Глава 14 или (Re): Перекрестки Cудьбы

Раньше Исин сравнивал часы с жизнью: циферблат был дорогой Судьбы, стрелки – прожитыми днями/годами/столетиями, механизм за крышкой – непредвиденными обстоятельствами, втыкающими палки в колеса часов. И если бы часы сломались, в них всегда можно было подкрутить шестеренки, подтянуть пружинки и заменить батарейки. И все встало бы на круги своя.

Как и положено.

Сейчас ему больше всего на свете хотелось заменить это чертово время бесконечностью; хотелось выкинуть из дома все часы, а календарь в спальне разорвать в мелкие кусочки и сжечь в пепельнице, которой все равно никто никогда не пользовался. Желание было настолько сильным, что Крис даже поймал его вечером за процедурой смывания песка из песочных часов (когда-то бывших одним из тупых подарков Луханя с такими же тупыми намеками; кажется, он подарил их ему со словами «пока этот песок течет, ты должен мчаться на работу всеми четырьмя копытами и одним рогом вперед, иначе я за себя не ручаюсь, сын мой», но потом появился Сэхун, и про этот подарок благополучно забыли), и на вопрос «зачем ты это делаешь?», Син просто пожал плечами и оставил подарок в покое, хотя все внутри буквально вопило и рвалось потоком несдержанных умозаключений наружу, но признаться в том, что если бы он вытряс весь песок и оставил часы пустыми, вышла бы бесконечность – было выше его сил.

Исин боялся оставить Ифаня одного хотя бы на секунду, потому что внутренний счетчик глухо и противно отсчитывал последние минуты, вырывая их из него с корнем (блондин, конечно же, списывал это на пресловутую большую и чистую (любовь, разумеется), но такое внимание уже начинало порядком раздражать, поэтому он все настойчивее желал младшему отдохнуть или попить чай. Желательно – зеленый. Желательно – с успокоительным вместо сливок и сахара).
И Чжан прекрасно понимал, как писателю были важны спокойствие и тишина (ведь у него вот-вот будет эта чертова презентация новой книги, которую он уже почти закончил; да и живет Крис в маленькой квартирке Исина только ради последнего), но совершенно ничего не мог с собой поделать: вот оно.
Вот тот самый момент решающих действий, от которых внутри все выжигается в безжизненный пепел и свербит, как проклятое.

Может, сорвать презентацию? Захватить Ифаня в продолжительный плен и не выпускать из кровати?

(Хотя можно и не в кровати – недавно они занимались любовью прямо на кассе книжного магазинчика; Исин всегда думал, что знает всю составляющую богатого багажа знаний в ругательствах оленьего хена, но когда тот завизжал пронзительней пожарной сирены и начал закрывать глаза Сэхуну ладонью, попутно сильно ударяя того по носу, ему внезапно захотелось попасть в еще одну временную петлю; Крис только добродушно смеялся – начатое на кассе они все равно завершили в кровати Исина).

Утро нового дня разбудило Чжана уже опостылевшим будильником и тремя солнечными зайчиками на щеках. В памяти пронеслись легкие касания теплыми губами его закрытых век и нежные поглаживания чуть спутавшейся ото сна челки – кажется, Ифаню сегодня нужно было в издательство по каким-то очень важным делам, а значит, совместный завтрак отменялся (а он уже так привык!). Зато он в кои-то веки за столько дней явится на работу в положенный срок – вот Лухань удивится! (а может и отпустит пораньше, и тогда он сможет провести еще один бесценный вечер с Крисом).

Уже одеваясь, Исин снова задумался о точке отсчета его временной петли.
Он помнил этот день очень четко, вплоть до каждой минуты (вроде бы правда помнил), но все же, была одна вещь, которая не давала покоя.

Сэхун.

Сэхун ведь впервые появился на пороге их магазинчика именно третьего ноября; и ударил Син его головой именно третьего ноября, а никак не в октябре и лейкой. И если он собственноручно нарушил естественный ход событий, то каким же будет реальный исход всей этой сумасшедшей истории? Плохим или все же хорошим?

Рационально решив не забивать себе голову раньше времени, как посоветовал Крис, Чжан поспешно обулся и выскочил за дверь, упуская из внимания стикер-записку синего цвета на прикроватной тумбочке и комнатный календарь на стене.

«Надеюсь увидеть тебя сегодня на моей презентации»

Дата – третье ноября.

- Син… Син… Син, твою мать!

Исин судорожно захлопнул книгу, тут же отправляя новенький хрустящий переплет обратно на стенд с зарубежной фантастикой. Лухань, мило улыбаясь какой-то достопочтенной даме бальзаковского возраста с чихуа-хуа подмышкой, так же мило показал за спиной крепко сжатый кулак, внушительно и увесисто раскачивающийся в воздушном пространстве.

Сэхун за прилавком только тактично прыснул в тыльную сторону ладони (ну надо же! Лухань сделал ему прививку от кирпичной болезни?) – он самолично вызвался сегодня работать на кассе, а Син даже и не возразил (удивленно подумав, как это олений хен разрешил своему «малышу» работать за этим «бездушным местом порока и разврата»), логически замечая, что таким образом можно будет затеряться среди книг и подумать о надвигающемся личном апокалипсисе всласть (кстати говоря, а с каких это пор Сэхун из простого сердобольного помощника превратился в полноценного работника их магазина?).

И да, продолжая тему О Сэхуна.

Если он появился раньше положенного срока, то рассуждая рационально, быть тем самым обделенным пареньком с тяжелым отпечатком прошлого из судьбоносного дня он явно не мог, как бы сильно не старался. А значит, отсюда и вывод напрашивается сам – данная сцена просто напросто исключится из вереницы событий: раз нет зачинщика, нет и происшествия.

Поэтому он обязательно успеет на презентацию, подбодрит Ифаня своей улыбкой (ну и ямочкой, конечно же) и будет у них все прекрасно до конца дней и гробовой доски (потому что умрут они только в один день – на меньшее он категорически не согласен).

- Син, да очнись же ты уже, Пикассо несчастный! Там покупатель по твою душу. И только посмей унестись в страну радужных пони и крылатых единорогов – собственноручно в переплет закручу и той аджумме продам, понял!?

Исин устало кивнул и уже было сделал шаг в указанном направлении, как внезапное чувство, похожее на сотни острых иголочек, впившихся в тело, заставило его остановиться.

Показалось?

Он еще раз обернулся в сторону Луханя, который уже вовсю делал довольно странные знаки неприличного содержания Сэхуну (это у них тайный шифр такой, что ли? Немой язык ручного гей-порно?), который очень мило (!) краснел (а кирпичи еще и краснеть умеют? Вот это прививка, однако). Нет, глупости какие. Крис прав, это у него от усталости, точно – ведь в тот день олений хен ничего подобного не делал. А аджумма с чихуа-хуа… Ну мало ли по Сеулу бродит, в самом деле?

Ведь правда же?

- Я что-то не вижу в твоих действиях ни единой положительной прогрессии. Исинушка, драгоценность моя неисправная, будь добр – займись покупателями, пока еще можешь сохранять свой товарный вид.

Взлохматив свою и без того растрепанную волнистую челку, Исин послушно поплелся к худенькому пареньку, внимательно изучавшему полки с детективами:

- Я могу вам чем-то помочь?

Паренек скользнул по нему немного сонным и отчасти скучающим взглядом и, слегка тряхнув черными (прямо под цвет подводки одного истеричного одногруппника Чжана) волосами, надул свои довольно пухлые губы еще больше (хотя казалось – куда еще больше).

Исин выжидательно кашлянул.

Странный посетитель широко зевнул.

Складывалось явное впечатление, что в детстве добрый сосед по песочнице съездил ему лопаткой по ушам: пластмассовой, но прицельной. Или, чего доброго, скормил пробную партию куличиков с подмешанным там успокоительным.

Может, он и правда того, глухонемой?

Паренек снова зевнул и не спеша вытащил из уха наушник-капельку, провод которого скрывался в высоком воротнике серого худи:

- На двери сказано: новое поступление третьего ноября.

- Конечно, к пятому стеллажу, пожалуйста.

Исин дернулся вперед, но тут же застыл на месте, ловя взглядом зависшие в воздухе пылинки. Разве то же самое не спрашивал у него Сэхун, когда в первый раз появился на пороге их магазинчика?! (хотя это еще с какой стороны посмотреть про первый раз)
Либо это дежавю, либо уставший от огромного количества нервов за последние дни мозг играет с ним злую шутку. Он же совершенно точно помнил, что у него в запасе еще как минимум целый день, который он даже посекундно расписал, чтобы провести его с Крисом.

Хотя…

Стоп.

Какое там сегодня число?

- Только не говорите, что продавец у вас из этих, новейших технологий. – Паренек потер глаза и осторожно тыкнул кончиком смуглого указательного пальца в щеку Исина.

- Ага, из самых новейших, - Лухань, раздосадованный, что его так нагло оторвали от совраще…кхм, общения знаками, и уже взвинчено разминая кулаки, внезапно широко улыбнулся. Сэхун за прилавком насторожился. – На заводе какие-то там пружинки вставить забыли, вот и зависает теперь иногда.

- А как же вы неполадки устраняете?

Сэхун подозрительно оставил прилавок и придвинулся ближе к месту развития событий.

- А ты дунь ему в шею, авось спящая красавица и очнется.

И Чжана буквально током прошибло насквозь: это же тот самый момент, когда беременная тетушка-хен впервые встретил (а возможно и что-то почувствовал) Сэхуна! А этот шоколадный заяц тогда что здесь делает? Этой сцены ведь совсем не должно было быть, потому что…

…неужели он так переутомился от всех этих мыслей, что в нужный момент просто забыл самый важный день его жизни?

По шее внезапно прошелся легкий поток теплого воздуха.
Исин правда не хотел повторять ошибок прошлого (или не ошибок, это опять же – как посмотреть; тем более, если уж нарушать естественный ход событий, то нарушать по полной программе, а не урывками), но увы, чисто со стороны рефлексии человеческого организма, встретил бедного смуглого мальчика точным ударом головы в лоб.

- Ты что творишь?! – Взвыл Лухань, подхватывая парня под руки со спины. – Да он уже звездочки…

- Да знаю, хен, знаю! – отталкивая ни в чем не повинного парня (которого подозрительно подхватил Сэхун с не менее подозрительным видом), вцепился старшему в плечи Исин. – Скажи, сегодня правда третье?!

- Я тебе что, календарик ходячий?! Да отцепись ты от меня, там клиент умирает, а он… Что? Сэхунни, куда ты его потащил?

- Он проводит презентацию сегодня, хен, понимаешь?! Сегодня!

- Опять про своего долбанутого? Да отцепись же, чучело рогатое. Пока я тебе твои копыта не вырвал! Сэхунни, прекрати запихивать посетителя в подсобку, ты сломаешь ему позвоночник!

- Позаботься обо всем, хен!

И опять, словно во сне: дешевое такси, салон потертого Hyndai Solaris и бесконечное количество звонков на заветный номер – возможно, именно так ему удастся хоть немного задержать Криса на месте, хоть на самую чуточку? Ему ведь и не нужно большего, только бы он взял трубку, только бы…
- Впереди авария. Пробка теперь не рассосется еще как минимум минут сорок…

Точно. Пятнадцать минут до конца автографсессии и два квартала отсюда, если сократить путь на своих двоих, как он мог забыть?

- Аджосси, спасибо!

Он даже не помнил – всунул ли водителю купюры или нет. Да и это сейчас было совсем неважно: Исин бежал, кажется, едва касаясь ногами земли, отвоевывая у времени драгоценные минуты – лишь бы успеть, лишь бы успеть раньше и остановить, ведь именно за этим он здесь, ведь…

Он не вынесет смерти Криса второй раз.

И снова – красный светофор и блондинистая макушка, склонившаяся в благодарном поклоне перед организаторами.

- Ифань!!! – У легких, казалось, открылось второе дыхание, поэтому Исин закричал, что было сил, вот только адресат его посыла не уловил, с улыбкой пожимая руку человеку в строгом костюме. – Ну же, Ифань! – Безрезультатно.

Сообразив, что он таким образом только теряет драгоценное время и, подобравших поближе, он будет иметь шансов докричаться намного больше, Чжан бросился к светофору. Время еще было, это точно, поэтому он успеет во что бы то ни стало, успеет и скажет то, что не сказал в прошлый раз, ведь он действительно…

Справа раздался дикий визг тормозов.
Неужели это все? А он-то, глупый, так рвался сюда, возомнив себя чуть ли не супермэном и вершителем судеб. Видимо, жизнь переиграть никогда не удастся – она всегда вернет все на круги своя, прямо как его и Криса…

Нет.

Он здесь, чтобы Ифаня спасти и не допустить его бессмысленной и случайной смерти. Поэтому уж кому и умирать здесь, то только Исину – все правильно. А если судьба вдруг опять решится на крутой поворот, он согласен исправлять все хоть тысячу раз – лишь бы Крис остался в живых.

И Син, уже решительно зажмурившись, готовясь принять болезненный удар на себя, сделал шаг вперед, но… ничего не произошло.

Ни-че-го-шень-ки.

Осторожно приоткрыв сначала один глаз, а следом и второй, Чжан понял, что стоит все на том же пешеходе, рядом с тем же фонарным столбом, в облаке белого дыма, валившего из-под капота черной и уже такой привычной Hyndai Genesis.

Неужели…

Словно в замедленной съемке, одни испуганные глаза столкнулись с другими – блестящими страхом за стеклами дорогих фирменных очков, слегка прикрытых длинной растрепанной блондинистой челкой. Те самые о-Боже-какие-идеальные-руки, до побелевших костяшек сжимавшие руль, обессиленно опустились вниз, и Исин только сейчас понял, что все это время даже не дышал.

Он успел.

Он правда успел!

Он…

- Я люблю тебя. – Одним движением губ.

… не сказал это в прошлый раз, потому что ждал подходящего момента.

- Я слишком сильно тебя люблю.

***

- Что бы ты сказал, если бы оказалось, что я пришел к тебе сквозь время? – Исин осторожно забрался на колени к блондину, заставляя того отложить ноутбук в сторону.

За окном темнота скатывалась в плотный огромный клубок, но торшер их уютной гостиной окутывал слишком волшебной атмосферой, чтобы дать сумеркам подобраться ближе.

- Что ты большой фанат моих книг. – Рассмеялся Крис, сплетая их пальцы в единое целое.

- Я не отрицаю. – Качнул головой Син. – Но все же?

- Я писал это в «Перекрестках». Быть вместе вне времени. Быть вместе сквозь время. Быть вместе не смотря на время. Мы и есть время, Син – мы сами отмеряем свою вечность, пока в это не вмешиваются сверху.

Поцелуи Криса – тягучие и нежные - как горячий шоколад, мешающие Исину озвучить вслух, что «Перекрестки судьбы» - это действительно история о них.

Быть вместе вне времени.