Историческая действительность

В той исторической подпочве, которая может быть обнаружена в «Песни о нибелунгах», основное место занимают события и исторические персонажи эпохи великого переселения народов. Здесь отчетливо» вырисовывается, с одной стороны, судьба бургундского государства, разрушенного в 437 г. гуннами. Последним бургундским королем хроники называют Гундахария, а среди других бургундских королей — Гислахария. К этим историческим фигурам несомненно восходят имена братьев-королей Гунтера и Гизельхера в «Песни о нибелунгах», а уничтожение бургундских воинов при дворе гуннского короля представляется — хотя и несколько видоизмененной — реминисценцией о битве, закончившейся уничтожением бургундского королевства.

Непосредственно к фигурам великого переселения народов восходит и образ гуннского властителя Аттилы, выступающего в «Песни» под именем Этцеля, закономерно образовавшимся из Аттилы в соответствии со звуковым развитием древне- и средневерхненемецкого языка. В 313 женитьбе Этцеля на бургундской королевне Кримхильде, о которой повествует «Песнь о нибелунгах», содержится, возможно, отзвук зафиксированного в хрониках исторического события: Аттила умер в ночь после своей свадьбы с готской девушкой Хильдико. Отметим сразу, что весьма положительная трактовка Аттилы-Этцеля в «Песни», противоречащая тому облику, который должен был иметь — с точки зрения бургундов — исторический Аттила, объясняется тем, что для «Песни» решающей оказалась та традиция в оценке Аттилы, которая сложилась у остготов, составлявших некоторое время часть разноплеменного воинства гуннов. Остготский король Теодорих, основавший готское государство в Италии, в соответствии с традицией германских эпических песен и сказаний отражен в образе изгнанного из своих владений Диетриха (Дитриха).

Следующий исторический слой, просвечивающий в «Песни о нибелунгах», это «франкский» слой, т. е. исторические персонажи и события, связанные с развитием франкского государства в V–VII вв. Однако точно «привязать» события и персонажи «Песни» к франкской истории не удается.Наиболее непосредственной представляется связь между именем Брюнхильды и франкской королевой Брюнхильдой, дочерью вестготского короля Атангильда, которая в 567 г. вышла замуж за короля одного из франкских государств (Аустразии) Сигберта I, вскоре убитого, и после бурной политической жизни была казнена в 613 г. Имя Сигберт соответственно могло послужить образцом для имени героя «Песни о нибелунгах» Зигфрида. Бесконечные внутренние распри и убийства, вообще характеризовавшие историю франкского государства при Меровингах, особенно во второй половине VI в. и в начале VII в., также могли послужить прообразом для злодейского убийства Зигфрида при Вормском дворе в «Песни».

Наконец, в «Песни о нибелунгах» отразились и исторические события того времени, когда «Песня» создавалась. Правда, они фигурируют в повествовании обычно в несколько измененном виде, под другими наименованиями, но во многих случаях связь между «Песнью» и фактами современной ей жизни кажется несомненной. Так, пышные празднества, которыми Этцель отмечает свое бракосочетание с Кримхильдой в Вене, еще не доехав до пределов своей страны, воспроизводят, по всей вероятности, празднества, состоявшиеся в Вене в ноябре 1203 г. по случаю бракосочетания австрийского герцога Леопольда VI с Феодорой, внучкой византийского императора Исаака Ангела, и отличавшиеся необычайной пышностью. Идиллическое пребывание бургундов в Бехларене, у маркграфа Рюдегера, перед их прибытием ко двору Этцеля, где должны произойти неслыханно трагические, кровавые события, может быть сопоставлено с продолжавшимся четыре дня пребыванием армии крестоносцев, возглавлявшейся императором Фридрихом Барбароссой, при дворе венгерского короля Белы, где им было оказано величайшее гостеприимство. Шла даже речь о помолвке второго сына императора 314 с дочерью венгерского короля, что находит соответствие в помолвке молодого Гизельхера, брата Гунтера, с дочерью Рюдегера. Фигура Румольта, «кюхенмейстера» (начальника над кухней) бургундских королей, советующего им (в XXIV авентюре) не ездить в страну гуннов, а наслаждаться пирами у себя дома, и именуемого «витязем», «богатырем», становится понятной, если учесть тот факт, что в 1202 г. король Филипп учредил совершенно новую придворную должность «кюхенмейстера», между тем как настоящие повара принадлежали к самым низким сословиям по тогдашней социальной иерархии. Случаев подобного отражения современности в «Песни о нибелунгах» можно привести немало.6

Есть все основания полагать, что включил эти отражения современной исторической действительности в «Песнь» сам ее автор, который несомненно был хорошо осведомлен о политических событиях своего времени, особенно о тех, которые были связаны с юго-восточными областями тогдашней Священной Римской империи немецкой нации (ср. стр. 327). Что же касается исторических событий далекого прошлого, относящихся к эпохе великого переселения народов или к истории франкского государства, то здесь автор «Песни» непосредственно имел дело с теми весьма сдвинутыми представлениями об этих событиях, которые содержались в германских героических песнях и сказаниях.

Героический эпос

Эпические песни, которые были использованы при создании «Песни о нибелунгах» как ее основной источник, не сохранились. То, что такие песни существовали, не подлежит сомнению. Но получить о них представление можно только из самой «Песни» и косвенным путем, обратившись к многочисленным эпическим произведениям на германских языках, трактующих те сюжеты, которые представлены в «Песни». Хронологически эти произведения (в своем большинстве стихотворные, но частично и прозаические) записаны позднее, чем была написана «Песнь о нибелунгах», а некоторые даже сочинены позднее. Кроме того, соответствующие сюжеты нередко представлены в них в весьма преображенном виде, а герои выступают в совсем других очертаниях. Но при условии тщательного анализа они все же позволяют наметить тот эпический фонд, который находился в распоряжении автора «Песни».

Эти эпические произведения делятся по месту своего происхождения на две группы: скандинавские и немецкие. Рассмотрим их раздельно, 315 учитывая, однако, что и в основе соответствующих скандинавских эпических произведений лежат древние континентально-германские песни и сказания — в первую очередь франкские и готские.