Глава 24. Обновление Братства Чистильщиков.

 

...Зал совещаний стоило бы закрыть после произошедшего, но Пола никто не спросил о его мнении. По правде говоря, Наставника это разозлило бы еще пару лет назад, но сейчас он был невероятно спокоен. Даже когда Иерониму отказали в его просьбе, Пол не взбесился, а наоборот, отнесся к этому решению с уважением. В конце концов, быть может, Иероним, втеревшись в доверие к Гадателю, действительно смог бы приблизить их к исполнению задуманного.

Пол замешкался, прежде чем вошел в зал совещаний. Впервые за все время существования Совета старейшин, здесь собирались все Чистильщики. Все до единого, кроме Старейшин.

Все Старейшины были мертвы. Ни один из них не выжил. Пол ни минуты не сожалел о случившемся. Разве что чуть‑чуть. Ему самую малость было жаль, что убийцей погрязших в грехе Старейшин стал Крысолов, а не он сам.

Теперь Пол замер в дверях, стряхнул пылинки со своего белоснежного одеяния и поправил красный воротничок. Обвел взглядом всех присутствующих, оценивая соотношение тех, кто уже встал на его сторону (и едва сумев сдержать самодовольную ухмылку), и тех, кому это еще предстоит, и только после этого двинулся вперед, проталкиваясь сквозь толпу, к крестообразному столу.

‑Брат Степсон, хорошо, что Вы тоже все еще среди нас, ‑ один из сидящих за столом Чистильщиков махнул ему рукой и указал на место рядом с собой, ‑ Вы как никто другой достойны места в новом Совете...

‑А мы уже собираем новый Совет? ‑ Пол нахмурился. С каждой секундой привкус желчи во рту становился все отчетливее, символизируя собой его отвращение к происходящему. Такой поворот событий его категорически не устраивал.

‑А разве Вы сами не хотите занять это место?

‑Господь ‑ Пастырь мой, и я ни в чем не буду нуждаться, ‑ парировал Пол, но на предложенное место на скамье все же сел, стараясь не морщиться от отвращения. Как же сильно современное Братство Чистильщиков приблизилось к средневековым аббатствам, с их пьяными и жадными монахами и забитыми золотом сокровищницами.

‑Что ж, если мы не будем ждать Чистильщиков, которые в данное время выполняют задание старого Совета, то мы, стало быть... все в сборе? ‑ мужчина одного возраста с Полом, но, в отличие от него, смуглый и темноволосый, окинул взглядом комнату. ‑ Объявляем Совет открытым! Брат Смит, огласите главную тему Совета.

Пол обратил свой взгляд на другой край скамьи: один из бывших когда‑то наставников, таких же, как он, неожиданных счастливчиков, встал со своего места, с трудом преодолевая тяжесть живота и лени, и прокричал:

‑Тема Совета этой недели: Крысолов и его убийства. Уничтожение Совета старейшин. Избрание Нового Совета старейшин, ‑ он сел, кряхтя и тихо чертыхаясь. Пол брезгливо поморщился: что за фарс здесь опять развели? Все ведь и так прекрасно знают, кто и кому обещал места в совете. До чего же противно было смотреть на то, как эту величественную униформу, символизирующую белых волков господних, носят люди совершенно ее не достойные. На самой заре Братства их бы казнили. Пол поджал губы и поднялся, не давая никому заговорить раньше его.

‑Предлагаю еще одну, гораздо более важную тему для обсуждения на Совете: Реформа Братства Чистильщиков и заключение сделки с Колодой, ‑ он коснулся рукой уха, давая знак своим соратникам перекрыть все выходы из помещения. Скорее всего, его попытаются просто заткнуть, но он двадцать лет ждал этого дня и готовился к нему, так что провал был недопустим и невозможен. Он приложил для этого слишком много усилий: с самого юношества, нынешнему поколению Чистильщиков Наставник Степсон прививал сомнения, волновавшие его самого еще в юности, и одновременно окружал себя лишь верными друзьями, кому упадок Братства был так же отвратителен, как и ему. Сейчас все они были на его стороне и внимательно следили за его немыми приказами, ‑ И мы не выйдем отсюда до тех пор, пока не примем решение.

‑Брат Степсон, о чем Вы говорите? ‑ начал Смит, но Пол махнул рукой, знаком приказав тому замолкнуть.

‑Все, что вы собираетесь обсуждать ‑ не важно, пока мы не придем к компромиссу в вопросе сотрудничества с Колодой.

‑Сотрудничество с Колодой невозможно! Мы созданы, чтобы убивать их! ‑ выкрикнул один из наставников, видимо, метивших в Старейшины. Он был чуть старше Пола, но уже начал лысеть и стремительно полнеть. Как банально.

‑Может быть, Вы не в курсе, брат Зонненшайн, но братство Чистильщиков было создано, чтобы контролировать Колоду, а не уничтожать все, что с ними связано.

‑Кодекс Чистильщиков гласит... ‑ начал возражать Зонненшайн, но Пол перебил его снова. Он четко проговаривал каждое слово, будто отчеканивая, как если бы беседовал с маленькими и очень глупыми детьми:

‑Кодекс Чистильщиков, каким мы знаем его, писался намного позже, чем настоящий. И он не имеет никакого права на существование.

‑Но настоящий никто не видел, ‑ возразил Смит. Пол согласно кивнул, но тут же дал знак одному из своих союзников. Высокий молодой Чистильщик, сжимавший большой сверток, сорвал с него ткань и бросил содержимое свертка на стол.

Это была книга, поиски которой заняли у Пола и его помощников почти пять лет ‑ времени ушло бы меньше, если бы Иероним не скрыл свои сомнения и помогал бы им. Старая, с хрустящими страницами, пыльная, но все еще целая. Святость и магия хранили ее.

‑Это настоящий кодекс Чистильщиков. Именно ему мы должны подчиняться.

‑Он устарел. Мы уже давно живем по новому кодексу, ‑ снова встрял Зонненшайн. Пол на пару мгновений задумался и тут же пришел к выводу, что Зонненшайну, вероятно, и в правду гарантировали пост Старейшины, как только одно из кресел освободится, а значит, посвящали в свои тайны. Следовательно, то, о чем все остальные Наставники подозревали, постепенно укрепляясь в своем мнении, Зонненшайн знал наверняка.

‑Брат Зонненшайн, ‑ Пол посмотрел на собеседника, сощурившись и улыбаясь, ‑ Будете ли Вы отрицать, что Братство Чистильщиков, каким оно существует сейчас, является обыкновенной службой по найму специально обученных убийц, и что с каждого убитого члена Колоды Старейшины имели выгоду и выручку?

Зонненшайн осекся. В зале советов воцарилась странная, напряженная, звенящая тишина. Кто‑то из присутствующих уже знал правду заранее и сжал зубы, пытаясь сдержать крик негодования, а кто‑то слышал об этом впервые и теперь удивленно затаил дыхание.

‑Нет. Старейшины ничего не имели с убийств и... ‑ Зонненшайн осекся, стоило Полу достать лист с расценками на услуги Чистильщиков, ‑ Ты все выдумал, ‑ толстый наставник покраснел и покрылся испариной.

Пол пожал плечами, сунул руку в карман и нащупал там холодную рукоятку пистолета. Ему не хотелось убивать. Он понимал, что вполне возможно, революцию среди Чистильщиков придется начать с жестокости, но лишние смерти ему были ни к чему.

‑Еще один шанс. Признайся, что ты знал, что Старейшины продают нас и наших учеников.

Зонненшайн сощурился.

‑Ты думаешь, что эта бумажка сможет переубедить всех здесь?

Пол не ответил. Он с сожалением покачал головой, молча, вскинул руку с пистолетом и выстрелил Зонненшайну в лоб. Толстяк удивленно выпучил глаза и повалился набок, с грохотом упав и утянув за собой короткую скамейку. Никто даже не решился попытаться его поймать или подойти к нему.

‑Так будет с любым, кто посмеет солгать, называясь нашим братом, и с каждым сомневающимся, ‑ начал Пол, прежде чем его попытались схватить, ‑ Так будет с каждым, кто будет противостоять моим идеям. Если понадобится, я убью вас всех до единого, и создам новое братство Чистильщиков.

‑Ты... ты не сможешь, ‑ неуверенно протянул Смит.

Пол улыбнулся. Осознание того, что Смит даже отдаленно не понимает всего масштаба разворачивающейся "реформы", делало его удивительно счастливым. Но он был уверен, что Смит не захочет повторить судьбу Зонненшайна. На такой подвиг вообще никто, пожалуй, больше не пойдет.

‑Брат Смит, ты можешь быть уверен, что твой ученик не на моей стороне? Что твои братья не на моей стороне? Никто из вас не может быть уверен. И это будет моим главным аргументом. Ваши ученики и друзья могут быть сторонниками изменений, и любой из них может раскрыть и остановить ваше предательство. И я не буду его осуждать, а, наоборот, награжу.

Он обвел взглядом всех присутствующих и, улыбаясь, едва сдерживая стон наслаждения, добавил:

‑Можете начинать присягать мне в верности.

 

Виктор уснул сразу же, как только его голова коснулась подушки. Он едва успел переодеться и умыться, смывая усталость. Теперь он проснулся, в холодном поту, судорожно вздыхая и сжимая в кулаках простыни.

Что‑то происходило в братстве Чистильщиков. Виктор был точно уверен, что его сон ‑ не пустые ассоциации: он отлично узнавал вязкие ощущение на кончиках пальцев и во рту, какие бывают только после вещих снов.

Гадатель несколько раз нервно моргнул и облизнул пересохшие губы. В горле застрял странный комок, будто он вот‑вот готов был заплакать. Ему с трудом удалось заставить себя сесть. Пошарив рукой под подушкой, он нащупал сверток с колодой и, выхватив его, тут же развернул и перетасовал.

‑Кто стоит за всем этим? ‑ тихо шепнул он и вытащил карту, почти не раздумывая.

Всмотревшись в лицо слепой девушки на карте, Виктор почувствовал головокружение, сердце пропустило пару ударов, а руки невольно сжались в кулаки. Он ужасно сожалел.

Картой, которая ответила ему, был Шут.

‑Джек, ‑ едва слышно прошептал Виктор, самому себе, разочарованно опустив голову.

Значит, Крысолов добрался и до Чистильщиков. Сказать, что это было неожиданно, Виктор не мог. Джек ненавидел Чистильщиков, буквально считая их недостойными существования. Сейчас он делал то, о чем упоминал Иероним пару лет назад ‑ рыба гнила с головы, и именно ее сейчас "срубил" Крысолов.

Виктор понимал, что сейчас Чистильщики как никогда слабы. Уничтожаемые внутренними трениями, ищущие компромисса в вопросе сотрудничества с Колодой, Чистильщики едва ли обратили бы внимание на происходящее вокруг. Они бы даже не смогли повлиять на события здесь, и тем более не смогли бы помешать Джеку.

С другой стороны, Виктора заинтересовал человек, озвучивший идею объединения Чистильщиков и Колоды. Пол Степсон.

Гадатель слышал это имя впервые и надеялся, что Иероним расскажет о нем подробнее. Что волновало Виктора, так это то, где Степсон достал старый кодекс Чистильщиков. Даже в Колоде о нем если и слышали, то краем уха, если и читали, то что‑то настолько размытое, что оно казалось ложью. Поверить в то, что Чистильщики могут согласиться на сотрудничество с Колодой, было трудно, даже не смотря на то, что это было одной из тех вещей, о которых мечтал Грег.

Однако Виктор не был даже уверен, что его отец умеет мечтать, и что идея объединения не была предвидением именно этого дня ‑ дня, когда Степсон потребовал пересмотра Кодекса Чистильщиков.

Гадатель устало потер лоб. У него возникало все больше новых вопросов, которые ему так хотелось бы задать Учителю и на которые хотелось бы получить ответы как можно скорее.

В подтверждение своих собственных ощущений приближающейся смерти, Виктор закашлялся так сильно, что на глазах выступили слезы. Размазав их по щекам и успокоившись, Гадатель резко встал.

Чтобы встретить своего отца и получить нужные ответы как можно скорее, Виктор должен обучить Юнону как можно большему и за меньшие сроки. Ему нельзя было ждать, у него просто не было на это времени.

Гадатель быстро оделся как можно теплее, натягивая высокий воротник свитера на лицо и запахивая твидовый пиджак. Он старался собираться как можно тише и даже выскочил на крыльцо босиком, чтобы обуться уже за дверью, застегнуть пальто и обмотать вокруг шеи и лица шарф в несколько слоев.

Нельзя было дожидаться утра, утром его снова будут пытаться отговорить ‑ не Анна, так Иероним.

Конечно, альбинос отступил бы проще, чем девушка, но Виктору не хотелось спорить ни с ним, ни с ней. От одной их заботы у него уже начинала болеть голова, к горлу подступала тошнота, а руки начинали предательски дрожать, будто это он смотрел на смертельно больного и не знал, как его поддержать, а не они.

Он заспешил по улице, прислушиваясь к скрипу снежинок под ногами и шуршанию крыльев Одиссея. На улице почти не было прохожих, а те, что встречались Гадателю, бросали на него подозрительные взгляды, наверное, считая его виновным в произошедшем в клубах.

Впрочем, возможно, доля правды в этих подозрениях и была.

Виктор прятал лицо в шарфе, не столько пытаясь скрыться, сколько стараясь хоть как‑то согреть воздух, который вдыхал, что, по сути, тоже было бесполезно. Все еще задыхаясь с каждым вдохом, Гадатель как мог, старался сдерживать кашель.

 

Глава 25. Вместе.

 

Выйдя к планетарию, Виктор остановился. Здесь кто‑то был. Кто‑то невысокий замер в паре шагов от входа в здание, небрежно прикрытого Иеронимом досками, и осматривал его, запрокинув голову.

Виктор сделал несколько шагов к незнакомцу и тут же остановился. Это был не бездомный, не пьяный молодой панк, не кто‑то, связанный с магией ‑ все это Виктор бы почувствовал. Это был совершенно обычный человек с каким‑то чрезвычайно необычным прошлым. От этого человека исходила энергия беспокойства, страха и чего‑то еще.

Чего‑то, оставляющего ощущение сладости на губах ‑ медовой, почти приторной.

Сделав еще пару шагов, Виктор не удержался и прибавил шаг. Сердце пропустило несколько ударов, ноги тут же стали ватными, а вот рту пересохло. Он чувствовал себя мальчишкой, пришедшим на первое свидание.

Он узнал этого человека.

Нарушителем спокойствия и непрошеным гостем в его планетарии была Грейс.

Виктор не выдержал, и, подбежав к ней, обнял, крепко прижимая ее к себе, зарываясь лицом в ежик коротких светлых волос и вдыхая этот странноватый, но настолько родной запах: тяжелый аромат ее духов, опасности и лекарств ‑ метки Безмирья, навсегда оставшейся с ней.

‑Это ты, ‑ тихо пробормотала девушка, развернулась в его объятиях и посмотрела ему прямо в глаза, ‑ Я так и думала, что ты придешь. Почувствуешь меня и придешь. Ты все равно не можешь на месте усидеть, глупенький.

Теперь Виктор понимал, что она права. Быть может, все, что он говорил себе этой ночью, собираясь к планетарию, было лишь попыткой уговорить себя и заставить не переживать.

А на самом деле он просто почувствовал присутствие Грейс и пришел на ее зов.

‑Правда, я не думала, что мы встретимся так поздно и здесь, ‑ вдруг прервала их идиллию сама Грейс, ‑ Я‑то здесь не совсем из‑за тебя...

‑Не совсем? ‑ Виктор постарался улыбнуться как можно ехиднее, хотя даже обиды не испытал. Ведь Грейс и вправду мог привести сюда всего лишь бизнес, а его она позвала между делом и лишь потому, что знала, что Гадатель тоже здесь. Как и всегда.

‑Из‑за Джека. По крайней мере, мне кажется, что я здесь из‑за него, ‑ Грейс повела плечами. Вопреки ожиданиям Гадателя, она все не отстранялась, а наоборот, уткнулась носом в его шарф, будто так же, как и он, мучительно счастливо вдыхала его запах. И от этого ему лишь сильнее захотелось остаться в этом моменте и больше никогда ее не отпускать.

‑В каком смысле? ‑ Виктору все же пришлось отстраниться самому, и далось ему это с большим трудом и огромным нежеланием. ‑ Из‑за Джека?

‑Кто‑то прислал Дику письмо с предложением установить тканевую фабрику Льюисов здесь. Но пока Дик оформляет все документы, я решила не ждать. Уж больно странным мне кажется тот факт, что это предложение пришло именно сейчас, то есть тогда же, когда ты здесь. Не знаю, почему я решила, что это именно Джек, но интуитивно... ‑ Грейс развела руками, ‑ И потом, мне все равно хотелось тебя увидеть, ‑ девушка разочарованно вздохнула, ‑ А ты плохо выглядишь. Мне даже в темноте это видно, ‑ она коснулась его щеки, коротко, тут же спрятав руку в карман. Гадатель невольно попытался поймать ее руку, чтобы поцеловать кончики пальцев, но остановил себя прежде, чем сделал это.

‑Скорее всего, Джек продолжает выстраивать какую‑то ловушку.

Грейс опустила взгляд. Виктор невольно залюбовался, как тают запутавшиеся в ее золотых волосах снежинки, как точно такие же снежинки застывают на ее ресницах и почти мгновенно исчезают.

‑Наверное, хотел использовать меня как приманку для тебя, ‑ Грейс рассеянно пожала плечами, ‑ Интересно, почему он думает, что я настолько беспомощна?

Виктор так же неопределенно пожал плечами. В отличие от Джека Виктор вполне реально оценивал способности Грейс: ее интеллект, силу, способность быстро соображать в экстремальных ситуациях ‑ и восхищался силой самостоятельностью девушки. Он буквально боготворил ее, и не раз говорил, что убьет любого, кто посмеет попытаться ее унизить, подняв на нее руку. Ему хотелось владеть хотя бы малой частью того, что было дано ей, но Гадатель не мог похвастаться такой же решительностью или силой воли.

‑Я могу помочь... ‑ начала Грейс, но Виктор тут же перебил ее.

У Грейс была своя жизнь, в которой места Гадателю не было. И он не должен был втягивать ее в свои дела даже сейчас, в последние месяцы своего существования.

‑Я смогу справиться сам, ‑ сказал Виктор и отвел взгляд. И тут же почувствовал прикосновение холодных тонких пальцев к подбородку. Грейс мягко, но властно заставила его снова повернуться к ней.

‑Но гораздо лучше мы справимся вместе, Виктор, ‑ она сощурилась, ‑ Расскажи мне все, что ты уже знаешь.

Виктор понимал, что врать или недоговаривать ей просто бессмысленно. Обрела она способность различать правду и ложь в Безмирье, или обладала ей всегда, Грейс скрывала, но старалась, как можно более ясно, демонстрировать, что врать ей бесполезно.

Поэтому Гадатель, молча, взял ее за руку и повел за собой. В планетарий, в тайную каморку Учителя, туда, где он смог бы рассказать ей все, хотя едва войдя, он долго молчал, и Грейс, обеспокоенная его состоянием, пыталась согреть его, дыша ему на кончики пальцев, растирая ладони. Вопреки его ожиданиям, она не торопила его, а терпеливо ждала, пока он соберется с мыслями.

Когда Виктор заговорил, девушка замерла, сжимая его правую руку в своих ладонях, и ворон, влетевший за ними, так же затих. Грейс слушала внимательно, ловя каждое его слово, вслушиваясь и запоминая каждую его оговорку, а Гадателю не хотелось скрывать от нее почти ничего. Он рассказывал ей и о том, как приехал сюда, и о тяжести, навалившейся на него после похорон и не исчезающей с тех пор, и о том, как его уничтожает этот город, вздох за вздохом, и о Юноне и о его медитациях. Говорил и о странной привязанности Иеронима и его привычках, так похожих на привычки Пенелопы, об отце, Анне и Джеке... Он говорил долго, почти без остановки, только изредка заходясь в кашле или устало замолкая, чтобы перевести дыхание.

‑Ты пришел сюда для того, чтобы снова отправиться к Юноне? ‑ спросила Грейс, стоило Виктору замолчать, но как только Гадатель кивнул в ответ, она, скривившись, ударила его по лицу, отвесив звонкую пощечину, тут же отозвавшуюся где‑то под кожей колющей болью.

Виктор удивленно коснулся щеки кончиками пальцев и посмотрел на Грейс ‑ эта пощечина была неожиданной, резкой и, по‑своему, отрезвляющей. В ее взгляде и выражении лица он видел озабоченность и боль, будто каждый его неверный шаг убивал и ее тоже.

Грейс прикусила губу и обхватила себя руками, и Виктор тут же ощутил ее отчаяние.

‑Я не хочу, чтобы ты умирал, Виктор. Не уничтожай себя, хотя бы ради меня, ‑ тихо попросила она. Виктор почувствовал, как его сердце сжимается, а сожаление душит любые слова, пришедшие на ум. Он не мог выполнить ее просьбу.

‑У тебя есть своя жизнь и будущее. Уже как минимум это не дает тебе права распоряжаться моей жизнью. А как максимум то, что эта жизнь все еще принадлежит мне самому, ‑ он покачал головой.

‑У меня есть грамотный партнер по бизнесу и брак с тобой, заключенный в Безмирье. Догадайся сам, какие узы для меня крепче, ‑ взгляд Грейс был полон пронизывающей грусти, ‑ Я не хочу тебя терять. Это очень эгоистично, конечно, но все же... ‑ она пожала плечами и снова прикусила губу.

‑Я... ‑ Виктор опустил взгляд и облизнул губы. Оправдываться перед Грейс было тяжелее, чем перед кем‑либо еще. Почему‑то именно ее неодобрение казалось ему самым страшным, хотя они так часто спорили о чем‑то, что пора бы ему уже было привыкнуть.

Он вдруг почувствовал, как Грейс берет его за руку, переплетает свои пальцы с его собственными и тянет за собой.

‑Ты плохо выглядишь, пойдем отсюда, ‑ сказала она, и Виктор не почувствовал никакого желания сопротивляться. Он пошел за ней следом, понимая, что мог бы доверить ей свою жизнь, позволить ей вершить его судьбу вместо предназначения.

Почему‑то рядом с ней ему было особенно спокойно и хорошо, он обретал некое внутреннее равновесие. Ему хотелось доверять ей, быть рядом, позволить себе слабости, или, наоборот, быть сильным, или просто быть самим собой, настоящим.

Виктор почти не понимал причин этой тяги к ней. Если бы он просто проявлял заботу о ней, как о спасенном им человеке, все было бы совершенно естественно и очевидно. Но с каждым днем он все больше сближался с ней, крепче привязывался и влюблялся все сильнее. Он не знал, в чем причины этой любви, но у него не было ни сил, ни желания сопротивляться. Что‑то, чего он не испытывал раньше, даже при его восхищенной влюбленности в Тристану.

Когда‑то давно он позволил Тристане стать причиной его возвращения обратно в Колоду, а сейчас он позволял Грейс стать для себя поводом просыпаться по утрам.

Вот и тогда, преодолев желание сопротивляться и остаться, чтобы поговорить с Юноной, Виктор лишь сжал ладонь Грейс чуть сильнее и последовал за ней.