Глава 19. Джинны мертвого леса

 

Вопли слышались и во дворе. Парфеныч ругался на чем свет стоит, призывал на головы Марата и Веры громы и молнии, Эдик орал псалмы, а его заботливая бабуля все пыталась узнать, как себя чувствует ее любимый внучок.

Талаш сидел на крыльце, привалившись спиной к стене. Услышав шаги, он открыл глаза и слабым голосом поинтересовался.

– Чего они так разорались?

Вера в нескольких словах объяснила командиру, что к чему. Талаш покачал головой.

– Вот падлы. Они свое заслужили.

– Как там наши? – спросил Вербицкий.

– Нормально. Пока в отрубоне. Багор пытался вставать, но он еще слишком слаб.

Вера вошла в дом. Через пару минут вернулась, держа в руках полиэтиленовый пакетик.

– Чай. Самый настоящий. По-моему даже индийский. Интересно, где они его взяли? Такой можно достать только в Минске по спецталонам.

– Ты у них еще не то найдешь. Прежде чем скормить гостей лярвам, они обирали их до нитки. Бизнес Зоны.

– Марат, разожги костер, – попросила Вера. – Я понятия не имею, как управляться с печью.

Вербицкий воспользовался брошенным Эдиком топором. Наколол мелких щепок, уложил, поджег и бросил сверху пару поленьев. Девушка принесла алюминиевую кастрюлю с водой, поставила ее на огонь. Марат сел рядом с Талашом. Разговаривать не хотелось. Он просто смотрел на танец языков пламени. Глаза слипались, а голова упорно склонялась на грудь. В конце концов, Вербицкий сдался и тут же провалился в сон. Сначала ему снились головачи, метавшиеся между руин заводских корпусов. Потом появились лярвы. Настроены они были почему-то весьма благожелательно. Танцевали с головачами в лунном свете. Чувственно виляли бедрами, вовсю трясли измазанными землей грудями. Среди толпы танцующих пар Марат возвышался поросший травой холмик, а на нем – три столба. От Марии и Эдика остались лишь обглоданные скелеты, а Парфеныч был еще жив. Правда, ноги его были объедены до колен, но это не мешало старику улыбаться и сверкать единственным зубом. Он заметил Марата, поднял голову к луне и расхохотался.

– Пришел полюбоваться на мои муки, паря? Смотри же! Они начинают жрать меня с ног, чтобы больнее и лишь потом добираются до головы. От бля, стервы!

Кто-то тронул Вербицкого за плечо. Павлик Ладеев пришел на завод в одних плавках. Синих, с золотистым якорьком. Марат ничуть не удивился его появлению и предложил:

– Садись и посмотри. Это интересно.

Павлик пристроился рядом, положил голову на плечо друга и задумчиво смотрел на танец головачей и лярв. Вскоре полюбоваться зрелищем пришел Антидот. Он разлегся на траве у ног Вербицкого, сунул в рот сигарету, прикурил и выпустил струйку дыма в темное небо. Потом ни с того, ни с сего протянул окурок Павлику.

– На-ка подыми, сынок!

– Я не курю.

– Ага. Хочешь целую! Знаем мы вас, пацанят! – Гриша выудил из пачки вторую сигарету, всучил ее Павлику и щелкнул зажигалкой. – Кури-кури. Смотри – бензиновая. Теперь таких днем с огнем не найдешь. Раритет. Так что пользуйся случаем.

Мальчик закурил, но Марат поспешил выбить у него сигарету.

– Не смей, мал еще. А ты, Бельский, сам давись своим никотином. Нечего тут…

– А я че? Я… Тебя на куски порву, сука!

Гриша вцепился Марату в ногу. Вербицкий с ужасом увидел, что рука, сжимающая его щиколотку, обожжена. Антидот исчез. Его сменил Жженный. Вербицкий вскочил, оттолкнул монстра и… услышал голос Талаша.

– Чаек у них отменный. Не чета сливянке.

Марат открыл глаза. У потухающего костра сидели Багор, Дима, Талаш и Бельский. Все с наслаждением потягивали из жестяных кружек чай. Что-то щекотало Вербицкому щеку. Он осторожно повернул голову. Вера была рядом. Спала, пристроив голову у него на плече. Марат улыбнулся. Славно, когда кошмар заканчивается такой идиллией. Все живы-здоровы. Отлично. Вот только нога затекла. Стараясь не разбудить любимую, Вербицкий распрямил ногу. Однако Вера почувствовала движение. Встала и потянулась.

– Ого. Темнеет. Вот так поспали!

– И чудненько! – махнул рукой Талаш. – Присоединяйтесь. Ужинайте.

– Можем даже сливяночки для аппетита плеснуть! – неудачно схохмил Гриша.

– Все из-за тебя, алконавт! – буркнул Багор. – Вечно ноешь: наливай, разве краев не видишь. Мамой клянусь: пусть у меня руки отсохнут, если еще раз с тобой чокнусь!

Марат и Вера подсели к костру. Впервые с начала похода плотно и без спешки поели.

После ужина к Талашу вернулась его энергичность, и он отдал приказ к немедленному выступлению. Когда группа вышла за околицу, пришлось включить фонари – стемнело окончательно, но луна еще не взошла.

Тут Марат вспомнил о семействе Парфеныча. Почему они успокоились и перестали вопить? Смирились со своей участью или, быть может, уже мертвы? В ответ на размышления Вербицкого со стороны деревни донесся крик. Дикий, пронзительный. Кричал Эдик. Потом все затихло, а через несколько минут одновременно завопили Парфеныч и Мария.

Марат явственно представил картину происходящего. Первым, до кого добрались лярвы, был великан-дебил. Он был ранен и женщины-кроты пришли на запах крови. Разобравшись с Эдиком, лярвы вплотную занялись остальными. Парфеныч – на второе, его жена – вместо компота. Жуткая смерть, но лучшей участи жрецы лярв и не заслужили.

Вскоре мысли Вербицкого переключились на окружающий пейзаж. Отряд миновал неглубокую ложбину между двумя холмами. Растительность стала гуще. Появились кусты, деревца. Еще через час, когда взошла луна, путники оказались на опушке леса. Такие леса Марат видел лишь по телевизору – в сказках про леших и кикимор. Все деревья были мертвы. Лишенные коры, они тянули свои выбеленные солнцем и дождем сучья к темному небу, словно намеревались его проткнуть.

Ноги проваливались в однородную массу – серую пыль, состоявшую из смеси остатков травы, сухих листьев и шишек.

Вербицкий пришел к выводу, что радиоактивное облако, превратившее местность в Зону, поработало над этим лесом более основательно, чем, скажем, над деревней. Тут не было ничего живого – флора и фауна погибли от всепроникающего вихря альфа-частиц.

Марат заметил, что все кроме него уже прикрыли носы и рты респираторами, поспешил натянуть свой.

Еще пару часов группа шагала в полном молчании. Мертвый лес давил на психику неподвижностью деревьев и гробовой тишиной.

Вербицкий решил было, что никаких изменений до выхода из леса не предвидится, но ошибся. Внезапно, в нескольких метрах от Талаша, идущего впереди, взвился фонтанчик серой пыли. Это было весьма странно: не чувствовалось ни малейшего ветерка.

Фонтанчик принял форму конусовидной спирали, с направленной к земле верхушкой. Миниатюрный смерч сделал круг почета вокруг людей, вернулся на прежнее место. Создавалось впечатление – сгусток серой пыли одушевлен и его действиями руководит некий разум.

Талаш поднял руку, приказывая всем остановиться.

– Замрите!

Смерч начал менять свою форму, превращаясь из спирали в… Марат готов был поклясться, что видит силуэт человека. Точнее половину – голову, шею и торс. Вместо ног – извивающийся хвостик. Совсем, как у джинна, высунувшегося из бутылки.

Ну, Вербицкий, называй свои три желания! Впрочем, молчи, я их и без тебя знаю. Вернуться в свое время. Добиться согласия Веры на совместную переброску в две тысячи одиннадцатый. И… Удачи дестабилам в их священной войне против тирании!

Сотканный из пылинок джинн распался на составляющие. С земли поднялось сразу с десяток вертящихся спиралей. Их поведение в точности повторяло действия первого джинна. Танец вокруг людей, остановка и превращение в полупрозрачный силуэт без ног.

Талаш сдвинулся с места и медленно направился к ближайшему джинну.

Что он делает? С ума сошел что ли?! Неизвестно ведь, как поведет себя аномалия. До сих пор она не проявляла враждебности, а действия Талаша могут спровоцировать джиннов на нападение.

Талаш вытянул руку. Как только пальцы его коснулись скопления серых пылинок, они одновременно упали на землю. То же самое произошло и с другими джиннами. Мгновение и они исчезли также внезапно, как и появились.

– Ну и дела! – выдохнул Багор. – Слышал я об этой хрени. И не раз. Только вот не верил, что такое бывает. Ребята, а вы тоже видели этих… Или галлюники только у меня?

– Видели-видели, – успокоил Федора Бельский. – Предлагаю сматываться отсюда. Диспут на тему аномалий начнем сразу после выхода из леса.

– Как говорил один мой дружок, который в этой хрени разбирается: «эти» не появляются сами по себе, – на ходу заговорил Талаш. – В таких местах есть особые волны. Они воздействуют на мозг и на пару с сознанием рождают галлюцинации. Человек сам создает образы, без его участия они не появятся, но в любом случае вреда причинить не могут.

– Это радует! – ехидно хмыкнул Бельский.

По мертвому лесу пришлось идти еще около часа. К счастью, ни с джиннами, ни с другими персонажами народного фольклора встретиться больше не довелось.

Начало светать. Голых деревьев становилось все меньше. Отряд вышел на открытое пространство, уже носившее следы пребывания человека. Вокруг в живописном беспорядке валялись целые и битые железобетонные блоки, обломки кирпичей, мотки колючей проволоки, бревна – гнилые и недавно спиленные. Но главное было впереди.

Вербицкий остановился, обернулся к Вере и поднял руку, указывая на темную громаду высотой метров пять, которая преграждала дорогу.

– Это она?

– Да, – кивнула девушка. – Великая Белорусская Стена.

Не успела Вера закончить фразу, как в лицо Марату ударил яркий свет прожектора.

– Стоять! – пророкотал усиленный мегафоном мужской голос. – Больше предупреждений не будет. Еще один шаг и открываем огонь на поражение! Теперь бросаем оружие, поднимаем руки вверх!

Талаш проигнорировал приказ оставаться на месте. Он прикрыл глаза ладонью, сделал несколько шагов вперед,

– Не надо нервничать, братан. Мне надо переговорить с капралом Фесюком. Он в курсе – кто мы и откуда. Позови Фесюка, будь так любезен.

Ответом на вежливую просьбу стала пулеметная очередь. Пули взметнули осколки кирпичей у самых ног Талаша.

– Нет здесь никакого Фесюка! Повторяю в последний раз: бросаем оружие, подходим к Стене с поднятыми руками и не пытаемся трепыхаться, морды дестабильские!

– Постой, друг, – Талаш изо всех сил старался оставаться вежливым, но по тону было ясно – долго в рамках приличий он не удержится. – Мы могли сбиться с пути попасть не в то место. Разве это не восемьсот вторая вышка?

– Она самая. Только твоего Фесюка еще позавчера арестовали. За связь с дестабилами и контрабандистами. Сечешь, друг? Власть поменялась. Я теперь капрал заставы вместо него. Вы попали!

– С любой властью можно договориться. У нас есть кредитки…

– А не пошел бы ты в жопу со своими кредитками!

На этот раз пулеметчик, все еще оставшийся невидимым за стеной ослепительного света, явно целился Талашу в ноги. Однако партизан его раскусил. За секунду до выстрела, отпрыгнул к бетонной плите и залег за ней. Багор, Антидот, Дима, Марат и Вера последовали его примеру. Правда, хорошее укрытие досталось только Диме. Он успел спрятаться за штабелем неструганных досок. Вере и Марату пришлось довольствоваться грудой кирпича, а Багор и Бельский залегли за невысоким холмиком.

Вспыхнули еще несколько прожекторов. Конуса света начали шарить по земле. При таком раскладе диверсанты не могли даже пошевелиться. Они были видны как на ладони. Пригвожденные к земле и почти беззащитные.