокоило некоторых людей, которые считали, что заслуживают особого обращения.

 

[6] Разница между письменностью этих двух славянских языков, Польским и Русским, указывает на существенное культурное различие, начало которому было положено почти 1000 лет до этого. В 965 году, Мешко I, первый достоверный польский князь, перешёл от язычества к католицизму. Благодаря этому Польша стала самым восточным оплотом католической веры. Спустя несколько десятилетий Князь Киевской Руси Владимир перешёл к православному христианству. Ориентируясь на Восток, Русские оставались в некотором роде отделёнными от остальной Европы на протяжении большей части их истории. Между тем, религиозное обращение Мешко поспособствовало ориентированию польского народа на Запад. Католическая церковь принесла в Польшу свои установленные практики (включая систему образования). Польские учёные писали латиницей, и позднее латинской системе было отдано предпочтение, в отличие от Восточного Кириллического алфавита. Религиозное и лингвистическое ориентирование на Запад позволило полякам быть открытыми к гуманистическим, интеллектуальным и социальным движениям, которые там тогда формировались, то есть Возрождение, Научная Революция, и т.д. Это также позволило Польше иметь влияние в остальной Европе.

[7] Семья отца Коржибски принадлежала большому клану дворян Habdank Skarbek. Изначально они назывались Хабданки из Коржиби (неподалёку от Плока, в 90 километрах от Варшавы). [Коржибски 1947, с. 116] Коржибски рассказал легенду о первом предке из Habdank Skarbek, которого «…избрали особым дипломатическим представителем одного немецкого принца… для решения вопроса войны или мира».

…После всех возможных доводов – как это обычно бывает с польскими дворянами - …тот принц отвёл моего предка в подвал заполненный бочками с золотом [сокровищами]… показал ему всё это золото и сказал: «У нас больше золота». Мой предок снял со своего пальца золотое кольцо, кинул его в бочку… и сказал: «У нас меньше золота, но больше железа». [Вежливый] немецкий принц сказал «Спасибо» по-немецки… Habe Dank, откуда и взялось имя Habdank… И когда он вернулся в Польшу… и началась война между Германией и Польшей… немцев превзошли железом. Слово Habdank или Abdank стало его родовым именем на гербе. Из-за того, что оно имело отношение к тому известному жесту… оно ассоциировалось с сокровищем. Skarbek по-польски означает сокровище… Поэтому Skarbek и Habdank стали синонимами. Позднее это слово [Habdank] стало появляться на гербах многих связанных семей… [Коржибски 1947, с. 9-10]

По словам Коржибски, эмблема в форме буквы W в центре его герба, предположительно обозначала «открытую, сдавленную» бочку [сокровищ?]. [Коржибски 1947, с. 9]

[8] Коржибски 1947, с. 385.

[9] Коржибски 1947, сс. 386-7.