Переводчики: leno4ka3486, natali1875

Редактор: natali1875

Глава 25

 

Я очнулась, но мне этого совсем не хотелось. Итак, я лежу, с крепко зажмуренными глазами, и боюсь того, что будет вырезано у меня на спине. Плюс кто-то гладит меня по голове, так нежно... с любовью, и мне страшно, что когда открою глаза, этот успокаивающий жест, который я не заслуживаю, исчезнет.

– Ну же, малышка, – шепчет Нико, пропуская мои волосы через его пальцы, – Я здесь. Все в порядке. Теперь я здесь.

Нико.

Боже, почему Дориан так не говорит? Почему он забивает мне голову мыслями, о которых я не должна думать?

Мысли, которые будут терзать меня ночами, от желания узнать, есть ли в его словах доля правды.

Нико действительно мог быть влюблен в меня.

Я медленно открываю глаза, давая себе увидеть его прекрасное лицо. Даже с легкой щетиной, он остается самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.

Темные волосы падают на его кристально голубые глаза, что только усиливает его грубую сексуальную привлекательность, которая как кажется сочится из каждой поры. Его плечи опускаются, словно с них свалился груз, весом в две тонны.

– Привет, Спящая красавица. Рад, что ты к нам присоединилась, – улыбается он. И эта не одна из тех натянутых улыбок. А одна из искренних, добрых "Я рад что ты здесь со мной" улыбок. Та, что заставляет его глаза искриться, словно бриллианты.

Медленно садясь, я оглядываюсь кругом. Я в огромной комнате, которая больше, чем наша белая комната с Дорианом, то есть была нашей.

Декор и стены в глубоких красных и черных тонах, так же есть художественные произведения, в том числе и замысловатые портреты девушки с вьющимися, темно-каштановыми волосами, точёным носом и пухлыми губами.

Доказательство смешанного наследия оставляет неизгладимый отпечаток на ее светлой коже с легким оттенком карамели, ярко выраженных высоких скулах и стройной фигуре.

На изображенных портретах она излучает столько жизни и любви. Она улыбается, смеется, смотрит на кого-то с игривым озорством. На одной картине, она совершенно обнажённая, лежит на боку с полуприкрытыми, голодными глазами, а на лице удовлетворенная улыбка. Я быстро отворачиваюсь от нее.

Она красивая, необычная, мне в ней что-то напоминает... ну, меня. Я знаю кто она, но я смотрю на Нико и все равно спрашиваю.

– Амели?

Он один раз кивает.

– Хотел бы я так думать. По крайней мере, так я ее видел, когда рисовал.

– Ты нарисовал их?

Он улыбается лишь одной стороной рта.

– У меня было много времени. – Он хватает маленькое зеркало с тумбочки и протягивает его мне. – Вот. Дай, я тебе помогу.

Я могу сказать, что ему больно говорить о его потерянной любви, поэтому без лишних слов позволяю ему помочь мне перевернуться на живот и задрать вверх рубашку, хотя это совсем необязательно.

– И как я должна увидеть это в таком положении? – спрашиваю я, повернувшись к нему с хмурым видом. Он указывает на потолок.

О, да. Конечно же, огромное зеркало под самым потолком.

Нико располагает маленькое зеркало так, чтобы я смогла видеть отражение в большом. Это в нескольких футах, но я вижу словно это было прямо перед моими глазами.

– Что это? – Меня передергивает каждый раз, когда я вижу символ Человека/Полемоса. Но этот выглядит как буква V, но с завитыми концами, в отличии от любой другой, которую я видела.

– Наша метка для Вампиров. Ты спасла мне жизнь, и как следствие, ты проклята нести это злодеяние. За это, я сожалею и благодарен тебе. – В голосе его слышится боль. Сожаление. – Малышка, хотел бы я забрать это проклятие. Я бы сделал все что угодно, лишь...

Я переворачиваюсь обратно, опустив рубашку.

– Все хорошо. Я в порядке, Нико. Ты сделал бы тоже самое для меня и спасал мою задницу бесчисленное количество раз. Не переживай. Я в порядке.

Нико выдыхает, и я предполагаю, что он просто отпустил немного вины. В тот самый момент, когда моя собственная дает о себе знать.

– Как Дориан? Мы знаем, как отменить заклинание?

Нико садиться на кровать рядом со мной, и, хотя его выражение мрачное, есть что-то обнадеживающее в его глазах.

– Алекс и я усилили защитное заклинание и сдерживающие Дориана. Надеюсь, этого достаточно, чтобы удержать его, пока мы не выясним, как перевезти его. Потому что если я знаю, своего брата – а я думаю, что знаю – то Аврора уже близко.

– Аврора?

Тьфу. Почему бы этой мерзкой заднице не найти уже пропасть с темной дырой и не броситься туда вниз головой?

– Ага. Он вызвал её. Их физическая связь еще цела, и Аврора приползает, когда он зовет. Эти двое... это безумие. Они подпитывают друг друга, как плотоядные бактерии или каннибалы. Отвратительно, скажу я тебе.

Чувство глубокой боли стягивает грудь, и я задыхаюсь. Нико видит страдальческий вид на моем лице, и приобнимает меня за плечи.

– Хей, малышка. Это не так. Он не любит ее. Дерьмо, часть меня думает, что он даже не хотел ее. Я имею в виду, как он мог?

– Ну, он любил ее достаточно, чтобы спать с ней.

Нико пожимает плечами.

– И? У нас по-другому. Мы трахаемся, чтобы хорошо себя чувствовать. Ты же знаешь.

Я поднимаю бровь, бросая вызов его маленькому оправданию.

– Это то, чем для тебя была Амели? Кем-то, чтобы чувствовать себя хорошо?

Его глаза тут же тускнеют при упоминании ее имени, и морозный узор заволок его зрачки. Низкое рычание проскальзывает сквозь крепко сжатые губы.

– Осторожнее. Ты из всех людей должна знать, что некоторые вещи священны.

– Тоже самое.

Отвернувшись, он кивает.

– Слушай, мне нужно в город. Поговорю кое с кем, может узнаю, что нам потребуется для отмены заклинания.

Прежде, чем он успевает закончить фразу, я вскакиваю на ноги.

– Просто дай мне секунду, чтобы обуться.

– Ты не идешь. Ты ведь знаешь, что я не позволю тебе пойти?

– Почему нет? – спрашиваю я, скрестив руки на груди.

Нико повторяет мои действия с ироничной ухмылкой на лице.

– Потому что, туда куда я иду, людей вроде тебя и меня не жалуют.

– Тогда, зачем ты туда идешь? – Если он думает, что я отступлю, то глубоко заблуждается.

– Потому что они меня знают. А тебя нет. Ты их либо до усрачки напугаешь. Либо возбудишь. – Перспектива последнего явно его забавляла.

– Но они не смогут понять кто я, Нико. Просто скажи им, что я с тобой или, черт, скажи, что я человек и ты потом сотрёшь мне память. Мне плевать, что ты им скажешь. Но знай, что я иду, и если ты попытаешься оставить меня, я сделаю свою странную замораживающую штуку и парализую тебя быстрее, чем ты успеешь сделать два шага в направлении двери. И если ты попытаешься исчезнуть, я постараюсь последовать за тобой, а ты знаешь, что это создаст тебе, еще больше проблем.

Нико потирает темную щетину на подбородке, созерцая мои угрозы. Как ни странно, он не кажется сердитым на мое своевольное поведение. Он почти вроде как... впечатлен.

– Ты могла бы стоить кому-то жизни. Тогда на твоих руках будет еще больше крови. Сможешь ли ты жить спокойно после этого?

– Я сделаю все возможное, – киваю я, делая шаг вперед, чтобы встать перед ним, – Нико, я так долго была беспомощной, полагалась на других, которые спасали меня. Мне так надоело быть сторонним наблюдателем. Пожалуйста. Впусти меня в твой мир. В тот, к которому я принадлежу.

Он фыркает от поддельного гнева и наклоняет голову набок.

– Хорошо. Но если, ты уверена в этом, тебе нужно быть готовой. – Он делает шаг вперед и кладет руки мне на плечи. – Ты хочешь в мой мир? Просто знай, что ты уже никогда не сможешь вернуться. По крайней мере не живой.

 

***

 

Вонь мочи и блевотины цепляется к моим волосам и коже, как будто желчь въелась в асфальт.

Я чувствую ее на себе, как она облепила меня, словно липкая пленка, из которой невозможно выбраться.

Дышать через рот, также отвратительно – ты можешь распробовать горький вкус сотен разложившихся печенок и экскрементов.

Однако с моим супер обонянием, о том, чтобы дышать через нос не может быть и речи. Я бы предпочла засунуть голову в кошачий лоток.

Не так я представляла себе Новый Орлеан. Конечно же, здесь много завсегдатаев, шатающихся вверх-вниз по Бурбон Стрит, но осознание того, что их жизнь может быть превращена в нечто иное, чем в ходячий скот... просто для меня это, не кажется веселым.

– Не поднимай головы, – бормочет Нико себе под нос, натягивая сильнее на лоб кепку, Он одет во все черное с головы до ног, в комплекте с кожаной курткой и военными ботинками.

Он заставил и меня так же одеться, настоял на том, чтобы я завязала волосы в незаметный хвост, после чего напялил мне на голову шляпу. Мы припарковались в нескольких кварталах внизу на Канал Стрит, выбрав наиболее скромный из его автомобилей – черный BMW 750Li.

– Что это за маскировка, – шепчу я, пока мы пытаемся пробраться через толпу пьяных людей.

– Оглянись вокруг. Этот город является сосредоточением тьмы, особенно Ойнас. Раньше я контролировал это место. Но теперь нет.

Начинает накатывать паника, в результате чего я почти спотыкаюсь об свои переобутые в кеды ноги. Ойнас вокруг? Я имею в виду, что не удивлена, судя по всем этим жалким людишкам, сблевывающим свои кишки между демонстрацией сисек, почти вываливающихся из выреза.

– Не бойся, – прочитав мои мысли, шепчет Нико, – В настоящее время у них есть своя территория, но это мой город.

Без лишних слов я следую за ним в грязный, узкий переулок. Вот от таких переулков университетская служба охраны предупреждает тебя держаться подальше и дает свисток от насильников.

Я старательно держу руки в карманах, чтобы не дотронуться до чего-либо. Мне не очень бы хотелось выбраться отсюда с гепатитом.

Мы останавливаемся перед крошечной, деревянной дверью, которую я бы не заметила, если бы не было рядом Нико. Он стучит два раза, а затем еще три, но уже быстрее. Затем он заканчивает ритуал еще двумя стуками.

Спустя несколько мгновений, дверь открывает полная женщина, облаченная в свободное платье и вуаль. На ее голове изящно завязан красочный платок, а темную кожу покрывают морщинки.

– Я ждала тебя, – говорит она Нико, без намека на тревогу. Даже не удосужившись взглянуть в мою сторону, она спрашивает. – Кто эта девушка?

– Она со мной. – В его голосе безошибочно слышится власть.

– Хмммм. Она с тобой, но не твоя. – Женщина делает шаг в сторону и придерживает дверь, чтобы мы смогли войти.

Тут же я врезаюсь в дверной косяк, поток энергии обрушивается на меня, ползет по моей коже, подобно блохам.

Вздрогнув, я стряхиваю фантома, напавшего на мое тело, но конечно же, там ничего нет. Женщина цокает языком.

– Здесь сокрыто больше, чем кажется на первый взгляд. – Она рассматривает мое лицо, анализируя каждую особенность, которую может коснуться ее пристальный взгляд. – Сними очки, девочка. На небе нет солнца.

Я делаю, как она говорит, благодаря Нико за то, что наложил чары на мои глаза, сделав их как раньше – светло-карими. Женщина фыркает, явно разочаровавшись.

– Давай покончим с этим, Клодин, – говорит Нико, изображая скуку. – Я не могу ждать всю ночь.

Клодин отводит взгляд от меня, и кивает встревоженному Колдуну в кромешно темный коридор.

– Замечательно. Она может войти.

Когда я захожу, то тут же понимаю, что это совсем не темный коридор. Это вообще не коридор. А скорее какой-то магазин с разными безделушками и книгами на полках.

На прилавке корзины с маленькими пузырьками разноцветных цветов. В воздухе витает запах ладана и... чего-то еще... весьма неприятного, от чего становится тяжело дышать.

С каждым вдохом я чувствую себя немного... опьяненной. Расслабленной. Но не так, как если бы я забила косячок или еще что-то. Это скорее всего похоже на эффект от транквилизатора.

– Что это за дом? – спрашиваю я, когда Клодин ведет нас в другую комнату, в которой только небольшой круглый стол и стулья.

– Девочка, разве ты никогда не бывала в магазинах Вуду? – Она говорит с акцентом, который я никогда раньше не слышала. Слоги тянет, а гласные полностью пропускает.

Я трясу головой и равнодушно пожимаю плечами.

– Итак, присаживайтесь, чтобы мы начали. Что привело тебя к моей двери, Николай?

Нико скользнул на шаткий, деревянный стул и сложил пальцы "пирамидой" перед ртом.

– Что ты знаешь об изменениях?

Клодин выгибает брови от удивления.

– Изменения? Я полагаю, что эта твоя территория, Колдун.

Он качает головой.

– Мне нужна информация о более сложных заклинаниях. Не о том, которое меняет воспоминания. Мне нужно о том, которое может повернуть время вспять.

Клодин смеется, хриплый, резкий звук отскакивает от стен небольшой комнаты.

– Ты с ума сошел? Мой народ не знает о подобных заклинаниях. Мы не владеем такой магией.

– Спроси духов. Твои предки – старцы – могут знать. Они помнят, как было раньше. Спроси их, Клодин. Это вопрос жизни и смерти.

Старуха откидывается на спинку стула, почти с восхищенным взглядом она рассматривает Нико.

– Ты серьезно?

Лицо Нико на долю секунды становится мягче, достаточно быстро, чтобы та увидела всю его искренностью

– Меня бы здесь не было, если было бы по-другому.

– Хорошо. – Положив ладони на стол, она поворачивается ко мне. – Остаешься или уходишь, девочка. Но решай сейчас. Как только я начну, ты уже не сможешь передумать.

Собравшись с духом, я киваю.

– Остаюсь.

– Тебе решать. – Она делает глубокий очищающий вдох и закрывает глаза. Я смотрю на Нико, но его взгляд застыл на Клодин. Она начинает петь низким голосом, на языке за гранью моего понимаю. Наблюдая, я наклоняюсь вперед, в ожидании, когда ее древняя магия Вуду накроет нас.

Но ничего не происходит.

Нелееепо.

Я готова съязвить, и когда почти закатываю глаза, стол начинает трястись под моими пальцами.

Старая, выцветшая медная люстра над нами начинает раскачиваться, кроме того в комнате нет ни одного окна, а из-под двери даже ветерок не дует.

Прежде чем я успеваю назвать все происходящее дешевыми трюками, свет гаснет, погружая нас в кромешную тьму.

Все молчат. Даже Клодин перестала напевать.

И именно тогда я слышу их.

Шепот. Приглушенно, ужасно кто-то шепчет вокруг нас. Некоторые полны страха и ужаса. Другие наполнены гневом. И все они, кажется, говорят со мной.

– Духи! Короли и королевы на другой стороне. Говорите с нами. Благословите нас вашей мудростью.

Шепот становится громче, растет низким ревом в ушах. Я слышу их тревогу, хотя не могу разобрать ни слова. В темноте я смотрю на Нико, у которого глаза так же широко раскрыты, как и мои. Дерьмо.

Это было ошибкой. Мы могли замаскировать мою внешность, но духи знали кто я. Во что я ввязалась?

– Она не важна, – говорит Клодин, когда слышит, что их внимание изменилось. – Пожалуйста, святые. Мы призываем вас. Мы надеемся на ваше знание запрещенных сил. Без него, наш мир погрузиться во тьму.

Голоса срываются на ужасные вопли, заставляя меня потянуться к руке Нико в поиске поддержки. Его пальцы встречают мои на полпути и также спешно обхватывают мою ладонь.

Я взываю к силе внутри себя – энергетический шар, который пульсирует и пылает, вымаливает освобождение, умоляет защитить.

Но некий блок удерживает магию и не дает ей достигнуть кончиков моих пальцев. Нико крепко сжимает мою руку, и я не удивлюсь, если он тоже чувствует препятствие.

После последнего громкого крика все смолкает. Свет зажегся, и мы видим дрожащую Клодин, которая резко падает на стол. Нико бросается к ней и осторожно обхватывает ее руками.

– Клодин, поговори со мной. Расскажи мне, что они сказали. Мне нужно знать! – Поддерживая ее голову и шею, Нико слегка встряхивает ее.

По тому как он удерживает ее в своих руках, я могу сказать, что Нико в какой-то степени привязан к ней, хотя ее магия, ее наследие – идет против всего, во что он верит.

– Это происходит, – хрипит она, сдавленным голосом. Она зажимает в кулак рубашку Нико, притягивая его к ее дрожащим губам. Клодин быстро шепчет ему на ухо, после чего теряет сознание и ничком валится на стол.

– Нам нужно выбираться отсюда, – говорит Нико, отходя от женщины. Он нервно осматривает кругом.

– Что? Почему? Что происходит? Она в порядке? – Я так быстро вскакиваю на ноги, что мой стул с грохотом падает и мы оба вздрагиваем.

– С ней все будет в порядке. А с нами нет, если не уберемся отсюда.

Нико хватает меня за руку и тащит из комнаты.

Во всем магазине воцарилась жуткая тишина, но даже я чувствовала что-то неладное. Когда мы добираемся до выхода, который выходит на аллею, Нико практически выталкивает меня, и дверь захлопнулась за его спиной.

– Какого черта это было? – кричу я, пока он тянет меня в сторону оживленной тусовки на Бурбон. Мы поворачиваем в толпу, следующую на девичник. Нико прижимается ко мне телом и обхватывает рукой за талию.

– Просто веди себя тихо, пока мы не доберемся до машины, – шепчет он. Я делаю, как он говорит, позволяя вывести себя из шумной толпы обратно на Канал Стрит.

– Духи не обрадовались твоему присутствию там, – наконец говорит он, когда проносится через поток машин, направляясь к дороге, ведущей загород.

– Да ты что.

Он кивает.

– Мне следовало бы догадаться, что они почувствуют тебя. Я подставил под угрозу твою жизнь... жизнь Клодин. Я облажался.

Я смотрю на него с пассажирского места, как на его красивом лице сквозь сумерки появляется хмурый вид. Нико безупречный водитель – ему не нужно даже наблюдать за дорогой – но он отказывается даже посмотреть в мою сторону.

– Кем тебе приходиться Клодин? Я думала ты ненавидишь всю магию, которая не была сотворена по подобию Божества? Ну ты явно испытываешь к ней чувства.

Нико глубоко вздыхает, и от хмурого взгляда на лбу у него появляются морщинки.

– Клодин была единственной, кто обучил меня магии ее народа. Она показала мне черную магию. И она двоюродная бабушка Амели.

Верно. Ну конечно, она бабушка. Я не могу представить, что у Нико хватило бы хоть капли терпения для ведьмы-вуду, которая не была связана с его давно потерянной любовью.

– Практика Вуду в Луизиане запрещена Темными. Они держат магазины открытыми в качестве туристических ловушек, но это не так. Клодин одна из последних Лаво, которая практикует во французском квартале. И в обмен за ее советы и информацию, я обеспечиваю ей защиту.

– Ты действительно думаешь, что она может нам помочь? Я имею в виду, как она узнала о Темных и Светлых? Я думала, что анонимность правило номер один?

Мы сворачиваем с шоссе, и Нико мчится в ночи, БМВ мурлычет, словно удовлетворенный котенок.

– Есть исключения, как твоя подруга Морган. Кроме того, Клодин сказала то, что нам нужно. Теперь мы знаем, что нужно делать, чтобы снять заклинание. На первый взгляд может показаться, что это невозможно.

– И что же это?

Он поворачивается ко мне, его рука по-прежнему на руле, пока его глаза смотрят на растерянный мои вид.

– Свет, малышка. Мы должны найти Светлого Чародея.

Дальше мы едим в тишине. Светлый Чародей? В самом деле? Как, черт возьми, мы собираемся найти, хоть одного из них? Давайте быть реалистами: Светлым не наплевать на меня.

И попытаться заставить их переживать достаточно сильно, чтобы спасти Дориана, Темного принца? Ха! У нас больше шансов найти Уолдо[9] на конвенции, посвященной карамельной трости[10].

Перед тем как заехать в ворота особняка, Нико сворачивает на обочину дороги. Почувствовав его тревогу, покалывающий жар уже змеиться вверх по моим запястьям.

Он качает головой.

– Что-то не так внутри дома. Я чувствую... страх. Панику. Ярость. Оставайся здесь. Ты прямо внутри защитного заклинания, и таким образом будешь в безопасности.

– Чушь. Я иду с тобой, – говорю я, уже отстегивая ремень безопасности.

– Черт возьми, Габс! – кричит Нико, ударяя ладонями по рулю, – Сейчас не время для твоих маленьких истерик. Ты представить не можешь, что мы можем попасть, в бог знает куда. Нет времени для игр.

Я смотрю на него стальным взглядом, как иней начинает покрывать мои ресницы.

– Моя лучшая подруга и мой последний живой родственник там с мужчиной, которого я люблю. Разве похоже, что я собираюсь играть?

Он сквозь зубы вдыхает, плотно сжимая губы в разочарованной усмешке.

– Хорошо. Но если с тобой что-нибудь случиться... Если ты пострадаешь... – его голос срывается, и Нико отворачивается не в силах встретиться с моей решительностью. Я протягиваю руку и касаюсь его плеча, успокаивая его тревогу.

– Со мной все будет хорошо, Нико. Я не позволю тебе одному идти туда. Мы сделаем это вместе, хорошо?

Он сглатывает и я вижу, как комок в горле двигается вверх и вниз по его шее.

– Ладно. Но ты будешь позади меня. Понятно? И ничего не делаешь, пока я не скажу. Я серьезно, Габс.

Мы оба выпрыгиваем из машины и практически бесшумно, бежим к передней двери. Дверь по-прежнему заперта, и кажется без всяких признаков взлома. Все-таки это огромное поместье.

И как правило, злоумышленники не заходят через парадную дверь. Когда мы идем по коридору, я точно знаю, что-то не так.

– Морган! – шепчу я. Нико смотрит в мои широко раскрытые глаза, после чего подносит один палец к своим губам.

Он указывает в сторону главной комнаты, где ощущается стойкий запах свежей крови и громкие рыдания.

Я смотрю на Колдуна рядом со мной, в надежде передать ему весь мой ужас. Все, что ждет впереди не к добру.

– Так мило, что вы двое присоединились к нам. – Его голос приветствует нас, прежде чем мы его увидели. Он ждал нас.

На дорожащих ногах, я делаю шаг вперед, но Нико с целью защитить меня, толкает за спину.

– Что ты с ней сделал?

Дориан поворачивает голову в сторону Морган и сжимает рукой ее горло. Она дрожит в его руках, колени подгибаются, и я могу видеть ужас в ее, налитых кровью, глазах.

– Моя подружка Морган и я просто немного поболтали, – иронизирует Дориан. Носом он проводит вдоль ее уха и вдыхает. – Кто-то решил наложить чары на дом, чтобы запереть меня внутри. А Морган не хотела говорить кто это сделал. Итак, вот что произойдет: ты снимешь защитное заклинание, дорогой брат. Или прелестная малышка Морган потеряет голову.

– Ди, отпусти ее, – говорит Нико, ровным и спокойным голосом. Он поднимает ладони вверх и медленно приближается к Дориан, а я следую за ним. Вот тогда я вижу неподвижное, избитое тело Александра, голова которого покрыта свежей кровью.

– Папа! – Слова вылетают из моего рта. Прежде чем могу остановиться, я уже на коленях рядом с Алексом. Нико сказал оставаться позади него, но это Александр. Мой отец. У нас было так мало времени. Я не могу потерять его сейчас. Не тогда, когда я потеряла все.

Его волосы липкие от крови, и отвратительная рана зияет у основания его черепа, но он жив.

Почему он не исцелился? Всего в нескольких шагах, лежит кинжал Полемос, рукоять которого испачкана кровью. Дерьмо. Рана мешает его способности исцеляться.

И если Дориан на самом деле использовал кинжал, он может умереть от самого оружия, которое его народ – наш народ – создал. Дориан мог убить моего отца.

– Что ты с ним сделал? – рычу я, с горящими от ненависти глазами я смотрю на человека, которого как думала, знаю. Он улыбается, его белоснежные зубы слишком близко находятся от шеи Морган.

– Просто дал ему испробовать вкус его собственной магии, вот и все, лапуля. Но вот этой, – говорит он, дернув Морган ближе к себ. – Этой так не повезет, если вы не выпустите меня отсюда. – Его пальцы нежно гладят кожу на ее сонной артерии.

– Ты не понимаешь, Ди, – говорит Нико, медленно подходя к нему ближе, – мы пытаемся помочь тебе. Сейчас ты не в себе, но мы поможем.

– Пошел ты! – выплевывает он. – Вы хотите запереть меня в клетке, как какое-то животное. Для чего? Для нее? Глупого ничтожного ребенка? Ты разочаровываешь меня, брат. Ты не заслуживаешь того, чтобы носить имя Скотос.

В этот самый момент понимание начинает просачиваться в меня, как медленный наркотик. Это Дориан. Это то, кто он есть. И мы ничего не можем сделать, чтобы спасти его.

Черт, он даже не хочет, чтобы его спасали. Принуждать его превратиться в человека, которым он, когда ты был, не заставит его снова полюбить меня. Возможно он больше никогда не посмотрит на меня и не одарит той сексуальной, игривой улыбкой.

Или не поцелует меня в макушку и нежно обнимет. И возможно я никогда больше не почувствую теплоту и гладкость его кожи на своей или никогда не почувствую ту всепоглощающую наполненность, когда он движется внутри меня.

Этот человек передо мной, чьи пальцы сжимают шею моей лучшей подруги, никогда не займется со мной любовью. Он никогда не поцелует меня так, что мои колени подогнуться. Я должна признать это. Я должна быть достаточно умна, чтобы понять, что мужчина, которого я люблю, мертв.

– Пусть идет, – хриплым голосом говорю я, потому что горло сжалось. Нико поворачивается ко мне, нахмурив брови.

– Что?

– Я сказала, отпусти его. Сними заклинание. Он не хочет быть здесь, а мы не можем вечно удерживать его.

Нико трясет головой.

– Габс, у нас есть нужная нам информация. Мы можем попытаться отменить заклинание и вернуть его.

– Но нет никакой гарантии, что сможем. – Я поднимаюсь на ноги и подхожу к Дориану, который застывает от моего наступления. Морган вздрагивает в его руках, и он крепче сжимает ее. – Как говориться, будь, что будет, если он моя судьба, а я его, то мы вернем его обратно. А если нет, то...

Я даже не могу передать словами. Я знаю, что это начало конца, но все еще не могу произнести это. И дело даже не в том, что Дориан не любит меня, что действительно причиняет дикую боль. А потому что, когда я смотрю на него – не вижу ничего, кроме насилия и зла в этих незнакомых бледно-голубых глазах, – я понимаю, что не люблю его.

– Просто отпусти его, – снова говорю я, от решения, прочно укрепившегося внутри меня, голос становиться более уверенным. Стоило мне повернуться спиной, как Нико раздраженно фыркает, но даже он не может поспорить. Он знает, что уже слишком поздно. Мы не можем продолжать держаться за что-то – за кого – кто не хочет, чтобы его удерживали.

Я вылетела из зала, в коридор, мимо белой комнаты, где я когда-то испытала все возможное и невозможное. Прочь от битвы между любовью и ненавистью, разбушевавшейся за моей спиной. Прочь от него. Прочь от нас.

Просто отпусти его.

И я готова сделать это.

 

Переводчики: leno4ka3486

Редактор: natali1875

Глава 26

 

Я бывала здесь прежде.

Лежу в постели, рыдаю и слушаю раз за разом грустную песню. Песню, которую в ту ночь играл Дориан в моей спальне. Он не мог передать свои чувства, и поэтому позволил музыке говорить за него.

И Господи... он о многом сказал. О том, что было под запретом. То, во что я позволила себе поверить.

Я буквально могла бы повторить текст. Могла бы встать у окна своей спальни и смотреть на Луну, надеясь, что мы оба смотрим на нее с разных концов земли.

Желая, чтобы он смог услышать все те слова, которые я никогда не произнесу и в свою очередь, которые вернули бы его мне.

Но это просто песня, и эти стихи никогда не стояли у меня на первом плане. Тем не менее, я продолжаю держаться за то, каково это – притворятся. Каково чувствовать, как красивая ложь ласкает меня сладким обещанием.

Раздается стук в дверь, но я притворяюсь, что не слышу и глубже заталкиваю наушники в уши. Я уже сказала Морган, что не хочу об этом говорить. Но как хорошая подруга, она поддержала меня, пока я рыдала, когда Дориан ушел. Это не должно быть так больно, тем более я знала, что это случится – черт возьми, я его отпустила.

Но узнать, что Аврора ждала у ворот с самодовольной улыбкой на ее безупречном лице? Это распахнуло двери в свежий, новый мир агонии.

Снова раздается стук, поэтому я отворачиваюсь лицом к стене и кричу.

– Уходи. – Но даже сквозь вопли Бруно Марс в моих ушах, я слышу, как со скрипом открывается дверь. Блять. Когда я, черт возьми, говорю "уходи" это что значит "войди"?

– Я не хочу об этом говорить, Морган! – кричу я в одеяло, глотая рыдания. У меня может быть всего лишь один день? Один день, чтобы побыть обычной рыдающей девушкой? Знаю, что я не человек, но черт, мне больно точно так же.

Кровать проседает позади меня, и я глубже зарываюсь лицом в матрас, отказываясь показать покрасневшие глаза и нос.

Мягкое прикосновение гладит мои волосы, пропуская сквозь пальцы распущенные локоны, и я понимаю, что это не Морган. На самом деле это единственный человек, который не должен быть здесь, и все же единственный, кому я позволяю увидеть меня такой.

Плюс, это его комната. Где-то в глубине души, я ждала, что он придет.

– Малышка, ты задушишь себя так.

– Мне плевать, – хнычу я.

– Ну, а мне нет. – Нико нежно гладит меня по руке, его успокаивающая сущность прокладывает путь через мою кожу.

– Прекрати. Это не работает. Я по-прежнему чувствую себя дерьмово. Я все еще знаю, что он ушел.

– Но мы можем вернуть его. Мы можем изменить его, и он будет таким как прежде. – Столько надежды в его голосе. Так много ложной веры в судьбу.

Да пошло оно. Пошло все это.

Я быстро поворачиваюсь, не заботясь о том, как выгляжу с красными и опухшими глазами или сопливым носом.

– Ты действительно веришь в это? Ты действительно веришь, что он вернется к нам? Дориан, которого мы знали, любили, вернется к нам и все будет хорошо? Он ушел с Авророй, Нико. Ты ведь знаешь эту парочку, они возможно, блядь, прямо сейчас закатывают какую-нибудь убийственную вечеринку. Черт, ты же его знаешь. Они наверное, трахаются и убивают, просто ради удовольствия. И ты хочешь, чтобы я поверила в то, что он вернется совершенно невредимым?

– Я думал ты именно этого хотела! – вспылив говорит Нико. – Ты сказала мне, чтобы я отпустил его. Я сделал то, чего хотела ты. Твою мать, я понимаю тебе больно, но это не значит, что ты должна сдаваться! Ты не отказываешься от людей, которых любишь Габс. Никогда. Ты борешься. Ты сражаешься до крови. Ты сражаешься пока тебя не растопчут, затем ты встаешь и еще яростней бросаешься в бой.

Его слова вызывают еще больше слез на моих глазах, которые льются целительным бальзамом на рану, которой я позволяю гноиться из жалости. Он прав. Я не сдаюсь.

Я была готова отвернуться от Дориана, лишь потому что сейчас он был с Авророй. Я была готова сидеть сложа руки и дать ей выиграть.

Нико наклоняется, чтобы вытереть сбегающую по щеке слезу, после чего сует палец в рот и начинает сосать. Открыв рот, я таращусь на него, чувствуя как мои ресницы касаются бровей. Мне должно быть противно, но я заинтригована. Возможно это зверь во мне, но я нахожу этот жест милым, на грани эротизма.

Нико смотрит на меня, его голубые глаза сверкают в полумраке раннего рассвета. Он не смущен и не испытывает чувство стыда, да я и не хочу, чтобы он себя так чувствовал. Забавно, как мы готовы быть снисходительными к одобрению любого человека, в то время как не можем принять себя.

– Алекс, – говорит он наконец, спустя минуту, как будто только что вспомнил зачем пришел. – Он начал исцеляться. Морган заботиться о нем. В ближайшие сутки он полностью восстановится.

– Хорошо, – вздыхаю я с облегчением. Я не понимала насколько сильно хочу, чтобы Алекс был в моей жизни, пока чуть не потеряла его.

По секрету, я действительно думаю, что он любит меня. Ему до сих пор немного неловко в моем присутствии, а теплота и ласка не его конек, но точно могу сказать, что он заботиться обо мне. Он просто не знает, как это показать. Это не в его характере.

Глубоко вздохнув, Нико выдыхает через нос. Я уже знаю, что что-то происходит.

– Габс, мне нужно знать, что ты со мной. Мне нужно знать, что я могу положиться на тебя.

Я сажусь, обняв руками колени.

– Что ты имеешь в виду?

Нико запрыгивает на кровать, скрестив ноги в лодыжках. Он плюхается на гору подушек, и я понимаю, что за последние дни не видела, чтобы он остановился или притормозил, чтобы отдохнуть. Черт, а может за последнюю неделю. К счастью, его все еще питает моя магия, но парень должно быть выжат как лимон.

– Мне нужно знать, что ты будешь идти до конца. Я готов пойти на этот глупый поиск Светлого Чародея, и мне необходимо знать, что ты готова тоже.

Я фыркаю и киваю, не потому что не согласна, а потому что не верю.

– Знаешь у меня есть фото Дориана, когда он был моложе... этого красивого засранца, которого не так просто обуздать. Я знала, что он вершил ужасные дела, и знала, что он встречался с Авророй, но это... я никак не ожидала, что он будет таким жестоким. Что с ним произошло? Как он мог вдруг так резко измениться?

Нико смотрит на меня с озорной ухмылкой, затем запрокидывает руки за голову.

– Сайрус. Сайрус изменил его. Это был странный несчастный случай – мы валяли дурака и напросились на неприятности. Думали, что непобедимы, но Сайрус... он был более уравновешенным из нас. Когда это случилось, мы были раздавлены. Дориан не мог смириться – он не мог отпустить его, и поэтому обратил. Он создал Сайруса, потому что любил его. Это всегда было в нем, Габс. Он просто не знал. И понимание того, что может потерять дорогого для него человека, изменило его.

– Дориан обратил Сайруса?

Нико кивает.

– Да. Он сделал то, на что мне, если честно, смелости не хватило. Было чертовски страшно и трудно, но несмотря на это у него получилось. Сайрус был не в восторге от преображения, но он никогда не высказывал Дориану недовольство по этому поводу. Если бы он был на нашем месте, возможно поступил также. Дориан способен на любовь. На настоящую любовь. Не заклинание или связь, или пророчество не изменили его. Дориан изменился из-за любви к семье.

Я улыбаюсь, возрожденная вновь обретенной надеждой. Она маленькая и слабая, но она есть. Этого достаточного, чтобы поверить в то, что моего Дориана можно спасти.

Я глубоко выдыхаю, отпуская отчаяние и заряжаясь храбростью.

– Хорошо. Какой следующий шаг?

– Ну, мой маленький Темный Свет, – отвечает Нико, игриво притягивая меня за плечи к нему. – Пакуй вещи. Мы собираемся на концерт.

Когда Нико сказал, что мы, следуя совету, отправляемся на концерт, он не упомянул, что путь будет лежать через проклятые окрестности Сиэтла.

К счастью его частный самолет был заправлен и ожидал нас на взлетной полосе в аэропорту. Морган осталась с Алексом, который отказался, чтобы я его исцелила. Он хотел, чтобы я берегла энергию, особенно после происшедшего с Нико.

– Красиво, правда? – бормочет он, когда мы снижаемся в Си-Так[11]. Я пожимаю плечами.

– Наверное. Я имею в виду, что город в зелени и все, а в основном там жутко сыро и бесконечный туман.

– Я знаю. Разве это не здорово? – отвечает Нико с горящими от восторга глазами.

Конечно же, лимузин уже ждет нас, когда мы приземляемся. И конечно он огромен и шикарен для нас двоих.

– Итак, на чей концерт мы собираемся? – спрашиваю я, как только автомобиль трогается. Сидя передо мной, Нико наливает два бокала виски. Он протягивает мне, затем откидывается назад и запрокидывает голову так, что слышен хруст позвонков в шее.

– Когда-нибудь слышала о группе Падшие?

Я одариваю его своим лучшим "я тебя умоляю" выражением лица и закатываю глаза.

– Хм. Ага. Кто же не знает? – Группа не только ужасно талантливая и современная, но и главный вокалист был героем многих сексуальных фантазий. До Дориана, конечно же.

– Они выступают сегодня, и мы с тобой идем. – Он подносит бокал к губам и подмигивает мне, прежде чем отпить.

– И мы должны найти какую-нибудь зацепку?

– Я на это надеюсь.

– Проделав такой путь ради догадки, – бормочу я, делая глоток теплой, обжигающей жидкости.

– Есть идеи получше? – отвечает он с приподнятыми бровями.

Я игнорирую его, отворачиваюсь и смотрю в окно, когда мы направляемся в центр города. Сиэтл по-настоящему красивый город, и хоть природа остается для меня чем-то потерянным, но я полностью могу увидеть его красоту.

Вода, деревья, почти постоянные ливни... это мечта Темного.