Российская газета - Федеральный выпуск №6610 (0) 25.02.2015

"Совершенно новые Звуки Му" - так называется проект Петра Мамонова, с которым он в скором времени обещает вернуться на сцену. Пока группа готовит новую программу "Приключения Незнайки", сам музыкант продолжает гастролировать по стране со своими театральными постановками. На Пушкинский фестиваль, прошедший в Пскове, актер и музыкант привез спектакль "Дед Петр и зайцы", а после поговорил со зрителями. О чем? О том, что для него жизненно важно. Как всегда, слушая Мамонова, подумать есть над чем.

 

"Очень больно жить в такое время. Один знакомый священник сказал: "Нужно лично каждому из нас отказываться от греха". Ведь первопричина происходящих событий в том, что мы не живем по законам Божиим. Это, знаете, как если глину мокрую в кулаке зажать, то она все равно себе дырочку найдет. С грехом так же - он будет выходить наружу, если будет откуда. А откуда - это наши сердца. Поэтому нужно заняться собой.

 

Конечно, и материальная помощь посильная нужна. Но главное, не должно быть места отчаянию! А, ничего не могу, все пропало, тяжело, кровь льется, сердце изболелось… Нет! На Бога, твердо. Он отец, он все видит. Люди отчаиваются, спрашивают: Господи, за что? А это не "за что", это мы, это наше. Мы сами устроили такой ад из нашей жизни. А Бог только смотрит и плачет над тем, как мы распоряжаемся своей свободой.

Вот, смотрите, татаро-монгольское иго. Сергий Радонежский ушел просто в лес молиться. Не спасать страну, ничего такого. У него появились ученики, монастыри, потом Дмитрий Донской… Один спас всю страну. Чем? Молитвой! Надо это твердо понять.

Вот мы у телевизора сидим, переживаем, а ты встань на молитву! Это самый главный труд. И всегда надо сравнивать свои маленькие скорби с настоящими скорбями. Пришел - дома нет, жену убили. Вот это - да. А у нас, говорят, пенсия маленькая. Телогрейка есть за грибами сходить - и хорошо! Поэтому я, несмотря на весь ужас, на эту кровь жуткую, полон оптимизма и с надеждой в будущее смотрю".

Что читать?

"Сейчас я читаю святых отцов и Евангелие, остальное редко. Ни Достоевского, ни Гоголя, нет. Я, знаете ли, вырос в литературной семье - мама у меня была переводчик художественной литературы. Уж как я любил Гончарова, уж как я Достоевского любил! А сейчас читаю и вижу - с каким презрением они относятся к русскому человеку! "Шинель" невозможно читать, Алеши Карамазовы эти… Ушло.

Вообще все жидко - по сравнению с отцом Исааком Сириным. Невероятно, седьмой век, человек в пещере сидел, но будто всего меня знает! Там ложка стоит, а тут… Молочко разведенное. Можно пить, но я предпочитаю погуще.

Конечно, нашу отечественную литературу надо читать, понимать, но лично для меня это стало пустовато. Современной поэзии хорошей много, но никто не хочет нести крест. А крест - это жертва, это кровь проливать. Среди нынешних литераторов редко увидишь таких, как Белла Ахмадулина, - вся была полет, всю жизнь отдала! Я люблю жертвенность. Как Чехов больной - поехал на этот гнилой Сахалин, и как у него сердце болело о человеке! Вот его маленькие рассказы люблю, в них чужая боль становится своей".

О съемках в кино

"С "Островом" у Лунгина сложно было. Представляете, я пить бросаю, а тут зовут святого играть. Надо же как-то соотносить свою жизнь, ну я и прикинул: куда мне? С "Царем" было еще хуже. Первоначальный сценарий мне не понравился: все залито кровью, колдуны какие-то. Я почитал и говорю: нет, не могу никак. И Павел Семенович Лунгин, честь ему и хвала, сел и все сам переписал.

Фильм мы снимали все-таки не о царе, а о человеке. Я думал: какой он был? И вдруг в одной книжке обнаружил гравюру какого-то немца, который видел Ивана Грозного реально. Этот образ я и взял.

А с "Островом" у нас было огромное количество искушений: и с деньгами, и с телеканалами, и никому это не надо, треть материала Лунгин вообще в корзину выкинул. А потом вдруг понеслось. Счастливейшее время, по двенадцать часов на холоде. Супер, вот она жизнь!

Сейчас мы сняли еще одно кино - "Иерей Сан". Оно о том, как в ярославскую деревню приезжает японский православный священник и начинает там жить. К нам реальный японец приехал из Голливуда, стоит в рясе, с крестом - ничего играть не нужно! А я играю там местного жителя, у нас хотят деревню отнять, а мы за нее боремся. Добрый фильм, прекрасный режиссер Егор Баранов, звездный состав: Людмила Чурсина, Надя Маркина, Игорь Жижикин, Петя Федоров. Но не берут прокатчики, не берут! Мы, говорят, комедии катаем. Никому не нужно, чтобы мы были хорошие, добрые, чистые. Ведь тогда мы будем свободны, и нами нельзя будет управлять".

О самой почетной профессии

"Знаете, какая профессия самая почетная? Клоун. Юрий Никулин - замечательный, наилюбимейший мой человек и артист. Когда его хоронили, в центре Москвы остановилось все движение и гроб передавали из рук на руки. Вот так клоуна хоронили. Я тоже себя причисляю не к серьезным артистам, а к таким клоунам.

Но и клоуны ведь бывают разные, и, конечно, вся наша боль и все наши радости каким-то чудом, смею думать, присутствуют в том, что мы делаем. Вообще, я с детства такой, это в природе моей заложено.

Знаете, как меня в школе звали? Мамон - Чугунная голова. Потому что я с разбега в четвертом классе пробивал физкультурный фанерный шкаф головой насквозь. А в седьмом классе сшил себе из простыни белые брюки-клеш и на выпускном вечере перед учительницей биологии выплясывал назло. На улице я любил со всего размаху влететь в рекламную тумбу, все подбегают: что случилось, ты порядке? А я вскакиваю и убегаю. Это у нас называлось "вывести обывателя из состояния беспробудной спячки". Так все и продолжилось".

О радости жизни

"Знаете, никогда в моей жизни не было такого радостного времени, как после шестидесяти. Только начал жить! И силы еще есть, и разумение, и средства. Сейчас самое лучшее время жизни. Молодой бегал тупой. Как один поэт пишет, уж не обижайтесь: какой же народец поганый, пока он еще молодой! Это фигура речи, конечно, я очень люблю нашу молодежь. Мы были куда хуже.

Я сорок пять лет бегал, пока не уткнулся носом в угол. Потом, как в "Острове", по своим поводам также и плакал, так же бился лбом о стену. А жить нужно как на картине Рембрандта: помните, блудный сынок там на коленях стоит, обхватив ноги отца. Вот из такого положения: отец, помоги! У Льва Толстого есть формула: если в знаменателе достоинство человека, а в числителе то, что он сам о себе думает, то, чем меньше числитель, тем больше будет искомое. Я вот такой весь крутой артист, а ничего не могу без Бога: ни встать утром, ни жену простить. А с Богом все возможно".

О кротости

 

"Пришли ко мне двое тарелку спутниковую вешать. Один Александр, такой полный, высокий, и Веня с ним. Со своим усилителем пришли, с лестницей, целый день они там работали. Я смотрел, любовался. Ну, думаю, пятнашка выйдет минимум. Закончили, я и спрашиваю: сколько? Александр этот покраснел весь, говорит: две девятьсот. Ему даже три тысячи сказать неудобно! Вот так я люблю, вот так. Я стремлюсь в людях вот это увидеть: кротость, тишину. И если я стремлюсь - я это вижу. А если я думаю, что все воры кругом - то становлюсь еще хуже".

 

О чудесах

"Чудес в жизни полно! Потому что просишь - получаешь, просишь - получаешь. Если, конечно, то, что надо, просишь, а не пыли из дворца. Благодати, внутреннего покоя. Без этого в любом роскошном доме бессмысленно и скучно. Я тоже вон домище грохнул, хожу, думаю: ну дела! Спрашиваю отца Дмитрия: а как же мне с этим быть, когда умирать буду? Он мне и говорит: строить надо так, как будто будем жить вечно, а относиться к этому так, будто умрем сегодня вечером".

 

 

Храм

Как же это случилось? Да так и случилось – бегал-бегал по улице Горького, а меня за шиворот и поставили на зелёный бугор: река внизу, птицы поют, здесь я и лягу.

Тогда, в 45 лет, ничего не понял. Переехали в деревню всей семьёй, построили дом и начали жить. Сначала интересно было, потом две зимы подряд выпало скучных, один сидел. Среди снегов, и тишины, и морозов. В пять вечера уже темно, делать особо нечего, в комнатке на столе весь твой «пасьянс»: зачем жил? для чего собираешься жить дальше? Всё у меня было: жена хорошая, работа любимая, дети, деньги, – а жить незачем.

Начал искать. Чего, думаю, они там стоят, кланяются, просят, поют? Купил на рынке молитвослов, открыл – всё, что мне надо, всё, о чём мечтал смутно! Как утром: встаёшь, а на кухне на столе лежит яйцо. Оно даже не лежит, а висит в воздухе. Слова молитвы ударили прямо по глазам.

Дальше, как у всех: сперва – «Господи, помилуй», а потом потихоньку. Но недаром у меня фамилия Мамонов – «ненасытный», хочу всё и сразу. Говорю священнику: «Мне весь текст службы давайте, все слова пения». А он «Господи, помилуй» твердит, даже обозлился я. Слава Тебе, Господи! Так я первый раз вошёл в храм.

Чистота

Как человек живёт, можно судить по урне у него в комнате. Сегодня стал выгребать содержимое в печку и так порадовался! – только мятая бумага (ненужные стихи и пометки), инструкция от какого-то лекарства и сломанный карандаш. Хорошо!

Восторг

Хороший осенний денёк. Кошка идёт по дороге спокойно, бабочку увидела – бросилась, не поймала, метнулась на дерево; по стволу, обратно, и опять пошла, как ни в чём не бывало.

Так и со мной случается, когда чисто. Делаешь что-нибудь, «занимаешься», вдруг мысль хорошая бабочкой, ты её – хвать, взметнётся вверх сердце, и снова – гаечку прикручиваешь. Спокойнейшим образом.

Славу Господу Богу!
Я смотрю на дорогу.
Там всего понемногу.
Слава Господу Богу!

Скорби

«Человек рождается на страдание, чтобы, как искры сгорая, устремляться вверх» (Книга Иова).

Возлюби же страдания временной жизни, ибо это есть вернейший признак и упование будущего упокоения.

А бывает короче – по слабым нашим силам за скорбью следует утешение. По десятку раз на день.

Чем сильнее тебе выпало страдание, тем, значит, сильнее твоя душа, потому что Бог хочет всем спастись и попускает по силам. Так что учусь терпеть с радостью – недалеко Царство и Вечность ждёт. Вечность, а не 30-40 лет. Пшик!!!

Гнев

Однажды всё мне было не так.

Приезжаю домой, а там новый кот лохматый, жена пустила. Вот, думаю, бестолочь – своих 9 человек, а она ещё тащит. Кот – прыг! На стол. Это уж слишком! Хлоп его! Сразу жалко стало. Нагнулся погладить – кожа да кости, наверное, дачники выкинули, изголодался. Чуть не заплакал.

«Авва Аммон сказал: я препроводил 14 лет в скиту, моля Бога денно-нощно, чтобы Он даровал мне победить гнев» (Отечник).

Покаяние

Покаяние: точный перевод – «изменение мыслей»

«...мзду наемничу удержуеши», – сколько раз читал эту молитву и только недавно понял, о чём это. Это если нанял работника за одну цену, а потом даёшь меньше.

Договаривался с девочкой посидеть с больной мамой. Сначала сказал, 300 руб. Показалось много, говорю: «Давай за 200?»

Опомнился и дал 300.

Господи, сохрани нас!

Воздержание

Есть надо поменьше.

Искушения

Духовная жизнь как шахматы – надо видеть на много ходов вперёд. Противнику 6 000 лет, он очень хитрый. Но мы можем выиграть «партию», потому что с нами Бог.

«...ходит, аки лев рыкающий, и ищет, кого поглотить».

Смысл

А я кому-то нужен?

Да, я нужен маме, своей семье, друзьям-товарищам, но самое главное, я нужен Богу.

Промысл

Мой сын Ваня как-то забыл телогрейку в лесу; пришёл весной на то место, а там ёжики в рукаве устроились жить. Телогрейку пришлось так и оставить. Не будешь ведь отнимать!

Спасение

«К концу жизни стать бы нормальным человеком...» (о. Димитрий Смирнов, проповеди).

Комфорт

Или всюду хорошо, или всюду плохо.

Деньги

Пишешь, пишешь, а денег всё нет.

Небо

Я смотрю в окно. Передо мной куча жёлтых листьев, нападавших с вишни. Каким-то образом в них отражается весь небосвод.

Дерзновение

Одно дело дерзость, другое – дерзновение.

Выхожу от мамы, стою в переулке и вижу Садовое кольцо: множество машин, все несутся. Неужели и я сейчас там поеду? Сажусь за руль, завожу мотор – вон он я, среди всех.

Одно дело «дерзость», другое – «дёр-зно-вение». Бросаешься очертя голову к Непостижимому – Он сразу рядом. Любит, жалеет, смотрит.

И если выпил – за руль не садись!

Брак

Сижу. Смотрю в окно. Жена идёт по тропинке. Думаю: куда это я пошёл?

Осуждение

От нашего города до Москвы ходит автобус-экспресс: два часа – и метро «Тушинская». Как-то раз сажусь, всё битком. Места пронумерованы, на чужое не сядешь. С ужасом вижу: передо мной устраиваются два пьяных дембеля. Мат, о бабах и т.д.

Начал размышлять: кто их учил чему-то другому? Всю жизнь их представил, и стыдно стало. Не успел додумать – станция «Тушинская».

«Когда начинает кто при тебе пресуждать брата своего, сделай печальным лицо своё» (преподобный Исаак Сирин).

Творчество

Нельзя подменять настоящее ловко сказанным – времени нет.