Глава 14: Оральных дел мастер

Гермиона ощущала его напряжение под своим лбом, мышцы сжимались и дёргались, пытаясь оттолкнуть её прикосновения, но она продолжала гладить их, нежно массируя поврежденную спину и ягодицы. Придя к выводу, что Снейпу гораздо комфортнее принимать насилие, чем ласку, она восприняла это открытие на удивление спокойно. Хоть сейчас он и хотел избавиться от её прикосновений, а также волшебных веревок, о чем время от времени свидетельствовали резкие рывки связанных воедино запястий, он все еще был возбужден — Гермиона специально проверила это, скользнув ладонью вдоль бедра и обхватив твёрдый ствол, прежде чем вернуться к растиранию красных следов, оставленных ею ранее.

Снейп и не скрывал, что хотел этой боли, поэтому Гермиона не могла не задуматься о том, как часто он подвергался насилию в прошлом, оставаясь страдать в одиночестве. Конечно, происходящее даже близко не походило на пережитое тогда, но Гермиона хотела по максимуму использовать предоставленную ей возможность, чтобы показать заботу и заставить его понять, что он заслуживает больше, чем страдания. Возможно, это не было тем облегчением, о котором он просил, но она надеялась, что смогла бы передать, несмотря на свои слегка подспудные действия, свое искреннее желание помочь.

Наконец убрав руки с его тела и отступив на шаг, Гермиона достала палочку из кармана и обошла обнаженную фигуру. Встав напротив Снейпа, она отметила, что ткань галстука сильно врезалась ему в рот, обнажая зубы и, казалось, была затянута слишком туго, но этот кляп был крайне необходим. Она ещё раз в этом убедилась, когда поднесла палочку к его лицу и услышала внезапные, но все равно непонятные слуху команды, сквозившие яростью и очевидной угрозой.

Снейп ей не доверял. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, кроме возникающего вследствие этого резонного вопроса — почему он позволил поставить себя в столь щекотливое положение?

Он действительно думал, что сможет и дальше контролировать каждый её шаг? Что она будет продолжать легко поддаваться влиянию, даже находясь в доминирующем положении? Или его главной целью было бросить ей вызов? Это была ещё одна жертва?

Вероятность того, что Снейп мог сделать это специально, пробудило в ней сильную тревогу, о которой она и не могла подумать ранее. Мысль о том, что она могла свести на нет эти усилия, грозили окончательно выбить из колеи. Поэтому Гермиона решила отбросить беспокоящие ее сомнения — в первую очередь для своего же собственного душевного спокойствия.

Суровая борозда меж бровей директора углубилась, а невнятные угрозы усилились, когда она направила кончик палочки в область его лба. Пробормотав исцеляющее заклинание, Гермиона наблюдала, как кровь втягивалась обратно в рану, а рваные края плоти сшивались словно невидимыми нитками. Она очень надеялась, что её чары не сформируют еще один шрам в довесок к остальным.

Снейп замолчал.

Чего он ждал? Думал, что она наложит заклинание забвения?

Наблюдая за настороженным перемещением его взгляда по собственному лицу, Гермиона на внутреннем уровне почувствовала, что её домыслы могли быть верны.

Он боялся забыть прошлое? Поэтому оставил все эти шрамы? Как постоянное напоминание о том, что произошло? О том, что он сделал?

Судя по всему, его склонность к самобичеванию не знала границ. Именно поэтому Гермиона стремилась как можно скорее перейти к следующей части своей импровизированной пьесы.

Развернувшись, она аккуратно положила свою палочку на кресло и взяла в руки флоггер.

— Что бы ты обо мне ни думал, я не боюсь её использовать. — Она направила плеть в его сторону. — Я также понимаю, что источник удовольствия для всех крайне индивидуален, а для некоторых имеет вполне логичное объяснение. — Она задумчиво прокрутила рукоять в ладони. — Поэтому теперь я опробую её на себе.

Услышав последние слова, Снейп широко распахнул глаза.

Бросив плеть обратно на кресло, Гермиона направилась в его сторону и остановилась на расстоянии пары шагов, а затем подняла руку и обхватила язычок молнии на кофте, вздернув подбородок в ожидании его реакции. Казалось, его взгляд проник ей в самую душу, прежде чем он почти незаметно кивнул.

Хорошо.

Гермиона хотела, чтобы он принимал в этом непосредственное участие. Медленно потянув молнию вниз, она позволила звуку разъединяющихся зубчиков наполнить пространство между ними, позаботившись о том, чтобы ни на секунду не терять зрительного контакта. Опустив язычок до конца, она отдернула друг от друга края своей кофты, прежде чем свесить вниз левую руку, а затем и правую. Слегка вжав плечи, она дала возможность ткани самой упасть на пол.

Затем, подсунув пальцы под края футболки, она приподняла её и, снова не торопясь, легко потянула ткань вверх вдоль тела, пока не достигла плеч, и, подняв ее над головой, небрежно отбросила в сторону. Кожу покалывало от пробежавших по телу мурашек, заставив мысленно поблагодарить за огонь в камине, который Снейп предусмотрительно разжег в самом начале. Несомненно, порка усилила циркуляцию крови и хорошенько согрела, но без кофты и футболки она начала стремительно мёрзнуть, хоть и подозревала, что это неудобство будет докучать ей совсем недолго.

Вздохнув, Гермиона завела обе руки за спину и расстегнула застежку лифчика, а затем, подавшись плечами вперед, позволила бретелькам соскользнуть вниз. Чашки держались на груди всего мгновение, прежде чем рухнуть на пол.

Взгляд Снейпа уже был там. Гермиона знала, что ему нравилось наблюдать за ней. Он дал это понять ещё с самого начала — с того момента, как приказал встать над ним и помастурбировать.

Только теперь она намеревалась сделать это добровольно.

Как все изменилось.

Гермиона заскользила пальцами вдоль своего живота, пока не добралась до грудной клетки, где накрыла холмики груди. Обхватив соски, она перекатила их меж пальцев, разрешив себе реагировать так, будто их только что сжал сам Снейп. Она не сомневалась, что тот сразу поймет, если она будет притворяться… или сдерживаться, либо, что ещё хуже, попытается помешать себе достичь цели. Поэтому Гермиона издала такой стон, который могла позволить себе лишь в тишине своей комнаты… или наедине с ним. Закатив глаза, она разомкнула пересохшие губы, выдыхая горячий, влажный воздух. Скручивая и оттягивая каждый из моментально напрягшихся сосков, Гермиона полностью отдалась нахлынувшим на неё ощущениям.

Снова посмотрев на Снейпа, она заметила, как на его скулах заиграли желваки… а член слегка дернулся. Отличный знак.

Продолжая возбуждать себя, она не могла не наслаждаться обратной реакцией — тем, как раздувались его ноздри, или как хмурились его брови, вынуждая пульсации между ног достичь пика и потребовать к себе ее мгновенного и незамедлительного внимания. По очереди скинув свои балетки, Гермиона расстегнула молнию, прежде чем завести большие пальцы под пояс и повернуться к нему спиной. Прогнув спину, она разом подцепила пальцами джинсы и трусы. Медленно потянув их вниз, Гермиона продолжала выгибаться, бесстыдно выпячивая ягодицы, пока перед директором не появилось то, что, как она надеялась, можно было бы назвать возбуждающим видом её нагой задницы, похотливо раскрывшейся и соблазнительно качнувшейся в тот момент, когда она освободила ступни от сковывающей их лужицы одежды.

Она выпрямлялась позвонок за позвонком, пока не встала в полный рост и, совершенно намеренно покачивая бедрами, направилась к креслу. Возможно, Гермиона немного перестаралась, но она хотела подарить Снейпу визуальное воспоминание, которое бы отпечаталось в его памяти надолго. Схватив кресло за подлокотники, она перетащила его немного вперед, пока то не оказалось напротив его обнаженной фигуры. Затем, взяв древко и плеть, она бросила очищающее заклинание на рукоятку флоггера, прежде чем отбросить свою палочку в сторону.

Ну вот, все готово, — можно начинать.

Резко развернувшись, Гермиона начала медленно опускаться до тех пор, пока не коснулась ягодицами края обивки, присев почти застенчиво… Однако сразу же отбросила любые приличия, небрежно раздвинув колени и выставив напоказ свою почти лишенную волос промежность, прежде чем направить плеть вверх, а затем и вниз по внутренней стороне своего бедра. Пламя камина танцевало в глубине его глаз, когда он пожирал взглядом кожаные ремни, касающиеся её нагой кожи. Хоть Снейп, несомненно, всё ещё был раздосадован и задумчив, он также был заинтересован… чему свидетельствовал приподнявшийся член, ещё больше напрягшийся от созерцания ремней, трущихся своей шершавой поверхностью об её раскрытые половые губы.

При этом Гермиона чувствовала себя на удивление спокойно. Хоть происходящее и было так непохоже на все, что она когда-либо делала, ею двигало понимание масштабности поставленной перед ней задачи. И скованность, которая могла бы возникнуть в момент обнажения, была вроде как разрушена их прошлыми встречами. Гермиона сомневалась, что осталось хоть что-то, что Снейп мог до сих пор не заметить в ней. В конце концов, он видел её тело во всех возможных ракурсах.

Последний раз скользнув плетью вдоль лобка, Гермиона уселась глубже в кресло и, плотно облокотившись о его спинку, приподняла пятки и расположила их по краям подлокотников. Теперь она наблюдала за директором через V-образный разрез своих бедер.

Внезапно крутанув запястьем, Гермиона смогла ловко обхватить плеть сразу с двух сторон — теперь она держала ремешки в кулаке одной руки, а другой направила рукоять в сторону Снейпа.

Расширяющийся к кончику, черный набалдашник выглядел хоть и внушительно, но не невозможно, особенно учитывая то, что предложил ей Снейп накануне вечером. Поэтому Гермиона расположила плеть между ног и направила жесткую кожаную рукоятку к своей уже влажной щели, скользнув основанием вверх-вниз вдоль половых губ и услышав характерный хлюпающий звук своего возбуждения.

Переместив взгляд на Снейпа, она поняла, что можно даже не стараться выглядеть похотливой, ведь теперь это выходило совершенно естественно. Смочив языком пересохшие губы, она непроизвольно вжала плечи, выставляя напоказ торчащие соски. Веки тяжелели при виде играющих на его скулах желваков и влажного кляпа, зажатого в белой тюрьме его зубов. Спускаясь взглядом вниз, она уставилась на тугие мышцы живота, на то, как обозначались под кожей вены, когда его член устремлялся ввысь.

Она шумно выдохнула, но не могла сдержать хриплого стона, непроизвольно слетевшего с ее губ вместе с воздухом. Он сам себе оказывал медвежью услугу. Если Снейп намеревался освободиться, то это было совершенно исключено, пока перед ней перекатывались его блестящие от пота мышцы. Это зрелище лишь подкидывало в топку дров, отчего Гермиона заработала запястьем, словно набирающий скорость поршень. Она подталкивала фаллос к входу и слегка растягивала его, а потом быстро скользила вверх, чтобы проворно задеть клитор, — и все это продолжалось, пока её щелка буквально не заныла от необходимости быть заполненной.

Раздвинув ноги ещё шире, она расположила блестящий от смазки набалдашник у своей промежности и начала постепенно вводить рукоятку внутрь. Упершись затылком в спинку кресла, она приподняла бедра, при этом слегка оттолкнувшись пятками от подлокотников.

— Да-а, — простонала Гермиона, погружая флоггер ещё глубже.

Отскакивая от стен, её голос гулким эхом разнесся по комнате. Приподняв голову, она увидела, как побелели его кулаки, сжавшиеся вокруг волшебных веревок. Устремив вниз свой орлиный нос, он впился в неё взглядом, прожигая её из-под мрачно нахмуренных бровей. Гермиона надеялась, что это было желание… а не просто жажда отмщения. И блеск на его члене, сверкающий драгоценный камень, венчающий головку, вселял надежду, что она возможно была права.

Скользнув пальцами свободной руки вниз, она потерла клитор, другой рукой еще глубже погрузив в себя рукоятку. Ей практически удалось представить, что мужчина, стоявший перед ней, не был ее директором, что их противостояние и чисто деловые отношения остались в прошлом… и что она не ставила себя под удар, рискуя получить серьезные последствия после освобождения его от оков.

Но Гермиона не тешила себя пустыми иллюзиями — её разум всегда был удручающе честен. Поэтому она, стиснув зубы, сосредоточилась на своем желании продемонстрировать, что он может добиться нужного уровня возбуждения без необходимости чувствовать боль, на самом деле даже без прикосновений. Вряд ли это было для Снейпа откровением, ведь он понимал гораздо больше в таких вещах. Но Гермиона хотела, чтобы он знал, что она знала это… и что она узнала это от него.

Безбожно теребя набухший клитор, она погружала в себя флоггер и не могла не упиваться тем, как дергались его бедра, или как вздымалась широкая грудь, выпуская на свободу его тяжелое дыхание. Но то, что окончательно добило её — были его глаза. Ощущение его взгляда, скользящего по её телу, осознание его полной осведомленности о ней, а так же масштаба пережитых им страданий — всё это Гермиона находила ужасно эротичным. Особенно осознание того, что её действия наконец-то смогли вызвать ответную реакцию, несмотря на все прошлые усилия директора казаться равнодушным и отстранённым.

Гермиона почувствовала, как сжались внутренние мышцы вокруг рукоятки, когда ребристая поверхность той ускорила трение о стенки, а потом её самообладание окончательно исчерпало свой лимит.

Зажмурившись, она задержала дыхание. А затем рваные вздохи вырвались из груди, когда она достигла пика наслаждения.

— Ух-х… Да-а-а! — взвыла она, вжав подбородок в грудную клетку. На ее трясущиеся руки, от которых Гермиона не отрывала взгляда, словно упала пелена, когда волна оргазма накрыла её, одаривая шквалом хаотичных мышечных сокращений. Неконтролируемые рывки бёдер и внезапно усилившееся напряжение в ногах вынудили Гермиону соскользнуть одной из пяток с подлокотника, заставив флоггер ещё глубже погрузиться в промежность. В результате новая волна судорог заставила её откинуть голову на спинку кресла вместе с пронзительным вскриком.

Тем не менее, конвульсии постепенно стихали, пока Гермиона не ощутила, как её истощенные своды перестали пульсировать вокруг твёрдого набалдашника плети. Рассеянно поглаживая свои бедра, она вздохнула полной грудью, наконец встретив долгожданное удовлетворение.

— Оя шос-ве-ая а-но-ись ы-ки?

Гермиона открыла глаза. К сожалению, на этот раз она смогла разобрать то, что он сказал.

Твоя собственная разновидность пытки?

Она вздернула подбородок, устремив на него пристальный взгляд. Застыв на месте, Снейп напрягся всем телом, и был явно гипервозбужденным. По всей видимости, он хотел спровоцировать ее, пока ещё мог держать себя в руках. Но Гермиона не поддалась на эту провокацию. Теперь она была за рулем. Снейп открытым текстом намекал, что она лицемерка… ну, возможно, так оно и было.

Вне зависимости от его мнения, Гермиона имела свою точку зрения на сей счет. И была вполне готова к обороне.

— Да. Та, которой я внезапно увлеклась, — она аккуратно вытащила из себя рукоятку, прежде чем встать в полный рост. — И я вижу, что ты тоже не на шутку ей увлекся.

Отбросив плеть в сторону, Гермиона направилась вперед медленной, соблазнительной походкой, пока не встала к нему практически вплотную. Протянув руку и коснувшись указательным пальцем его члена, она провела подушечкой вдоль шва на нижней стороне ствола, собрав капельку предэякулята по пути, прежде чем поднести палец к губам. Не отводя от него взгляда, она погрузила блестящий палец в рот, слизывая вязкую влагу, смакуя его вкус, прежде чем проглотить всё до капли.

Еле слышный шум сглатывания, донесшийся из его горла, сообщил ей, что она находилась на верном пути.

Подняв обе руки, Гермиона опустила ладони ему на грудь, почувствовав, как бьётся его сердце. Снейп слегка дрожал. Несомненно, насколько ему самому было известно, не все прикосновения должны были приносить комфорт. На этот раз так и было… хотя бы отчасти.

Прокладывая тропинку вдоль его грудной клетки, Гермиона провела кончиками пальцев по поврежденной коже, прежде чем прильнуть к одному из шрамов. Его грудные мышцы превратились в камень под её нежными прикосновениями, но она не обратила на это внимания, продолжая покрывать рубец легкими словно перышки поцелуями. Спустившись ниже, она потерлась губами, а затем накрыла ртом твердый бутон его соска.

Снейп зарычал. Невыносимо низкая нота заклокотала в груди, разрывая тишину комнаты. Опять же, Гермиона проигнорировала этот звук, продолжая щедро одаривать его тем, что, как она подозревала, у него было ничтожно мало на протяжении всей жизни… нежностью, лаской… даже сочувствием. Гермиона сомневалась, что за это время кто-либо выражал ему своё сожаление, — даже после того количества жертв, что он принес во имя защиты волшебного мира. Гораздо легче было предположить, как, собственно, она раньше и делала, что его сварливая манера поведения была вызвана высокомерием или чрезвычайно язвительным нравом.

Не без удовольствия Гермиона смаковала то один сосок, то другой, при этом слыша, как его рычание сменилось тихим мычанием, вселившим в нее ещё большую уверенность. Она из всех сил стремилась показать ему каково это — получать подлинную заботу… и, возможно, что-то большее.

Гермиона не могла не заметить, как напрягся его живот и вздулись вены, когда она скользнула поцелуями ниже, слизывая теплые канавки пота между мышц, и очутилась лицом к лицу с его членом. Она была так близко к пенису только однажды, но результат был довольно успешным. Несмотря на разницу в размерах и, Мерлин знал, сколько дополнительного багажа вместе с этим, она надеялась на еще один положительный результат. И хотя Гермиона была ужасно неопытна в этих вопросах, в её груди пылала пламенная решимость… черта, которая ускользала от нее в последнее время, но она была рада её вернуть, конечно, не без некой доли облегчения.

Снейп уже говорил с ней об оральном сексе — о могуществе рта, способности языка передать вожделение за пределами слов. Но наибольшую силу он приписывал глазам.

Как он тогда их назвал? Зеркала души?

Она предоставляла ему свой рот и руки, но в основном, конечно же, свой взгляд — чтобы он мог видеть искренность в ее действиях. В конце концов, он был «Хозяином Недоверия».

Обхватив его за бедра, она опустилась перед ним на колени. Но только посмотрев вверх, Гермиона поняла, вопреки своей прежней браваде, насколько её задумка была амбициозной. Это было одно из самых пугающих зрелищ, с которыми она когда-либо сталкивалась — и не только в сексуальном плане.

Возвышаясь над ней, его внушительный фасад казался ещё более зловещим от игры полумрака и пламени — его глаза горели, словно тлеющие угли, черный кляп рассекал рот, а верхняя губа обнажала матовый блеск зубов. Темные волосы спадали на лоб, свисая мокрыми прядями и прилипая к лицу, отчего он казался еще более свирепым. Его гибкий силуэт переливался влажным блеском, когда Снейп пытался срывать с себя оковы. Он был весь не только пропитан интенсивной физической и магической мощью, но также покрывающие его стан шрамы красноречиво говорили о его мужестве и способности выживать в любых условиях… как о ком-то, кто одержит победу, несмотря ни на что.

Но самым пугающим оказался стальной фаллос, парящий словно скипетр прямо над ее лбом. С этого угла она смогла более детально разглядеть горизонтальные бороздки поперек основания. Они не были такими аккуратными, как ей показалось вначале — рваные края были явно работой какого-то инструмента, который был либо тупым, либо зазубренным. Сердце обливалось кровью от осознания того, насколько невыносимо больно ему было тогда.

Поэтому с них она и начала.

Неуверенно поднеся руку и аккуратно обхватив его ствол, Гермиона провела большим пальцем по одному из рельефных шрамов. Взглянув вверх, чтобы оценить его реакцию, она увидела сложную смесь противоречивых эмоций, исказивших его лицо, и усугубившихся, когда она стала наклоняться вперед. Не прерывая зрительного контакта, она уткнулась в его шрамы носом, вдыхая мускусный мужской аромат, прежде чем коснуться губами их шелковистой поверхности. Гермиона замерла на мгновение, ощущая мельчайшие колебания венок под своими губами, прежде чем прижаться к тончайшим гребням рубцовой ткани. Смочив эти бороздки слюной, она погладила языком один из шрамов, слегка покачивая головой, чтобы покрыть символ пытки своим символом заботы и исцеления, словно дикий зверь, вылизывающий своего раненого сородича. Это было встречено многозначительно вздернутой бровью, и только внутри его взгляда она увидела крошечную вспышку чего-то, свидетельствующего… что он нуждался в этом или, возможно, даже в ней.

Это открытие вдохновило её на продолжение, и она стала чередовать волнообразные движения языка с редкими поцелуями, уделяя более пристальное внимание самым глубоким рубцам. Тщательно обрабатывая его кожу, она старалась покрыть все поле битвы и, хоть её затрудненное дыхание слегка охлаждало его ствол, оно ни разу не лишило твердости его эрекцию, благодаря подхватывающей ласку языка руке.

Затем, слегка отклонив голову, она разомкнула губы, разрешая себе наконец приняться за головку. Она оставила её напоследок не только потому, что это была одна из немногих, по-видимому, неповрежденных областей, но и потому, что хотела уделить ей особое внимание.

Раскрыв рот ещё шире, она скользнула кончиком языка по внушительной площади короны, венчавшей возбужденный член, с интересом наблюдая за тем, как неистово начала вздыматься и опадать грудная клетка мужчины. И когда Гермиона подалась чуть выше, обмакнув язык в прорезь и вкусив солоноватую эссенцию, то увидела, как Снейп перестал дышать. Наконец, наклонившись вперед, она смогла поглотить головку целиком, лишь с небольшим трудом принимая в рот ее гладкие контуры. Главное было оставаться спокойной, сосредоточиться… и не забывать дышать. Было бы легко подавиться чем-то его размера. А она не очень-то хотела испытывать судьбу… не только потому, что не планировала встречаться с рвотным рефлексом, но и потому что это бы нивелировало саму суть того, что она пыталась донести.

Поэтому Гермиона оставалась предельно сосредоточенной, пока ласкала самую чувствительную его часть, нежно посасывая вершину и слегка пружиня головой из стороны в сторону. Присоединив к своим действиям ещё и руки, она слегка сжала его горячий ствол, поглаживая тот по всей длине одновременно с вращательными движениями своего языка. Снейп больше не кривился, не взирал на неё враждебно из-под смоли бровей, а, расслабив лицевые мышцы, выпустил-таки своё учащенное дыхание на свободу.

Ублажая головку языком, она с нажимом водила пальцами вверх и вниз по его члену, собирая в складки кожу у основания и ни на секунду не прерывая зрительного контакта — зная, что он сможет увидеть её искренность… потому что она ощущала её повсюду.

Гермиона не могла точно сказать, когда это произошло — возможно, когда он отчаянно трахал ее у стены в той тёмной нише. Может, раньше. Но теперь её влекло к нему на каком-то глубинном уровне. Это не было похоже на желание к своему парню, в которого тебя угораздило влюбиться по уши. Скорее вожделение, выходящее за рамки самого понимания отношений, — игнорирующее любые приличия… обладающее опасно первобытным характером… не пытающееся соответствовать дурацким условностям или приемлемому для общества поведению. Подпитывающая тебя зависимость, которая кажется неотъемлемой частью твоей жизни, настолько необходимой, что просто не может быть неправильной.

И она увидела это в его глазах — осознание её потребности. Безошибочно ясный блеск его моментально остекленевшего взгляда, более не скрываемые за маской равнодушия стоны… она наконец-то наладила с ним контакт.

Он простил её. Она приняла его таким, какой он есть.

И чтобы подкрепить свое намерение — чтобы оно стало абсолютно недвусмысленным — она ускорила возвратно-поступательные движения своего кулака, заглотив член ещё глубже, неистово посасывая и поглаживая его контуры, пока не почувствовала его напряженное, отчетливое желание кончить.

Услышав нарастающий из груди гортанный стон, она немного отстранилась, чтобы дать ему возможность свободно наблюдать за происходящим. Судорожно дергая кулаком, Гермиона почувствовала, как первые теплые выстрелы брызнули ей на язык, затем их нагнали более сильные — один из которых ушёл в сторону ото рта, окрашивая подбородок и щеку, а другой молниеносно впечатался в горло. Тем не менее, она продолжала двигать рукой, направив извергающуюся головку к языку, куда в итоге приземлились последние капли, смешиваясь со слюной, пока он, наконец, полностью не опустошил свои запасы. Гермиона держала рот раскрытым, показывая ему содержимое, прежде чем проглотить всю влагу, принимая внутрь себя саму его сущность — его самую интимную часть.

А потом увидела её. Слезу. Одну блестящую каплю, стекающую по его щеке.

Это было физически больно, как в прошлый раз? Или это было что-то еще?

Она не могла спросить. Она бы не стала спрашивать.

Вместо этого Гермиона встала на ноги, а затем, приподнявшись на цыпочках, решительно прильнула к нему. Обхватив одной рукой шею, она притянула его к себе, впиваясь в его губы, целуя каждую из них по отдельности из-за препятствия в виде кляпа — посасывая верхнюю, а затем и нижнюю, самозабвенно проводя по ним кончиком языка… зная, что он попробует то, что она ему предложила.

Затем, отступив назад, Гермиона прикоснулась к своим губам, вдруг почувствовав себя чрезвычайно эмоциональной. Но она не хотела показывать ему свои слезы — только не снова.

Быстро натянув на себя одежду и взяв свою палочку, она подошла к платяному шкафу позади директора.

Спустя минуту она вернулась и показала ему свою книгу.

— Я нашла её и забираю с собой.

Снейп ничего не ответил. Кажется, он был полностью погружен в свои мысли.

Гермиона решила не дожидаться, когда он соблаговолит поведать причину своей задумчивости.

Остановившись у двери спальни, она ослабила заклинание волшебных веревок, прежде чем быстро юркнуть к выходу из его личных покоев. Вряд ли он стал бы её преследовать, но со Снейпом всякое было возможно… В конце концов, у Гермионы ни разу не получилось предугадать его поведение.

Проскочив в дверной проем, она выдохнула с облегчением. А затем, погрузившись в гулкий полумрак коридора, сделала, возможно, только один… крошечный, малюсенький… прыжок.

Глава опубликована: 28.11.2018

Глава 15: Лесничий

Гермиона чувствовала необычайную легкость, будто несколько месяцев таскалась в свинцовых сапогах и теперь наконец-то смогла их сбросить. Облегчение было настолько ощутимым, что она практически поплыла по коридору: плавно заскользив по каменным плитам подземелий, она порхнула за угол и…

— Мисс Грейнджер!

Гермиона испуганно отшатнулась от раздраженно поджатых губ и испепеляющего взгляда профессора Макгонагалл.

— Каким ветром вас занесло в подземелья в воскресенье?

— Я… Прошу прощения, профессор, — промямлила в ответ Гермиона. — Я не думала, что кого-то здесь встречу. Я просто заходила в гости… к директору.

Помрачнев, Макгонагалл нахмурилась ещё больше.

— В гости? Вы имеете в виду вашу вынужденную отработку?

— Нет… Я… всего лишь одолжила книгу, — она кивнула в сторону своего зажатого под мышкой томика.

Макгонагалл несколько мгновений посверлила взглядом книгу и вернулась к её лицу.

— И наслаждались чашечкой чая?

Теперь настала очередь Гермионы нахмуриться и в недоумении уставиться на собеседницу.

— Простите?

Макгонагалл провела скрюченным пальцем по своему подбородку и кивком головы указала Гермионе на её собственный.

— О… — Гермиона повторила жест профессора и смахнула с щеки что-то влажное, мысленно коря себя за то, что умудрилась это проглядеть. — Да, он… хм… он угостил меня восхитительной… чашечкой чая.

Макгонагалл взглянула на неё свысока, прежде чем сухо процедить:

— Не сомневаюсь.

Понурив голову в попытке скрыть растущее пламя на щеках, Гермиона выдавила из себя подобие улыбки и робко шагнула в сторону, пожелав как можно скорее исчезнуть из поля зрения профессора.

— Право слово, Гермиона, я так ждала, что вы зайдете ко мне… по собственной воле, — Гермиона взглянула вверх и с удивлением обнаружила обиду в зеленых глазах своего декана. — Ждала, что объясните, почему решили повторно нарушить комендантский час. И это после того, как я горой стояла за ваши дополнительные привилегии в качестве старосты.

Гермиона вновь уронила взгляд на пол. Вот почему она избегала их встреч. Макгонагалл постоянно будила в ней ощущение, будто она худший человек на этой планете.

— Мне правда жаль, — искренне ответила Гермиона. — Я не заходила к вам, потому что сгорала от стыда. Не могу сказать точно, что тогда мной двигало… Это было так эгоистично с моей стороны. А потом я с головой ушла в отработку, пытаясь вернуть списанные баллы, и не думала ни о чем другом, — на мгновение обернувшись, она взглянула в сторону покоев Снейпа. — Знаю, вы высказывались в мою поддержку, и очень вам за это благодарна. Извините, что не оправдала ваших надежд.

Во время своей речи Гермиона непроизвольно вытащила книгу из-под мышки и скрестила на ней руки, словно защищаясь от женщины. Хоть до этого она вполне успешно справлялась с чувством вины, от обвинительного тона на душе снова заскребли кошки.

— Директор довольно активно высказывался против вашего посещения этого литературного кружка. Вам это известно, не так ли?

— Да.

— Только благодаря совместным усилиям остальных преподавателей у вас появилась такая возможность, — увидев, как выражение профессора Макгонагалл стало ещё более суровым, Гермиона задумалась о том, зачем её вообще посвящали во внутренние дела Хогвартса.

— Я все понимаю.

Мрачноватый блеск в глазах декана потух, и она потянулась к Гермионе, положив свою морщинистую ладонь ей на плечо.

— Несомненно, этот год выдался тяжелым. Для всех нас. Но я хочу, чтобы вы знали, — моя дверь всегда открыта для вас… Всегда.

Гермиона кивнула, ответив ей благодарной улыбкой.

— Спасибо, профессор. Я очень ценю ваше доброе отношение.

Со стороны лестницы раздался звук шагов, а затем показалась профессор Стебль, спускающаяся по каменным ступенькам вниз. Заметив их, женщина широко улыбнулась.

— Доброе утро вам обеим.

— Профессор Стебль, — лёгким кивком поздоровалась Гермиона, мысленно подсчитывая, какова была вероятность столкнуться одновременно с этими преподавателями ранним утром в подземельях в выходной день. Затем обнаружив предвкушение на лице Макгонагалл при появлении Помоны, поняла, что эта встреча была отнюдь не случайна.

Они специально явились сюда, чтобы наведаться к Снейпу?

Гермиона невольно попятилась. На этот раз она действительно испугалась.

Как можно было просто взять и оставить его там?

Она с ужасом осознала, что прежде чем уйти, должна была убедиться, что с ним все в порядке.

Что, если нет?

— Была рада встрече, Гермиона, — губы Макгонагалл тронула еле заметная улыбка. — Надеюсь, мы вскоре увидимся.

Гермиона кивнула в ответ.

— Я тоже, профессор.

Затем женщины исчезли за углом в направлении снейповских покоев.

Раздираемая противоречиями, Гермиона нервно сглотнула, не зная, как поступить. И вдруг услышала, как их шаги стихли совсем неподалеку.

— Тебе удалось переговорить с остальными? — тихо спросила преподаватель травологии.

— Да, все согласны, что тот инцидент с деревьями был последней каплей, — ответ Макгонагалл донесся едва различимым шепотом.

— Что же ты собираешься сказать Попечительскому совету?

— Что теперь у нас появились веские доказательства практики, нарушающей правила безопасности, а также факт нанесения необоснованного ущерба материальному имуществу школы. Этого достаточно, чтобы выдвинуть ходатайство об увольнении.

На мгновение между ними повисла тишина.

— Как, по-твоему, он это воспримет?

— Меня не волнует, как он отреагирует. Этот человек совершенно не подходит на роль директора и вообще не должен был выдвигать свою кандидатуру.

После ещё одной звенящей паузы снова раздался шепот Стебль:

— Ты так и не простила его… за Альбуса, да?

Макгонагалл раздраженно фыркнула.

— Мне казалось, что я ясно дала понять, Помона… это не имеет никакого отношения к делу. Абсолютно. Речь идет о будущем школы — школы, которая и так находится в крайне шатком положении и требует более осмысленного подхода, чем способен дать бывший Пожиратель.

Звук удаляющихся шагов вывел Гермиону из транса.

Сердце в груди забилось набатом, мозг отчаянно пытался обработать то, что она только что услышала. Закусив нижнюю губу, она так сильно вцепилась в книгу, что костяшки пальцев побелели.

А потом решительно шагнула за угол.

— Профессор Макгонагалл, — звонко позвала Гермиона уже отошедшую на значительное расстояние фигуру. — Я хотела вам кое-что рассказать.

 

* * *

 

Несмотря на одолевавшие её сомнения, Режущее подействовало именно так, как надо. Она никогда раньше не применяла конкретно это заклинание к деревьям, но приложив определённые усилия, смогла разделить пополам даже самый массивный ствол. Крепко сжимая палочку, она приподняла в воздух полено длиной, наверное, с автобус и стала поворачивать его в сторону леса. Гермиона целый день пыхтела над своей новой полосой препятствий, которая стала отличным дополнением к давно проторенному пути вдоль озера.

Из поваленных деревьев она смогла состряпать скалолазные стенки, тренировочные брусья и перекладины, на которые было довольно сложно забраться и тем более удержать равновесие. И это не считая пней и планок, разбросанных на всем пути ее ежедневного маршрута. Она торопилась закончить работу, так как солнце уже близилось к закату. Прикинув подходящий угол наклона, она приступила к действию. Постепенно направляя верхушку, будто пытаясь пришвартовать тихоокеанский лайнер, она, наконец, смогла опустить ее на стойку длинных, продолговатых брусьев. Получившаяся полоса препятствий не уходила слишком далеко в Запретный лес, чтобы считаться опасной, но была хорошо спрятана от других — вряд ли кто-то решил бы пробежаться здесь вместо самой Гермионы, находившей странное умиротворение среди деревьев.

Ощутив лёгкую смесь удовлетворения и усталости, она перекинула ногу через полено и слегка подалась вперед, облокотившись животом и щекой о шершавую кору. Глубоко дыша через нос, она блуждала взглядом по зловещим коридорам лесистых колонн, усыпанных сырой пожухлой листвой. Здесь было так спокойно, сладковатый запах опилок и древесной стружки пьянил. Она подумала, что могла бы просто взять и…

Бух.

Огромная тень рухнула ей на спину, прижав своим весом к бревну.

Прежде чем Гермиона успела вскрикнуть, в её волосы свирепо прорычали:

— Почему ты солгала?

Снейп.

Несмотря на ледяную испарину, Гермиона почувствовала, как осколок ужаса в груди начал таять. По крайней мере, она знала этого дьявола.

— Не знаю… — попыталась оправдаться она, с трудом втянув воздух в сдавленные легкие.

— Почему? — прошипел он, надавив еще сильнее.

— Я просто… Я хотела…

— Помочь? — с отвращением выплюнул он.

У нее перехватило дыхание. Она решила не отвечать.

— Ты не можешь.

— Но…

— Ты… не можешь, — угрожающе предостерег Снейп.

— Но профессор Макгонагалл… — она попыталась приподнять голову, но чужое предплечье преградило ей путь.

— Думаешь, я не знаю?

Гермиона уронила голову обратно, оцарапав корой щеку. Значит, он был в курсе, что другие хотели его отставки.

— Ты предпочел бы, чтобы они узнали правду? Ты что, хочешь, чтобы тебя отстранили?

Снейп фыркнул, и поток прохладного воздуха скользнул вдоль ее шеи вниз.

— «Правду»? И что же это за пр<