II. Рукописи «Песни о нибелунгах»

I. Вводные замечания

«Песнь о нибелунгах» принадлежит к числу наиболее известных эпических произведений человечества. Она находится в кругу таких творений, как поэмы Гомера и «Песнь о Роланде», «Слово о полку Игореве» и «Божественная комедия» Данте — если оставаться в пределе европейских литератур.1

Возникла «Песнь о нибелунгах» на рубеже XIII в., в тот период, когда в Германии, как, впрочем, и на всем Западе, расцвела так называемая рыцарская, или куртуазная, поэзия, которая знаменовала первый широкий прорыв в чисто религиозной культуре католического средневековья, означала предвестье Возрождения. В течение 20 лет, с 1190 г. по 1210 г., в Германии создаются такие эпические произведения, как «Эрек» (после 1190 г.) и «Ивейн» (около 1200 г.) Гартмана фон Ауэ, соединяющие блестящее чувство формы с глубокой проблематикой, как «Парцифаль» (закончен около 1210 г.) Вольфрама фон Эшенбаха — первый роман, построенный на пристальном изображении развития внутренней душевной жизни человека, его душевного воспитания, как оставшийся незавершенным роман «Тристан и Изольда» (около 1210 г.) Готфрида 306 Страсбургского, в котором тема любви между мужчиной и женщиной получает небывалое для средневековой литературы психологическое углубление. На эти же приблизительно годы падает расцвет творчества самого проникновенного немецкого лирика этой эпохи — Вальтера фон дер Фогельвейде (родился примерно в 1170 г.). А помимо великих поэтов в эти годы выступило и много поэтов не только средних, но и значительных.

«Песнь о нибелунгах» разительно отличается от произведений Гартмана, Вольфрама и Готфрида: отличается и тем, что она безымянна, и тем, что она построена не на материале условного мира кельтских преданий, как он был воссоздан во французском рыцарском романе, а на материале древних эпических сказаний германских народов, и тем, что по-другому организован ее стих — она использует особое строфическое построение (см. стр. 332). Все эти особенности «Песни» взаимодействуют друг с другом, и они органически связывают ее с более ранними этапами развития немецкой поэзии. В «Песни о нибелунгах» есть много архаических черт — в частности, черт шпильманской песни, т. е. грубоватых, ориентированных на авантюрный сюжет эпических произведений, созданных странствующими певцами — выходцами из народа, которые выступали как в княжеских замках, так и в деревнях перед крестьянами. Вместе с тем «Песнь о нибелунгах» уже пронизана атмосферой куртуазной культуры.

«Песнь» состоит из двух частей. В первой повествуется о трагической судьбе Зигфрида, королевича из Нидерландов, который после ряда великих подвигов, овладев огромными сокровищами и став господином над страной нибелунгов, явился в Вормс, ко двору бургундских королей, братьев Гунтера, Гернота и Гизельхера, чтобы посвататься к их сестре Кримхильде. Сперва он вызывает бургундов на битву, чтобы обнаружилось, кто благодаря своему превосходству в силе и доблести достоин быть властителем в этих землях. Но затем соглашается остаться в Вормсе гостем. Он оказывает большую услугу бургундам: разбивает вторгшихся в страну датчан и саксов, добывает для Гунтера Брюнхильду, королеву далекой северной страны, могучую воительницу, которую надо победить в бросании копья и камня и в дальности прыжка, чтобы заставить ее стать женой победителя; Зигфриду, который при встрече с Брюнхильдой выдал себя за вассала Гунтера, удается это сделать, так как он обладает плащом-невидимкой — Гунтер имитирует движения, которые на самом деле выполняет Зигфрид. За это Гунтер отдает свою сестру в жены Зигфриду. В брачную ночь Брюнхильда отказывается отдаться Гунтеру и, связав его по рукам и ногам, вешает до утра на гвоздь, и лишь в следующую ночь Зигфриду — опять в плаще-невидимке, удается сломить силу Брюнхильды и принудить ее к покорности. При этом Зигфрид похищает у Брюнхильды кольцо и пояс. Когда через длительное время Зигфрид с Кримхильдой приезжают в гости в Вормс, 307 между королевами вспыхивает спор, кто из их мужей стоит выше — спор, разделенный на три сцены, усиливающиеся в своем драматизме. Кримхильда в ответ на слова Брюнхильды, что Зигфрид является вассалом Гунтера, заявляет, что Брюнхильда была наложницей Зигфрида, а затем показывает как доказательство кольцо и пояс, похищенные Зигфридом у Брюнхильды. Чтобы отомстить за оскорбление, Хаген, первый вассал бургундских королей, решает убить Зигфрида. Хитростью он побуждает Кримхильду нашить на платье Зигфрида крест на том месте между лопатками, где к Зигфриду пристал липовый листок, когда он купался в крови убитого им дракона, сделавшей его неуязвимым. И во время охоты в лесу он наносит Зигфриду смертельный удар копьем сзади, когда тот, ничего не подозревая, наклоняется к источнику, чтобы напиться воды. Безутешной Кримхильде Гунтер, сначала противившийся замыслам Хагена, а затем ставший соучастником преступления, говорит, что Зигфрида убили разбойники. Но Кримхильда уверена, что это дело рук Хагена. Через три с половиной года она велит доставить в Вормс сокровища из страны нибелунгов и начинает щедро оделять дарами бургундских воинов. Но Хаген, усмотревший в этом попытку Кримхильды привлечь их на свою сторону, заставляет братьев Кримхильды дать свое согласие на то, чтобы отнять у нее сокровища, и втайне погружает их на дно Рейна.

Во второй части «Песни о нибелунгах» повествуется о мести Кримхильды. После смерти своей жены Хельхи король гуннов Этцель сватается к Кримхильде и, несмотря на возражения Хагена, братья соглашаются на этот брак. В Вене справляется пышная свадьба. Через 13 лет Кримхильде удается уговорить Этцеля пригласить к себе бургундских королей. Несмотря на предостережения Хагена, Гунтер и его братья отправляются в путь в сопровождении своих лучших витязей. Хаген тоже едет с ними. При дворе Этцеля Кримхильда вносит раздор между гостями и гуннами и натравливает на бургундов могучих витязей из разных стран, нашедших пристанище у гуннского короля. Хаген, хотя и понимающий безнадежность положения, также всячески обостряет ситуацию. Происходит ряд кровавых сражений — наконец, из всех бургундов остаются в живых только Гунтер и Хаген, но пали и все их противники — кроме короля Дитриха, который не хотел принимать участия в битве, но теперь, узнав о том, что все его дружинники погибли в борьбе против бургундов, вступает в бой с Хагеном и Гунтером и побеждает их. Кримхильда требует от Хагена, чтобы он вернул ей отобранные у нее сокровища. Но он отказывается это сделать, пока жив Гунтер. Тогда Кримхильда приказывает обезглавить своего брата и показывает его отрубленную голову Хагену, который, однако, заявляет, что он никогда не откроет тайну, потому что кроме него теперь никто не знает, где спрятано золото. Кримхильда убивает Хагена, но старый Хильдебранд, предводитель дружины Дитриха, не может примириться с тем, 308 что связанный витязь был обезглавлен женщиной, и убивает Кримхильду.

Так протекает — в самых общих чертах — действие в «Песни о нибелунгах», во многих своих чертах ставшее начиная с XIX в. широко известным во многих странах мира. Однако такая известность лишь в малой мере основывается на непосредственном знакомстве с «Песнью». Чаще всего источником соответствующих сведений оказываются те или иные художественные произведения XIX–XX вв., построенные на материале «Песни о нибелунгах», а также на материале других произведений средневековья, трактующих ту же тему и во многом значительно отступающих от «Песни о нибелунгах» в трактовке основных персонажей и ряда важнейших сюжетных мотивов. (См. стр. 315–319).

Особенно большую роль сыграла здесь знаменитая тетралогия «Кольцо нибелунгов» Рихарда Вагнера («Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов»). В свое время немалой популярностью в странах немецкого языка пользовались и пьесы Фридриха Геббеля «Роговой Зигфрид», «Смерть Зигфрида» и «Месть Кримхильды». А в 20-е годы нашего века во многих странах мира с большим успехом был показан немецкий фильм «Нибелунги» (в двух сериях).

Итак, «Песнь о нибелунгах» знают значительно меньше, чем сказание о нибелунгах и его основных героев. В какой-то мере это касается и стран немецкого языка, несмотря на наличие ряда прекрасных переводов, создание которых облегчается тем, что строй современного немецкого языка — как структура слова, так и строение предложения — во многих отношениях очень близок строю немецкого языка в XII–XIII вв., в средневерхненемецкий период. Но в еще большей степени это относится к тем странам, в которых знакомство с «Песнью о нибелунгах» происходит через посредство переводов, которым далеко не всегда удается воспроизвести силу и энергию подлинника.

Есть, конечно, в «Песни о нибелунгах» и такие черты, которые объективно затрудняют непосредственное восприятие поэмы современным читателем.

С одной стороны, это черты, вообще свойственные средневерхненемецкому искусству: слегка варьирующееся или буквальное повторение отдельных формул и целых сцен и эпизодов. Такими устойчивыми повторами богаты и куртуазные сцены, которыми изобилует первая часть поэмы, и битвы, которыми так насыщена ее вторая часть. Поэтика «Песни о нибелунгах» — это, употребляя термин акад. Д. С. Лихачева, поэтика «этикета», обладающего для описания каждого положения и события, переживания и поступка ограниченным, хотя и варьирующимся набором подобающих средств обозначения и характеристики.2 309

С другой стороны, в материале и построении «Песни о нибелунгах» есть некоторые специфические черты, которые могут представить препятствие для ее легкого восприятия читателем наших дней. В ее первой части сравнительно немного действия — динамические эпизоды разделены в ней нередко длинными статическими описаниями. А во второй части огромное место занимает описание битвы между бургундами и их врагами при дворе короля гуннов Этцеля. На первый взгляд это может показаться однообразным и утомительным.

Но при более глубоком вчитывании в поэму налет статичности и монотонности улетучивается. Обнаруживается, что в основе поэмы лежит медленно, но неуклонно развертывающееся действие большой силы, полное трагизма и захватывающее как внешнюю сторону событий, так и внутренний мир героев — в конечном счете вырастающее из этого внутреннего мира. А растянувшееся на много сотен строф описание битв, заканчивающихся гибелью бургундов, строится из таких разнообразных эпизодов и с такими многообразными мотивировками поведения отдельных участников сражения, что эта часть «Песни о нибелунгах» по сути дела стоит наравне с наиболее сильными поэтическими произведениями средневерхненемецкой и вообще средневековой европейской литературы.

Но подробнее об этом будет сказано ниже, при характеристике художественной структуры поэмы.

А сначала надо остановиться на самом тексте «Песни о нибелунгах» и на ее сюжетных истоках.

Героический эпос

Эпические песни, которые были использованы при создании «Песни о нибелунгах» как ее основной источник, не сохранились. То, что такие песни существовали, не подлежит сомнению. Но получить о них представление можно только из самой «Песни» и косвенным путем, обратившись к многочисленным эпическим произведениям на германских языках, трактующих те сюжеты, которые представлены в «Песни». Хронологически эти произведения (в своем большинстве стихотворные, но частично и прозаические) записаны позднее, чем была написана «Песнь о нибелунгах», а некоторые даже сочинены позднее. Кроме того, соответствующие сюжеты нередко представлены в них в весьма преображенном виде, а герои выступают в совсем других очертаниях. Но при условии тщательного анализа они все же позволяют наметить тот эпический фонд, который находился в распоряжении автора «Песни».

Эти эпические произведения делятся по месту своего происхождения на две группы: скандинавские и немецкие. Рассмотрим их раздельно, 315 учитывая, однако, что и в основе соответствующих скандинавских эпических произведений лежат древние континентально-германские песни и сказания — в первую очередь франкские и готские.

Мифы, сказки, предания

К числу наиболее спорных вопросов при исследовании «Песни о нибелунгах» и всего сказания о нибелунгах относится вопрос о наличии у этого сказания истоков в сфере мифа, сказки и народных сказаний, не отлившихся в форму героических песен. Частично этих проблем мы коснемся в следующем разделе, при характеристике истории изучения «Песни о нибелунгах». Но уже сейчас надо отметить, что по преобладающему мнению ученых XX в. непосредственно мифологические истоки у тех сказаний о нибелунгах, которые отразились в «Песни о нибелунгах», отсутствуют. Правда, при всех обстоятельствах не до конца остается выясненным вопрос о происхождении самих нибелунгов. В «Песни о нибелунгах», в VIII авентюре, изображается таинственная страна нибелунгов, господином которой стал могучий Зигфрид. Он убил, как об этом рассказывает Хаген в III авентюре, двух королей из рода нибелунгов, которые вступили во вражду при разделе доставшегося им в наследство сокровища — клада нибелунгов. Стражем у ворот замка нибелунгов стоит великан, а предводителем нибелунгов является обладающий невероятной силой цверг (карлик) Альбрих. Вполне возможно, что эти фигуры имеют мифологическое происхождение, а само наименование «нибелунги», возможно, связано с древними мифологическими представлениями о подземном мире (см. стр. 317). Хотя также не исключено, что великан и цверг непосредственно проникли в сказание о нибелунгах из сказочного репертуара, а название нибелунгов может, по мнению Фр. Панцера, ссылающегося на В. Мюллера, восходить к одному из наименований франков в соответствии с встречающимся в латинской «Песни о Вальтере» наименованием Franci Nebulones. (Показательно, что начиная с VIII в. у франков, а затем и у баварцев нередко встречается мужское имя Нибелунг, причем особенно часто оно зафиксировано в Вормсе). В таком случае мифологическое истолкование этого имени явилось бы новшеством, поддерживаемым тем, что Nebulones, происходящее, вероятно, от названия местности Nivelles, где находилось главное святилище рода Пиппинидов, из которого вышел и Карл Великий, могло быть понято и как образованное от слова nebul — туман. 321

Более несомненны связи тех сказаний, на основе которых возникла «Песнь о нибелунгах», с народной сказкой. Наиболее непосредственно со сказкой связаны, вероятно, юношеские подвиги Зигфрида, лишь вскользь упоминаемые в «Песни о нибелунгах», но составляющие основное содержание «Песни о роговом Зейфриде». Другим важнейшим сказочным мотивом в «Песни» является, как это подчеркивает Панцер, эпизод с состязаниями, которые Гунтер (а фактически Зигфрид) должен выиграть у Брюнхильды, чтобы получить ее в жены. Панцер считает, что источником этого эпизода является народная сказка, особенно широко распространенная в России.13

Наконец, спорным является вопрос о возможности непосредственного влияния народных сказаний, не оформленных в цельные эпические произведения, на автора «Песни о нибелунгах» (и непосредственно предшествовавших ей песен). По мнению А. Хойслера, такое влияние исключено: преемственность возможна только между последовательно сменяющими друг друга формами стихотворных эпических произведений. Но вряд ли можно полностью исключить как наличие в средневековых устных прозаических преданиях рассказов об отдельных эпизодах, связанных с древними героями эпических песен (или приуроченных к этим героям), так и обращение авторов эпических песен к этим материалам. Вообще древние эпические произведения, как старинные песни, так и поэмы шпильманов, отнюдь не были «закрытыми» произведениями, а создавались и существовали в постоянном контакте со стихией эпических песен разного рода и народных преданий.

Примечания

1 Обширный материал по сопоставлению «Песни о нибелунгах» и лежащих в ее основе народных сказаний с народным героическим эпосом как Запада, так и Востока содержится в книге: В. М. Жирмунский. Народный героический эпос. М.-Л., 1962. Важнейшая научная литература по «Нибелунгам» указана в библиографии, приложенной к книге: А. Хойслер. Германский героический эпос и сказание о нибелунгах. Перевод с немецкого Д. Е. Бертельса, под редакцией В. М. Жирмунского и Н. А. Сигал, вступительная статья и примечания В. М. Жирмунского, М., 1960, стр. 441–445. Впервые «Песнь о нибелунгах» была полностью переведена на русский язык М. И. Кудряшевым и опубликована в «Пантеоне литературы» в 1889 г. Перевод этот художественной ценности не имеет. Новых полных переводов «Песни о нибелунгах» на русский язык до настоящего издания не появлялось.

2 «Этикетность присуща феодализму, ею пронизана жизнь. Искусство подчинено этой форме феодального принуждения. Искусство не только изображает жизнь, но и придает ей этикетные формы» (Д. С. Лихачев. Поэтика древнерусской литературы.л., 1967, стр. 85).

3 См.: Fr. Panzer. Das Nibelungenlied. Entstehung und Gestalt. Stuttgart u. Köln, 1955, S. 65.

4 W. Вгaunе. Die Handschriftenverhältnisse des Nibelungenliedes. — Beiträge zur Geschichte der deutschen Sprache und Litetatur, Bd. 25, 1900.

5 См.: Fг. Panzer. Das Nibelungenlied, SS. 64–70.

6 См.: Fr. Panzer. Das Nibelungenlied, SS. 397, 398, 481–482; H. Rosenfeld. Die Datierung des Nibelungenliedes Fassung В und C durch das Küchenmeister-hofamt und Wolfger von Passau. — Beiträge zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur, Bd. 91, Tübingen, 1969.

7 См.: Старшая Эдда. Древнеисландские песни о богах и героях. Перевод А. И. Корсуна. Редакция, вступительная статья и комментарии М. И. Стеблин-Каменского, М.-Л., 1963, стр. 85–137.

8 Там же, стр. 93.

9 См.: Младшая Эдда. Издание подготовлено О. А. Смирницкой и М. И. Стеблин-Каменским, Л., 1970, стр. 73–77.

10 Наиболее древнее упоминание слова «нифлунг» в значении «обитатель подземного царства, страны мертвых» встречается в рунической надписи на палочке из Старой Ладоги, относящейся к VIII–IX вв. — конечно, если соответствующие толкования этой надписи являются правильными. См.: В. Адмони и Т. Сильман. Предварительное сообщение о рунической надписи из Старой Ладоги. — Сообщения Государственного Эрмитажа, IX, Л., 1957, стр. 40–43; G. Høst. То Runestudier. — Norks Tidsskrift for Sprogvidenskap, XIX, 1961, SS. 418–488.

11 См.:СагаоВолсунгах. M.-Л., 1934.

12 См.: Das Lied vom Hürnen Seyfrid nach der Druckredaktion des 16. Jhs. Mit einem Anhange: Das Volksbuch vom gehörnten Siegfried, nach der ältesten Ausgabe (1726). Neudrucke deutscher Literaturwerke des XVI.und XVII. Jhs, No 81–82, 2.Auflage, Halle a. S, 1911.

13 См.: Fr. Panzer. Das Nibelungenlied, SS. 304–305.

14 См.: там же, S. 295 ff., 322 ff.; А. Хойслер. История и миф в германских героических сказаниях. В кн.: А. Хойслер. Германский героический эпос и сказание о нибелунгах, стр. 367–376. В сжатой форме история изучения «Песни о Нибелунгах» и германского народно-героического эпоса вообще изложена в статье В. М. Жирмунского «Германский героический эпос в трудах Андреаса Хойслера», являющейся предисловием к указанной книге А. Хойслера.

15 См.: W.-P. Ker.Epos and Romance, 1897.

16 А. Хойслер. Германский героический эпос и сказание о нибелунгах, стр. 322.

17 См.: Fr. Panzer. Das Nibelungenlied, S. 281.

18 См.: S. Singer. Gennanisch-romanisches Mittelalter.1938, S. 248 ff.; см. также: А. Хойслер. Германский героический эпос и сказание о нибелунгах, стр. 78: Fr. Panzer. Das Nibelungenlied, S. 277.

19 См.: Fr. Рanzег. Das Nibelungenlied, S. 315 ff.

20 См.: там же, SS. 318–319. 356.

21 См.:Н. Schneider. Deutsche und franzosische Heldendichtung, — Zeitschrift fur deutsche Philologie, Bd. 51, 1926; Fr. Panzer.Studien zum Nibelungenliede. Frankfurt a. M., 1945, SS. 5–42, 188–193; В. Жирмунский. Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса. М., 1958.

22 В. М. Жирмунский. Германский героический эпос в трудах Андреаса Хойслера, стр. 46.

23 См.:Е. Schröder. Hamaschvar. — Zeitschrift für deutsches Altertum, Bd. 59, 1922, S. 244.

24 См.: Fr. Panzer. Das Nibelungenlied, S. 473.

25 См.: там же, SS. 421–473.

26 См.: А. Хойслер. Германский героический эпос и сказание о нибелунгах, стр. 139–174.

27 См.: Fr. Panzer. Das Nibelungenlied, S. 439.

28 См.: А. Хойслер. Германский героический эпос и сказание о нибелунгах, стр. 145–150.

29 См.: Fr. Panzer. Das Nibelungenlied, SS. 445–453.

30 См.: там же, стр. 82; Н. Rosenfeld. Die Datierung des Nibelungenlides Fassung В und C, SS. 114–116.

31 См.: Fr. Panzer. Das Nibelungenlied, SS. 95–96.

Источник: Песнь о Нибелунгах / Пер. со средневерхненем. и примеч. Ю. Б. Корнеева. — Л.: Наука, 1972.

Текст подготовил к публикации на сайте Александр Рогожин.

I. Вводные замечания

«Песнь о нибелунгах» принадлежит к числу наиболее известных эпических произведений человечества. Она находится в кругу таких творений, как поэмы Гомера и «Песнь о Роланде», «Слово о полку Игореве» и «Божественная комедия» Данте — если оставаться в пределе европейских литератур.1

Возникла «Песнь о нибелунгах» на рубеже XIII в., в тот период, когда в Германии, как, впрочем, и на всем Западе, расцвела так называемая рыцарская, или куртуазная, поэзия, которая знаменовала первый широкий прорыв в чисто религиозной культуре католического средневековья, означала предвестье Возрождения. В течение 20 лет, с 1190 г. по 1210 г., в Германии создаются такие эпические произведения, как «Эрек» (после 1190 г.) и «Ивейн» (около 1200 г.) Гартмана фон Ауэ, соединяющие блестящее чувство формы с глубокой проблематикой, как «Парцифаль» (закончен около 1210 г.) Вольфрама фон Эшенбаха — первый роман, построенный на пристальном изображении развития внутренней душевной жизни человека, его душевного воспитания, как оставшийся незавершенным роман «Тристан и Изольда» (около 1210 г.) Готфрида 306 Страсбургского, в котором тема любви между мужчиной и женщиной получает небывалое для средневековой литературы психологическое углубление. На эти же приблизительно годы падает расцвет творчества самого проникновенного немецкого лирика этой эпохи — Вальтера фон дер Фогельвейде (родился примерно в 1170 г.). А помимо великих поэтов в эти годы выступило и много поэтов не только средних, но и значительных.

«Песнь о нибелунгах» разительно отличается от произведений Гартмана, Вольфрама и Готфрида: отличается и тем, что она безымянна, и тем, что она построена не на материале условного мира кельтских преданий, как он был воссоздан во французском рыцарском романе, а на материале древних эпических сказаний германских народов, и тем, что по-другому организован ее стих — она использует особое строфическое построение (см. стр. 332). Все эти особенности «Песни» взаимодействуют друг с другом, и они органически связывают ее с более ранними этапами развития немецкой поэзии. В «Песни о нибелунгах» есть много архаических черт — в частности, черт шпильманской песни, т. е. грубоватых, ориентированных на авантюрный сюжет эпических произведений, созданных странствующими певцами — выходцами из народа, которые выступали как в княжеских замках, так и в деревнях перед крестьянами. Вместе с тем «Песнь о нибелунгах» уже пронизана атмосферой куртуазной культуры.

«Песнь» состоит из двух частей. В первой повествуется о трагической судьбе Зигфрида, королевича из Нидерландов, который после ряда великих подвигов, овладев огромными сокровищами и став господином над страной нибелунгов, явился в Вормс, ко двору бургундских королей, братьев Гунтера, Гернота и Гизельхера, чтобы посвататься к их сестре Кримхильде. Сперва он вызывает бургундов на битву, чтобы обнаружилось, кто благодаря своему превосходству в силе и доблести достоин быть властителем в этих землях. Но затем соглашается остаться в Вормсе гостем. Он оказывает большую услугу бургундам: разбивает вторгшихся в страну датчан и саксов, добывает для Гунтера Брюнхильду, королеву далекой северной страны, могучую воительницу, которую надо победить в бросании копья и камня и в дальности прыжка, чтобы заставить ее стать женой победителя; Зигфриду, который при встрече с Брюнхильдой выдал себя за вассала Гунтера, удается это сделать, так как он обладает плащом-невидимкой — Гунтер имитирует движения, которые на самом деле выполняет Зигфрид. За это Гунтер отдает свою сестру в жены Зигфриду. В брачную ночь Брюнхильда отказывается отдаться Гунтеру и, связав его по рукам и ногам, вешает до утра на гвоздь, и лишь в следующую ночь Зигфриду — опять в плаще-невидимке, удается сломить силу Брюнхильды и принудить ее к покорности. При этом Зигфрид похищает у Брюнхильды кольцо и пояс. Когда через длительное время Зигфрид с Кримхильдой приезжают в гости в Вормс, 307 между королевами вспыхивает спор, кто из их мужей стоит выше — спор, разделенный на три сцены, усиливающиеся в своем драматизме. Кримхильда в ответ на слова Брюнхильды, что Зигфрид является вассалом Гунтера, заявляет, что Брюнхильда была наложницей Зигфрида, а затем показывает как доказательство кольцо и пояс, похищенные Зигфридом у Брюнхильды. Чтобы отомстить за оскорбление, Хаген, первый вассал бургундских королей, решает убить Зигфрида. Хитростью он побуждает Кримхильду нашить на платье Зигфрида крест на том месте между лопатками, где к Зигфриду пристал липовый листок, когда он купался в крови убитого им дракона, сделавшей его неуязвимым. И во время охоты в лесу он наносит Зигфриду смертельный удар копьем сзади, когда тот, ничего не подозревая, наклоняется к источнику, чтобы напиться воды. Безутешной Кримхильде Гунтер, сначала противившийся замыслам Хагена, а затем ставший соучастником преступления, говорит, что Зигфрида убили разбойники. Но Кримхильда уверена, что это дело рук Хагена. Через три с половиной года она велит доставить в Вормс сокровища из страны нибелунгов и начинает щедро оделять дарами бургундских воинов. Но Хаген, усмотревший в этом попытку Кримхильды привлечь их на свою сторону, заставляет братьев Кримхильды дать свое согласие на то, чтобы отнять у нее сокровища, и втайне погружает их на дно Рейна.

Во второй части «Песни о нибелунгах» повествуется о мести Кримхильды. После смерти своей жены Хельхи король гуннов Этцель сватается к Кримхильде и, несмотря на возражения Хагена, братья соглашаются на этот брак. В Вене справляется пышная свадьба. Через 13 лет Кримхильде удается уговорить Этцеля пригласить к себе бургундских королей. Несмотря на предостережения Хагена, Гунтер и его братья отправляются в путь в сопровождении своих лучших витязей. Хаген тоже едет с ними. При дворе Этцеля Кримхильда вносит раздор между гостями и гуннами и натравливает на бургундов могучих витязей из разных стран, нашедших пристанище у гуннского короля. Хаген, хотя и понимающий безнадежность положения, также всячески обостряет ситуацию. Происходит ряд кровавых сражений — наконец, из всех бургундов остаются в живых только Гунтер и Хаген, но пали и все их противники — кроме короля Дитриха, который не хотел принимать участия в битве, но теперь, узнав о том, что все его дружинники погибли в борьбе против бургундов, вступает в бой с Хагеном и Гунтером и побеждает их. Кримхильда требует от Хагена, чтобы он вернул ей отобранные у нее сокровища. Но он отказывается это сделать, пока жив Гунтер. Тогда Кримхильда приказывает обезглавить своего брата и показывает его отрубленную голову Хагену, который, однако, заявляет, что он никогда не откроет тайну, потому что кроме него теперь никто не знает, где спрятано золото. Кримхильда убивает Хагена, но старый Хильдебранд, предводитель дружины Дитриха, не может примириться с тем, 308 что связанный витязь был обезглавлен женщиной, и убивает Кримхильду.

Так протекает — в самых общих чертах — действие в «Песни о нибелунгах», во многих своих чертах ставшее начиная с XIX в. широко известным во многих странах мира. Однако такая известность лишь в малой мере основывается на непосредственном знакомстве с «Песнью». Чаще всего источником соответствующих сведений оказываются те или иные художественные произведения XIX–XX вв., построенные на материале «Песни о нибелунгах», а также на материале других произведений средневековья, трактующих ту же тему и во многом значительно отступающих от «Песни о нибелунгах» в трактовке основных персонажей и ряда важнейших сюжетных мотивов. (См. стр. 315–319).

Особенно большую роль сыграла здесь знаменитая тетралогия «Кольцо нибелунгов» Рихарда Вагнера («Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов»). В свое время немалой популярностью в странах немецкого языка пользовались и пьесы Фридриха Геббеля «Роговой Зигфрид», «Смерть Зигфрида» и «Месть Кримхильды». А в 20-е годы нашего века во многих странах мира с большим успехом был показан немецкий фильм «Нибелунги» (в двух сериях).

Итак, «Песнь о нибелунгах» знают значительно меньше, чем сказание о нибелунгах и его основных героев. В какой-то мере это касается и стран немецкого языка, несмотря на наличие ряда прекрасных переводов, создание которых облегчается тем, что строй современного немецкого языка — как структура слова, так и строение предложения — во многих отношениях очень близок строю немецкого языка в XII–XIII вв., в средневерхненемецкий период. Но в еще большей степени это относится к тем странам, в которых знакомство с «Песнью о нибелунгах» происходит через посредство переводов, которым далеко не всегда удается воспроизвести силу и энергию подлинника.

Есть, конечно, в «Песни о нибелунгах» и такие черты, которые объективно затрудняют непосредственное восприятие поэмы современным читателем.

С одной стороны, это черты, вообще свойственные средневерхненемецкому искусству: слегка варьирующееся или буквальное повторение отдельных формул и целых сцен и эпизодов. Такими устойчивыми повторами богаты и куртуазные сцены, которыми изобилует первая часть поэмы, и битвы, которыми так насыщена ее вторая часть. Поэтика «Песни о нибелунгах» — это, употребляя термин акад. Д. С. Лихачева, поэтика «этикета», обладающего для описания каждого положения и события, переживания и поступка ограниченным, хотя и варьирующимся набором подобающих средств обозначения и характеристики.2 309

С другой стороны, в материале и построении «Песни о нибелунгах» есть некоторые специфические черты, которые могут представить препятствие для ее легкого восприятия читателем наших дней. В ее первой части сравнительно немного действия — динамические эпизоды разделены в ней нередко длинными статическими описаниями. А во второй части огромное место занимает описание битвы между бургундами и их врагами при дворе короля гуннов Этцеля. На первый взгляд это может показаться однообразным и утомительным.

Но при более глубоком вчитывании в поэму налет статичности и монотонности улетучивается. Обнаруживается, что в основе поэмы лежит медленно, но неуклонно развертывающееся действие большой силы, полное трагизма и захватывающее как внешнюю сторону событий, так и внутренний мир героев — в конечном счете вырастающее из этого внутреннего мира. А растянувшееся на много сотен строф описание битв, заканчивающихся гибелью бургундов, строится из таких разнообразных эпизодов и с такими многообразными мотивировками поведения отдельных участников сражения, что эта часть «Песни о нибелунгах» по сути дела стоит наравне с наиболее сильными поэтическими произведениями средневерхненемецкой и вообще средневековой европейской литературы.

Но подробнее об этом будет сказано ниже, при характеристике художественной структуры поэмы.

А сначала надо остановиться на самом тексте «Песни о нибелунгах» и на ее сюжетных истоках.

II. Рукописи «Песни о нибелунгах»

От «Песни о нибелунгах» сохранилось большое количество рукописей. Целиком или в фрагментах известны 33 рукописи «Песни», а о том, что была 34-я рукопись, мы знаем по цитате из сочинения немецкого гуманиста XVI в. Вольфганга Лация.3 Самые древние из рукописей относятся к началу XIII в., т. е. были изготовлены вскоре после создания поэмы, самые поздние — к XVI в. Ранние рукописи были написаны на пергаменте, большинство поздних — на бумаге. Между некоторыми рукописями существуют значительные расхождения — как в звучании отдельных мест, так и в объеме. Однако существует три основных варианта рукописей, к которым в большей или меньшей степени приближаются все остальные. Это древние пергаментные рукописи: А (Хоэнэмско-Мюнхенская рукопись — примерно конца XIII в.), В (Сант-Галленская рукопись середины XIII в.), С (Хоэнэмско-Ласбергская рукопись начала XIII в.). 310

Подавляющее большинство рукописей служило долгое время предметом жарких споров. В течение XIX в., когда началось научное изучение «Песни о нибелунгах», в качестве репрезентанта первоначального текста поэмы, т. е. в качестве рукописи, наиболее близкой к авторскому тексту, поочередно рассматривались все три рукописи. Карл Лахман считал таким репрезентантом самую краткую рукопись А, А. Хольцман и Ф. Царнке рукопись С (вернее пра-С, т. е. ту несохранившуюся рукопись, к которой наиболее близко примыкает рукопись С), Карл Барч и Герман Пауль рассматривали как непосредственно восходящие к авторскому тексту рукописи пра-В (от которой происходит и рукопись А) и пра-С. На рубеже XX в. вопрос был заново изучен крупным лингвистом Вильгельмом Брауне, который пришел к выводам, оставшимся в своей основе непоколебленными вплоть до наших дней. Брауне показал, что существует две основные ветви рукописной традиции, из которых одна воплощается, в частности, как в рукописи В, самой обширной, наиболее полно воспроизводящей реальные черты прарукописи, так и в рукописи А, представляющей собой весьма значительную переработку прарукописи, со многими искажениями, а вторая воплощается, в частности, в рукописи С. Большинство рукописей принадлежит к первой ветви, которая в своем варианте В дает наиболее верную основу для реконструкции поэмы. Вместе с тем во многих отдельных местах первоначальный текст, по всей вероятности, все же может быть восстановлен лишь при привлечении рукописей второй ветви — особенно рукописи С и рукописи d, которая относится лишь к XVI в., но была переписана с хорошего образца, относящегося к XIII в. и сохранившегося, по всей видимости, в нескольких пергаментных фрагментах, обозначаемых литерой (О). В некоторых случаях первоначальный текст «Песни» восстанавливается по совпадающим местам в рукописи В и (О).4

Те изменения, которые обнаруживаются в разных рукописях «Песни» по сравнению с первоначальным текстом, весьма многообразны и носят весьма различный характер. Но до известной степени здесь можно все же наметить четыре основных типа изменений.

1. Изменения, являющиеся простыми ошибками при переписывании рукописи или возникающие в результате непонимания текста переписчиком. Сюда же относятся небольшие вставки, вычерки или переделки, имеющие целью сделать текст более понятным, и т. п. Изменения такого рода в большем или меньшем количестве представлены во всех рукописях.

2. Изменения, предпринятые для стилистической перестройки «Песни» с целью приближения ее к куртуазной поэзии в ее наиболее развитом виде. Такая перестройка особенно характерна для рукописи А. В ней возникает ряд формул, характерных для рыцарских романов и для 311 миннезанга в эпоху их расцвета. Так, в строфе 293 упоминается der seneden minne not (букв, «страдания томящейся любви»), хотя употребительный в миннезанге глагол senen больше нигде в «Нибелунгах» не встречается. Чаще встречается также глагол dienen (служить) для обозначения любви рыцаря к даме и т. д.5

3. Изменения, имеющие целью уточнение текста поэмы, устранение противоречий и т. п. В первую очередь сюда относятся изменения, предпринятые для сближения текста «Песни» с текстом «Жалобы» — произведения, написанного вскоре после создания «Нибелунгов». «Жалоба», после краткого пересказа поэмы, излагает события, последовавшие за заключительным эпизодом «Нибелунгов», и прослеживает до конца судьбу персонажей, а также кое в чем ее уточняет. В рукописи С вводится ряд таких дополнительных сведений, восходящих к «Жалобе». Таким образом, здесь создается любопытная «обратная связь» между поэмой и возникшим на ее основе — в качестве комментария и дополнения — произведением. Обращение к «Жалобе» в рукописи С стимулировалось, по всей видимости, стремлением к большей «закругленности» и связности повествования, к устранению из него чрезмерно неправдоподобных мест. В рукописи С вообще содержится ряд изменений, снижающих гиперболичность первоначального текста, дающих объяснение его неправдоподобным эпизодам и т. д. Нибелунги называются здесь не сильными великанами, а сильными, как великаны. Гунтер намеревается отправиться на сватовство к Брюнхильде не с 30 000 воинов, а всего лишь с 2000. Вообще рукопись С представляет собой как бы особую редакцию «Пе