После разгрома Левой оппозиции

Закончив «начерно» расправу с «объединенной оппозицией», Сталин немедленно приступил к организации разгрома правых. Снова началась негласная чистка, смещение и перемещение партаппаратчиков.

1 мая 1928 года ЦК постановил произвести чистку вузовских партячеек. Чистка, вопреки ожиданиям, не повлекла за собой массовых исключений бывших участников объединенной оппозиции. Исключены были только немногие, в отношении которых были веские доказательства, что они продолжают нелегальную работу, а также некоторые лица «непролетарского происхождения».

Чистка видимо была рассчитана на то, чтобы предупредить возникновение среди студенчества организации правой оппозиции. С этой целью особое внимание обращалось на вузовских партаппаратчиков, на которых робко пытался опереться в своей борьбе со Сталиным Московский комитет, разделявший взгляды правых. К этому времени долго сдерживаемая глухая борьба сталинской фракции с правыми стала приобретать более или менее открытые формы. На страницах «Комсомольской правды» стали появляться статьи с резкой критикой ВЦСПС, во главе которого стоял член Политбюро Томский, на партсобраниях заговорили о правой опасности, пока еще не называя конкретных носителей ее.

Чистка совпала по времени с зачетной сессией. Студенты напряженно работали, готовясь и сдавая зачеты. Появление в университете нескольких десятков членов комиссии по чистке, ежедневные собрания, допросы, доносы, дрязги трепали нервы, мешали людям сосредоточиться. Немногие из нас понимали, что эта атмосфера создается умышленно, чтобы морально терроризировать студенчество, отвлечь его внимание от происходящей борьбы на верхах и предупредить возможный срыв, в случае если вожди правых и их многочисленные сторонники в Москве попытаются открыто апеллировать к студенчеству.

Опасения эти оказались напрасными. Правые молчали точно рыбы, ни одного публичного выступления. Они слишком мало верили в массы, они сами их боялись и делали ставку на партгенералов, пытаясь вместо шумной улицы, без скандала, келейно, «чинно и благородно», одним голосованием в ЦК совершить дворцовый переворот. В то время, как они подсчитывали голоса и ухаживали за явными и тайными сталинскими провокаторами, пытаясь привлечь их на свою сторону, расторопные и подающие надежды партподростки из личного секретариата Сталина услужливо набрасывали им, последней влиятельной и популярной группе старых большевиков, петлю на шею. Петлю, которую Сталин и собранная им стая партийных шакалов намеревались затянуть без излишнего шума и в самое ближайшее время.

Чтобы спровоцировать на выступление вождей правой оппозиции и выявить их сторонников в аппарате партии и государства, Сталин, опираясь на свой личный, никем не контролируемый и никому, кроме него не подотчетный секретариат, организовал сложную сеть слежек, шантажа и провокаций. Вот подробности одной из таких провокаций. В феврале или марте 1928 года в Комсомольской правде появились статьи, критикующие работу ВЦСПС. Необычно заостренный и резкий тон статей обратил на себя внимание. Вскоре я встретил студента нашего факультета Д.Д. Мишустина, с которым был знаком еще со времени совместной учебы на рабфаке. Мишустин работал в ВЦСПС секретарем редакции Рабочего журнала и одновременно был также секретарем партячейки сотрудников и технических служащих журнала и редакции газеты «Труд». Лекции в университете он посещал преимущественно вечерами.

— Что у вас происходит в ВЦСПС, почему сильно гневаются комсомольцы? — спросил я.

— Дело тут далеко не в комсомольцах, — многозначительно ответил он, — а как тебе нравятся статьи?

— Хлесткие статьи, — отозвался я.

— То-то же и оно, там и я свою лапку приложил.

— Ну, где тебе, Митя, ты, право, клевещешь на себя, как тот ягнёнок, присваивавший себе подвиги волка, — смеясь, возразил я.

— Волк не волк, но и не ягненок, а, пожалуй, щенок, пустившийся в бурное и опасное плавание, — заключил Митя.

Затем он рассказал, что имел встречу с Маленковым, который поручил ему негласно снабжать редакцию Комсомольской правды материалами против Томского и других правых в ВЦСПС. Встреча произошла на Солянке, куда его вызвал по телефону Маленков, который не скупился на обещания и гарантировал полную тайну. Позже, в тюрьме на Лубянке, я встретился с некоторыми членами редакции Комсомольской правды, которые своими рассказами дорисовали картину этой провокации. Выглядит она так.

В начале 1928 года большинство столичных газет находилось в руках правых. Правду редактировал Бухарин. Труд — Яглом и Догадов. Рабочую Москву — Борков и т.д. Сталин нуждался в печатном органе на страницах которого он мог бы начать кампанию против правых. Поэтому он решил использовать более или менее независимую «Комсомольскую правду». В феврале месяце редактора Комсомольской правды Кострова посетил Маленков. В осторожной и эластичной форме Маленков высказал пожелание Сталина о необходимости активизировать борьбу с правыми. — Сталин полагает, — говорил Маленков, — что молодежь должна быть активней, острей критиковать невзирая на лица. Почему, например, вам не взять под обстрел для начала ну хоть бы ВЦСПС...

Связавшись с Мишустиным и получив материал, редакция Комсомольской правды напечатала резкую статью против ВЦСПС, возглавляемого в то время Томским. Томский, конечно, возмущенно реагирует в Политбюро. Сталин вместе с ним возмущается и одобряет вынесение от имени ЦК партии выговора редакции Комсомольской правды. Человек из личного секретариата Сталина несет этот выговор работникам редакции и успокаивает их: «Не обращайте на это внимания, кройте в таком же духе». Поощряемые комсомольцы снова кроют. ЦК, по требованию Томского и с согласия Сталина, снова выносит строгий выговор, И опять человек Сталина, сообщая комсомольцам о выговоре, успокаивает и поощряет их. Опять кроют комсомольцы. Резко, ультимативно выступает Томский в Политбюро. И снова смиренно Сталин участвует в вынесении строгого выговора работникам редакции Комсомольской правды. На этот раз, когда его человек приносит постановление ЦК о выговоре, комсомольцы высказывают ему сомнения в правильности своей линии. Человек ушел, а на другой день явился снова и конфиденциально сообщил редколлегии, что Иосиф Виссарионович желает видеть их у себя в кремлевской квартире и познакомиться за чашкой чая сегодня, в 8 часов вечера. За чашкой чая Сталин, оживленно беседуя с комсомольцами, похвалил их работу и упомянул, что выговоры ЦК не должны их смущать — «это пустая формальность». Напившись чаю, комсомольцы распоясались вовсю. Вслед за Томским взяли под обстрел Бухарина и Рыкова, одним словом, подготовляли общественное мнение против этих лиц до тех пор, пока Сталин не нашел нужным, уже не маскируясь, перейти к открытому походу против этой группы членов Политбюро и их сторонников. Результат этого похода всем известен, но далеко не все знают, как вознаградил Сталин своих преданных людей из редакции Комсомольской правды. Увы, вторично на чашку чая в Кремль они уже не позваны не были. Их вызвали на Лубянку. А там, обвиненные в «левацких загибах», одни были уничтожены, другие поехали на крайний север. Дальше едешь — тише будешь.

Справедливости ради нужно сказать, что «щенок» таки выплыл и состоит сейчас начальником отдела договоров министерства иностранных дел СССР.