Инвестиционные споры: механизм рассмотрения и порядок разрешения

Большинство исследователей придерживается позиции относительной новизны самого существования института разрешения международных споров инвестиционного характера. Прежде всего, в качестве реализации принципа мирного урегулирования разногласия, большинство BIT и MIT содержат оговорку, в соответствии с которой сторонам рекомендуется использовать досудебные или альтернативные способы урегулирования инвестиционных споров. Отметим, что в большинстве соглашений наблюдается преимущественное указание на использование переговоров в качестве основного механизма урегулирования возникших разногласий между сторонами. Так, в Соглашении между Правительством Республики Беларусь и Правительством Социалистической Республики Вьетнам о поощрении и защите инвестиций используется следующая формулировка: «Любые споры, возникающие между Договаривающимися Сторонами, касающиеся интерпретации или применения настоящего Соглашения, должны по возможности разрешаться путем консультаций и переговоров по дипломатическим каналам» [52]. Полагаем, что широкое использование непосредственно переговоров в качестве предпочтительной формы добровольного урегулирования спора связывается с его универсальностью, гибкостью и минимизацией возможных затрат. К тому же, данный способ является едва ли не единственным, позволяющим в достаточной степени сохранить деловые и партнёрские отношения между сторонами, что снискало особую популярность среди субъектов инвестиционных правоотношений.

Однако утверждение о том, что переговоры являются единственной широко применяемой формой альтернативного урегулирования спора было бы в корне неверным. Обратимся к сущности арбитражной оговорки в Соглашении между Правительством Республики Беларусь и Правительством Республики Ирак о содействии осуществлению и взаимной защите инвестиций, которая звучит следующим образом: «Любой спор, прямо связанный с инвестициями, между одной Договаривающейся Стороной и инвестором другой Договаривающейся Стороны будет решаться миролюбивым способом между сторонами в споре, включая, но не ограничиваясь переговорами, посредничеством, добрыми услугами или примирением» [53]. Так, подобное изложение отличается довольно широкой интерпретацией понятия «миролюбивого способа разрешения спора», и при этом одновременно содержит альтернативные варианты урегулирования разногласий. Среди которых, к примеру, «добрые услуги», используемые с завидной периодичностью в международной практике.

К сожалению, результаты переговоров нередко оказываются настолько неудовлетворительными, что вопреки изначальному взаимному стремлению сторон к разрешению спора без привлечения императивного начала, вынужденной необходимостью становится обращение в арбитражные органы. Так, ряд положений, закрепляющих основу правового регулирования берёт своё начало из Вашингтонской Конвенции о порядке разрешения инвестиционных споров между государствами и физическими или юридическими лицами других государств 18.03.1965 (The 1965 Convention on the Settlement of Investment Disputes between States and Nationals of Other States, which is also referred to as the Washington Convention).

Что касается юрисдикции ICSID, то в соответствии с пунктом 1 ст. 25 ICSID Convention, она определяется следующим образом: «В компетенции Центра находится разрешение правовых споров, возникающих непосредственно из отношений, связанных с инвестициями, между Договаривающимся государством (или любым уполномоченным органом Договаривающегося государства, о котором сообщено Договаривающимся государством Центру) и лицом другого Договаривающегося государства, при условии наличия письменного согласия участников спора о передаче такого спора для разрешения Центру. Стороны, достигшие такого согласия, не вправе отказаться от него в одностороннем порядке». Следовательно, данное положение позволяет говорить о том, что ICSID самостоятельно решает вопрос о наличии у него правомочий по рассмотрению конкретного спора (ст. 41 ICSID). Что касается предмета иска, который может рассматриваться соответствующим органов, то он включает в себя споры:

имеющие правовой характер и

непосредственно связанные с инвестициями [54].

Закрепление правовой природы спора имеет сравнительно непродолжительные корни, однако было произведено с целью минимизировать обращения субъектов инвестиционных правоотношений в ICSID с целью разрешения споров коммерческого характера и с наличием политической подоплёки [ 55, с. 100–101 ].

Кроме того, правовое регулирование порядка разрешения возникающих споров и разногласий в сфере осуществления иностранных инвестиций обеспечивается в рамках некоторых других специализированных нормативных правовых актов международного характера.[ 56].

Д.К. Лабин считает, что рассмотрение механизма разрешения международных инвестиционных споров должно осуществляться через призму их частно- правовой сущности и публично- правового характера. Подобный дуализм проявляется в том, что стандарты правовой защиты иностранных инвестиций, зачастую, содержатся в многосторонних или двухсторонних соглашениях, что при этом корреспондируется с возможным нарушением сторонами принятых на себя обязательств. К тому же, следует учитывать, что восстановление нарушенных прав инвестора, как правило, сочетается с его намерением получить компенсацию, выраженную в различных формах [57].

На основе обобщения международной судебной практики по рассмотрению данной категории дел выделяют ряд наиболее распространённых оснований возникновения инвестиционных споров. Предлагаем рассмотреть их в контексте анализа некоторых ключевых решений по инвестиционным спорам, которые выносились как ICSID, так и другими арбитражными органами.

Так, основания возникновения инвестиционных споров следует классифицировать следующим образом:

споры, затрагивающие определение инвестиций(Подобные споры возникают в связи с тем, что в BIT содержится широкое определение инвестиций, не позволяющее в должной мере строго очертить круг отношений, применяемый к данному понятию.);

cпоры, касающиеся определения инвестора;

cпоры, связанные с «косвенной экспроприации»;

cпоры, связанные с соблюдением сторонами BIT международно-правовых обязательств, составляющих предмет таких договоров и соглашений. (такие положения именуются pacta sunt servanda или umbrella clause);

cпоры, затрагивающие обязательства в отношении режима наибольшего благоприятствования (MFN);

споры, затрагивающие государство (государственный орган) как участника спора об инвестициях;

споры, затрагивающие одновременно комплекс вопросов, связанных с осуществлением иностранных инвестиций.

Особая специфика присутствует при рассмотрении споров, затрагивающих государство (государственный орган) как участника инвестиционного спора. Обуславливается подобное прежде всего неопределённостью правового статуса государственного органа или самого государства, который, как правило, дифференцируется в зависимости от формы участия государства в осуществлении инвестиций, однако в рамках арбитражного разбирательства, учитывая возможные несовершенства положений BIT и,в целом, в инвестиционного законодательства, имеет вероятность быть интерпретированным в различном ключе.

К примеру, в деле "«Maffezini v. The Kingdom of Spain"» (ICSID case N Arb/97/7) возник вопрос о квалификации действий испанского юридического лица - компании SODIGA как действий государства. Подобная необходимость была связана с тем, что доводы истца, основывались на том, что привлекаемая в качестве оказания консультационных услуг в сфере инвестиций испанская компания оказала неквалифицированную консультацию, что в итоге привело к закрытию инвестиционного проекта. Особенность данного указанного дела в том, что данное юридическое лицо является публичной испанской компанией. Однако, в связи с тем, что данная компания не входит в структуру государственного управления Испании, то её действия не могут иметь юридическую оценку в качестве действий государства. В ходе арбитражного разбирательство были рассмотрены не только основные положения, касающиеся организационно- правовой формы данной компании и её правового регулирования, но также исследовались те цели, для достижения которых компания изначально создавалась. В результате, выводы арбитров основывались на том, что выполняемые консультационные услуги испанской компанией, несмотря на подконтрольность государства, не следует квалифицировать в качестве публичной функции и отказал истцу в удовлетворении заявленного требования [58 ].

В целом, если говорить о текущих тенденциях в области инвестиционного арбитражного разбирательства, то число возбуждаемых в соответствии с договорами дел об ICSID достигло рекордно высокого уровня, и по-прежнему большая часть этих дел разрешается не в пользу развитых стран. В 2015 году, по имеющимся данным, инвесторы возбудили 70 дел об ICSID согласно MIT – наибольшее число дел, когда-либо возбужденных в течение одного года. Поскольку при определенных обстоятельствах арбитраж может быть конфиденциальным, фактическое число дел, возбужденных в этот год и в предыдущие годы, вероятно, выше. По состоянию на 1 января 2016 года общее число ставших известными дел об ICSID достигло 696. 107 стран были ответчиками по минимум одному ставшему известным иску из ICSID [59] [ПРИЛОЖЕНИЕ А ].

вывод по главе