Скворушка, сердолик и Кара-Даг

Степан Клименко - вы это уже успели заметить - не только выращивает деревья и цветы, но и пишет книги. Нет, не научные, как, скажем писал Иван Мичурин, а художественные. И не только о растениях, но и о животных, жизнь которых он тоже знает превосходно.

Однажды осенью, когда мы со Степаном открыли калитку его дома, нас встретили собака Кузьма и кошка Димка. Робко и виновато подошли они к Степану, пытаясь оттолкнуть друг друга.

Было ясно, до нашего прихода у кошки с собакой произошел «крупный разговор». Димка (она, а не он) строила Кузьме устрашающие физиономии.

- Все верно, - пошутил я, - живут как кошка с собакой. Степан засмеялся:

- Ребята! - это он к своему зверью обратился. - Димка! Кузя! Не конфузьте меня перед гостем, пожалуйста. А ну, немедленно помиритесь!

И злющая, с моей точки зрения, кошка Димка подошла к разгневанному псу Кузьме, который, впрочем, успел сменить гнев на милость, обняла его морду лапами, и… они чмокнулись - мир был восстановлен.

«Братьям нашим меньшим» Степан Клименко посвятил много рассказов. Он умеет «прочитывать» характер животного, что чрезвычайно трудно.

Долгое время в оранжерее Степана жил скворец. Мало-помалу птица научилась говорить. Скажем, не бегло, но с десяток слов могла перековеркать. Скворец привязался к Степану, как может привязаться только… собака. Он сидел у него на плече, когда Клименко смотрел фильм в летнем кинотеатре. Сидел не шелохнувшись и лишь изредка выкрикивал гортанно: «Э-э-эр-рр-рун-да!..» Степан купался в море и скворец лез за ним в воду, смешно топорща перья.

Но природа есть природа, у нее свои права и законы: улетел Скворушка. Совсем улетел в жаркие края. Да Степан и не удерживал его.

Но Клименко не был бы коктебельцем, если б еще сердолики не полонили его сердце. Сердолики и яшмы, опалы и агаты, трасы и пириты, ониксы и моховики… Светло-оранжевые, кроваво-красные, желтые, розовые агаты, розоватые жемчужины, черные, будто крыло ворона, гагаты, отполированные срезы огненной яшмы, яшмы с вкраплением халцедона - радужное многоцветье Кара-Дага. Разве можно не поражаться природе, если лик ее так многообразен и неповторим!

Степан Клименко навечно «болен красотой», и, когда он говорит о карадагских самоцветах, о камнях, как о живых людях, которые, подобно талантливому собеседнику, обогащают душу, к которым и относиться надо бережно, человечно, глаза его горят и весь он преображается.

- Если будет сносная погода, - говорит Степан, - завтра сведу тебя на Кара-Даг. Кузя! - это он собаке. - Проверь погоду!

Кузя метнулся за калитку и тут же возвратился. Завилял хвостом.

- Не лает, - улыбнулся Степан, - значит, завтра будет хорошая погода.

- А как он определяет? - решил я больше ничему не удивляться. - Небось на глазок?

- На глазок, - подтвердил Степан. - Пойдем, и тебя научу. Думаю, что ты окажешься более смышленым учеником, чем мой Кузьма Иваныч… Видишь ту гору? Она называется - Святая. Над ней сейчас нет ни облачка - значит, завтра ожидай хорошую погоду. А если вершина в облаках…

- Не надейся, рыбак, на погоду! Так?

- Так, - подтвердил Степан, - говорил, что ты сразу усвоишь…

С утра начинаем знакомство с Кара-Дагом. Как говорят путеводители, на Кара-Даг можно пройти, по крайней мере, четырьмя маршрутами, лучше всего - от улицы Айвазовского. Но мне эти советы ни к чему - дом Клименко как раз и находится на улице Айвазовского, да и сам Степан Клименко - живой путеводитель.

Пес Кузьма, который изучил дорогу не хуже своего хозяина, привычно тянет нас вперед - тоже, видать, интересуется природой. Но я на Кузю не обращаю внимания - не умеешь говорить, не лезь! Веди, Степан Клименко, по путям-дорогам туристским!..

И вот он перед нами - знаменитый Кара-Даг, «черная гора»…

- Гора - не совсем точно, - поправляет Клименко.

- Так во всех путеводителях сказано.

- Не во всех. В старых путеводителях «Кара-Даг» переводят как «черный лес». Лес - понимаешь? И еще - «лесистая гора»… Черная лесистая гора…

Кара-Даг называют Меккой минералогов. И совершенно справедливо: в Крыму известно около двухсот названий минералов, и больше половины их находится здесь. Если природа несколько «сэкономила» на растительности, то в цветовой гамме минералов нe могла удержаться и показала, на что она способна при хорошем настроении.

- Удивительная местность, - сказал я.

- Удивительная, - согласился Степан, - здесь все есть, как говорится от Ромула до наших дней, - и он продекламировал:

По картам здесь и город был и порт.

Остатки мола видны под волнами.

Соседний холм насыщен черепками

Амфор и пифосов. Но город стерт,

Как мел с доски, разливом конных орд.

И мысль, читая смытое веками,

Подсказывает ночь, тревогу, пламя

И рдяный блик в зрачках раскосых морд.

Зубец, над городищем вознесенный,

Народ зовет «Иссыпанной короной»,

Как знак того, что сроки истекли,

Что судьб твоих до дна испита мера,

Отроковица Эллинской земли,

В венецианских бусах - Каллиера!

 

- Степан, да это же описание раскопок на Тепсене!

- Верно! - и неожиданно добавил: - А знаешь ли ты, что Планерское - бывший Коктебель - сыграло свою роль в развитии авиации?

- Эта гористая местность?!

- Да, сударь. И не просто «сыграло». Коктебель - это и первый слет советских планеристов, и первые шаги в авиацию Ильюшина и Антонова, и начало пути Сергея Королева. А ныне в нашей гористой местности - музей планеризма, кстати, первый и единственный в стране…

- Вот это да!

- А ты думал! - засмеялся Степан.

Степан Клименко неутомим. Не скажу, что мы в один день прошли по всем возможным маршрутам, но увидели мы многое: облазали гору Святую, которая «подарила» хорошую погоду, прошли по Южному перевалу и любовались седыми травами и оголенными глыбами хребта Кок-Кая… Сфотографировали мыс Хамелеон, окаймленный белой бахромой прибоя, блуждали по «лесу ужасов» Хобе-Тепе и удивлялись причудам природы, создавшей фигуры «Коня-пряника», «Сокола», «Пирамиды»… Любовались «продуманным» беспорядком Карагача…

Степан смотрит на меня хитрющими глазами:

- Я не спрашиваю тебя: приедешь ли ты еще в наши края.

- Ты не спрашиваешь, а я отвечу: приеду обязательно. И спасибо тебе, Степан Клименко, за эти фантастические горы, за это море и за синюю розу, которую ты обязательно вырастишь.

ЛЕГЕНДЫ И БЫЛИ БАТИЛИМАНА

 

«Самое синее в мире, самое прозрачное море у берегов Батилимана», - утверждают туристы из Москвы, Ленинграда, Горького, Казани и других городов.

«В Батилимане самый чистый воздух», - говорят они же, и к их мнению присоединяются тысячи других туристов из иных, не менее славных городов нашего Союза.

«В джунгли! В пампасы! К черту на кулички!» - этот лозунг выбрасывают мои друзья, собираясь в путь-дорогу. И я знаю, их маршрут лежит в Батилиман.

Так в каком царстве-государстве находится это удивительное место? Как туда попасть? Поездом? Автобусом? На ковре-самолете?

 

Батилиман

Добраться до Батилимана сейчас несложно. Все автобусы, идущие из Севастополя на Ялту, проходят около Батилимана.

Раньше доезжали до села Орлиного, а оттуда - пешком. Новая автострада разрешила все транспортные проблемы…

Лучи солнца с трудом пробиваются сквозь зеленую крышу туннеля, и лишь особенно настырные лучики находят щелки и полосатят дорогу. Начало дороги довольно широкое, но вот она становится уже, а зеленый потолок - ниже. Кажется, подпрыгнешь и достанешь рукой.

Дорога лихо вильнула в сторону, предупреждая: «Сейчас начнется!» И действительно, началось: первый полусерьезный поворот, второй - серьезный, третий - устрашающий, четвертый…

Лес резко оборвался, и открылось море с высоты орлиного полета. Нет, лес не исчез, а именно оборвался: дубки, сосенки, можжевеловые деревья, и так не обладавшие аристократическим изяществом, сейчас согнулись, перекрутились, покорежились и по скалистым рваным склонам сбежали вниз.

Внизу - море. Море без конца и края. Сейчас оно глубокое и бесконечное. Из-за одного только моря, этого чуда природы, можно приехать сюда из самого тридесятого царства.

Черное море! Я бы мог привести научные данные, которые убедительно доказывают, чем наше море отличается от всех других морей земного шара и почему оно лучше всех, Но я не буду этого делать: красота не нуждается в доказательствах. Геродот тоже не собирался никому ничего доказывать, о Черном море он сказал просто: «Из всех морей Понт Эвксинский - самое замечательное…»

Внизу под нами - крыши домов. Это и есть Батилиман. Кажется, рукой подать. Но это оптический обман. Еще шагать несколько километров по извивающейся, уже ничем не прикрытой и от того прокаленной чуть ли не насквозь солнцем дороге, проложенной более полувека назад.

Несколько поворотов, и дорога вползает на широкую поляну обрамленную столетними деревьями. Это единственное широкое место вдоль всего пути. Здесь в самое жаркое-прежаркое лето нежно зеленеет трава, и столетние деревья создают тень. Отсюда до Батилимана ходу всего полчаса. Но прежде чем спуститься вниз, присядем, и я вам коротко расскажу о прошлом этих мест… В конце XVIII века район Хайту - Батилиман (Хайту - ныне село Тыловое) принадлежал графу Мордвинову, который собирал с местных жителей арендную плату. Жители выкупили у Мордвинова землю за тридцать семь тысяч рублей. Деньги были немалые, и Мордвинов, должно быть, от радости отдал им в придачу Батилиман, где в то время находилась одна-единственная рыбацкая хижина.

Батилиманские земли еще не раз перепродавались, пока в 1910 году не перешли в собственность Кравцовых…

В Крым выехал глава семейства - Андрей Васильевич Кравцов - с намерением приступить к строительству дачи. Здесь его ждало разочарование: хотя средствами он располагал немалыми их явно не хватало, чтобы отвоевать у природы и людей место под солнцем (земля Батилимана принадлежала общине). Кравцов-старший рассудил мудро: то, что не под силу одному человеку, доступно коллективу. Кравцов создает своего рода кооператив для освоения этого удивительного места. Его компаньонами стали известные писатели, художники, артисты. И летом 1911 года был положен первый камень в здание Кравцовых…

А теперь по тропочке спустимся к морю и совершим экскурсию по самому Батилиману, Начнем свой путь от моря. Вот это продолговатое здание с ажурным балконом и широкими окнами - дача В. Г. Короленко. К сожалению, Владимиру Галактионовичу не пришлось жить в ней. Когда он приехал в Батилиман, был заложен только фундамент, и писатель, прожив несколько дней в шалаше, уехал с намерением вернуться в самое ближайшее время. Однако обстоятельства сложились так, что ему больше не пришлось побывать в заветном уголке.

Правее дачи Короленко, на каменном плато, находится дом, где жил замечательный русский художник Иван Яковлевич Билибин.

Билибин вошел в русское искусство как самобытный мастер книжной графики. Иллюстрации Билибина к сказкам Пушкина привлекают затейливой выдумкой и мягким лиризмом. Но неверно считать Билибина только иллюстратором сказок. Многие его рисунки воспринимаются как сатира.

Одной из самых оригинальных работ последних лет были его иллюстрации к сборнику былин «Героическое прошлое русского народа». Работу над этой серией художник начал в 1939 году и продолжил во время Отечественной войны в Ленинграде. Он не уехал из осажденного города, считая, что «из осажденной крепости не бегут, а обороняются…»

Билибину не довелось дожить до победы - он скончался в 1942 году.

Картины и рисунки Билибина хранятся не только в музеях - их немало и в частных собраниях. У Валентины Абрамовны Иоффе, дочери знаменитого физика, есть акварель Билибина «Батилиман», подаренная художником ее отцу.

Если следовать по дороге дальше, то окажемся вскоре у дачи Андрея Кравцова. Кравцов построил два дома: верхний - для себя, а нижний - для сына Вадима. Верхний особняк - самое изящное по архитектуре и самое большое в Батилимане здание. По наружным его стенам множество барельефов на сказочные сюжеты. И здание, и барельефы исполнены по специальным рисункам Билибина, что делает дом уникальным памятником творчества русского художника.

В этом же доме жил и выдающийся советский физик Абрам Федорович Иоффе - муж дочери Кравцова Веры Андреевны.

Любопытна история женитьбы Абрама Иоффе и Веры Кравцовой. О ней мне рассказала их дочь, доктор физико-математических наук Валентина Абрамовна: «Моя мать была самой «несамостоятельной» дочерью Андрея Кравцова. Ее не интересовали ни земли, ни собственные особняки, ни кареты с вензелями. Она хотела одного: учиться! Незадолго до революции мать окончила гимназию в Петербурге и мечтала поступить в институт. Но дед категорически заявил: «Нет!». Невозможно предугадать, чем бы окончилась схватка между отцом и дочерью, если бы мать не встретилась с профессором Политехнического института Абрамом Иоффе. Молодые люди полюбили друг друга и вскоре поженились.

Представляете гнев помещика Кравцова, когда он узнал об этом? Матери было отказано в наследстве, а ее имя запретили даже упоминать. Так продолжалось несколько лет. Но, когда родилась я, бабушка умолила своего деспотичного мужа, чтобы он разрешил приехать дочке с мужем и внучкой на батилиманскую дачу. Старик разрешил. И в 1916 году наше семейство очутилось в Батилимане…»

Здесь Абрама Федоровича застала Великая Октябрьская революция. Он тотчас же выехал в Петроград и в дальнейшем на батилиманскую дачу не приезжал.

На одной из дач жил профессор Георгий Федорович Морозов, человек, оставивший огромное научное наследство. Его перу принадлежит всемирно известное «Учение о лесе». Лес - призвание всей его жизни…

Память о профессоре Г. Ф. Морозове бережно хранят ученые и практики-лесоводы: его именем названа одна из улиц в Симферополе, а на здании Симферопольского университета на мемориальной доске высечено его имя.

Дача гениального русского ученого Владимира Ивановича Вернадского находится у подножия Куш-Кая. С высоты видно, как далеко внизу бьется о скалы море - сюда доносится его глухое ворчанье. Возможно, в редкие дни, когда ученый приезжал сюда, он стоял на этой, усыпанной алыми маками поляне и - не исключено - именно здесь ему в голову пришла мысль, высказанная в одной из работ: «Корни всякого открытия лежат далеко в глубине, и, как волны, бьющиеся с разбегу о берег, много раз плещется человеческая мысль около подготовляемого открытия, пока придет девятый вал…»

В небольшом доме, замыкающем Батилиман, жил врач и писатель Сергей Яковлевич Елпатьевский. В Крыму он был частым гостем. В 1905 году принимал участие в организации маевки в Ялте. После этого комендант Ливадии, он же градоначальник Ялты, полковник Думбадзе, при каждом удобном случае стал высылать писателя-врача из Ялты. А удобный случай - это приезд какой-нибудь особы царской фамилии. По-видимому, Елпатьевскому надоело внимание полиции, и он, дабы скрыться от «всевидящего ока», приобрел участок в Батилимане…

В 1924 году в Батилимане был открыт санаторий Академии наук СССР. И, вне всякого сомнения, батилиманский воздух, море, дикая красота гор создавали обстановку, способствующую полноценному отдыху и работе ученых.

Во время Великой Отечественной войны гитлеровцы появлялись в Батилимане наскоками, но оставили все же свои «следы». Дом Короленко они разрушили, дом Елпатьевского превратили в нужник, на даче Иоффе содержали лошадей… После изгнания фашистов из Крыма почти все здания были восстановлены и отданы самому привилегированному «классу» - детворе.