Глава 15 или side-story hanhun: немного о проститутках, ревности, супермэнах и очередях на убийство

- Спасибо за покупку, приходите еще, - сделав формальный поклон весьма представительному аджосси, с пробивающейся на висках сединой, Лухань вновь вернулся к рентгеновскому просвечиванию зависнувшей у окна фигуры в новеньких черных джинсах в облипку (теперь именно эти джинсы стали для Исина любимыми, ибо подарил их ему никто иной, как его величество Крис У, собственной персоной; Исин тогда все уши прожужжал об их бесконечно-замечательных шоппингах и невероятно-прекрасных свиданиях).

И Луханя совсем не раздражало, что прямо сейчас, вместо своей положенной работы на благо их совместного (!) магазинчика, Чжан разговаривал по мобильному уже часа три, как минимум, излучая вокруг себя флюиды счастья и радости, от которых хотелось плеваться радугой и бабочками во все стороны (хотя даже пребывание Исина в магазине было само по себе номинальным и обозначающимся только в дни отсутствия этого высоченного блондина китайской наружности на работе; но даже в такие дни отсутствие этой башни все равно было ярким присутствием: если Син не говорил по телефону, то обязательно переписывался с ним сообщениями; а если не получалось и этого, то он постоянно любовался на экран своего такого же нового, как и джинсы, сенсора, где на заставке вместо какого-то абстрактного космоса или синего неба был спящий, взъерошенный, пускающий слюни из приоткрытого рта, но даже так выглядевший на все сто, словно заправская фотомодель, Крис У).

Его правда это совсем не раздражало.

Вот ни капельки.

Разве что вызывало почти душащую зависть вместе с горьким унынием, потому что Сэхун с ним не разговаривал.

Вообще.

Он стабильно ходил на работу в магазин, занимался положенными консультанту обязанностями, как прямо сейчас, рассказывая какой-то смазливой брюнетке с большой грудью, почти вываливающейся из глубокого выреза вязанного платья, чем именно интересен Сэлинджер. Девушка каждый раз издавала пошлые удивленные вздохи, пошло эмоционально касалась ладонью грудной клетки и очень пошло закусывала свою нижнюю губу ("никогда бы не подумала, что его действительно будет интересно читать"; "ой, а вы сами случайно ничего не пишете?"; "вы так интересно рассказываете, Сэхун-ши!"; Лухань мысленно расчленял ее на самые мелкие кусочки, тлеющие в его зрачках в адском пламени).

А все началось с того гребанно-идиотского дня, когда Исин сбежал к своему писателю на презентацию, оставив после себя бездыханное тело и свирепо-молчаливого Сэхуна, это самое бездыханное тело пытавшегося спрятать. И когда Лу, искренне защищая права оскорбленного и униженного покупателя, в целях воспитательной профилактики довольно на повышенных тонах эту самую униженную и оскорбленную сторону попытался объяснить, Сэхун только обиженно поджал нижнюю губу и ушел следом за Исином, оставляя «хена» разбираться во всем самому.

Вот же…

- … почему ты такой, Сэхунни?

Если мысли и сложились в голосовую форму реального вопроса, то точно получились тихими для слышимости с такого расстояния. Однако, младший совершенно неожиданно повернулся точно в его сторону, позволяя рассмотреть взметнувшуюся вверх правую светлую тонкую (о-Боже-какую-соблазнительно-взметнувшуюся) бровь.
И Лухань даже готов был наплевать на все свои предрассудительные «настоящие мужики не сдаются» и «скупая мужская слеза в наших рядах большая редкость и не всегда правда», но крик души «вернись ко мне, я все прощу!», был мгновенно остановлен распахнувшейся за спиной входной дверью и слишком уж радостным для такого дня:

- Лу-хен!!!

Лухань едва сдержал рвущийся наружу мученический стон – Сэхун снова поджал нижнюю губу и отвернулся к пошло заинтересованно-улыбающейся девушке (которая в мыслях старшего уже три раза была облита святой водой и сожжена на великом костре инквизиции).

- Что это с тобой?

- Во-первых: здравствуй, Чонин~а; во-вторых: Лухань-хен, Лухань; а в-третьих – это моя меланхолия, приятно вам познакомиться. – Лу вздохнул и обреченно уронил голову на твердое дерево прилавка.

- С чего бы? – Изгибая пухлые губы в улыбке, облокотился на прилавок смуглый брюнет.

- С предрассудков и прочей такой же херни. – Приподняв голову, внимательно посмотрел на собеседника старший. – Чонин~а, вот скажи мне, вы все такие непонятные в двадцать лет?

- Ты обо всех или конкретно только вон о том блондинчике, который сейчас сожрет меня своими глазами?

- Только вон о том блон… - Лу внезапно осекся. – Погоди, что ты сказал?

- Господи, хен, как можно быть таким тугодумом? – Чонин внезапно приподнялся на носочках и приблизил свое лицо к луханевскому. – Интересно, а если я тебя сейчас поцелую, сколько лет ему дадут за убийство?

Лухань, захлебнувшись собственным пониманием всей этой предибильнейшей ситуации, словно в замедленной съемке самого крутого боевика 90-х, перевел-таки свой кочующий с места на места взгляд в сторону мигом напрягшегося Сэхуна, все еще стоявшего в компании этой проститут смазливой брюнетки (если верить лакированной поверхности прилавка, его глазам сейчас могли позавидовать все бильярдные шары мира; хотя парень, недавно устроившийся на работу к аджумме из цветочного напротив, мог дать фору им всем вместе взятым). И он бы точно (уже теперь точно) бросился бы вперед, подхваченный трепещущими крылышками купидонов, к своей любви – единственной и долгожданной (а если бы можно было убрать фон книжного магазинчика и вставить поле с цветочками, был бы вообще «La Romantic»; да, он явно пересмотрел Шрека, но что еще делать настоящему мужчине одинокими вечерами?), если бы не…

- Чонин~а?

- Да, хен?

- Чонин~а, что ты делаешь? И почему твои пальцы в моих волос…

Остальным буквам, увы, досталась печальная участь невысказанных, ибо лицо Луханя насильственным образом притянули еще ближе к шоколадной коже:

- Еще спасибо мне скажешь, твой блондинчик уже спешит на помощь.

Чуть скосив глаза в уже известную сторону, Луханю почему-то захотелось провалиться сквозь землю или же, идя по стопам любимых героев комиксов, разорвать футболку на груди и, закрутив челочку плойкой, унестись в небо на пятой световой, крича очень бравадное «I’m superman!» (и плевать, что врожденная неспособность к языкам заменила бы «super» на «щупа», тем самым пародируя небезызвестный бойз-бэнд SM Entertaiment, а еще точнее - одного мембера этого самого бойз-бэнда с прекрасно-говорящей мимикой на лице(О, Шисусе!)), ибо нужного они конечно достигли – Сэхун не дрогнувшей рукой отодвинул проститут смазливую брюнетку в сторону.

Только по цементно-спокойному лицу младшего и по хрусту его же костяшек, которые эти «не дрогнувшие руки» разминали, Лухань понимал, что Сэхун никак не шел к нему на помощь…

Сэхун шел убивать.

- Хен~а, принеси еще содовой.

- О, и пиццу закажи, а то эта уже почти закончилась!

Лухань, отчаянно давя в себе новый поток ругательств (который вообще-то совсем не действовал; а заодно желание схватить наконец-то разговаривающего с ним (!) Сэхуна в охапку и сбежать куда-нибудь в другое место, а еще лучше – в другую страну), только сжал свой стаканчик с кофе сильнее, желая этой больнице скорейшего возгорания, приставке младшего – скорейшей поломки, а Чонину – крепкого сна. Почти как у Спящей Красавицы (только без принца-Сэхуна, конечно же).

- Ты же его избил… - Предпринимая еще одну, заранее провальную попытку, чуть ли не плача, отозвался старший.

- Ой, ну подумаешь, пара ушибов, вывих и перелом – ну с кем не бывает? – Улыбнулся Чонин, пихая блондина здоровым плечом, на что тот пихнул его в ответ и тоже – тоже! – улыбнулся.

- Лучше бы он еще в тот раз ему позвоночник сломал… - Мстительно разрывая свой стаканчик пополам, пробормотал Лу (вообще, вместо стаканчика в его руках должно было быть смазливое личико Чонина, но это не суть).

- Ты что-то сказал, Лу-хен? – Обернулся в его сторону Сэхун.

- Нет, нет, что ты, все хорошо! – Показал большой палец старший.

- Тогда принеси еще содовой.

- И пиццу, пиццу закажи!

Лухань только вздохнул, давя в себе еще одну порцию отборных словечек, которые все равно никакого бы эффекта на этих внезапно сдружившихся игроманов не оказали, и со злорадной ухмылкой подумал, что в следующий раз будет уже его очередь убивать.

Но это уже совсем другая история.